Первым делом послали кого-то из вездесущих мальцов за жандармами. Потом оказали должную помощь очнувшемуся извозчику. Чуть позже и царапину на затылке у Поля рассмотрели, не так кровоточащую, как обожжённую в упор выпущенной пулей. Маркиза Рейна и эту рану омыла сама, не подпустив даже квалифицированного целителя. Отогнала его со словами:
– Тут не о чем беспокоиться, только ссадина небольшая. Через час сама заживёт!
Как ни странно, после таких слов и нескольких прикосновений макушка совершенно перестала болеть, и уже через несколько минут Труммер о ней вообще позабыл.
Жандармы на автомобиле прибыли на удивление быстро. К сожалению, примчались именно те, которые некогда расследовали похищение Галлиарды: противные, наглые и недовольные. А уж в хозяина дома вцепились похуже клещей. И первое дознание вели так, словно это не он защищался от бандитов, а сам бедных прохожих обманом завлёк на своё подворье и там порешил всех до единого.
Хорошо ещё, что по некоторым признакам, сбруе на лошадях и специфических одеждах было признано сразу: убитые все как один из другого сектора. То есть «залётные». Что сразу доказывало почти стопроцентное право хозяина дома на самооборону.
И всё равно следователи поражали своим желанием допечь, а потом и обвинить а'перва во всех ведомых и неведомых грехах. Благо ещё, что Аза увела во второй дом примчавшуюся Ласку и заставила её оставаться рядом с Галлиардой. Почти все друзья тоже ушли туда же, успев свернуть там и так почти закончившуюся распродажу. Поэтому Поль довольно спокойно и с достоинством отвечал на вопросы, показывал, кто где находился в момент каждого выстрела, вспоминал каждое сказанное слово, каждое сделанное движение. По сути, любому человеку с улицы было сразу всё ясно и понятно. Но прибывшие следователи на пену исходили, пытаясь доказать неправомочность такой самообороны. Дошло до того, что последовало заявление от одного из них:
– В целях всеобъемлющего следствия и полного сбора данных мы намерены провести обыск у тебя в доме, Труммер. Вполне возможно, что и внутри наличествуют следы перестрелки и кровавые пятна.
Подобное шло вразрез со всякой законностью. Попустительствовать даже жандармам в подобном случае считалось совершенно неприемлемым. При всей сложности существующих в ДОМЕ законов и авторитарности действий дэмов бытовая справедливость поддерживалась на очень высоком уровне. Обыватели, да ещё с категорией а'первов, причём носящие боевое оружие, в обиду себя не давали. Вот и пошла ответная реакция:
– Ну да, кровавое пятно там до сих пор не отмыто! – сердился а'перв. – От того вора, подельников которого вы так и не нашли…
– Они вскоре будут схвачены!
– …И не отыщете! В свой дом, без присутствия чинов администрации, я имею полное право вас не пускать. Потому что подозреваю в ваших действиях сговор с убийцами, которые меня пытались уничтожить!
После такого заявления он расположился на крыльце, а руки возложил на поясные кобуры. «Глоки» свои он сразу после перестрелки подобрал и перезарядил, так что отбиваться ему было чем. И не факт, что шестеро жандармов, пусть и имеющих пистолеты, с ним справятся. Причины сомнений лежали перед ними на дворе: шесть трупов.
Да и вернувшаяся Аза, выглядывая из внутренностей дома из-за спины Поля, добавила огня в назревающий конфликт:
– Да вы не жандармы! Вы сами бандиты, раз убийц и разбойников защищаете!
– Мы никого не защищаем! Мы пытаемся выяснить истину! – надрывался самый наглый из следователей. – И только за сам факт вооружённой угрозы нам, находящимся при исполнении, вы проведёте остатки своей жизни на каторге!
Второй, пусть и с опаской пятящийся к калитке, тоже бубнил что-то угрожающее:
– Сейчас, сейчас сюда и чины из администрации подтянутся!.. Наверняка и главный дознаватель района примчится! Вот тогда, Труммер, тебя и твою любовницу уже никто не спасёт! Дотявкаетесь!..
Словно дождавшись именно таких угроз, судьба приступила к их исполнению.
Вначале примчался дежурный жандарм на мотоцикле. Только и успел выкрикнуть вредным следователям:
– В наш сектор готовится визит дэмы Ревельдайны! Её и наш главные консулы здесь оказались с инспекцией! Поразились последней новостью о крупном разбойном нападении с кучей трупов и скоро сами здесь будут.
Он ещё договаривал, как с улицы послышался гул автомобилей, а потом сразу три штуки с визгом затормозили у ворот. Уже это событие переходило все грани невиданного: высокое начальство пожаловало!
Из машин горохом сыпанули представители администрации. Среди них – и гроза всех преступников, районный дознаватель. Но он оказался в компании остальных мелкой сошкой. Хуже всего, что прибыл сам начальник жандармерии, сбоку от которого маячил губернатор всей данной околицы Рóзмора. А в ней числилось целых четыре района. Причём губернатор казался бледным, а вот начальник жандармерии, наоборот, красным от гнева. Того и гляди, апоплексический удар хватит. Да и орал он, словно вёл за собой войско в последнюю, самоубийственную атаку:
– Вы что здесь творите, сволочи?! Какие мрази допустили стрельбу на вверенном им участке?! Разорву голыми руками! – Причём орал он на младших следователей и их непосредственное начальство. На обывателей и скопившихся на улице соседей никакого внимания не обращал. – Вы что, не знаете, кто у нас инспекцию ведёт?! В кои веки дэма восемнадцатого сектора к нам с визитом решила заглянуть, а тут такое творится! Ну надо же так подгадить, а?
Бледный губернатор, как ни странно, умение говорить не потерял:
– Надеюсь, что вооружённых бандитов уничтожили силы правопорядка? Иначе у них грядут крупные неприятности.
– Поняли, что надо отвечать, болваны?! – успел рявкнуть главный жандарм. После чего вытянулся по стойке «смирно», уставился выпученными глазами в небо и проорал с растяжкой: – Смирна-а-а-а!
Потому что как раз с неба спускался небольшой флайер открытого типа. На таких любили покататься нувориши и богатеи из Параиса. Такие точно стояли на крышах почти каждого здания в Крепости. Ну и ничего зазорного не видел в полёте на подобном средстве передвижения главный консул шестнадцатого сектора Шунт Стерликос. На правах высшего чиновника он вышел из флайера первым, подождал, пока выйдет его коллега из восемнадцатого, и только после этого стал внимательно осматриваться по сторонам. Команды «вольно!» он так и не отдал, так что жандармы в своём рвении вытянуться могли вскоре и задохнуться.
Зато, увидев через раскрытую калитку стоящего на крыльце Труммера, неожиданно воскликнул:
– Ха! Так это же наш вездесущий выскочка! – потом ещё раз хохотнул и спросил более строго: – Это ты, или я ошибаюсь?
Поль сглотнул, прежде чем ответить. Уж всяко увидеть здесь хорошо ему знакомого Шунта Стерликоса и недавнего знакомого Юргена Флигисса он ожидал меньше всего. И ответил еле слышно:
– Так точно, геер дон!
– А чего так мямлишь? Язык проглотил? Надо же, какое совпадение! – Шунт по-хозяйски вошёл во двор, присматриваясь к трупам, лежащем возле них до сих пор оружии и продолжая вопрошать: – Неужели ты тут и живёшь?
– Так точно…
– А трупов кто столько настрелял?
– Я и настрелял, геер дон! – На этот раз парень постарался, чтобы его голос звучал громко и уверенно.
– А с какой стати? Чем они тебе так не понравились?
– Иного выхода не было. Они пришли меня убивать. Так что либо я их, либо они меня.
– Надо же! И тут тебе повезло! – крутил с завистью и одобрением головой господин Стерликос, присматриваясь к действиям своего коллеги. Тот носком сапога перевернул очередной труп, присматриваясь к лицу. – Что, Юрген, своих наёмников узнал?
Главный консул восемнадцатого сектора дёрнул плечами:
– Да нет, просто показалось. Кажется, подобную рожу у нас недавно в розыск объявили на самом высоком уровне. Он родом как раз из шестнадцатого. Уж не он ли?
– Ну да, самые лютые убийцы – это наши! – попытался сыронизировать Шунт. Но был воспринят вполне серьёзно:
– Не осмелюсь оспаривать твоё утверждение. У нас подобных перестрелок не бывает! – врал Флигисс крайне бессовестно, но зато с каким умным и пристойным видом. – Да и вообще, наши обыватели, особенно проживающие в Рóзморе, ведут себя не в пример тише и пристойнее.
– Ага! Если уж убивают, то удавкой или ядом! – с радушным сарказмом ответил местный первый чиновник.
– И всё-то ты знаешь! И везде-то твои люди начудить успели! – с этими словами Юрген многозначительно осмотрел Поля с ног до головы, но вслух о своём знакомстве с ним заявлять не стал. Вместо этого делано озаботился другой стороной вопроса, обращаясь к коллеге: – Но в связи с тем, что у вас тут все так озабочены ношением пистолетов и стреляются толпами, мне кажется неуместным проезд кортежа по этим глухим окраинам. Твои жандармы просто физически не смогут справиться с любителями пострелять.
– Ничего, этих казню, других наберу, – флегматично рассуждал господин Стерликос. – Или подобных ему добрых молодцев к охране кортежа приставлю! – он уже с гордостью ткнул пальцем в сторону Труммера. – Представляешь, что будет, если таким стрелкам побольше патронов раздать? Да после них в Параисе ни одного живого человечка не останется!
Юрген Флигисс уже и следующий труп рассмотрел, после чего потерял к ним всякий интерес и словно на светской прогулке стал прохаживаться по палисаднику, осматривая дом:
– Нет, так тоже нельзя. Кто тогда будет кортеж приветствовать и дороги забрасывать цветами? – дойдя до угла дома, неожиданно столкнулся со спешно вышедшей к нему навстречу Элен. – О! Экие дамы тут разгуливают! Того и гляди затопчут!
Няня вначале тоже чуть отпрянула, но выражения достоинства и гордости на лице не утратила. Как и умения колко ответить в случае необходимости:
– Сударь! «Экими» можете называть свою супругу или своих подружек! Ко мне постарайтесь обращаться вежливо и с должным уважением! И не бойтесь, я не лошадь, подобных вам жеребцов не затаптываю!
Понятно, что только недавно прибывшая из Диких земель женщина и представить себе не могла, с кем столкнулась. В чинах и в знаках отличия она не разбиралась, в обстановку вникнуть не успела и, наверное, очень спешила помочь сделать что-то на кухне, состряпать к предстоящему обеду. Иначе просто бы молча извинилась, и инцидент был бы замят в самом начале. А так бравый генерал не столько рассердился, как изумился неожиданному напору и решил самоутвердиться ответной колкостью:
– Не скажу, что внешность у вас лошадиная, мадам, но ваша прямолинейность вызывает смех. Так поступают только ломовые лошади.
Обиженная учительница королей и принцев «закусила удила»:
– Смех – это привилегия умного человека, цивилизованного. Козлам и баранам она недоступна.
Повисла такая напряжённая тишина, что стал слышен полёт какой-то заблудившейся мухи. Прозвучавшие слова отчётливо услышали все присутствующие, в том числе и группы соседей на улице. И слова эти попахивали невероятным оскорблением высшего чина восемнадцатого сектора. Да что там попахивали! Они прямым текстом утверждали: прославленный генерал и главный консул – настоящий баран.
При этом не стоило забывать о многочисленных случаях расстрела главными консулами тех лиц, которые не просто пытались на них покушаться, а нечаянно или по своему скудоумию оскорбили. Причём расстрелы высшим представителем авторитарной власти происходили не только по месту его «работы», а порой и в других секторах. Имелось такое право, пусть потом и осуждаемое, пусть потом и порицаемое всеми… (кроме дэмов!) Но имелось! Гримасы, так сказать, и перекосы здешней системы правления.
И в том, что няня сейчас находится в смертельной опасности, Поль почувствовал вину прежде всего свою личную. Ведь мог сразу крикнуть с крыльца нечто этакое: «Геер дон! Это няня моей сестры!» А теперь как бы поздно не было. Но всё равно постарался разорвать грозную тишину восклицанием:
– Элен! Как вы осмеливаетесь грубить главному консулу?! Немедленно извинитесь и отправляйтесь присматривать за вверенным вам, по распоряжению самого Прогрессора, ребёнком!
Если бы не критичная ситуация, можно было со смехом наблюдать, как повела себя мадам Макиллайна. Она вначале перевела удивлённый взгляд на своего работодателя и поручителя и пару раз в недоумении похлопала своими весьма пышными ресницами. Затем вновь вернулась взглядом к мужчине, стоявшему перед ней, и смерила его с ног до головы оледеневшим взглядом. Словно спросила: «И вот это ничтожество, грубиян – консул?» А затем в саркастической улыбке показала свои безукоризненно белые зубки:
– Ну конечно! Конечно, я извиняюсь! – Но лучше бы она вообще промолчала! Потому что всё её ехидное обращение прозвучало так, словно она обращалась к человеку крайне неуравновешенному, больному психически, которого лучше не дразнить. Или как к злобной собаке, которую опытный человек успокаивает словами: «Ты же отличный пёс! Добрый и ласковый! Мы с тобой обязательно подружимся, только прекращай на меня лаять».
А так как Юрген Флигисс тупым никогда не был, то всю мимику и интонации просмотрел на раз. Стрелять в женщину, которая занимается каким-то ребёнком по поручению самого дэма, он не стал, а вот застращать не отказался:
– Извинения не принимаются. Наш разговор будет продолжен в ином месте и в иное время.
Как ни странно, на такое заявление тоже от няни последовал ответ. Хоть она уже и стала бледнеть от понимания пропасти, возле которой находится:
– Спасибо. Буду расценивать это, как приглашение на предстоящее свидание.
После такой наглости хрюкнул коротким смешком Шунт Стерликос. Ну ему-то, как старшему чину данного сектора, можно было всё, а вот как реагировать остальным? В том числе бравому генералу? Вроде выкрутился, рыкнул с нешуточной угрозой:
– Это будет незабываемое свидание! – развернулся и двинулся к калитке. Проходя мимо Шунта, негромко укорил того: – Совсем твои людишки без твёрдой руки распустились!
Его коллега что-то сочувственно ответил. Далее оба перешли на неразборчивое бормотание. Уселись во флайер. Тот взлетел. Оставшиеся внизу жандармы остались стоять по стойке «смирно». Застывший в размышлениях Поль тоже оцепенел с отвисшей челюстью. И тем более неожиданной, но вполне правильной оказалась речь маркизы Рейны, обращённой к полицаям:
– Ну и чего встали как бараны? Вольно! Забирайте трупы и валите отсюда! Не мешайте нормальным и добропорядочным людям спокойно отдыхать!
Как ни странно, распоряжения женщины стали выполнять. Несмотря на хмурящегося начальника жандармерии и губернатора, которые о чём-то недоумённо стали перешёптываться, низшие чины быстро погрузили трупы в специальный автомобиль, да так и остались на улице. Видимо, дальше вести следствие уже никому из них не хотелось. А чуть позже и их начальство пришло к какому-то решению. Что-то пробурчало районному дознавателю, уселось в свои машины и убыло в неизвестном направлении. За ним убрались и все остальные. Даже извозчик уехал, получивший помощь целителя и щедрые чаевые.
А вот лошади остались. Пять штук так и бродили по всей улице, пытаясь ощипывать торчащие через заборы цветы, ну и погибшая возлежала покорёженным куском плоти возле забора. Тоже своего рода закон: трофеи принадлежат победителю. Конечно, если он действовал в рамках всё той же законности.
Труммеру от этого было не легче, особенно когда он услышал от Азы:
– Надо бы лошадей завести в сад.
– Нет, нет! – чуть не отмахиваясь от неё руками, резко возразил хозяин дома. – Ни за что! С меня и Кузи хватает!
– Странный ты какой-то, лошадей при доме всегда полезно иметь и престижно.
– Соображай, о чём говоришь! – горячился Поль, только в последний момент постучавший по лбу себя, а не девушку. – О каком престиже речь?! Вспомни, сколько с ними мороки во время ухода?
– Ерунда! Денег у нас полно после распродажи, завтра будет ещё больше, – заявила маркиза. – Через час плотники сколотят для лошадей навес, конюха нанять мы можем чуть ли не сразу. Надо только кинуть клич в толпу остальных соседей, и на рынок идти не придётся. Смотри и учись, как это делается!
После чего, не обращая внимания на попытку Труммера чуть ли не силой остановить самовольную хозяйку, Рейна бросилась на улицу и приступила к реализации своих задумок. Ещё и Вака Лейзи припахала, который имел неосторожность выглянуть из-за угла дома. Сосулька, несмотря на своё несомненное старшинство во всей компании, выполнял распоряжения девушки быстро, эффективно и с какой-то счастливой улыбкой на лице.
В течение пяти минут лошади оказались пойманы, заведены во двор, а потом и в сад. Нанятая бригада плотников помчалась за материалом для временных стойл для животных, а принятый на работу конюх взялся снимать сёдла с коняг и приводить вверенное ему хозяйство в порядок. Конь, убитый гарпией, был продан мяснику за вполне сносную денежку, после чего погружен на прибывшую подводу и увезён. Оставшееся на том месте кровавое пятно присыпано песочком.
На что ещё непроизвольно обращалось внимание, так это на остальных соседей, не принимавших участия в работах. Они роились толпами на противоположной стороне улицы, вели оживлённые обсуждения всего увиденного, но при этом пялились на Труммера с невероятным уважением. Даже какой-то восторг в их взглядах просматривался. И гадать долго не приходилось на тему: «С какой стати такое вдруг отношение к молодому парню?». Мало того, что он явных бандитов из иного сектора геройски перестрелял, так оказался лично знаком главному консулу сектора. Многие расслышали, как тот дружески общался с Полем. Следовательно, и прежние слухи, что поощер выполняет миссии с самим дэмом Бенджамином Надариэлем, имеют под собой веские основания.
«Как они на меня смотреть станут, узнав о моей миссии с Коброй? – размышлял парень, придерживая за руку рвущуюся в сад сестру. – А тем более – о предстоящих миссиях? Наверное, житья спокойного нам не дадут, будут отныне каждый шаг фиксировать. Хорошо это или плохо? Наверное, плохо… Придётся распродавать здесь оба дома и перебираться в столицу. Да и дэм Прогрессор „десятидневной“ наградой собрался уважить. Если будет соответствующей, можно будет в ином месте жильё купить непосредственно на окраине Параиса, поближе к Внутренней стене…»
И тут послышался капризный голос сестры:
– Не хочу в доме быть, – противилась Ласка кому-то. – А в саду я только издалека посмотрю, что плотники будут делать.
Хорошо, что Галлиарда вовремя с обедом подсуетилась. Точнее, это её две подруги расстарались приготовить небольшое пиршество на всю компанию:
– Давайте за стол! А кто не успеет занять место, – сразу напомнила, – будет кушать стоя.
Действительно народа собралось много. Помимо пятерых «домашних», в распродаже помогали Вак Лейзи и шесть иных приятелей, да плюс три подруги Фойтинэ по спорту с удовольствием согласились помочь. А стульев в доме было только четыре, да четыре табуретки кухонные. Со второго, доставшегося по наследству дома принести дополнительную мебель никто не догадался. С помощью двух досок на табуретки количество посадочных мест возросло, но спрос не перекрыло. Хорошо, что Поль сообразил приволочь две тумбочки из спальни, а под ещё одно место приспособили декоративный бочонок из прихожей.
Так расселись и уместились за большим столом все. Пусть в тесноте, но не в обиде. Ну и пока утоляли первый голод, перебрасывались ничего не значащими фразами да поглядывали в сторону сильно задумавшегося и примолкшего Труммера. Всем было невероятно интересно услышать от него историю посещения Имения восемнадцатого сектора. Все знали, что он туда отправился по требованию владычицы, знали, чем подобные вызовы чреваты, и теперь вот с нетерпением ждали предстоящего повествования. А хозяин дома решал нетривиальную задачу: как и в чьём присутствии донести Азе предложение дэмы Ревельдайны? Точнее говоря не предложение, а приказ, от которого никто из обитателей ДОМА не вправе отказаться.
Вначале преобладало решение поговорить с маркизой наедине, чтобы никто не мешал и не отвлекал своими комментариями, вопросами и мнениями. Даже без Галлиарды. Но потом парень резко поменял своё мнение после вопроса, последовавшего со стороны Элен:
– Поль, сегодня надо пойти к дону Сэлвику и забрать Аннет. Может, сразу после обеда и отправимся?
И на этот вопрос ответил Вак Лейзи, будучи уже в курсе всех тонкостей найма обеих учительниц, в качестве нянечек и преподавательниц для Ласки:
– Поль, ты от своих дел не отвлекайся, мы сами Аннет перенесём.
И так это прозвучало по-семейному трогательно и приятно, что Труммер про себя решил:
«А чего я должен от всех друзей и подруг скрывать предстоящую и прошедшую миссии? Пусть они мне не родственники, зато у нас отношения почти семейные. Вон они с каким усердием и мне помогали в розыске Галлиарды, и сейчас девочкам помогли с распродажей. Подобное надо ценить и не бояться с ними откровенничать… Мало того! Если о предложении дэмы Аза услышит в присутствии всей компании, она отнесётся к этому совсем иначе. Вполне возможно, что в ней взыграют некие эмоции, толкающие на геройство, пробуждающие тягу к славе, а то и к поклонению в свой адрес. Ведь азнарианки с Аверса будут маркизу при встречах боготворить, восхвалять и фактически на руках носить. С её заносчивостью и некоторой дворянской спесивостью – самое то. Должно понравиться. Только бы не переборщить…»
Так и решил. Разве что схитрил по поводу скорей всех поевшей сестры:
– Ласка, пойдёшь спать? У нас после обеда положен короткий сон.
– Не-е-е, – сразу заныла малая, – можно я лучше в сад пойду?
– Но ты же там мешать будешь плотникам.
– Ни капельки! Честное слово! Я буду с Кузей играть.
Конечно, если сравнивать громадную тушу птицы с тельцем ребёнка, помнить о её агрессивности к посторонним и умении убивать, о каких-то играх не могло быть и речи. Но также следовало не забывать, что именно после весьма чёткой и в то же время расплывчатой команды Кузя в самом деле взлетела и, действуя очень умно, избирательно, своевременно и бесстрашно, спасла Труммера. Подобного приказа и опытные дрессировщики не смогли бы отдать, воспитавшие своих питомцев с птенца. А тут ребёнок всего двумя словами задал сложную программу действий. Сей факт удивительного единения девочки и животного говорил сам за себя. В юном чуде воистину имелся врождённый талант укротительницы.
К тому же гарпия прекрасно просматривалась сквозь новое окно прямо из гостиной, так что присмотреть за поведением ребёнка можно было и не выходя из дому. Наружная калитка закрыта, плотников тоже можно предупредить. Да и конюх вроде дядька неплохой, отец пятерых детей, поможет Элен присмотреть за малышкой.
Вот Поль и разрешил:
– Ладно, только во всём слушайся няню! – Та пулей тут же выскочила в наружную дверь, а уж самой няне наущение прозвучало в виде просьбы: – А тебе советую с незнакомыми мужчинами вообще не разговаривать. Теперь никто представить себе не может, чем окончится твой дерзкий разговор с главным консулом самой Кобры. Об этом генерале страшные вещи рассказывают.
Изрядно напуганная, если вообще не удручённая Элен покивала головой и умчалась за малышкой. Тогда как Поль, обвёдя оставшихся друзей и подруг взглядом, приступил к пересказу своих приключений.