Вода морская, натуральная, как говорит капитан Врунгель. Он-то мог пить ее вместо родниковой воды, Игнат же не настолько просолен изнутри, но купается он с удовольствием. А Лия стоит на камне, смотрит на него, загадочно улыбается. В купальнике она смотрелась великолепно, но Игнат уже изнывал, так хотел увидеть ее вовсе без ничего. Почему бы им не сходить на этот пляж ночью?
А сейчас на пляже люди. И те две девушки, блондинка и брюнетка, на которых у него на сегодняшний вечер были планы. Но планы расстроились из-за Лии. Все, хватит, нагулялся, пора и честь знать. Она предложила ему свой мир, Игнат принял его. Все, больше ему никто не нужен. Лишь бы только Лия не вернулась к Давиду. Она не хочет, но все возможно.
Лия уже накупалась, она ждала его. Вторая половина дня, но солнце еще палит, но ее это не пугает. Ее тело уже бронзовое от загара. И даже под купальником кожа подзагорелая. Может, голышом загорала. Но зачем, для кого?.. Игнат знал дикий пляж, где можно загорать без ничего, но туда долго идти, да и море там мелкое, дно паршивое, и на берегу острые камни.
Игнат подплыл к камню, зацепился за край, с силой выдернул тело из воды. Он и гирями одно время увлекался, и на турнике «солнышко» крутил как нечего делать – и с гимнастикой дружил, и с атлетикой, как с тяжелой, так и с легкой. Лия задержала взгляд на его татуировке. Череп у него там в пиратской косынке и с черной повязкой на глазу, вместо костей скрещенные сабли. Спрашивать она не стала, а он как будто и не заметил ее интерес. В конце концов, там же не имя другой женщины выколото.
– Пойдем? – спросил он, кивком указав в сторону дома.
Прогулка у них сегодня, выход в город, как говорится. В поселок девушка не захотела, а в Геленджик – очень даже с удовольствием. От поселка на такси всего полчаса пути.
Возвращались они той же дорогой, какой и пришли. На тропинке у реки их ждали. Давид стоял на том самом месте, откуда Игнат сегодня утром утащил Лию в кусты.
Игнат не сразу его и узнал, настолько Давид изменился. Из худосочного паренька с нежными чертами лица он превратился в заматерелого мужчину с жестким взглядом. Высокий, крепкий, черты лица правильные, но загрубевшие на лагерных ветрах, волосы черные, как адова смоль, глаза синие, как дневное небо над Арктикой, такое же морозное и пронизанное ледяными ветрами.
Давид пристально смотрел на Игната, если он пытался его заморозить, то кое-чего добился. Игнату действительно стало немного не по себе. Давид производил сильное впечатление, отрицать это бессмысленно.
На Игната Давид смотрел с осуждением, а на Лию с презрением. Но из себя не выходил, накопившаяся в нем энергия для взрыва не рвалась наружу, но чувствовалась. А взорваться Давид мог. Драться он особо не умел, но этот недостаток с лихвой компенсировался его бешенством, которое находило на него в схватке с противником. Он запросто мог схватиться за камень, за нож. И пырнуть он мог ножом, Игнат знал как минимум два таких случая. В драках стенка на стенку. Насмерть Давид никого не зарезал, даже до реанимации дело не доходило, поэтому к ответственности его никто не привлекал. Да и кто бы его сдал? Пацаны с Виноградного любили драться, а стучать – нет. И в Морячке такая же правильная братва… Эх, были времена. И сейчас не лучше. Но Игнат уже в этих сварах не участвует. Да и Давид вышел из глупого возраста. Хотя вряд ли поумнел.
– Ну, здравствуй!
Игнат понимал, что Давид руки ему не пожмет, поэтому пятерню ему не протягивал. И поздоровался сухо.
– Здравствуй, здравствуй… С Лией моей гуляешь?
Лия не вздыхала, даже головы не опустила, но ничего не сказала. Она сравнивала Игната с Давидом, и это сравнение было не в пользу Давида.
– Даже хуже.
– Что хуже?
– Для тебя хуже. Для меня лучше, – усмехнулся Игнат.
– А для нее? – Давид кивком указал на Лию.
Та в ответ лишь цокнула языком. Она-то яблоко раздора, но сейчас не время переводить на нее стрелки. Если Давид все знает, если он начал разговор с предъяв, то сначала нужно спросить с Игната, а потом уже выяснять с ней отношения. А спросить Давид мог, наверняка у него в заднем кармане джинсов находился кнопочный нож. А может, и под штаниной прячется.
– Нехорошо ты поступил, брат, – качнул головой Давид.
– Ну, во-первых, я не знал.
– А во-вторых?
– А во-вторых, я бы все равно закрутил с Лией.
– Влюбился?
– Может быть.
– Понимаю… Сам думал, что лучше биксы нет.
– Она не бикса! – угрожающе нахмурился Игнат.
С одной стороны, бикса – это всего лишь красивая девушка. Коза, бикса, чувиха. Но в уголовном мире биксами называют шалав и проституток…
– Ты много чего не знаешь, пацан, – едко усмехнулся Давид.
– Узнает! – резко глянула на него Лия.
– А я чистую девочку нашел. В Новороссийске.
– Флаг в руки! – Лия шлагбаумом опустила руку в западном направлении.
– Не знал, как тебе сказать. А теперь и говорить не надо, – одними губами усмехнулся Давид.
– Давай, давай! – Лия повторила жест.
– Зря ты с ней связался, – зло, но без наезда сказал Давид.
Повернулся к Игнату спиной, сунул руки в карманы и пошел, изображая полнейшее равнодушие к происходящему. А задний карман брюк оттягивало что-то похожее на нож.
Лия стояла не шевелясь. Давид поднялся вверх по склону, только тогда Игнат посмотрел на нее. Она вздохнула, заметив его взгляд, и побрела вдоль реки в сторону от моря. Остановилась возле знакомой ивушки, оперлась на ствол рукой. Игнат подошел, остановился напротив. Он ничего не сказал, но Лия почувствовала вопрос.
– Я с Молчаном жила, – тихо сказала она.
Игнат кивнул, принимая объяснение. Знал он, кто такой Молчан, фигура в уголовном мире серьезная. К тридцати годам он имел две ходки по воровским статьям, в тридцать шесть его короновали, а еще через два года убили где-то на Тайшетской пересылке. А брали его здесь, в Морячке, на продаже краденого автомобиля взяли. Все это Игнат знал. А то, что сказала Лия, нет.
– В «Морячке» работала официанткой, а там, ты знаешь, блатные бывают. Какой-то урод докопался, Молчан заступился, ну и…
– Понятно.
– Два года с ним жила.
– Ну да.
В ресторане Лия работала, с блатными хороводила. Может, и сама блатная кошка. Есть в ней что-то такое зубастое и царапистое, хотя и не злое. Но развратное. Игнату как с добрым утром отдалась, под купальником кожа у нее загорелая, может, она не только официанткой работает. Девушка она красивая, и блатным нравится, и курортникам. Может, не зря Давид ее биксой назвал.
– А в прошлом году его закрыли.
– И убили, – кивнул Игнат.
– Слышал? – с интересом глянула на него Лия.
– Он же в законе, слухи распространяются быстро.
– И я сейчас в кабаке работаю. И сейчас там блатные… Думаешь, кто-то пристает? Нет!.. Уважают!..
– Я пристаю.
– А если судьба у меня такая?
– Какая?
– А Молчан, Давид… Ты!.. Или ты такая же судьба, как ветер в голове? – едко усмехнулась она.
– Только Молчан? Только Давид?
– Ну был еще один, до Молчана… Курортный… Мне тогда девятнадцать лет было, так мозги закрутил… С тех пор я курортников седьмой дорогой… Да и раньше обходила… – пожала плечами Лия. И вдруг жестко глянула на Игната. – А ведь ты думаешь, что я шмара какая-то!
– А давай сегодня в «Морячок» сходим?
– Зачем?
– А посмотрю!
– Как меня снимают?..
– А тебя снимают?
– А пойдем сегодня в «Морячок»!
Лия резко поднялась и, задев Игната плечом, взяла обратный курс. Догонять он ее не стал и домой отправился в одиночку. И ей успокоиться надо, и ему мысли в порядок привести.
Дядя Валя уже вернулся домой с работы. Он командовал тракторной бригадой на винограднике и дома вел себя как начальник. Увидев Игната, он внутренне подобрался, приосанился, нахмурил брови. И руку пожал, вопросительно глядя ему в глаза. Крупный он дядька, сильный, рукопожатие крепкое, но кости у Игната не затрещали. У него у самого хватка железная, тренированная. Вольной борьбой с младших классов занимался, затем на самбо перешел.
– Накупался? – спросил дядя Валя.
Он и сам после душа, голова мокрая, сам пахнет мылом, на плече полотенце.
– Купался, – кивнул Игнат. – Но еще не наелся.
– На три недели, говоришь, приехал.
– На три недели?
– А потом?
– Потому уеду.
– И не останешься?
– А надо?
– Да нет… Деньги есть?
– Хотите одолжить?
– А ты не хочешь?
– Я на свои живу.
Дядя Валя хотел сказать что-то не очень приятное, но увидел мужчину, который стоял за калиткой.
– Началось! – хлопнув Игната по плечу, он направился к незваному гостю, который стоял, слегка покачиваясь, будто от ветра. Он держал за руль велосипед.
Качало мужика, а ветра нет. Физиономия у него распаренная, красная, и дело тут не только в солнце. Под градусом он, причем прилично. А ведь на велосипеде ехал.
– Ну чего тебе? – громко спросил дядя Валя.
– Валентин Георгиевич! – донеслось из-за калитки.
– Что Валентин Георгиевич? Я уже пятьдесят пять лет Валентин Георгиевич!
– Зоя просила!..
– Опять просила!
Дядя Валя вышел за калитку, взял мужика за плечо и повел к дороге вместе с велосипедом.
Откуда-то появилась тетя Витя, подошла к Игнату. И у нее полотенце через плечо, но вместе с тем и тарелка в руке. Видно, из летней кухни вышла, посуду мыла-протирала.
– Что он тебе сказал? – глядя вдаль, спросила она.
– Да ничего… Кто это?
– Да Гена, зять Валентина, муж Зойкин.
Игнат кивнул. Зойку он знал и помнил ее взрослой девушкой. Которая гуляла с такими же взрослыми парнями. Гуляла, пока не нагуляла. Дядя Валя, помнится, на всю улицу кричал, проклиная дочь.
– В Виноградном живут… – Тетя Витя повела рукой в сторону от поселка.
Не зря их улица называлась Виноградной. И виноградники у них здесь, и связывала улица два поселка. Километров пять-шесть от Морячка до Виноградного, место там неплохое, в межгорной долине, но до моря не очень близко.
– Опять просить приехал, алкаш несчастный!
– Денег?
– И денег тоже… И вина, и денег…
Дядя Валя с зятем не церемонился, вывел его на дорогу, посадил на велосипед и даже пнул вслед, видно, хотел ударить по колесу, но решил этого не делать. Зять пьяный, если упадет, убиться может.
– И часто так?
– Да вот как чувствует!..
– Что чувствует?
Тетя Витя не ответила, она пошла навстречу дядя Вале, собираясь у него что-то спросить.
Игнат отправился в летний душ. За весь день вода в железном баке нагрелась чуть ли не до точки кипения. В кабинке душно, вода горячая, мыться не очень приятно, зато потом ощущение блаженства. Но недолгое. Навалились сомнения, на душе стало неспокойно.
Лия девушка красивая, просто огонь. Но мог ли Игнат связать с ней дальнейшую жизнь? А ведь она не просто хочет погулять с ним, ей серьезные отношения нужны. И она ясно дает это понять. Нагулялась, молодость проходит, пора замуж, пока не поздно. А Игнат сопли перед ней распустил, в любви, считай, признался. Может, назад повернуть?
Он шел через двор, за оградой по дороге шли те самые девушки, которых он видел утром. С пляжа возвращаются, наверняка строят планы на вечер. Может, перехватить их и в поселок рвануть? Там базы и дома отдыха, дискотеки для курортников, кафе-мороженое и тому подобное… Только вот не нужна ему ни блондинка, ни шатенка. Все мысли о Лие.
Она появилась в девятом часу, солнце уже зашло, над улицей сгущались сумерки. Волосы начесаны, губы ярко накрашены, нарядное платье сидит как на манекенщице, босоножки на шпильках. Игнат вышел к девушке, что называется, при полном параде. Она как ни в чем не бывало взяла его за руку, от нее пахнуло дорогими духами, и не «Красной Москвой». Неужели духи французские? Может, подарок от Молчана? Или от кого-то из его дружков.
Река узкая, мелкая, но пойма широкая, мост длинный, метров двадцать, не меньше. Крепкий мост, сваренный из железных труб, но пешеходный, по нему даже на мотоцикле ездить не рекомендовалось. На середине моста Игнат остановился, развернул Лию к себе и крепко прижал, обнимая за нижнюю часть спины.
– И что дальше? – с улыбкой спросила она.
Игнат смотрел ей в глаза, и Лия отвечала ему тем же.
– Смотрю на тебя!
– Вижу, что смотришь.
– И я вижу. Всю свою прежнюю жизнь вижу.
– И что?
– Хочу увидеть будущее.
– Попробуй! – сказала девушка, настороженно глядя на него.
Игнат кивнул и поцеловал ее в губы. Под ногами шумела река, и ему вдруг захотелось оказаться в настоящей горной реке, чтобы несло, кружило, тянуло на дно, а ему нужно было бороться, барахтаться, чтобы не утонуть.
Он отстранился от Лии и снова посмотрел ей в глаза.
– Увидел? – спросила она.
– Увидел… Мы с тобой у реки. На одном берегу.
– На одном?
– А рядом лодка. Мы можем сесть и уплыть. Вместе.
– А кто на веслах?
– Я, разумеется.
– Тогда поплыли! – Она засмеялась и взяла Игната под руку.
Ресторан «Морячок» размещался на втором этаже универмага, к нему примыкала открытая веранда, куда вела отдельная, не связанная с магазином лестница. Внутри ресторана жарко, а на веранде прохлада и вид на море, поэтому столики здесь высоко ценились. Три уже заняты, а четвертый под заказ. Смазливая официантка убрала табличку и лукаво улыбнулась Лие. Думала, что Игнат не заметит.
– Подруга? – спросил Игнат, когда девушка исчезла в ресторане.
– Подруга. Рита. – Лия выразительно посмотрела на него.
«Еще о друзьях-любовниках спроси!» – говорил ее взгляд.
А дружки могли находиться рядом. За одним столиком сидела компания: два парня развязного вида и симпатичная, глуповатого вида девушка с кулоном поверх водолазки. Одного парня Игнат узнал, но виду не подал. За другими столиками отдыхали курортники, за первым одна пара, за другим сразу две. Эти вели себя скромно, по сторонам не глазели, в то время как Бондарь сразу же стрельнул глазами в сторону Лии. И даже подмигнул ей, как показалось Игнату.
Заметил Бондарь и его самого, какое-то время разглядывал, развалившись на кресле, затем поднялся и развязной походкой, с сигаретой в руке приблизился к ним.
Бондарь дружил с Кенарем, главным заводилой Морячка. Игнат, помнится, как-то крепко подрался с Кенарем, а затем, как водится в таких случаях, также крепко с ним подружился. И вместе с ним ходил бить виноградовских. И курортникам доставалось. Приезжих тоже ходили бить, если вдруг на горизонте появлялась достойная компания. С азербайджанскими студентами как-то сцепились, ребята приехали на практику, а Кенарь натравил на них братву. Хорошо, милиция тогда нагрянула, всех разогнала. А то за драку на межнациональной почве можно было срок получить.
– Лия, привет! – весело и небрежно поздоровался Бондарь.
Девушка качнула головой, давая понять, что ему здесь не рады.
– Я ненадолго!
Бондарь подсел к Игнату, повернулся к нему. Сначала затянулся, затем спросил, удерживая во рту дым.
– Я тебя знаю?
– Это Жуков Игнат. – Лия снова качнула головой, кивком показав Бондарю на его столик.
– Жук?! – воскликнул Бондарь. – Ну конечно, Жук!.. А я смотрю, знакомое лицо!
– Здорово, Бондарь! – Игнат улыбнулся ему, как старому знакомому или даже лучшему другу, но руки не подал.
Как ни крути, а пацан вел себя неприлично.
– Давно тебя не было!
– Я всегда был. Но не здесь.
– А-а!.. Слышал, слышал!..
Игнат и глазом не моргнул. Хотя и догадался, о чем шла речь. Все почему-то думали, что он мотал срок.
– Все там будем… А у вас тут еще ничего? – Бондарь очертил пальцами круг над столом.
Заказ еще не подали, водочки не выпить.
– Все будет.
– Да будет… А ты сейчас как? – спросил Бондарь, немного подумав.
– Нормально.
– И я нормально… У нас тут одно дело нарисовалось…
– Я не при делах, – качнул головой Игнат.
– Да?! Ну хорошо.
– Как там Кенарь?
– А ты с ним не пересекался?
– Он по какой бухгалтерии?
– По бухгалтерии?! А-а, ну по рубль сорок четыре!..
Бондарь хотел сказать еще что-то, но появилась официантка, подала водку в графинчике, минералку, расставила тарелки. Бондарь наблюдал за ней, пьяно о чем-то думая, затем поднялся, обнял ее за талию. Девушка дернулась, как будто через нее пустили электрический ток, резко повернулась к нему и выстрелила взглядом. И этим сильно смутила пацана.
– Все-все! – отгораживаясь от нее руками, Бондарь сдал назад, вернулся за свой стол.
– Баклан! – тихо, но возмущенно произнесла Лия так, будто это ее пытались облапать.
Уже подали горячее, когда появились некие темные типы с мутными взглядами. Сначала прошел один: вихляющей походкой, клешем, как метлами, метет, правая рука манерно откинута в сторону, пальцы перебирают воздух, воображаемая финка в них крутится. Высокий, тощий, но не доходяга. Двое других и постарше, и посолидней, и одеты не так старомодно. Один в кепке, другой лысый и в клетчатом пиджаке, и это в тридцатиградусную жару. Лысый глянул по сторонам, заметил Лию, кивнул ей и, скользнув взглядом по Игнату, что-то сказал своему спутнику. Тот притормозил, глянул на Лию, на Игната, но ничего не сказал.
Игнат не стал спрашивать, кто эти типы, и без того все ясно. Да и знать он их не хотел. А если вдруг захотят познакомиться, он, так уж и быть, примет вызов. И будь что будет.
– Баштан это, – тихо сказала Лия, когда троица исчезла в сумраке зала.
При этом она не уточнила, кто из троих Баштан.
– За любовь? – Игнат поднял рюмку.
– Если Баштан под марафетом, нам лучше уйти.
– Что так?
– Водка на «марфу» ложится плохо. Любовь может проснуться. К Молчану. Он сейчас за него, а я тут такая вся с кавалером.
– Пусть привыкают!
– Ну, я-то не против… Но все-таки нам лучше уйти.
– За любовь! – Игнат снова поднял рюмку.
Они выпили раз, другой, после третьей рюмки его слегка зацепило. Он заказал сигареты, официантка принесла пачку дефицитного «Мальборо». По блату, разумеется.
– Я так обычно не курю, – сказал он.
– Только когда выпью, – улыбнулась Лия.
– Вот!
– А пью, когда в карты проиграю, – продолжила она.
– Я в карты не проигрываю… А сегодня выиграл! Тебя!
– В карты?
– У судьбы в рулетку.
– Тогда мне тоже можно, – сказала она, наманикюренным пальцем выцарапав сигарету из пачки.
От Лии не пахло табаком, когда он ее целовал, значит, если она курила, то, как и он, от случая к случаю.
От крепкой сигареты приятно закружилась голова. Игнат выпил, снова закурил, а Лия даже не глянула на пачку. Ей хватило и одной сигареты.
– Может, пойдем? – спросила она.
– Нет.
Не собирался Игнат бегать от уголовников. Да и не мог он ударить в грязь лицом перед Лией. Не такая уж она и плохая, как он мог о ней думать. Ну жила с вором, но так это не от хорошей жизни. Красивая она девка, все норовят к ней под юбку залезать, а Молчан – это какая-никакая, а защита. Да и почему она должна от мужиков бегать? Разве она обещала ждать Игната?..
Графинчик опустел, Рита пошла за вторым, но вместо нее появился тот самый тип с воображаемым ножом в руке. Он все также перебирал пальцами, мало того, шевелил губами, как будто что-то говорил. Лицо узкое и сушеное, как у воблы. Сходство с воблой еще больше придавали безжизненные глаза на выкате.
– Тебе чего? – спросил Игнат.
Сушеный возмущенно распахнул и без того вытаращенные глаза.
– Ты кто?
– Кто я по жизни? Или кто я Лие?.. Я ее парень! А она моя девушка.
– Борзый?
– Хочешь поговорить? – поднимаясь, спросил Игнат.
Сушеный кивнул, повернулся к нему спиной и направился к лестнице. Все бы ничего, но в его руке появился настоящий нож, и он не просто с ловкостью крутил его, а жонглировал им.
– Игнат, не надо!
Лия схватила его за руку, но Игнат пронзительно глянул на нее. Не дело это – влезать в чужие разборки. Тем более что она это прекрасно знала. Сушеного она останавливать не собиралась.
– Он там не один! – бросила вслед Лия.
Игнат кивнул. Ресторан можно было покинуть и через пожарный ход, возможно, сушеный уже кого-то снарядил себе в помощь. Вряд ли Баштана, скорее всего, какую-нибудь сявку.
Главная лестница выводила на освещенную площадь с фонтаном, за которым спокойно следовал себе пеший милицейский наряд. И никто из патрульных даже не глянул в сторону ресторана.
Сушеный завел Игната за лестницу, в узкое и темное пространство, с трех сторон огражденное стеной универмага, воротами во внутренний двор и складом. Идеальное место для разборок. И поножовщины. Со смертельным исходом.
Сушеный развернулся к Игнату, повел перед собой рукой, в которой крутился нож.
– Борзый! – Он уже не спрашивал, а утверждал.
И нож в руке вдруг перестал вращаться. За спиной у него появился лысый в клетчатом пиджаке и с зажигалкой в руке.
– Лийка его девушка, – передразнивая Игната, ухмыльнулся сушеный.
– Лия!
– Сказано Лийка – значит Лийка! – надвинулся на него лысый, закрывая собой сушеного.
Игнат не шарахнулся, не отступил, но и боевую стойку не спешил принимать.
– Лия!
– Талый! – Лысый вдруг ушел в сторону, а из-за его спины появился сушеный с ножом в руке.
И прямо в Игната. Удар быстрый, но не прицельный, куда попадет. А удар ножом – это не всегда верная смерть. Нужно очень постараться, чтобы с одного удара вывести человека из строя и уж тем более убить его. Опасен внезапный удар, нанесенный рукой профессионала. А в бою, когда нет возможности хорошо прицелиться и вложить в удар всю силу, нож не всегда опасен. Все это Игнат знал и понимал, в том числе и как обороняться от ножа.
От первого удара он уклонился, а второй заблокировал, подставив скрещенные руки. Сушеный рванул назад, кончик ножа царапнул Игната по руке. Но тем не менее ударную руку он поймал, взял в захват. И одновременно въехал ногой лысому в колено, чтобы тот не помешал провести прием.
Захваченную руку он взял на излом, заставив сушеного взвыть от боли. Но за нож схватился лысый. В этот момент и появился милицейский патруль.
Лысый не растерялся, услышав свисток, отбросил в сторону нож и хлопнул в ладоши.
– Что такое? – сурово спросил усатый старшина ростом под два метра.
Игнат узнал его, этот дядя Степа – милиционер брал его за драку с приезжими. Десять лет назад это было, а старшина внешне практически не изменился, такой же рослый, басистый, грозный. И даже в прежнем звании. Игнат вспомнил его фамилию – Самойленко.
– Да вот, старшина, на людей бросаются! – Лысый ткнул пальцем в Игната, который по-прежнему держал его дружка в захвате.
За спиной у патрульных появилась Лия. Но ничего не сказала. Она молча и с восторгом смотрела на Игната. Старшина Самойленко тоже смотрел на Игната так, будто припоминая, где он его видел, и он узнал его.
– Жуков?
Игнат отпустил сушеного, тот замахнулся на него, но, глянув на старшину, сдал боком к своему дружку.
– Нападаешь? – спросил Самойленко.
– А то ты не знаешь, кто это? – Игнат кивком указал на Талого, который водил пальцем по горлу, показывая, какая участь ожидает борзого смельчака.
– Я знаю, кто такой ты!..
Старшина глянул на своего напарника, тот расчехлил наручники.
– Сам пойду, – буркнул Игнат.
Он видел, что наряд пеший, а идти в участок на глазах у всего поселка ему вовсе не хотелось. Вышел он уже из того возраста, когда привод в милицию считался геройством.
– Пойдешь!
Все бы ничего, но сушеного и лысого старшина задерживать не стал. Хотя и не отпускал их. Они просто исчезли, растворились в темноте, а старшина этого как бы и не заметил. Ясно же, не захотел с блатными связываться.
Игната действительно повели в участок пешком. И Лия увязалась за ним.
– Журавлева! – поморщился Самойленко.
Он и Лию знал по фамилии, но Игната это не удивляло. Хотя и напрягло. Может, он знал ее как блатную кошку, как содержательницу воровского притона или даже проститутку.
– Пусть с нами идет, – глянув по сторонам, сказал Игнат.
Ни Талого поблизости, ни его дружка не видно, вроде бы все спокойно. Никто не пытается схватить Лию, затащить ее в кусты – на расправу.
– А чего это ты раскомандовался? – одернул Игната старшина.
– А чего это вы его повязали? – возмущенно спросила Лия. – Игнат никого не трогал, на него наехали!
– Разберемся!
Участок находился неподалеку от ресторана, в небольшом двухэтажном здании, со всех сторон обнесенном забором из железных прутьев. Игнат помнил время, когда это здание только строилось и он, тогда еще мальчишка, был в нем с пацанами. И отделение милиции здесь размещалось, и паспортный стол. Игнат имел представление о штате поселковой милиции. Начальник поселкового отделения, следователь, дознаватель и инспекторы, в том числе уголовного розыска. И охрана общественного порядка – несколько патрулей, поселок-то курортный. Вряд ли за десять лет здесь что-то изменилось. Инспекторов упразднили, вернули оперуполномоченных, но это не более чем смена вывески, суть осталась прежней.
– Лия, ты давай домой! А я до утра! – Игнат кивком указал на здание.
– А это как знать! – усмехнулся Самойленко.
– Только тете ничего не говори. Она меня до утра не ждет.
– Да нет, я побуду! – Лия указала на пустующую курилку возле здания.
– Здесь и будь, в ресторан не ходи.
– Давай! – низкорослый, с прыгающей походкой сержант подтолкнул Игната в спину.
Его провели в здание, и сразу в дежурную часть, а там ни единой живой души, бардак полный. Самойленко сел на стул за пультом и ладонью хлопнул по столу.
– Документы давай!
– Нет с собой, дома они.
– Журавлеву отправь.
– Зачем вам документы? Вы меня знаете. Ну, подрался, с кем не бывает.
– С тобой, Жуков, бывает. Когда я тебя за шкирку, щенка, брал?.. Ты с тех пор не изменился. Или уже отсидел?
– Почему отсидел? Я что, на уголовника похож?
– Похож. И раньше был похож, и сейчас…
– Что сейчас? Я не блатной, я с блатными схлестнулся.
В коридор откуда-то из темных глубин здания вышел невысокий мужчина, открылась дверь.
Команду Самойленко подавать не стал, но послушно поднялся, приветствуя вошедшего. Капитан Сазонов все такой же, правда, немного постарел и голова засеребрилась, но как был, так и остался щупленьким, неказистым. Взгляд живой, ироничный. И на погонах все так же по четыре звездочки.
– Вот, товарищ капитан, Жукова привел!
– Жукова? – пытаясь вспомнить парня, наморщился Сазонов.
– А я его почему-то запомнил! – усмехнулся Самойленко. – Думал, большое будущее у парня. А он даже не сидел… Или все-таки сидел?
– Не сидел я. И не собираюсь!
– А рожа все равно уголовная, – ухмыльнулся старшина.
– Так, Самойленко, давай все по порядку! – сказал начальник, движением руки осаживая подчиненного.
– Так драка же! У «Морячка».
– Я один, – кивнул Игнат. – А против меня блатные, двое, с ножами.
– Ножей не видел!
Игнат выразительно фыркнул. Видел Самойленко, все видел – и блатных, и «пики». Виновных почему-то помиловал, а непричастного задержал. За это ему полагается втык от начальства. Но Игнат никогда ни на кого не стучал. Да и зачем ему сдавать старшину? Ничего особенного не произошло. Потерпевших нет, заявления тоже, максимум проведут дознание и, скорее всего, подержат немного да отпустят. И все равно, есть паспорт или нет. Это же курортная зона, здесь паспорта с собой не носят.
– А драка была? – спросил Сазонов.
– Была.
– Потерпевшие?
– Нет.
– Документы? – Капитан выразительно глянул на Игната.
– Тоже нет.
– А драка из-за чего?
– Да из-за официантки. Журавлева там была.
– Журавлева, – снова задумался, вспоминая, Сазонов.
– Вы же с ней соседи! – напомнил Самойленко.
– У вас отличная память, старшина, – усмехнулся Игнат.
– Знатная девка. Не совсем, правда, морально устойчивая! С блатными дружбу водит, да? – Самойленко глянул на Игната так, как будто это он толкнул Лию в объятия Баштана.
– Что было, то прошло! – набычился Игнат.
– А ты это чего? – надвинулся на него Самойленко.
Но Игнат даже мысленно не сдал перед ним.
– В камеру его давай! Пусть до утра посидит. – Сазонов качал головой, с осуждением глядя на Игната.
– Пусть посидит! – кивнул старшина.
Игнат сдал под роспись деньги, часы, спички, даже шнурки с кроссовок. У него взяли отпечатки пальцев и отправили в камеру предварительного заключения. Вот тебе и погулял.