Я тоскливо смотрела на чашку кофе, к которой, несмотря на мою жуткую кофейную зависимость, за время нашей с Олесей беседы я так и не притронулась. Я вертела чашку в руках, как будто впервые в жизни видела сей предмет посуды, стараясь не встречаться с печальными глазами подруги. Наконец я проговорила:
– Слушай, Олесь, даже не знаю, как тебе помочь. Знаешь, дети, а особенно подростки, – они такие сложные существа… К сожалению, я не психолог, поэтому не могу дать тебе определенный совет.
– Тань, ну придумай что-нибудь! – взмолилась та. – Мне, кроме тебя, не к кому обратиться…
Еще когда Олеся мне позвонила и попросила встретиться, я почуяла что-то неладное. Обычно оживленный, суетливый голос подруги звучал по телефону как-то странно. Мы давно не общались с Олесей, которую я всегда называла за глаза «сумасбродной мамашей». Знакомы мы с ней довольно давно, и могу сказать, к приятельнице я всегда питала самые добрые чувства. Конечно, Олеся – человек своеобразный: любит поболтать, ну да это профессиональное. А чего еще ожидать от учительницы английского языка, работающей в обычной школе Тарасова? Естественно, язык у нее подвешен, еще бы. Столько уроков вести – явно не для молчаливых людей, хотя, надо заметить, Олеся никогда не станет болтать попусту, ни о чем. С ней интересно общаться – познания у подруги обширные, она прекрасно разбирается и в литературе, и в искусстве, умудряется ходить по музеям, несмотря на крайне стесненное материальное положение. Единственное, что может в Олесе вызывать некоторое раздражение, – так это ее крайняя зацикленность на своих детях, отчего, собственно, и возникло ее прозвище. Несмотря на то что ее дочери уже не маленькие несмышленыши, подруга проявляет гиперопеку и не прочь говорить о своих детях часами, а то и больше. Собственно, и встретиться она со мной захотела из-за проблем с одной из ее дочерей. Внезапный утренний телефонный звонок Олеси меня встревожил – я сразу согласилась встретиться с ней в кофейне неподалеку от центра города. Я поняла, что с подругой стряслась какая-то беда. Может, кто из девочек заболел или еще какая неприятная история произошла… Дел у меня на сегодня никаких запланировано не было, поэтому я быстро надела легкие джинсы и куртку и спустилась выгонять машину из гаража.
Беда и правда пожаловала в Олесин дом, однако я даже не подозревала, что у приятельницы произошло на самом деле. Оказалось, что старшая дочка подруги, насколько я поняла из Олесиного рассказа, совсем отбилась от рук. Приятельница поведала мне печальную историю: ее дочка, которая раньше хорошо училась в школе и посещала различные кружки и секции, сейчас совсем забросила свои прежние интересы. Но это еще не самое страшное – можно понять, когда ребенок отказывается учить уроки, если ему не нравится в школе. Ну или в жизнь внезапно врывается первая любовь – какая там учеба…
– Я бы все поняла! – изливала мне душу Олеся. – Ладно, если б мальчик у нее появился или что-то подобное… Но теперь она все время просиживает в комнате за компьютером! Подсела на какую-то сетевую игру, и я ничего сделать не могу! Мне кажется, она в зомби превратилась!
– Ну попробуй убрать компьютер, – пожала плечами я. Подруга посмотрела на меня так, словно я только что сказала некую несусветную глупость.
– Думаешь, я не делала этого? – наконец проговорила она. – Ужас, что потом было! Она угрожала мне покончить жизнь самоубийством! Поставила ультиматум: либо я оставлю ее в покое, либо она вскроет вены! Это ад какой-то!
– Да уж… – протянула я в замешательстве. – Конечно, современные технологии – это прекрасно, но игромания может излишне захватывать. Впрочем, как и любая другая односторонняя увлеченность.
– Мне от этого не легче! – вздохнула Олеся. – Пыталась ее к психологу сводить – так что ты думаешь? Моя умница голодовку объявила! Заявила, что если я от нее не отстану, то буду виновата в ее преждевременной кончине! Она представляешь, как со мной разговаривает? Чуть ли матом не посылает! А младшая вот на нее насмотрится и то же самое начнет делать! Я уже домой боюсь приходить… Старшую не трогаю – она сидит за своим компьютером и мышкой щелкает. Не дом, а фронт холодной войны. Никто ни с кем не разговаривает, старшая даже на кухню не выходит – если я ей поесть в комнату не принесу, она так и не вспомнит о том, что люди, в принципе, должны чем-то питаться. И ведь неизвестно, с чего все началось. Несколько месяцев назад у меня нормальные дети были, а теперь… Танюш, может, ты с ней поговоришь? Вроде вы с ней неплохо общались, вдруг тебя послушает?
– Не думаю… – с сомнением протянула я. – Я не отказываю тебе, Олесь, но тоже пойми. Я ведь частный детектив, а не специалист по общению с подростками. Компьютерные игры и прочие зависимости – не моя сфера деятельности. Я просто не предполагаю даже, каким образом могу тебе помочь.
– Ну ты же можешь что-нибудь придумать! – взмолилась Олеся. – Танюш, ты ведь умная, столько дел распутала, общаешься со всеми подряд… Или вдруг у тебя знакомые есть, которые в этом разбираются? Я здесь бессильна, у меня руки опускаются… Хоть самой в петлю лезть, ей-богу!
Я собралась сказать подруге что-нибудь ободряющее и бессмысленное, но не успела. Внезапно зазвонил мой мобильный телефон, и, признаюсь, я весьма этому обрадовалась. Не люблю сложные ситуации, в которых я бессильна оказать какую-либо помощь. Я вообще ненавижу признавать поражение. Но тут уж ничего не попишешь – если бы та же самая Олеся обратилась ко мне с просьбой найти преступника, который, скажем, засадил ее дочь за компьютерную игру, – я бы, не раздумывая, согласилась оказать ей помощь. Но вся беда в том, что преступника не существовало, и Олесину дочку никто насильно не заставлял стать геймером. Тут уж, увы, частный детектив Татьяна Иванова ничем не может помочь, несмотря на давнюю дружбу с несчастной Олесей.
Звонили мне с незнакомого номера. В принципе, я давно не удивляюсь, когда мне названивает некто неизвестный – работа у меня такая, действует «сарафанное радио». Если звонит кто-то, не записанный в мою телефонную книгу, в большинстве случаев это означает новый заказ. Редко кто звонит Тане Ивановой по ошибке – обычно обращаются люди со своими проблемами криминального характера, которые по той или иной причине не спешат идти в полицию. Кому-то меня советуют мои бывшие клиенты, которым я помогла, кто-то узнает обо мне из других источников – я уже не интересуюсь, откуда клиенты знают, что в Тарасове работает частный детектив Татьяна Иванова. Если на заре своей детективной деятельности мне было любопытно, кто посоветовал ко мне обратиться, то сейчас я попросту спрашиваю о сути вопроса и узнаю обстоятельства происшествия. Да, совсем забыла сказать. Если раньше я с готовностью бралась абсолютно за любое расследование, то сейчас я крайне придирчива к потенциальной работе. Мне жалко тратить свое время на расследование слишком простых, бытовых дел, в которых может разобраться и второсортный специалист. Сейчас я предпочитаю браться только за запутанные дела, расследовать которые мне будет самой интересно. Деньги, естественно, играют свою роль – беру я немало, но мои услуги того стоят. И все-таки я считаю, что лучше заниматься тем, что действительно нравится, нежели бросаться на все подряд, только чтобы получить положенный гонорар и забыть все, как дурацкий, бестолковый сон. Благо сейчас я могу выбирать, чем мне заниматься, и запросто отказываюсь, если клиент предлагает мне скучное и неинтересное дело.
Я с извиняющимся видом посмотрела на Олесю и нажала на кнопку ответа на звонок. Подруга сделала жест рукой, показывающий, что она ни капли не возражает, если я буду сейчас разговаривать по мобильному телефону. Она ведь в курсе, что по долгу службы я обязана отвечать на звонки, вне зависимости от того, где и с кем в настоящее время нахожусь. Я поднесла трубку к уху, а Олеся занялась своим кофе, который, как и у меня, наверняка давно остыл.
– Здравствуйте, – раздался тихий женский голос. – Мне бы поговорить с Татьяной Ивановой… Я правильно позвонила?
– Да, все верно, – отозвалась я. – Татьяна Иванова – это я. А как я могу к вам обращаться?
– Меня зовут Анна Климова, – представилась женщина. – Простите, а как вас звать по отчеству? А то неудобно как-то, я вас только по имени и фамилии знаю, уж извините меня.
Я сразу поняла, что женщина находится в смятении. Она произносила вроде понятные фразы, но получалось у нее это коряво, словно она не могла из обычных слов составить нормальное предложение. Такая речь обычно бывает у людей, которые растеряны или взволнованы, а по тихому голосу женщины я сделала вывод, что она пребывает в состоянии отчаяния, граничащего с безысходностью. Что-то везет мне сегодня на отчаявшихся женщин – то Олеська со своей горе-дочкой, то эта Анна Климова…
– Можете называть меня Татьяной, – сказала я. – Если вам принципиально знать мое отчество, пожалуйста. Татьяна Александровна Иванова. Вас-то как мне лучше называть?
– Ой, да как хотите! – внезапно голос женщины дрогнул, словно она пыталась подавить рыдания. – Мне очень, очень нужна ваша помощь! Пожалуйста, не отказывайте мне, я боюсь идти в полицию, это может повредить репутации Жанны, она ведь отличницей в школе была и в университете на красный диплом идет… Точнее, шла… Сейчас я не знаю, мне все равно, да бог с ним, с дипломом этим, только найдите ее, пожалуйста, умоляю вас!
– Так, давайте по порядку, – прервала я полубессвязный поток речи Анны Климовой. – Жанна – это кто? Ваша дочь, подруга?
– Дочка моя единственная, – отозвалась моя собеседница. – Жанночка, пропала она… Я не знаю, что делать, она на звонки не отвечает, и где находится – тоже не знаю. Помогите мне, пожалуйста, я заплачу вам, сколько вы скажете, только найдите ее!
– Анна, давайте с вами встретимся в удобное для вас время, и вы в деталях мне расскажете свою историю, – предложила я. – Я с радостью помогу вам, только пока я не узнаю подробности исчезновения вашей дочери, я ничего не смогу сделать. По телефону говорить не слишком удобно, вы меня понимаете. Вы можете встретиться со мной?
– Конечно, когда вы скажете! – с готовностью отозвалась Анна. – Только… я живу далеко, дома у меня не убрано… Как с Жанной все это началось, я квартиру совсем забросила, за порядком не слежу. Давно мне надо было с ней поговорить, может, и не пропала бы она…
– Вы ведь вместе с дочерью живете? – уточнила я.
– Да, конечно, – подтвердила моя собеседница. – Далеко от центра, к сожалению. Может, жили бы мы где-нибудь поблизости от университета, где Жанна учится, все было бы не так. Да нет, нет, это же в конечном счете все отговорки были… Только бы нашлась она, дочка моя…
– Ладно, с этим мы разберемся, – пообещала я. – Скажите, где вы живете и когда вам удобно со мной встретиться?
– Я проживаю на улице Зарубской, это Завьяловский район, – проговорила Анна. – Дом пятьдесят три, квартира один. На первом этаже.
– Отлично, – среагировала я. – В какое время мне лучше к вам подъехать?
– Да когда вы сможете, я весь день буду дома, – пробормотала женщина. – Я даже не знаю, что делать… Все городские больницы обзвонила, даже в морг звонила, слава богу, Жанны нигде нет. Значит, она жива, правда? А вдруг… вдруг ее найдут, и…
Продолжать несчастная не смогла – я услышала рыдания, которые та уже не пыталась скрывать и сдерживать. Я молчала. Олеся смотрела на меня, пока я разговаривала со своей клиенткой. На лице ее читалось разочарование, смешанное с любопытством. Понятное дело, приятельница расстроилась, что я не могу ей помочь повлиять на дочь, и в то же время Олесе наверняка было интересно, что за дело я буду расследовать на сей раз. Этого у нее не отнимешь – подруга, даже несмотря на собственные проблемы, всегда любила, когда я ей рассказывала что-нибудь интересное из своей детективной практики.
Наконец Анна справилась с приступом отчаяния и тоски и проговорила слегка дрожащим голосом:
– Простите меня, пожалуйста. Приезжайте, как сможете. Просто… просто у меня горе, понимаете…
– Успокойтесь, прошу вас, – произнесла я. – У вас есть что-нибудь вроде валерьянки или пустырника? Выпейте, придите в себя. Я сейчас уже выезжаю, думаю, если не будет заторов, скоро буду у вас.
– Спасибо вам огромное! – искренне проговорила женщина. – Пробок сейчас из города быть не должно, если вы едете из центра. От нас обычно заторы в восемь-девять утра, когда люди на работу добираются. Вечером улицы стоят, после пяти часов где-то.
Я еще раз настоятельно посоветовала Анне успокоиться и положила трубку. Посмотрела на Олесю, но не успела ничего сказать – подруга меня опередила.
– Новое дело, да? – спросила она. Точнее, уточнила, из моих ответов по телефону и так все было ясно.
Я кивнула.
– Эх, и я тут со своими заботами, – вздохнула Олеся. – Ты уж извини, что я тебя сорвала… У меня ж по понедельникам выходной, вот и подумала, что ты тоже свободна. Ты, наверно, и так по уши в этих своих расследованиях, и я вот… Танюш, прости, но я честно не знаю, как мне бороться с этой треклятой игроманией у ребенка!
– Знаешь, Олесь, ты успокойся лучше, – со вздохом проговорила я. – Не дави на дочь. Попробуй показать, что ты не осуждаешь ее за компьютерные игры. Может, у нее проблемы в школе или с одноклассниками поссорилась, вот и ушла в виртуальный мир. Еще раз повторяю, я не специалист, но на твоем месте я бы просто спокойно побеседовала с дочкой, узнала бы, что ее тревожит. По крайней мере, она ж из дома не сбежала, уже хорошо. Алкоголь и наркотики не принимает, еще один повод порадоваться. А с играми – кто знает, может, наиграется и успокоится.
– Ох, хотелось бы мне в это верить… – протянула приятельница. – Но ты права, впрочем. Побеги из дома – это, наверно, похуже, чем жизнь за компьютером. Верно, хоть она наркотиками не балуется и не курит… Хотя, знаешь, с ней вообще жить сейчас трудно, вспыльчивая донельзя стала, особенно если я ее от игры отвлекаю. И куда катится этот безумный, безумный мир?..
Я предложила Олесе подбросить ее до дома на машине, но та отказалась. Предпочла воспользоваться общественным транспортом, сославшись на какие-то неотложные дела. Я не стала настаивать – ведь мне предстояло самой ехать на другой конец города, и неизвестно, сколько времени это займет. Конечно, Завьяловский район – это не такая глухомань, но человеку, привыкшему жить в центре города, окраины Тарасова представляются богом забытыми трущобами. Я не говорю конкретно о себе – за время своей профессиональной практики я изъездила весь город, а заодно и всю область в целом вдоль и поперек. Но обе мои квартиры – я говорю не только о той, в которой проживаю, но и о другой, доставшейся мне от бабки, – находятся в центре Тарасова, посему я привыкла к тем улицам и заведениям, по которым езжу или хожу чаще всего и в которых бываю по своим делам.
На улице стояла совсем летняя погода, несмотря на скорое приближение осени. Конец августа – благодатная пора. Не такая жара, как в июле, но еще не зарядили первые тоскливые дожди. Кое-где зеленую листву уже тронули ярко-желтые мазки, однако они придавали деревьям радостно-нарядный вид. Солнце резво играло своими лучами на асфальте и крышах домов, словно затеяло веселые догонялки и вовсю предавалось летнему веселью. Да, в такую погоду сложно поверить, что у кого-то есть свои проблемы, горести и несчастья. Честно говоря, мне вообще хотелось забыть и о работе, и о каких-либо бытовых делах и предаться отдыху. Скажем, махнуть куда-нибудь на юга или в столицу, развеяться, побродить по улицам или поваляться на пляже… Давненько я никуда не выбиралась, что-то в последние годы провожу все свободные дни в Тарасове. Нет, надо что-то с этим делать. Вот когда я в последний раз была на Волге? Или выезжала с друзьями на дачу, на пикник? Друзей у меня, конечно, немного – но взять хотя бы ту же самую Олесю. Хотя у нее в августе уже начинается работа – бедолаге приходится ежедневно, кроме выходных, бывать в школе и заполнять какие-то бумажки. Да есть и Володя Кирьянов – помнится, он в июне звал меня к себе на дачу, куда выбирался вместе с женой и детьми. Эх, жаль, у меня не получилось согласиться на его приглашение – я как раз расследовала какое-то дело, потому и отказалась. А у Володи дача классная – поблизости лес, речка, хочешь – сиди на пляже да на волны смотри, хочешь – броди по лесу, грибы собирай да дыши свежим воздухом… Я хоть и городской человек, привыкший к магазинам, кафе и ресторанам, но случаются времена, когда и мне хочется побыть на природе. Хоть денек, да больше я и не выдержу – начну тосковать по «каменным джунглям» Тарасова. Но сменить обстановку бывает полезно, даже для «гения сыска» Татьяны Ивановой.
Я тряхнула головой, чтобы отогнать посторонние мысли, и села за руль своей «девятки». Все, хватит мечтать – пора делом заниматься. У меня впереди расследование – я уже решила, что возьмусь за дело Анны Климовой, даже если оно окажется пустяковым и не особо запутанным. Интерес интересом, а у несчастной женщины горе, и если я могу помочь ей, то почему бы и нет? Тем более пока у меня клиентов помимо нее нет, выбирать не из чего. По-быстрому разберусь с ее дочерью, разыщу ее, а там видно будет. Я же не изверг какой – отказывать человеку из-за того, что, видите ли, «в вашем деле все банально и просто, ищите Жанну сами, а я подожду чего-нибудь более занимательного». Нет уж, не стану привередничать и жалеть свое время. Все равно я никуда уезжать из Тарасова не собираюсь, планов у меня никаких нет, а лето скоро закончится, поэтому для отпуска на лазурном морском берегу подожду следующего года. И уж тогда оттянусь по полной!
Навигатор проложил мне наиболее короткий маршрут, и я выехала на широкую трассу. К счастью, заторов и впрямь не было – небольшая пробка образовалась возле улицы Лунной, и то по той простой причине, что какой-то идиот слишком разогнался и вписался в выезжающий грузовик. Авария оказалась небольшой, однако движение затормозилось, поэтому я минут десять еле-еле ползла, дожидаясь окончания пробки. Зато после движение ускорилось, поэтому до нужной улицы я доехала за какие-то полчаса.
Завьяловский район производил весьма унылое впечатление. Почти все здания были низкие, максимум – пять этажей, школа, возле которой требовалось свернуть с главной улицы, выглядела мрачной и тоскливой. Кое-где встречались универмаги с кричащими вывесками, но смотрелись они карикатурно и нелепо. Возле магазинов старые бабки торговали яблоками из собственного сада и пучками зелени, дополняя нерадостный колорит местности. Я всегда поражаюсь тому, насколько Тарасов разнообразный город. Где-то буквально теснятся дорогие бутики, рестораны и кофейни, а где-то царит настоящая разруха и запустение. Нет бы правительству привести в порядок весь город, а не заниматься благоустройством его отдельных частей! Ведь Завьяловский район не так далеко от центра, почему бы не обустроить здесь территорию? Увы, вряд ли я дождусь того, что кто-нибудь возьмется приводить мой родной город в порядок.
Дом, в котором проживала Анна Климова, я нашла без всяких приключений. Обычная дряхлая пятиэтажка, рядом с которой располагался универмаг «Все для дома». Чуть поодаль маячил продуктовый магазин, поэтому я пришла к выводу, что расположение дома моей клиентки достаточно выгодное – все под боком. Вроде как она говорила, что живет на первом этаже… Почему-то я была уверена, что лифт в доме отсутствует, и мои предположения подтвердились. Зато радовало наличие домофона – уже что-то позитивное в этих трущобах.
Анна открыла дверь сразу же, как будто сидела возле двери, ожидая моего визита. Может, я и права – вдруг несчастная женщина настолько извелась, что не может ничего делать, кроме как с надеждой ждать помощи в лице частного детектива Татьяны Ивановой. Нет, я из кожи вылезу, а найду ее дочь – слишком мне жалко бедную женщину, хотя сентиментальные чувства я испытываю редко.
На первом этаже находились три квартиры, дверь первой была открыта. На пороге стояла невысокая, худенькая женщина лет сорока семи – пятидесяти. Выглядела она усталой и изможденной – под глазами залегли темные круги, лицо осунулось и хранило на себе следы недавних слез. Ее волосы были забраны в небрежный низкий хвост, из которого выбивались отдельные пряди, падавшие на лицо. Одета Анна Климова (а это была именно она) была в домашние синие джинсы и светло-бежевую футболку, которая висела на ней, как на вешалке. Вид женщина производила такой же унылый, как и район города, в котором она проживала. Но, увидев меня, она попыталась улыбнуться, глаза ее стали не такими безжизненными, как раньше.
– Татьяна… Татьяна Александровна, верно? – спросила она, делая рукой радушный жест гостеприимства. Я кивнула.
– А вы – Анна… простите, вы ведь не назвали свое отчество. Как-то неловко звать вас по имени…
– Меня Анна Кирилловна зовут, – сообщила мне моя клиентка. – Но лучше, если вы меня будете звать Анной. Без отчества. Так, думаю, будет проще.
Она предложила мне войти в квартиру, и я проследовала за ней. Апартаменты, где проживала женщина, казались миниатюрными, едва ли не игрушечными – крохотный коридор, узкая прихожая. Хотя Анна и сказала, что у нее дома беспорядок, ничего подобного я не заметила – напротив, полы в прихожей выглядели чистыми, как будто их только сегодня вымыли, вся верхняя одежда аккуратно развешана на вешалках, обувь поставлена на тумбочку. Интересно, если это – бардак, то что же в понимании хозяйки квартиры – порядок? Девственно стерильная чистота и минимализм?
– Пройдемте на кухню, – предложила Анна. – Я чайник поставлю, вы, наверно… да, чайник. Вы ведь…
Она замешкалась, с трудом подбирая слова. Да, с речью у нее явные проблемы, или это от нервного потрясения. Я пришла на помощь женщине и бодро проговорила:
– Да, от чая или кофе я не откажусь. Кофе могу пить в огромных количествах, что поделаешь.
– Да, у меня есть кофе, – кивнула Анна. – Я его тоже люблю, чай пью только вечером. С медом, чтобы уснуть… А кофе перед работой, скоро уже учебный год начнется…
– Вы работаете преподавателем? – догадалась я. Женщина кивнула.
– Веду русский язык и литературу, – сообщила она.
Про себя я удивилась – надо же, а я решила, что с речью у нее явные проблемы. Насколько ошибочным бывает первое впечатление!
– Даже не знаю, как я работать буду… – вздохнула Анна. – Если Жанна не найдется, я… я не смогу преподавать детям. Я вообще ничего не смогу. Сейчас не могу заставить себя что-то делать, хотя надо все… А я как… как растение какое-то. Только сижу на стуле и плачу, не знаю, как Жанну вернуть…
– Успокойтесь, сейчас вы мне все расскажете, и я что-нибудь придумаю! – пообещала я женщине. – Пройдемте на кухню, раз там удобнее всего разговаривать.
Кухня соответствовала коридору и прихожей – миниатюрная. И как там только поместились длинный стол, плита, раковина и тумбочка с микроволновкой?! Возле стола – два табурета, указывающих на то, что квартира предназначена для двух человек. Может, для гостей – если таковые приходили в дом Климовых – и находили еще стулья, но мне показалось, что Анна и ее дочь не слишком часто устраивают дружеские посиделки. Я бывала в разных домах и квартирах, поэтому глаз на такие вещи у меня наметан. Сразу могу определить, кто из хозяев предпочитает дружные, веселые застолья, а кто сторонится людей и комфортно чувствует себя в одиночестве. Судя по всему, Анна принадлежала ко второму типу людей.
Женщина включила газовую горелку, поставила чайник. Электрического я в кухне не увидела – следовательно, пользуются в квартире исключительно обычным, воду кипятят на газу.
Анна достала из кухонного шкафчика две чашки и чайные ложечки, выставила на стол банку кофе.
– У меня есть печенье, – сообщила женщина. – Будете?
Я решила не отказываться и позволить Анне проявить гостеприимство и хозяйственность. Та бодро выставила на стол вазочку с обычными крекерами, суетливо что-то принялась искать в шкафу. Я подумала, что эти хлопоты женщине только на пользу – пускай отвлечется от своих переживаний, хотя бы на такие банальные действия, как нехитрая сервировка стола. Могу поспорить, после исчезновения дочери она вряд ли выходила в магазин – а судя по внешнему виду Анны, скорее всего, она несколько дней жила впроголодь. Некоторые люди – и таких большинство – заедают стресс, а есть и такие, кто от переживания кусок в рот засунуть не может. Исходя из собственного жизненного опыта, могу сказать: переживания странным образом воздействуют на человека. Куда естественнее, когда от нервного срыва человек без устали поглощает все подряд, таким образом справляясь с потрясением. Однако Анна Климова относилась к тому меньшинству людей, которые от свалившегося несчастья теряют аппетит.
Чайник закипел, хозяйка налила кипятка в чашки. Оказывается, мы кладем одинаковое количество ложек кофе. Правда, дополнением к бодрящему напитку мне служат сигареты, а не печенье. Анна же, как я поняла, не курит – пепельниц в кухне не было, поэтому я решила не смущать женщину и от сигарет воздержалась. Взяла себе печенье, Анна тоже последовала моему примеру.
Я решила, что пора переходить к делу. Сделав глоток кофе, произнесла:
– Насколько я поняла из телефонного разговора, у вас пропала дочь. Жанна, так ее зовут?
– Да, все верно, – кивнула женщина. – Вы сможете ее найти? Я не хочу обращаться в полицию…
– Почему? – поинтересовалась я.
– Просто… Просто я боюсь, что, если в ее университете узнают об этом, дело получит огласку, и Жанна не сможет получить красный диплом. А девочка очень старательная, она все сессии сдавала на отлично. За исключением последней. Не знаю, что произошло, но внезапно моя дочь сильно изменилась. Я поначалу значения этому не придавала – просто она стала задумчивой, неразговорчивой, все молчала. Как-то я пыталась узнать, может, проблемы по учебе, но Жанна ничего мне не рассказывала. Я и сама не слишком разговорчивый человек, но Жанна не такая. Она всегда была общительной девочкой, хотя в школе у нее не было друзей. Но это потому, что дети сейчас жестокие и эгоистичные, а Жанну не любили в школе из-за того, что она училась на отлично. Зависть, что тут скажешь… Но у нее была подруга детства – Наташа, с которой дочка дружила с третьего класса. Очень хорошая дружба была, жаль, что закончилась…
– А почему закончилась? – спросила я.
Анна пожала плечами.
– Девочки выросли, разные интересы появились, – сказала она. – Наташа замуж рано вышла, а Жанна все одна была. Мне кажется, все-таки у дочери появился молодой человек, но у них странные отношения были. Я в их роман не лезла – дочь толком не делилась со мной своими переживаниями, но парень ее, бойфренд, как это сейчас называют, странный был. Какой-то угрюмый, замкнутый, неприветливый. Я видела его как-то у нас дома, он в гости заходил, книги Жанне приносил почитать. Высокий, худой, в черном весь… Прямо вампир из фильма ужасов, как будто не кормят его. Со мной поздоровался коротко, и все. В общем, не знаю, конечно, но не такого друга я бы дочери хотела. Но ведь это их дело, зачем я вмешиваться буду? Больше-то я его у нас не видела, то ли расстались они, то ли просто не общались. А может, где-то в другом месте встречались…
– И вы не спрашивали у Жанны хотя бы, где и как они познакомились? – удивилась я. – Как хоть его зовут-то?
– Антон его зовут, – пояснила Анна. – Жанна коротко сказала, что они в университете познакомились. Но какие их отношения связывали – об этом она ничего не говорила. Я было ее на откровенность хотела вытащить, но она замкнулась в себе, и все тут. Вроде как книгами они обмениваются, и все. Я не хотела давить на дочь – решила, придет время, она сама мне расскажет. Да вот не дождалась. Хотя лучше этот Антон, чем подружка ее новая…
– Что за подружка? – поинтересовалась я. – Расскажите об этом поподробнее.
– Они сравнительно недавно сдружились. – Анна поджала губы, и по этому движению я поняла, что новую знакомую своей дочери она не слишком жалует. – Зимой, точнее. Вот не поверите, а эту подружку тоже Наташей зовут, но в отличие от той, с которой Жанна в детстве дружила, эта девица вообще мне доверия не внушала. Внешность, мягко сказать, странная – несуразная такая. Рост высокий, фигура непонятная, а одевается… вообще молчу… Какие-то гольфы полосатые, юбки клетчатые, корсеты на шнуровке. Колготки кислотного цвета, вся яркая, как… даже не знаю, как что. И – представляете, курящая! Причем курит она не сигареты, а трубку, как мужик какой-то… Ужас, в общем.
– А кроме внешности и курения, что в ней такого было отталкивающего? – спросила я.
Анна снова пожала плечами.
– Мне кажется, Наташа эта дурно повлияла на Жанну, – заметила она. – Со времени этого знакомства дочь на себя перестала быть похожей. Уж не знаю, что за интересы были у них общие, но Жанна стала сперва поздно возвращаться домой, якобы с этой Наташей она к лекциям готовилась. Ну да, как же, поверила я… Дочь учиться стала хуже, хотя раньше ей в университете было интересно. Она факультет выбрала религиоведения и философии и с удовольствием ходила всегда на лекции. Жанна ведь четвертый курс в этом году закончила, год осталось учиться… Только эту сессию она сдала на четверки, хотя раньше только на отлично экзамены сдавала. А все из-за Наташки этой! Весной Жанна вообще перестала дома бывать – все говорила мне, что Наташа помогает ей готовиться к семинарам. Да я бы в жизни не поверила, что эта чудаковатая девица соображает лучше, чем моя дочь! Жанна ведь такая способная, такая талантливая… Она иностранных языков три штуки знает – английский, французский и испанский, наизусть сложные стихотворения рассказывает… А у этой Наташки только понятно что на уме. Она ведь, насколько я поняла, девка гулящая, то с одним, то с другим романы крутит. Я пыталась Жанне сказать, что Наташа – человек не ее круга, а дочь все в штыки воспринимала. Заявила, что сама себе друзей выбирает, и всячески эту Наташу превозносила…
– Выходит, Жанна, начиная с весны, не ночевала дома? – уточнила я.
Анна сделала неопределенный жест рукой.
– Раза два в неделю она появлялась, – со вздохом проговорила женщина. – Вроде как про мать вспоминала. Хотя какое там… Знаете, что я недавно нашла в комнате дочери?
Я отрицательно покачала головой. Анна встала с табурета и вышла в коридор. Спустя две-три минуты вернулась с большим пакетом в руках.
– Полюбуйтесь! – с отчаянием в голосе произнесла она. – Жанна ведь прятала этот пакет… Уму непостижимо!
Заинтригованная, я оглядела содержимое пакета. Внутри лежали пустые банки из-под дешевых алкогольных коктейлей – адское пойло, не вино и даже не пиво, а непонятная смесь с этанолом. Я бы в жизни такое пить не стала – зачем травиться всякой химией?
– В шкафу нашла, – пояснила Анна. – Когда дочь пропала, я ее комнату обыскала – вдруг найду какую-нибудь зацепку. Открыла шкаф – и тут это. Я до сих пор в шоке. Моя дочь – и алкоголь? Да она в жизни даже шампанского по праздникам не пила! А тут целая куча этих банок, кошмар какой-то!
– Да уж, напитки эти качественными назвать нельзя, – согласилась я. – Выходит, Жанна пила дома в одиночестве? И вы ничего не замечали? Ведь когда человек находится в состоянии алкогольного опьянения, это сразу заметно.
– Жанна вечером запиралась у себя в комнате, говорила, что спать ложится, – вспомнила Анна. – Я ее не беспокоила, а она, скорее всего, как раз и пила это пойло. Скрывала от меня, я ведь негативно отношусь к спиртным напиткам. Все старалась, чтобы моя девочка никогда не связывалась ни с алкоголем, ни с наркотиками. Боюсь, из-за этой Наташки она и курить начала, я не раз замечала, что от ее вещей табаком воняет. Она ведь говорила мне, что в университете одногруппники курят, потому и запах от нее такой. А что я могла сделать? Проповеди ей читать про вред курения? Про рак легких рассказывать? Да Жанна не в таком возрасте, когда все это напугать может. Ведь как люди думают – все болезни могут настигнуть кого угодно, только не их. Рак легких – с кем-то случается, но не со мной. Так и Жанна, наверно, думала. Я дочь не осуждаю – осуждаю Наташку эту, потому что из-за нее все. То Жанна мне говорила, что девка эта к лекциям готовиться помогает, потом начала рассказывать, что неудобно ей до университета из Завьяловского района добираться. Вроде как Наташа близко к центру живет, потому Жанна у нее «вписывается», как это называется сейчас. Время якобы экономит… Ох, да масса отговорок была! Я как-то не выдержала, сказала, что запрещаю Жанне ночевать не дома. Так что вы думаете? Дочь устроила скандал с истерикой, а потом выбежала из квартиры и весь день на мои звонки не отвечала. Только утром написала мне смс-сообщение – мол, я сама виновата, если буду ей условия свои диктовать, она вообще дома появляться не будет. Это меня напугало, и я больше не поднимала эту тему.
– Понятно… – протянула я. – Скажите, ваша дочь когда пропала? Насколько я могу судить, она подолгу дома не появлялась, почему вы начали бить тревогу? Может, она и сейчас у подружки своей живет? Как я понимаю, после сессии ничего не изменилось, она по-прежнему не приходила ночевать домой?
– Все верно, – со вздохом кивнула Анна. – Но после того скандала мы с Жанной договорились, что я не буду ей запрещать бывать у подруги, только попросила об одном – чтобы дочь мне звонила или писала, хотя бы два раза в день. Утром и вечером, что с ней все в порядке. Несмотря на все, я ведь люблю Жанну и переживаю за нее. Да, она поступала эгоистично, но что я могла сделать? Рано или поздно дети вырастают, покидают родителей. У Жанны не было тяжелого подросткового возраста, на который часто жалуются. Нет, когда все ее одноклассницы начали курить, ругаться матом и игнорировать родителей, моя Жанна старательно училась и ходила к репетиторам. Я ведь тогда нарадоваться не могла, что у меня такая замечательная дочка. Ни вредных привычек, ни грубостей по отношению ко мне… Наоборот, Жанна всегда старалась сделать все возможное, только бы я гордилась ею. Училась, выступала на олимпиадах, дома порядок поддерживала… Даже готовить сама научилась – я приду, бывает, вечером с работы, а она уже ужин сделала. И это – несмотря на обилие домашних заданий! И в квартире чистоту наведет, все только бы меня порадовать. Мы с ней вместе в театры ходили постоянно… И не на какие-то пьесы современные, а на оперу, балет, и дочери очень нравились постановки. Она была очень культурно развитым ребенком, тонко чувствовала искусство, любила посещать музеи… А вот сейчас такое случилось. Я решила, что это запоздалый подростковый период у Жанны начался. Наверняка такое бывает – если ребенок в детстве не доставляет проблем, то это начинается в более позднем возрасте. Все надеялась, что пройдет, перебесится дочка и успокоится, и все как раньше будет. Уже рукой махнула, не доставала ее своими вопросами и нотациями. Жива, здорова, присылает эсэмэски – уже замечательно. А вот несколько дней подряд – с субботы – я до нее дозвониться не могу. Утром Жанна мне эсэмэс прислала – как обычно, написала «мама, все хорошо», а на мой вопрос – придет ли она домой, – мне не ответила. Я решила позвонить ей вечером, в шесть часов. Но дозвониться не смогла – телефон был вне зоны доступа сети. Обычно ведь приходит эсэмэс-сообщение, что абонент появился в сети, но я прождала весь вечер, а эсэмэска так и не пришла. Утром, с пяти часов, я названивала Жанне, но результат был такой же – «абонент вне зоны доступа». Наверно, за вчерашний день я вся поседела – до дочери дозвониться не могу, телефона этой Наташи у меня нет, и адреса ее не знаю. Единственное, что Жанна мне говорила, – так это, что живет она в центре где-то, со своим парнем. Но я ведь и фамилии этой Наташи не знаю, вот в чем беда! Нашла вот пакет этот злосчастный с пустыми банками, еще хуже мне стало. Через знакомую и вышла на вас – вроде как вы помогали когда-то ее мужу, у которого была украдена фамильная ценность. Знакомая эта, Лидия, рекомендовала мне вас как человека, который запросто решает любые проблемы криминального характера. В полицию я не стала обращаться, чтобы дочери не навредить. Ведь если кто в университете узнает, что Жанна в чем-то замешана, проблем не оберешься. А учитывая эту страшную находку, я уже боюсь, что дочка могла с преступной компанией связаться, или еще что. Умоляю вас, найдите ее и, если будет возможно, не придавайте дело огласке. Жанна по глупости своей могла дров наломать и этим испортить себе все будущее. Сами понимаете, последний курс университета, потом ей придется работу искать. А если она замешана в каких-то непонятных делах и потому исчезла – я боюсь думать о худшем, – то с трудоустройством возникнут проблемы. Она ведь жива, правда? Может, у нее просто потерялся мобильный и потому она не отвечает? Да, такое ведь легко могло случиться, правда? Правда ведь, она просто мобильный потеряла?
Анна смотрела на меня каким-то безумным, сумасшедшим взглядом. Если б я сейчас возразила женщине, та бы попросту не услышала меня. Она вбила себе в голову некую идею, которая показалась ей спасительной соломинкой для утопающего. Ладно, про себя я решила, что лучше пусть верит, будто Жанна нечаянно оставила где-то телефон и он разрядился. В конце концов, переживания и сетования Анны только мешают мне в расследовании, куда лучше мыслить здраво и трезво. Поэтому я ничего не стала возражать, а спросила:
– Скажите, вы в вещах дочери не находили никакую записную книжку или что-то подобное? Я хотела бы нанести визит ее подруге, Наташе, и мне необходимы ее координаты.
– Записная книжка? – медленно повторила Анна. – Вряд ли. Сейчас ведь все в мобильных телефонах есть – и список контактов, и журналы вызовов, и Интернет… Кто в наши дни использует ежедневники? Разве что старенькие бабушки, которые к телефонам не могут привыкнуть. Даже у меня нет записной книжки. На День учителя ученики подарили мне «ежедневник классного руководителя», но я им не пользуюсь. Есть ведь классный журнал, а в ежедневник что записывать?
– И у Жанны был мобильный телефон с выходом в Интернет? – со вздохом уточнила я. Но, к моей радости, мать пропавшей девушки отрицательно покачала головой:
– Нет, не так. Конечно, в телефоне был мобильный Интернет, но Жанна им не пользовалась. Она ведь привыкла к клавиатуре и терпеть не могла сенсорный экран. Если надо было написать эсэмэс-сообщение, она ограничивалась короткой фразой, и только. Когда дочь сдала вступительные экзамены в университет, я сделала ей подарок – подарила хороший ноутбук, хотя с зарплатой учителя подобные вещи весьма не просто приобрести. Но ничего – я ведь знаю, в наше время студенту без компьютера с Интернетом никуда. В библиотеки уже не ходят, курсовые да рефераты пишут на компьютере, информацию ищут в глобальной сети. Жанна все три года обучения использовала ноутбук только для учебы – она и к семинарам при помощи него готовилась, и курсовые на нем делала. Даже в социальной сети она зарегистрировалась по необходимости – ей нужны были фотографии конспектов. Жанны тогда не было в университете неделю. Мы с ней уезжали из города на дачу, а материал под запись диктовали. Поэтому Жанне пришлось регистрироваться в социальной сети этой, чтобы ей фото конспектов переслали. Но, насколько я знаю, для общения дочка компьютер не использовала, только для работы, точнее, для учебы.
– Ах, вот как! – Мой голос против моей воли прозвучал весьма ободренно. Анна недоуменно посмотрела на меня.
– А что странного в том, что Жанна пользовалась ноутбуком? – непонимающе спросила она. – Это что, противозаконно?
– Нет, что вы! – поспешила я разъяснить женщине свое воодушевление. – Жанна не забирала ноутбук с собой, когда уходила ночевать к подружке?
– Нет, конечно! Зачем ей таскать тяжелый ноутбук, у Наташи наверняка компьютер дома есть! Если не два, раз она с парнем живет.
– А можно взглянуть на компьютер Жанны? – полюбопытствовала я. – Думаю, только так возможно установить, что за Наташа является ее близкой подругой.
– Да, естественно! – кивнула Анна. – Все что угодно, только найдите Жанну! Правда, боюсь, что, кроме информации по учебе и электронных книг по истории религий, вы там ничего не найдете.
Ну-ну, про себя я подумала, что Анна Климова все-таки не столь разбирается в современных увлечениях. Уверена, у Жанны в ноутбуке я увижу массу всего интересного, о чем ее несчастная мать даже не подозревает.