Выйдя из автобуса, я огляделась. То ли погода была виновата (хотя был март, но падал снежок, дул мерзкий сырой ветер), то ли вообще у людей в этот вечер не было настроения гулять, но во всяком случае на проспекте Смелых не наблюдалось ни души. Прямо против меня возвышалось неуклюжее здание, вероятно, казавшееся своим создателям величественным. Это был региональный Институт проблем материнства и детства. Именно здесь располагался офис господина Митрохина, лунинского компаньона.
Здание производило впечатление необитаемого – в окнах не было света, возле подъезда сиротливо жались несколько машин. Видно, дирекция института сопротивлялась новым временам и неохотно сдавала помещения в аренду коммерсантам; Митрохин оказался в числе немногих, кому разрешили переступить священный порог.
Переступила его и я. И тут же была остановлена грозным окриком вахтерши:
– Вы, женщина, к кому?
– В фирму «Файл».
– У нас тут не фирма, а институт. Здеся таких нету.
– Да нет, есть. На втором этаже. Вот их телефон.
– У меня нет указания кого ни попадя пропускать. У вас пропуск есть?
– Какой же в фирму пропуск?
– Ничего не знаю. Давайте пропуск.
На лице вахтерши читались неподкупность и патриотизм, замешанный на идиотизме. Напрасно я пыталась бы всучить ей деньги – хотя могу поспорить, что в последний раз она видела зарплату месяца два назад (институт бедствовал). Она неколебимо будет сидеть на своем посту, пока не разморозится отопление и рухнут неремонтируемые стены. Пока есть что охранять – она будет охранять.
Я поняла, что мне придется прибегнуть к последнему средству. Достав заветную книжечку, я стальным голосом изрекла:
– Я, товарищ, из органов. Нахожусь на спецзадании. Разоблачаю спекулянтов.
– Да что ж вы сразу не сказали! – всплеснула руками вахтерша. – Идите, идите, работайте! Гоните их поганой метлой из нашего института! Развели тут ворюг с телефонами!
Я миновала вертушку и стала подниматься по лестнице. Спиной я чувствовала взгляд вахтерши, поэтому старалась идти, печатая шаг. При подъеме делать это было сложно, но, пока не скрылась за поворотом стеклянная будочка вахты, я старалась.
Книжечку я сразу спрятала в карман куртки. Это было временное удостоверение стажера облУВД – я получила его, когда в институте проходила практику в органах. Ксива была настолько ненадежная, что я не рисковала доставать ее даже в общественном транспорте и пользовалась удостоверением лишь в самых крайних случаях.
Через несколько минут я стояла перед синей дощечкой с надписью «ТОО „Файл“» – точно такой же, как та, что висела на двери детского сада. Постучав, я вошла. В этом варианте офиса «Файла» все было не так, как в первом. Здесь было опрятно, уютно, компьютеров не было вовсе, а вместо увлеченного юноши за столом сидела миловидная девушка примерно моих лет. Как я сразу заметила, девушка пребывала в состоянии сильнейшего замешательства.
– Могу я видеть господина Митрохина? – как можно любезнее спросила я.
– Его сейчас нет, – ответила секретарша. По ее тону я поняла, что с моей стороны будет уместна настойчивость, даже настырность – девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке.
– А когда он будет? У меня к нему дело исключительной важности, – начала я настаивать.
– Я не знаю…
– Может, мне стоит подождать?
– Вы знаете, его сегодня, видимо, уже не будет…
– Он уехал?
– Кажется, да…
Она готова была заплакать, и я смягчилась и сменила тон:
– Да что у вас стряслось? На вас лица нет!
Как мало нужно, чтобы завоевать доверие человека! Иногда хватит ласки – меньше, чем на кошку, – и он твой. При моих словах, в которых слышалось сочувствие, из глаз девушки хлынули слезы.
– Уехал он! Совсем! Скрылся! – говорила она сквозь рыдания. – И деньги все из сейфа забрал. Прямо при мне, даже отсылать никуда не стал – спешил очень. И из кабинета кучу каких-то документов унес. А другие сжег в пепельнице.
При этих словах я поняла причину неприятного запаха, стоявшего в приемной.
– А вам он что сказал?
– А мне… сказал: «Сиди, жди визитеров». И больше ничего… А ведь мы с ним вроде не чужие!
Слезы текли по юному миловидному лицу. Мне стало искренне жаль ее.
– Может, никаких визитеров и не будет, – предположила я.
– Не знаю… Он как узнал, что Олега Евгеньевича забрали, сразу так испугался! Я его никогда таким не видела. Может, у них с Луниным долги были. Вот он сбежал, а придут кредиторы и меня вместо него заберут, – она заревела еще сильнее.
– Что ты выдумываешь! – возмутилась я. – Нужна ты кредиторам! Что они – идиоты, не понимают, что ты хозяину – не дочь и не жена, что он ради тебя и палец о палец не ударит.
Кажется, мои слова ее не утешили, а, наоборот, расстроили еще больше. И то правда – кому приятно услышать, что тебя просто использовали и ничуть тобой не дорожат.
– Тебя как звать? – спросила я ее.
– Лида…
– Вот что, Лида. Давай мы с тобой вместе кофе выпьем. Я тут посижу пока. Вдвоем не так страшно, верно?
Это мое предложение Лиде очень понравилось. Слезы сразу высохли, и она, захватив кофейник, отправилась в туалет за водой. Я предусмотрительно осведомилась, далеко ли туалет. Лида ответила, что не очень – на этом же этаже, только в другом крыле. Я заверила ее, что подожду.
Мой интерес к здешнему туалету носил достаточно специфический характер. Как только Лида скрылась за дверью, я ринулась в кабинет исчезнувшего господина Митрохина.
Да, по всему было видно, что хозяин тщательно заметал следы. Пепел от сгоревших бумаг устилал ковер. Все ящики стола были выдвинуты, один из них даже валялся на полу. Скорее всего, найти мне ничего не удастся. Так, в этом ящике пусто, в этом тоже… Лида сейчас дошла до туалета и набирает воду. В моем распоряжении еще минуты две. Так, тут старые газеты, которые хозяин кабинета зачем-то хранил. Нет ли на них подчеркиваний? Вроде нет. Тут тоже ничего… А это что такое?
Из очередной газеты неожиданно выпал и закружился, опускаясь на пол, небольшой листок. Сразу видно – какой-то документ, и печать стоит, и подпись. Бумажка исчезла в кармашке, который я специально для таких случаев сделала на поясе платья. Так, внимание: Лида уже возвращается. Пора смываться. Я бросила последний взгляд на кабинет… и заметила небольшой лоскуток, зацепившийся за боковую сторону одного из ящиков. Это был не документ – просто бумажка, кажется, оторванная от обычного листа писчей бумаги. Несколько слов, цифры… Туда же их!
Я пулей выскочила из кабинета и плюхнулась в кресло, где сидела до этого, как раз в тот момент, когда Лида с кофейником в руках отворила дверь приемной. Я поспешила ей на помощь. Вскоре кофе закипел. Лида достала чашки, сахар, какие-то печеньица, и мы уютно устроились за столиком.
Однако не успела я сделать первый глоток, как дверь без стука открылась, и в приемную вошли двое, мне было достаточно беглого взгляда, чтобы понять, кто они. Мое предположение тут же подтвердилось.
– Следственный отдел горУВД, – хмуро бросил первый, махнув перед нашими глазами красной книжечкой. – Где Митрохин?
– Он ушел два часа назад, – пискнула Лида. Было видно, что ею вновь овладела паника.
– Куда?
– Не знаю…
– Не сказал?
– Нет… Он все деньги из сейфа забрал и документы…
– Ты секретарша?
– Да…
– А это кто?
– Я тут к Лиде зашла кофе попить, – поспешила я, опережая хозяйку приемной. Раскрываться сейчас мне ой как не хотелось. Лида промолчала – может, не придала значения моей поспешности, а может (чем черт не шутит), не захотела меня выдавать. Она ведь даже не спросила меня, кто я и по какому делу зашла!
– Подружка может идти, кофе попьете в другой раз, – скомандовал вошедший. – А ты покажи кабинет, сейф, и потом у нас будут к тебе вопросы. Проедешь с нами в отделение, составим протокол. – Лидочка послушно кивала. Я поспешно набросила пальто и покинула приемную.
Когда я проходила мимо вахтерши, та окликнула меня:
– Слышь, а вы молодцы! Здорово взялись за спекулянтов! Только ты зашла, как тут же еще двое из милиции. Давайте, выведите их на чистую воду!