Как Гуров и намечал, в Рубцовск они приехали к вечеру. Город произвел на сыщика приятное впечатление: много зелени, много красивых новых домов, а старые здания XVIII–XIX веков отремонтированы. Дороги были в хорошем состоянии, что для Гурова, который сидел за рулем, было важно.
Квартира, которую сыщик снял через интернет, находилась на окраине. Гуров боялся, что жить предстоит в жуткой дыре, тонущей в грязи, но он ошибся: здесь тоже царили порядок и чистота. Дом был стандартный, девятиэтажный. Возле подъезда, где находилась нужная им квартира, сыщиков ожидал деловитый молодой человек. Он назвал код, которым открывался подъезд, поднялся вместе с постояльцами на восьмой этаж, где открыл дверь в жилище. Как и значилось в объявлении, здесь были две комнаты и кухня. Убедившись, что вода из кранов течет, душ работает и вообще все в порядке, а также получив от молодого человека ключ, сыщики его отпустили и стали обустраиваться на новом месте.
За этим занятием их и застал звонок домофона. Как и ожидалось, это был Стас Крячко. Он осмотрел обиталище оперативников, остался, в общем, доволен, после чего стал выкладывать из сумки принесенную провизию. Когда уже весь стол был заставлен едой, а холодильник забит до отказа, капитан Ряшенцев решил высказать удивление.
– А зачем так много, товарищ полковник? – спросил он. – Мы ведь и сами можем все нужное купить. Или сходить в кафе. И потом, вы столько всего набрали, словно мы тут месяц собираемся жить.
– А ты на какой срок рассчитывал? – спросил Крячко.
– Ну, не знаю… Я своим домашним сказал, что еду на неделю. А что, мы тут дольше пробудем?
– Все может быть, – сказал Крячко, и сразу чувствовалось, что никакой шутки в его словах нет; оперативник был предельно серьезен. – Все может быть, – повторил он. – А мой друг Лев, чтобы ты знал, капитан, обладает таким нехорошим свойством: во время расследования он начисто забывает о еде. Сутками может не обедать, не ужинать. Утром кофе выпьет – и снова бегом по горячему следу. А такое поведение, как ты знаешь, чрезвычайно вредно для пищеварения. Да и вообще для здоровья. Поэтому Мария, супруга Льва Ивановича, меня в свое время попросила в период совместных командировок присматривать за тем, чтобы полковник Гуров регулярно принимал пищу. Причем желательно горячую пищу. Я вижу, у вас тут и кастрюли на кухне имеются, и микроволновка. Так что есть возможность готовить горячее. И теперь на тебе лежит ответственность за то, чтобы твой начальник за время операции… ну, назовем ее «Смерть полковника» – сам не стал трупом. Или не заработал язву желудка.
– Задание понял, – доложил Ряшенцев. – Но вы мне не сказали, сколько времени эта операция продлится.
– Сейчас выскажусь и на этот счет, – пообещал Крячко. – Вот сядем за стол, съедим по порции пельменей, тогда я изложу, что мне удалось узнать за последние сутки. Вот, воду я поставил. А ты, капитан, давай накрывай на стол. Где тут у вас тарелки?
Спустя двадцать минут пельмени сварились. Крячко разложил еду по тарелкам, все сели и принялись за еду. Когда первый голод утолили, Крячко поведал о своих впечатлениях.
– Встретили меня необычайно сердечно, – рассказывал он. – Просто как родного приняли. Все было так, как ты и предвидел, Лев: номер в лучшей гостинице, баня, обед в ресторане… Завтра поедем на охоту. В общем, полная программа «Как ублажить ревизора». Потому что меня тут принимают за ревизора, присланного из центра. Ну я особо не возражаю – пусть их.
– Рад, что ты так хорошо устроился, – сказал Гуров. – А что насчет информации по нашему делу? Удалось что-нибудь узнать?
– Как ты сам понимаешь, в такой обстановке можно узнать только официальную версию событий, – отвечал Крячко. – Что-то сверх этой версии удается прочитать только помимо слов – по тону рассказа, по выражению лиц, по разного рода недомолвкам. В общем, позиция руководителей Управления такая. Полковник Иван Семенович Дятлов был человеком неуживчивым. Ко всем придирался, вечно был всем недоволен. По всем вопросам имел особое мнение. И вообще хотел подсидеть генерала Потапова, чтобы самому возглавить Управление. Но тут руководство затеяло плановую проверку – и в отделе Дятлова вскрылась растрата денежных средств. Кроме того, нашлись два бизнесмена, которые написали заявления, что Дятлов вымогал у них деньги. В общем, крайне некрасивая история. Когда полковник понял, что выкрутиться ему не удастся, что предстоит суд, он решил пустить себе пулю в лоб.
– В общем, примерно то самое, что ты и предполагал еще в Москве, – заметил Гуров. – Так что ты можешь быть доволен, что оказался такой прозорливый.
– Может, и могу, но я почему-то недоволен, – сказал в ответ Крячко. – Там, в Москве, я мог согласиться с этой версией событий. Но здесь, увидев генерала Потапова, его заместителей, я не поверил в то, что покойный Дятлов был взяточником. Но хозяевам я о своем недоверии, конечно, не сказал. Сделал вид, что скушал их блюдо и не поморщился. В общем, ничего я тут не узнал, никакой информации. Все надо самим искать.
– Этот момент понятен, – кивнул Гуров. – А что насчет заключенных? Они тоже брали взятки и застрелились? Или объелись ананасов?
– Хорошо, перейдем к заключенным, – откликнулся Крячко. – Официальная версия здесь такая. Заключенные Илья Деменюк и Сергей Чердынцев были людьми совершенно отмороженными. Сидели за грабежи и вымогательство и тем же самым продолжали заниматься в СИЗО – вымогали деньги у сокамерников. Между ними возник конфликт с поножовщиной, и в ходе ссоры они друг дружку зарезали.
– Но так не бывает! – воскликнул Ряшенцев. – Я мог бы поверить, что один из них убил другого, но что оба нанесли друг другу смертельные удары – я таких случаев даже не помню.
– Вот и я не помню, – согласился Крячко. – То есть я пришел к выводу, что и здесь перед нами сплошная туфта. Причем местное руководство даже не слишком старалось, чтобы придать своей версии хотя бы видимость правдоподобия. Мне потребовалось буквально только пальцем пошевелить, чтобы убедиться, что официальное заключение – вранье. Я поднял дела этих двоих и убедился, что сидели они не за грабежи, а как сбытчики.
– Героин или кокаин? – уточнил Ряшенцев.
– Всего понемногу. Никаких сведений о вымогательстве денег у сокамерников я не обнаружил. Зато заметил, что оба заключенных сидели по четыре месяца и почти половину этого срока провели в ШИЗО.
– Знакомая картина, – кивнул Гуров. – Такое впечатление, что у этих парней вымогали показания.
– Вот именно, – хмыкнул Крячко. – Здесь у нас валютой служат не рубли, а нужные показания, которые можно подшить в дело. И что в итоге получается? Получается сплошной обман. А это означает, что прав был не я, а ты, Лев. И что узнать правду можете только вы, действуя неофициально и скрытно.
– Я так и думал с самого начала, – сказал Ряшенцев. – И с чего мы начнем эту свою подпольную работу, Лев Иванович?
– Да, Лев, теперь пора тебе изложить свой план кампании, – поддержал коллегу Крячко. – Ты вроде хотел поискать какого-нибудь человека в здешних органах, к которому можно бы было обратиться. И какой результат твоих поисков? Нашел кого-нибудь?
– Представь себе, кое-какой результат есть, – отвечал Гуров. – Понимаешь, в полицейских кругах все друг друга знают. Особенно если ты давно работаешь и встречался по работе с множеством людей. Так что я поспрашивал своих друзей, просто коллег, кого давно знаю: нет ли у кого надежного человека в Рубцовске? И мне такого человека подсказали. Даже двух таких людей. Один – капитан Леонид Башмаков. Он служит в отделе борьбы с экономическими преступлениями. Мне его рекомендовал полковник Сергей Муравьев – ну, ты, Стас, его знаешь. А другой надежный человек… Другого человека мне рекомендовал всем нам хорошо известный полковник Воронин. И этот его надежный человек – полковник Дятлов Иван Семенович…
– Вот оно как! – Крячко покачал головой. – Выходит, чутье меня не подвело. Если уж такой человек, как Илья Ильич Воронин, рекомендует этого Дятлова, значит, он точно порядочный человек. А стало быть, все, что мне говорил начальник здешнего Управления про неуживчивый и склочный характер Дятлова, про взятки и прочее, – чистая туфта.
– Несомненно, – согласился Гуров. – Следовательно, Дятлов, как честный человек и полицейский, встал здешнему руководству поперек дороги. И его устранили. Чем он так им помешал? Какие язвы хотел вскрыть? Вот это нам и предстоит узнать. И в этом нам поможет второй названный человек – этот самый капитан Башмаков.
– Если только его тоже не устранили, – заметил Крячко. – А мы об этом еще просто не знаем.
– Да, такая опасность существует, – кивнул Гуров. – Однако не будем гадать. Сейчас мы этот контакт проверим. И проверять будешь ты, капитан.
Он повернулся к Ряшенцеву.
– Вот тебе телефон Башмакова. Позвони ему, представься и скажи, что ты звонишь из Москвы по рекомендации полковника Муравьева и что тебе нужно посоветоваться относительно некоторых способов ухода от налогов. А там послушаешь, что он тебе скажет. Если не захочет разговаривать – это будет одна история. А если пойдет на контакт – говоришь, что находишься вовсе не в Москве, а здесь, в Рубцовске, и назначаешь встречу.
– Но к чему такие сложности, Лев Иванович? – удивился Ряшенцев. – Не проще ли сразу сказать, в чем дело? И вообще мне кажется, было бы правильней звонить вам, а не мне…
– Не спорь со старшими по званию – в угол поставят, – назидательно произнес Крячко. – Лев дело говорит. Вот сейчас он тебе все объяснит.
– Прямо сказать, что ты в Рубцовске, и объяснить, зачем приехал, нельзя, – принялся раскладывать по полочкам Гуров. – А что, если этот Башмаков перешел на чужую сторону?
– Ну, на темную сторону силы, понимаешь? – добавил Крячко.
– В таком случае мы сразу выдадим противнику все наши планы, – продолжал Гуров, не обратив внимания на реплику Крячко. – И мне самому нельзя звонить сразу, по той же причине. Меня все знают. Если начальник Управления узнает, что я приехал, он сразу сообразит, что на него началась серьезная охота, и заляжет на дно, постарается уничтожить все улики, а заодно и свидетелей. Нет, прежде чем разговаривать с этим Башмаковым откровенно, сообщать ему о наших планах, нужно убедиться, что он свой человек. Вот эту задачу ты и должен решить. Если мы убедимся, что капитану можно доверять, тогда уже в игру вступлю я. И я буду с ним беседовать.
После этого Гуров повернулся к Крячко.
– А ты, Стас, должен встретиться с вдовой полковника Дятлова, – сказал он. – Ты человек опытный, долго объяснять, о чем спрашивать и как делать выводы, не надо. Ты сразу многое поймешь уже по первым словам этой женщины. И если сумеешь завоевать ее доверие, сможешь многое узнать о том, что происходит в Рубцовске и отчего погиб ее муж. И лучше всего провести эту встречу сейчас, не откладывая. Провести, пока люди генерала Потапова не знают, где ты находишься и что собираешься делать. Ведь за тобой не было слежки, когда ты явился сюда к нам?
– Ты меня прямо обидеть хочешь, Лев Иваныч, – отозвался Крячко. – Неужели бы я вошел в этот дом, если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что я привел сюда «хвост»? Нет, конечно, генерал не знает, что я здесь.
– Вот и прекрасно, – заключил Гуров. – Телефон вдовы, я надеюсь, ты успел узнать?
– Успел, – кивнул Крячко. – И вдовы, и старшей дочери.
– Тогда звони и иди встречайся, – сказал Гуров. – А ты, капитан, звони своему коллеге капитану Башмакову. Его телефон я тебе дал. Ну, а я посижу, подожду результатов ваших переговоров.
Крячко, чтобы вести переговоры с вдовой погибшего полковника Дятлова, ушел на кухню, а Ряшенцев стал звонить, не сходя с места. А Гуров слушал их переговоры и уже вскоре мог догадаться об их результатах. Первым эти результаты доложил Ряшенцев.
– Башмаков ответил мне охотно, – начал рассказывать он. – Сказал, что хорошо помнит полковника Муравьева, у которого он стажировался, помнит и других сотрудников Главка. И что даст мне подробную консультацию по электронной почте, и адрес своего почтового ящика оставил. А в конце добавил: «А если останутся еще какие-то вопросы, то их лучше задать при личной встрече. Тогда приезжайте к нам в Рубцовск, приходите ко мне в Управление, там и поговорим. Или заходите в кафе «Дорожное», я там обычно обедаю». Я обещал, что внимательно изучу его ответы по почте, но личный контакт желателен. Так что я, скорее всего, приеду в Рубцовск. На этом наш разговор и закончился.
– Что ж, можно считать, что это хороший результат, – заключил Гуров. – Я его понимаю следующим образом. Капитан Башмаков, во-первых, понял, что на самом деле тебя интересуют не вопросы ухода от налогов, а события в Рубцовске. Во-вторых, он, видимо, догадался, что ты находишься здесь, в его родном городе. Иначе зачем ему сообщать тебе название кафе, в котором он любит обедать? А в-третьих, он фактически назначил тебе встречу в этом кафе. Так что тебе надо написать ему по адресу, который он тебе оставил, и в этом письме между строк намекнуть, что ты хочешь с ним встретиться, и назначить время, но так, чтобы посторонние об этом не догадались. Что ж, завтра, надеюсь, вы встретитесь, и мы получим достоверную информацию о происходящем в городе Рубцовске. Так, а что у тебя, Стас?
Этот вопрос был адресован Крячко, который только что вернулся с кухни.
– У меня ничего хорошего, – отвечал тот. – Я имел беседу с Валентиной Ивановной Дятловой – имя и отчество женщины я узнал заранее, из личного дела погибшего полковника. И большую часть времени я потратил на то, чтобы ее успокоить и убедить не бросить немедленно трубку.
– То есть она не хотела говорить? – уточнил Гуров.
– Категорически не хотела, – подтвердил Крячко. – Все время твердила: «Я ничего не знаю», или «Я уже все рассказала, что от меня хотели узнать», или «Оставьте меня наконец в покое». Напрасно я говорил, что хочу восстановить доброе имя ее мужа, которого обвиняют во взятках, в других неблаговидных делах, представляют склочником. Никакие уговоры на нее не действовали. А когда я спросил про дочь, не захочет ли она защитить доброе имя отца, Валентина Ивановна впала в истерику и стала кричать, что она не даст запугать дочь, что мы свиньи, такие и сякие. И единственное, что я от нее узнал – что дочь Ирина уехала в Москву, бросила работу, квартиру и сейчас живет где-то в столице, скрываясь от всех знакомых из Рубцовска. Вот такой печальный итог моего разговора.
– Не такой уж он и печальный, – отреагировал на это Гуров. – Я вообще не ожидал слишком многого от звонка этой Валентине Ивановне. В нашей профессии мужья редко делятся с женами служебными тайнами. Предпочитают вообще не обсуждать эти дела в семейном кругу. Так что если мы и могли получить от этого разговора какую-то информацию, то, скорее, негативную. То есть Валентина Ивановна могла, допустим, сообщить, что муж не приносил домой лишних денег, что они не стали в последнее время жить не по средствам. Она этого не сказала?
– Нет, о жизни семьи она ничего не говорила, – ответил Крячко. – Да она вообще ничего не говорила!
– Понятно. Но кое-какую информацию мы получили. Мы узнали, что жена погибшего полковника крайне испугана. Что ее так напугало? Ведь не слухи о плохом характере мужа или о его взятках! Ее бы это возмутило, но вряд ли перепугало. Значит, мы можем предположить, что Валентине Ивановне угрожали. Кто ее запугал, причем настолько, что она боится говорить с сотрудником полиции? Не бандиты, нет. Можно предположить, что ей угрожали такие же полицейские. Таким образом, мы выходим на генерала Потапова или кого-то из его окружения.
Крячко в задумчивости покачал головой.
– Значит, придется иметь дело с оборотнями в погонах, – сказал он. – Тяжелое дело, хуже всего, что можно представить. Помнишь, мы расследовали подобную ситуацию в Ейске Краснодарского края, а еще в Астрахани? В первом случае речь шла о переделе земельных угодий, во втором – о браконьерстве, о знаменитой черной икре. А что же могло послужить источником сверхдоходов здесь, в тихом степном городе?
– Везде может найтись что-то ценное, – отвечал на это Гуров. – Не забывай, что Рубцовск находится близко к границе. Из этой близости можно извлечь большие доходы. Но не будем гадать. Завтра Ряшенцев встретится с капитаном Башмаковым, и мы многое узнаем. А тебе, Стас, надо наведаться в тюрьму и постараться выведать подлинную причину смерти тех двух заключенных. Мы должны прорвать завесу лжи, которой нас пытаются окружить!
– Да, стряхнуть лапшу, которую нам вешают на уши! – согласился Крячко с куда меньшим пафосом.