Дайго пришёл в себя от ощущения, что что-то твёрдое и холодное впивается ему в щёку. Он лежал на бетонном полу, настолько промёрзшем, что его правая сторона казалась теперь частью мороженой рыбы из супермаркета.
– Прекрасно. Если это сон, то он явно создан дизайнером бюджетных ночных кошмаров, – пробормотал он и медленно сел, потирая затылок.
Его голова трещала, будто внутри разыграли партию в боулинг. Он обвёл глазами комнату. Четыре бетонные стены без окон, серая лампа на потолке мигала с такой настойчивостью, что, казалось, пыталась вступить с ним в зрительный контакт.
– Декорации для фильмов ужасов – 10 из 10. Только где, чёрт возьми, попкорн?
В центре комнаты стоял длинный металлический стол с несколькими стульями, на которых, к его удивлению, сидели люди. Пятеро. Они выглядели не лучше его: уставшие, раздражённые и явно не понимающие, как оказались здесь.
– О, ещё участники цирка. Как мило, – сказал Дайго, пока поднимался на ноги, осматривая незнакомцев.
Рядом сидела женщина лет сорока, строгая, с короткой стрижкой и золотыми часами на запястье. Она внимательно смотрела на него, будто оценивая, сможет ли он быть полезен.
– Прекрати бормотать, – сказала она холодно. – У нас уже голова раскалывается.
– А вы? – ответил Дайго, поправляя воротник. – Вы в курсе, что это за комната? Или вы тут давно и уже получили звание главного зануды?
Женщина только фыркнула и отвернулась.
– Ты кто такой? – спросил мужчина напротив. На вид ему было около тридцати, у него были тёмные круги под глазами и костюм, который когда-то, возможно, выглядел презентабельно.
– Я Дайго Мацумура. Писатель, если это кому-то интересно, – он попытался придать своему голосу уверенность. Хотя знал, что слово "писатель" в его случае звучит сомнительно.
– Писатель? – переспросил другой мужчина. Полный, с грязным свитером и крошками на бороде. – Отлично. Ты напишешь нас отсюда? Или хотя бы сочинишь, что ужин – это не то, что лежит в углу?
Дайго проследил за его взглядом и заметил на полу коробку с надписью: "Экстренные пайки. 2012 год."
– Прекрасно. Накормите меня старыми консервами, и вдохновение точно не заставит себя ждать, – пробормотал он.
Но прежде чем он успел задать хоть один вопрос, по комнате разнёсся металлический голос.
– Добро пожаловать.
Все замерли.
– Итак, дорогие участники. Вы все здесь, потому что не смогли справиться с собственной жизнью. Вы – те, кто потерял смысл. Кто боится признаться в своих слабостях.
– Ну, спасибо за сеанс терапии, доктор Бетонная Стена, – проворчал Дайго, но голос продолжал.
– Ваша задача проста. Напишите. Но не просто напишите. Напишите то, что скрыто внутри вас. Ваши страхи. Ваши слабости. Ваши поражения. Только так вы сможете спастись.
– Простите, кто говорит? – громко спросила женщина с часами. – Это какая-то шутка?
– Шутки кончились, мисс Ойоко, – ответил голос.
Женщина побледнела.
– Откуда вы знаете моё имя?
– Мы знаем всё о каждом из вас. Давайте не тратить время. Первый раунд начинается сейчас. У вас есть ровно один час. Лучший текст продолжит жить. Худший текст принесёт своему автору… ну, скажем так, вечное избавление от мук творчества.
Комната наполнилась напряжённым молчанием.
– Подождите-ка, – пробормотал Дайго, поднимая руку. – Вы хотите сказать, что если я не напишу что-то шедевральное, то… что? Меня уволят из этой жизни?
– Именно так, мистер Мацумура, – ответил голос.
У Дайго похолодело внутри.
– Но это… нелепо! Ужасно! И кто вообще решает, что шедеврально, а что нет?
– Я.
Голос прозвучал так уверенно, что даже сарказм в голове Дайго на мгновение замер.
– Прекрасно, – вздохнул он. – Мой худший страх – неудача. А теперь неудача может меня убить. Аплодирую вашему чувству иронии.
– Час пошёл, – сухо добавил голос.
На столе перед каждым участником появилась стопка бумаги и ручка. Дайго посмотрел на остальных. Все они выглядели ошеломлёнными: кто-то испуган, кто-то был зол.
– Ладно, – сказал он, садясь на стул. – Вы хотите, чтобы я написал? Хорошо. Но предупреждаю: моё "худшее" может быть даже хуже, чем вы ожидали.
Его рука дрожала, когда он взял ручку. Он взглянул на пустую страницу перед собой.
– Начинаем игру. Только бы она закончилась до того, как закончу я.
Дайго уставился на лист бумаги перед собой, словно тот вот-вот должен был заговорить и объяснить, как из него сделать шедевр. Бумага отвечала молчанием, только слегка шуршала под дыханием вентиляции.
– Ну, вот она, моя муза. Лежит здесь, белая и пустая, как мои перспективы, – пробормотал он и огляделся на соседей.
Все молчали. Женщина с золотыми часами сидела, выпрямив спину, словно собралась выступать перед комиссией. Она водила ручкой над бумагой, но ни одного слова так и не появилось. Мужчина в мятом костюме хмуро грыз ручку, словно надеялся, что от её чернил у него родится мысль. Полный мужчина с бородой вздохнул и отбросил ручку:
– А если мы просто не будем писать? Что тогда?
– Тогда вы узнаете, как быстро ошейник может взорваться, – раздался голос из динамика с абсолютной бесстрастностью.
Полный закашлялся и, побледнев, схватил ручку обратно.
– Отлично, – пробормотал Дайго. – Я участвую в смертельной версии книжного клуба. Всё, о чём я мечтал.
Он снова посмотрел на бумагу.
– Ну ладно, Мацумура, если хочешь выжить, придётся что-то написать. Давай-ка, вспомни всё, чего ты боишься…
Тишину комнаты нарушил скрип ручки: кто-то начал писать. Это был молодой парень лет двадцати, сидящий напротив. Он сосредоточенно выводил слова, а его лицо становилось всё более испуганным. Дайго напрягся.
– Эй, – шепнул он. – Ты чего там пишешь?
Парень поднял глаза.
– То, чего больше всего боюсь. Как велели.
– И что это?
– Отец. – Парень снова уткнулся в лист, не дожидаясь вопросов.
Дайго приподнял брови.
– Ладно. Видимо, у нас тут и психотерапия включена. Всё за один сеанс.
Но времени на язвительные комментарии не было. В голове у него заворачивалась мысль, что нужно как-то быть "лучше". А это значит, что его страхи должны быть ярче, глубже, страшнее.
– Страх… Страх провала? Да, конечно. Это то, что я знаю лучше всего. Почему бы не поделиться этим с комнатой смерти?
Он наклонился над бумагой и начал писать: «Весь мой страх заключается в тишине. Каждый раз, когда я открываю блокнот или компьютер, я слышу её. Эта пустота. Она кричит на меня громче, чем любые слова, говоря: "Ты не справишься".» Дайго остановился и задумался.
– Слишком драматично? Может, добавить шутку? Нет, шутки мне не помогут выиграть в этой идиотской игре.
Он взглянул на соседей. Полный мужчина выглядел так, будто готов заплакать. Женщина с часами наконец начала писать. Но при этом её лицо напоминало каменную маску, под которой явно скрывалось больше, чем она готова была показать.
– Ну, хотя бы я не один.
– Осталось тридцать минут, – объявил голос.
Дайго почувствовал, как его пальцы дрогнули.
– Полчаса? – сказал он вслух. – Вы хотите, чтобы я за полчаса написал свою лучшую работу? Вы хоть представляете, сколько времени я обычно провожу, чтобы придумать заголовок?
– Ваши жалобы не помогут, мистер Мацумура. – Голос звучал так, будто обладатель динамика держал кубок "Самый скучный человек". – Продолжайте работать.
Он скрипнул зубами и вернулся к листу. «Моя первая книга была моим страхом. Она была неудачей, которая шла за мной, как тень. И теперь она снова здесь, шепчет: "Ты снова провалишься. Ты ничего не стоишь".»
– Идеально. Автобиографический хоррор. Может, хотя бы это оценят.
Он откинулся на спинку стула и посмотрел на потолок. Свет мигнул, словно соглашаясь с его унынием.
– Ты готов? – спросила женщина напротив.
– Готов ли я? – усмехнулся он. – Нет. Но это не имеет значения, верно?
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– В этой игре, кажется, ничего не имеет значения. Кроме текста.
– Тогда я в полной заднице.
Женщина чуть заметно улыбнулась, и Дайго понял, что она была первой, кто понял его сарказм.
– Осталось десять минут, – объявил голос.
– Прекрасно.
Дайго вернулся к своему тексту и сосредоточился. Это был его единственный шанс остаться в живых.
– Время вышло, – металлический голос раздался так резко, что Дайго выронил ручку, и она покатилась по столу.
Все замерли. Кто-то тяжело вздохнул, кто-то застыл в панике, словно его только что застали за списыванием на экзамене.
– Ну вот, – пробормотал Дайго, отодвигая листы. – Кажется, мой великий роман остался на полпути. Хотя, возможно, это к лучшему. Так я хотя бы не успел разочароваться в нём полностью.
– Отложите ваши истории на стол, – продолжил голос, игнорируя его сарказм. – Они будут оценены.
Женщина с золотыми часами аккуратно сложила свои листы, как будто это был контракт на миллион долларов. Мужчина в мятом костюме откинулся на спинку стула, вытирая пот со лба. Полный участник, сидевший напротив Дайго, что-то пробормотал себе под нос. Скорее всего, молитву.
– А кто, простите, будет нас оценивать? – громко спросил Дайго, поднимая руку, как школьник. – Надеюсь, то что это будете вы – шутка? Потому что ваши стандарты вдохновения, скажем так, немного… строгие.
– Ваши работы будут оценены мной, – подтвердил голос. – Я абсолютно беспристрастен.
– Конечно, – протянул Дайго. – Потому что все беспристрастные критики известны своим мягким подходом.
Голос не ответил. Вместо этого стены комнаты вдруг наполнились гудением, будто кто-то запустил огромный старый сервер. Бумаги начали исчезать со стола одна за другой, растворяясь в воздухе, как будто их проглотил невидимый пылесос.
– Ладно, теперь я официально хочу назад свою бессмысленную жизнь, – пробормотал Дайго.
Он посмотрел на остальных. Женщина с золотыми часами крепко сжала руки, но лицо её оставалось каменным. Молодой парень напротив безуспешно пытался скрыть дрожь.
– Оценка началась, – объявил голос.
– Ну вот и всё, – сказал мужчина в мятом костюме, нервно потирая руки. – Как вы думаете, кто первый?
– Наверное, тот, кто быстрее всех написал, – сказал полный участник. – Это ведь как гонка, да? Чем быстрее, тем лучше.
Дайго усмехнулся.
– Если это так, я уже проиграл. Моё вдохновение включается на скорости черепахи, а текст идёт, как застрявший лифт.
Голос снова заговорил:
– Каждая история будет оценена по одному критерию: насколько она отражает ваш страх. Мы ищем честность. И глубину.
– Честность и глубина? – переспросил Дайго, повернувшись к потолку. – А как насчёт грамматики? Вы хотя бы её проверяете?
– Молчать, мистер Мацумура.
– Да-да, конечно, простите, – буркнул он.
Внезапно свет в комнате погас. Наступила кромешная тьма. Такая густая, что казалось, можно ощутить её пальцами.
– Эй! – закричал кто-то. – Что происходит?
– Успокойтесь, – ответил голос, на этот раз чуть мягче. – Сейчас вы увидите результат.
Посередине комнаты зажёгся луч света, освещая пустое место. Через мгновение в этом месте материализовалась белая страница, на которой постепенно начали проявляться буквы.
«История первая: Дайго Мацумура»
– Вот это неожиданно, – пробормотал он. – Я первым пошёл на казнь? Очень мило.
Голос начал читать его текст. «Весь мой страх заключается в тишине…» Слова звучали громко, словно отдавались эхом в голове. Пока текст читался, Дайго ощутил, как комната будто сжимается вокруг него. Стены приближаются, а воздух становится всё тяжелее. Он начал дышать чаще. Когда голос закончил, он сделал паузу.
– Неплохо. Честно. Но ты можешь лучше, мистер Мацумура.
– Ну, спасибо, – пробормотал Дайго. – Ничего, что я пишу под угрозой взрыва?
Свет погас. Следующей появилась другая страница:
«История вторая: Акира Накамото»
Это был молодой парень. Голос начал читать его историю о страхе перед отцом. Когда история дошла до кульминации, парень разрыдался.
– О, нет… – прошептал он.
– Слабовато, – холодно вынес вердикт голос.
Молодой человек вздрогнул, словно эти слова ударили его. Свет снова вспыхнул. Теперь посреди комнаты висела очередная страница.
«История третья: Сатико Ойоко»
Женщина с золотыми часами подняла голову. Её лицо оставалось неподвижным, но пальцы нервно теребили край рукава. Голос начал читать её текст:
«Я боюсь быть забытой. В моём мире нет места для слабости. Если ты не успел, не справился, не доказал – тебя стирают. Сначала из дел, потом из памяти, а потом из жизни.»
Каждое слово звучало отчётливо. Как строевой шаг: четко и резко. Дайго поймал себя на том, что перестал дышать, слушая её исповедь. Когда голос замолчал, наступила долгая пауза.
– Искренне, – наконец сказал голос. – Но… недостаточно глубоко.
– Как это недостаточно? – возмутилась она. – Я написала всё, что могла!
– Ты написала то, что удобно, – сухо ответил голос. – Но настоящего страха в этом нет. Только оболочка.
Сатико побледнела, но больше не сказала ни слова. Дайго почувствовал, как внутри него всё холодеет. Если её текст не подошёл, то какова будет судьба остальных? Свет погас вновь. На его месте появилась очередная страница.
«История четвёртая: Такеши Ивата»
Полный мужчина заёрзал на своём месте, словно хотел спрятаться под стол.
– Ой, ну не надо… – пробормотал он, но голос уже начал читать:
«Я боюсь потерять контроль. Когда всё рушится, а я не могу ничего сделать, это хуже смерти. Я всегда считал, что могу держать ситуацию в руках. Но когда-то я ошибся…»
Голос резко оборвался.
– Слишком поверхностно, – вынес вердикт голос. – Ты даже не попытался копнуть глубже.
Такеши побагровел.
– Но я старался! Это… это правда!
– Правда? – голос прозвучал как насмешка. – Ты думаешь, что я не вижу, как ты изворачиваешься?
Такеши открыл рот, чтобы что-то ответить, но внезапно комната заполнилась резким звуком. Он был похож на гром, смешанный с вибрацией, проходящей через стены.
– Что это? – закричал парень с дрожащим голосом.
Внезапно вокруг шеи Такеши засиял ошейник. Красный свет, пульсировал, словно предупреждение.
– Нет, нет! – закричал он в панике, вскочив со стула. – Я не хочу! Я… я могу переписать! Дайте мне ещё шанс!
– Шанса нет, – холодно ответил голос.
И прежде чем кто-либо успел что-то сказать, раздался взрыв. Такеши исчез в ослепительном ярком свете, а на его месте осталась только груда пепла и дым, который медленно поднимался к потолку. Тишина, которая наступила после, казалась оглушающей. Дайго вцепился в край стола, чувствуя, как холодный пот стекает по вискам.
– Он… он взорвался, – прошептал молодой парень.
– Ты думаешь? – пробормотал Дайго, голос которого прозвучал сдавленно.
Сатико закрыла глаза, сложив руки перед собой, будто пытаясь молиться, но ничего не говорила.