Глава 2 НЕ ПОРА ЛИ ЗА СТАРОЕ?

Приснился странный сон накануне праздника Чура, бога-покровителя границ и семейного очага, и Василию Никифоровичу Котову, во младенчестве – Балуеву, бывшему контрразведчику-ганфайтеру, перехватчику-волкодаву и комиссару «чистилища», свернувшего свою работу после встречи с Матвеем Соболевым в «розе реальностей».

Соболев, недолгое время замещавший инфарха, верховного координатора иерархов, исполнил обещанное, нейтрализовал Истребителя Закона, или, как его ещё называли, Ликвидатора Круга. Охота за Посвящёнными в дела Внутреннего Круга прекратилась.

Исчез куда-то и Герман Довлатович Рыков, Посвящённый II ступени, президент Купола, метивший в абсолютные властители земной реальности и даже всей «розы». Купол сократил свои ряды, частично ушёл в подполье, частично замаскировался под государственные структуры и «добропорядочные» фирмы. В результате ККК, или «команда контркрим», или ещё точнее – «чистилище», перестало выполнять функции «восстановителя закона возмездия» и приостановило свои операции – бандлики, надеясь, что её услуги обществу больше не понадобятся.

Вахид Тожиевич Самандар, генеральный комиссар «чистилища», ушёл с головой в научную работу, стал директором Международного института боевых искусств (бывшего МИЦБИ) и о себе напоминал редко. Да это было и понятно, так как женщина, которую он любил, стала женой Василия Никифоровича. Сам же Котов с удовольствием окунулся в семейную жизнь, сыграв свадьбу с Ульяной Митиной. Спустя почти год у них появился ребёнок – сын, которого они назвали Матвеем в честь Матвея Соболева.

Василий мог бы и не работать, пользуясь наследством бывшего кардинала российского Союза Неизвестных Юрьева, дочь которого Мария вышла замуж за Стаса Котова. Юрьев оставил дочери крупные счета в банках России и за рубежом, которыми она и воспользовалась, переведя суммы на счета мужа и его воспитателя, Котова-старшего. Однако сам Василий Никифорович сидеть сложа руки не любил, организовал компанию по производству и сбыту пластиковой посуды, стал её президентом и о своём будущем беспокоиться перестал.

Куда подевался Юрий Венедиктович Юрьев, не знал никто, в том числе и его дочь. Впрочем, они со Стасом, владея тхабсом и «мечом-устранителем препятствий», всё чаще переходили границу «розы реальностей» и уносились в неведомые миры, подчиняясь властному зову тайны. Что они искали, можно было только догадываться.

Первое время Василий Никифорович переживал, когда Стас и Маша не возвращались по две-три недели кряду из своих походов, потом привык. Стас был человеком серьёзным, учебу в физтехе бросать не собирался, планировал стать Посвящённым высших ступеней Внутреннего Круга человечества, «круга великого молчания», как его называли, и за его судьбу можно было не волноваться.

Правда, по сведениям Котова-старшего, сам Круг, изначально созданный для стабилизации социума, добычи новых знаний, сохранения старых и нейтрализации опасных, практически перестал существовать в результате войны с Ликвидатором. Две тысячи лет назад он сначала раскололся на Хранителей и Собирателей, а потом последние разделились на иерархов, экспериментирующих на «лепестках» «розы реальностей», и на корректоров уже существующих миров. Те из них, что были послабее, стали членами Союзов Неизвестных, управляющих жизнью государств Земли, что посильнее – ушли «выше», чтобы изменить замыслы Архонтов и самых древних обитателей Материнской реальности – Аморфов. Именно они укротили Аморфа Конкере, претендующего на главенствующую роль в иерархии «розы реальностей», названного Хранителями Монархом Тьмы, захватили его и заточили в одном из подуровней «розы», ограничив свободу и возможности вмешательства в жизнь реальностей. Хотя изредка ему всё же удавалось подчинить себе того или иного иерарха или члена Союза Неизвестных, отчего жизнь в Материнской реальности, в том числе и на Земле, резко изменялась.

Впрочем, подробности деятельности иерархов – Аморфов, Архонтов и Ангелов, да и Мастеров тоже, каким стал сам Василий Никифорович, его не волновали. Он успокоился, перестал интересоваться высшими материями и зажил полной жизнью довольного судьбой человека. Лишь одно обстоятельство портило ему иногда настроение: обещание, данное Матвею Соболеву, – найти и покарать Рыкова. Однако маршал Купола исчез, а заниматься его поисками Василию Никифоровичу было недосуг. Отказав Юрьеву участвовать в воссоздании Союза Неизвестных России, Котов отошёл – как он сам считал – от деятельности Круга и не претендовал на какие-либо привилегии, награды и власть. Тайно управлять бытием российского социума ему не хотелось.

Правда, изредка в нём просыпался искатель приключений, каким он был во времена службы в контрразведке, а потом в спецназе ФСБ, и Василий Никифорович, свободно управлявший тхабсом, переносился в иные слои-миры «розы реальностей», бродил по равнинам Венеры (тхабс обладал и функциями защиты владельца), плоскогорьям Марса, ледяным метановым полям Титана, уносился еще дальше – к звёздам, и везде натыкался на следы былых войн, потрясших «розу» и потрясавших, как оказалось, её до сих пор.

К примеру, однажды он стал свидетелем боя между армадами космических кораблей, принадлежащих разным разумным существам, и вернулся в тягостной задумчивости, вдруг осознав, что войны за власть ведутся постоянно, а кто в них побеждает – светлые или тёмные силы, оставалось неизвестным. Надо было что-то менять в «генеральном плане развития Вселенной», однако заняться этим Котов не рвался.

Ульяна вполне разделяла чувства мужа, но она стала матерью и тоже не стремилась участвовать в корректировке бытия – российского и мирового. Её больше занимало воспитание сына, его здоровье и судьба.

Они переехали в новостройку на Карамышевской набережной, имевшую охраняемую территорию, обустроили четырёхкомнатную квартиру по своему вкусу и зажили вполне комфортно, незаметно отделившись от общества, того общества, устои которого недавно защищали с риском для жизни. Конечно, оба продолжали встречаться с «рядовыми» гражданами, не подозревающими, что существует ещё один слой жизни, о котором они ничего не знают, но Василий Никифорович перестал проникаться их заботами и тревогами. Не очерствел душой, нет, просто изменил свои взгляды на жизнь. Хотя, если честно, ему иногда казалось, что отдых – в каком-то смысле – после всех потрясений и боёв с криминалом он заслужил и что он имеет право не думать какое-то время о восстановлении справедливости и каких-то там законах возмездия.

А сон ему приснился и в самом деле странный.

Всадники на необычного вида животных, двое – мужчина и женщина. Мрачная холмистая равнина, изрытая кратерами и провалами, покрытая чёрной и ржавой коростой, будто здесь недавно бушевал пожар. Угрюмый замок на горизонте, навевающий тоску и смуту. Примерно так выглядел бы толкиновский Мордор. Или сгоревшая крепость Инсектов.

Последняя мысль заставила Василия Никифоровича пристальнее всмотреться в торопливо спускающихся к реке всадников, но в этот момент из-за горизонта вынеслась длинная стая огромных птиц, формой напоминающая дракона, и бросилась на всадников.

Мужчина вытащил сверкнувший льдистым огнём меч, стал отбиваться от птиц. Впрочем, это были не птицы – гигантские насекомые, похожие на саранчу.

Женщина загородилась от них плащом, потом бросилась в реку, исчезла.

Мужчина некоторое время оборонялся, каждым взмахом сияющего меча проделывая просеки в туче саранчи, но в конце концов скрылся под массой навалившихся насекомых…

И Василий Никифорович проснулся с ясным пониманием того, что со Стасом и Марией случилась беда. Хотел было тихонько встать с постели и пройти в кабинет, но Ульяна вдруг повернулась к нему лицом, прошептала:

– Что тебе снилось? Ты кого-то звал.

Василий Никифорович присел на кровать, помял лицо ладонями.

– Я видел двух всадников, мужчину и женщину, они сражались с тучей огромной саранчи.

– Стас и Маша?!

Котов усмехнулся.

– Ты понимаешь всё с полуслова. Не знаю… может быть, это были они.

– С ними что-то случилось! Их нет уже больше месяца!

– Вернутся, никуда не денутся. – Слова прозвучали фальшиво, неуверенно, и Василий Никифорович рассердился на самого себя. – Они великолепно оперируют тхабсом, и с ними синкэн.

– Всё равно я бы поискала их в «розе».

– Подождём пару дней, я разберусь с делами и схожу в «розу». Спи, рано ещё.

– Разве ж теперь уснёшь…

Василий Никифорович подошёл к маленькой кроватке сына, поправил простынку, вышел на кухню. Шёл седьмой час утра, но ложиться досыпать уже не стоило. Мысли в голову лезли самые тревожные, и он знал, что причина их – долгое молчание Стаса. Парень никогда не позволял себе задерживаться в «розе» так долго, а раз он не явился ещё две недели назад, значит, для этого имелась веская причина. Может быть, им с Машей встретился кто-нибудь из уцелевших иерархов? Или сам Рыков?

Василий Никифорович невольно сжал кулаки.

Рыков, Рыков, кардинал Союза, маршал Купола… куда же ты подевался, нелюдь позорная?! Где скрываешься? Что делаешь? Какую пакость обдумываешь? Не пора ли заняться твоими поисками вплотную?

На кухню пришла Ульяна в халатике.

– Кофе сварить?

– Лучше чайку и бутерброд с брынзой.

Василий сделал зарядку, умылся, позавтракал с женой, обмениваясь впечатлениями прошедшей Олимпиады: оба болели за российскую сборную, – но мысли о судьбе Стаса и Маши мешали чувствовать себя комфортно, и разговор не получался. Потом проснулся Матвейка, Ульяна принялась возиться с сыном, и Василий Никифорович двинулся на работу с плохим настроением.

А в десять часов утра к нему в кабинет – офис компании Котова находился недалеко от метро «Баррикадная», – заявился Вахид Тожиевич Самандар собственной персоной.

Удивлённый и обрадованный нежданным визитом, Василий Никифорович встал из-за стола, они обнялись.

– Садись, комиссар. Вот уж кого не ждал сегодня в гости. Охрана тебя видела?

– Нет.

– Я так и думал. Чай, кофе, минералка, коньяк, шампанское?

– Чай, зелёный.

– Привычки свои ты не меняешь. Впрочем, я тоже, хотя в потреблении напитков я более демократичен. Ничего, если тебя увидит секретарша? Или мне самому чай варить?

– Я не являюсь агентом спецслужб.

Василий Никифорович вызвал секретаршу Катю, изумлённо глянувшую на гостя, попросил чаю. Девушка вышла, растерянно оглядываясь на невозмутимого Самандара, одетого в бежевый щегольский летний костюм и белые туфли. В отличие от него Котов выглядел в своих джинсах и ковбойской распашонке как редактор мелкого издательства.

– Не знаешь, где нынче Юрьев?

– Год не видел, – покачал головой бывший генеральный комиссар «чистилища». – Зато я вычислил Рыкова.

Василий Никифорович подобрался, пристально посмотрел на друга и соратника. Сердце заколотилось о рёбра так сильно, что впору было глотать корвалол.

– Где он?!

Вошла Катя с подносом, расставила чашки, вышла.

Самандар занялся чаем.

– Где он? – повторил вопрос Котов, сдерживаясь.

– Не поверишь, он сейчас зампред Госдумы.

Василий Никифорович с недоверием заглянул в непроницаемые карие глаза Вахида Тожиевича.

– Не может быть! Я видел зама председателя Думы по телевизору, это другой человек.

– Рыков изменил внешность. Я проанализировал обстановку в социуме, все последние политические рокировки, финансовые потоки, формирование партийных эгрегоров и… короче, Герман сделал финт ушами, замаскировался, продолжая командовать парадом, и никого не боится.

Василий Никифорович достал из бара початую бутылку водки «Абсолют», плеснул в стакан, залпом выпил.

– Ты уверен?

Самандар вытащил из кармана дискету, щелчком послал собеседнику.

– Здесь все расчёты и выкладки.

Василий Никифорович повертел дискету в руках; пальцы дрожали.

– Я чувствовал, что он где-то рядом… и всё равно не верится.

– Поставь, посмотри.

– Я тебе верю… посмотрю, конечно. И всё же… почему он забыл про нас? Почему не стал преследовать?

Самандар усмехнулся.

– Мы стали беззубыми, старик. Мы ушли из системы. Мы решили, что война закончилась, что победа за нами, что жизнь нормализовалась, всё хорошо и можно отдохнуть. Но это далеко не так.

– Что ты хочешь сказать?

Вахид Тожиевич достал ещё одну дискету, бросил Котову.

– Это расчёты и прогнозы состояния социума. Нашего, российского, разумеется. Он резко криминализировался, ушёл «под крышу» государства, сменил методы влияния и способы воздействия на отдельных чиновников и власть в целом. Это видно даже по той литературе, которая нынче издаётся и востребована.

– А что издаётся?

– В первую очередь боевики, в том числе фантастические, детективы, криминальные драмы, маргинальные романы и сексопатологические измышления, порнография.

– Я не читаю боевиков…

– А зря, очень поучительное чтиво, весьма наглядный срез того, чем мы живём на самом деле. Налицо кризис социума, Никифорыч, хотя это мало кто понимает: чем дальше в будущее, тем дальше отодвигаются планеты и звёзды, всё дороже становится путь в космос, да и жизнь вообще.

– Что ты предлагаешь?

– Пора выходить из спячки, мастер. Нам на смену никто не пришёл. Купол укрепил свои позиции. Из всех щелей полезла на свет божий всякая нечисть, не получая отпора ни на одном из уровней. Надо срочно менять порядок вещей.

Котов покачал головой.

– Те рецепты, которыми мы пользовались раньше, не помогают, это очевидно.

– Мы выработаем новые. Пора изменить систему власти в стране, взорвать Купол изнутри. Сегодня это глубоко эшелонированная антигосударственная антинародная структура. К правительству не подобраться, все подходы к нему со стороны позитивных сил перекрыты, поэтому таким карманным правительством легко управлять.

– Кому?

– Тому же Рыкову, а через него – нашему знакомцу Конкере. Кстати, по моему убеждению, Монарху Тьмы удалось каким-то образом вырваться из той «запрещённой реальности», куда его упекли адепты Круга, и он взялся за старое, то есть за передел мироустройства.

Василий Никифорович вспомнил свой сон.

– С чего ты взял?

– Я брожу по «розе»… иногда… собираю информацию. По моим сведениям, там началась новая охота за иерархами, что скоро отразится и на Земле.

Котов посмотрел на бутылку водки на столе, поколебался, спрятал в бар.

– Ты случайно Стаса с Машей не встречал?

– Нет, – качнул головой Самандар. – Но по некоторым косвенным данным, они двинулись в сторону пакета блокированных реальностей «розы».

– На самом «дне» которого прячется тюрьма Монарха, – глухо сказал Василий Никифорович.

– Да.

Они посмотрели друг на друга.

– Дьявольщина! – ударил кулаком о ладонь Котов.

– Спокойно, Никифорыч, эмоциями делу не поможешь. Давай восстанавливать «чистилище», но работать не по низам, а по верхам. «Рыба» нашей власти гниёт с головы, вот её и надо чистить. Ты телевизор когда последний раз смотрел?

– А что?

– Есть такая программа по ТВЦ – «Сияние истины».

– «Караул-программа»…

– Точно, её называют и так. Это очень хорошо организованная утечка информации из криминальных структур, в том числе – очень высокого полёта. Надо использовать её базу, а также секретные доклады Счётной палаты, и работать по высшим чиновникам государства, проявившим себя как полные мерзавцы. Уверен, мы быстро наведём порядок.

– Сомневаюсь.

– Думай. – Вахид Тожиевич поднялся. – Голова – не роскошь, не средство для поедания пищи, как считает большинство, головой думают.

– Спасибо за информацию, – улыбнулся Василий Никифорович. – Ещё вопрос… о Рыкове… Ты действительно веришь, что он в Думе?

– Теперь его зовут Марат Феликсович Меринов. Кстати, там же, в Думе, я встретил его секьюрити, который очень не хотел, чтобы его узнали.

Самандар помахал рукой хозяину кабинета, направился к выходу и, не дойдя одного шага до двери, исчез.

Василий Никифорович склонил голову к плечу, разглядывая ковёр, на котором только что стоял генеральный комиссар ККК, подумал, что секретарша сильно удивится, когда обнаружит, что гость пропал без следа, но мысль тут же исчезла. Он подсел к столу, включил ноутбук. Посидел немного, глядя на засветившийся экран, и напечатал: Герман Довлатович Рыков – Марат Феликсович Меринов.

Экран вспыхнул ярче, в левом верхнем углу загорелся и погас значок алого цвета в форме паучка – китайский иероглиф цюань, код вызова Монарха Тьмы, и надпись пропала!

Василий Никифорович озадаченно потёр переносицу, не понимая, что случилось. Снова пробежался пальцами по клавиатуре.

На этот раз ничего особенного не произошло, имя Рыкова осталось на экране, только при этом Котову стало казаться, что экран смотрит на него, внимательно и оценивающе.

Василий Никифорович оскалился, показал ноутбуку кулак и напечатал: «Станислав Котов, Воин Закона!»

Компьютер словно бы поперхнулся, мигнул, взгляд втянулся в него, как струйка дыма в рот курящего.

– Так-то лучше, – пробормотал Василий Никифорович, понимая при этом, что иероглиф цюань показался ему неспроста: компьютер Котова явно контролировался эмиссаром Конкере, может быть, даже самим Рыковым-Мериновым.

– Ну погоди, сивый Меринов! – сквозь зубы проговорил Василий Никифорович, ещё не приняв окончательного решения. – Я тебя найду!

До вечера он решал рутинные рабочие проблемы компании, провёл ряд переговоров с клиентами, проинструктировал менеджеров, сменил пароли и коды в компьютере, вычистил его и поехал домой в дурном расположении духа. Не давали покоя слова Самандара о том, что Стас и Мария в исследовательском запале ушли в «низовые» или «адовы» миры «розы реальностей», о чём сам Стас ничего своему дяде не сказал. Плюс известие о Рыкове, окопавшемся совсем близко, в Государственной Думе, целый год остававшемся в тени, продолжая, однако, свою деятельность. Самандар был прав, «чистилищу» надо было выходить на «тропу войны», коль государственные службы не могли справиться с беспределом коррумпированного снизу доверху чиновничества.

– У нас гость, – встретила мужа Ульяна, кивнув на гостиную.

Василий Никифорович плеснул на лицо и на плечи холодной воды в ванной, – конец июля выдался жарким и душным, зашёл в гостиную.

С дивана поднялся мрачный Сергей Иванович Парамонов, сын Ивана Терентьевича, в отличие от отца не получивший Посвящение во Внутренний Круг и знавший о нём только из разговоров отца с приятелями. Ему исполнилось пятьдесят лет, был он человеком добродушным, спокойным и веселым, даже если у него не всё получалось в жизни. Но сегодня ему явно было не до веселья.

– Что случилось, Сергей Иваныч? – подал ему руку Василий Никифорович. – На тебе лица нет.

– Работу потерял, – криво улыбнулся Парамонов.

– Не понял. Ты же директор завода и его акционер.

Сергей Иванович действительно был директором асфальтового завода в Мытищах, использующего самые передовые технологии, и являлся одним из его соучредителей и акционеров.

– Да ты садись, садись, – махнул рукой Котов, – сейчас ужинать будем.

– Я уже поел, чай вот допиваю.

– Тогда рассказывай.

Сергей Иванович сморщился, глотнул чаю.

– Что тут рассказывать? Подъехали к заводу два десятка машин, из них высыпало человек сто в форме ЧОПов, но без опознавательных знаков. В руках ломы, бейсбольные биты, отрезки арматуры и труб, «болгарки». Взломали ворота, повязали охрану, оцепили здание заводоуправления и выставили вон всех сотрудников.

– Интересный коленкор. И кто же это сделал?

– «Новые» владельцы завода. Якобы по решению Арбитражного суда. Предъявили документы о смене совета директоров и о новом хозяине.

– Настоящие?

– Липа, разумеется. Они подделали учредительние документы, на основании которых получили в Москомрегистрации самое настоящее государственное свидетельство о собственности, дающее право на чужое имущество. С этими, с позволения сказать, доказательствами бандиты наняли судебных приставов и захватили завод.

– У тебя такая слабая охрана?

– Почему слабая? Десять человек на периметр, правда, не милиция и не ВОХР, свои ребята, грамотные. Только оружие применять не обучены. Смяли их, конечно. Представляешь, что там сейчас делается? Печать у них, пакет документов предприятия у них. – Сергей Иванович безнадёжно махнул рукой.

– Неужели вы бессильны? – не поверил Василий Никифорович. – Законные владельцы? А милиция на что, прокуратура?

– Какая там милиция? Мы, само собой, сиднем не сидим, уже подали заявление в суд, в прокуратуру, в мэрию, но пока наши бумаги разберут, производство разорится, а здание эти сволочи продадут. Для них ведь главное – урвать свой кусок под шумок и смыться. Хотя, вполне вероятно, что они завод перепрофилируют или возведут на его месте казино или супермаркет.

– Неужели такое возможно?

– Ты газеты не читаешь? Знаешь, сколько приносит подобный бизнес? До тысячи процентов чистой прибыли! Вот поэтому до суда ничего и не доходит. Во всяком случае за решётку еще никого не удалось отправить, насколько мне известно. Так что я теперь безработный. – Парамонов горько усмехнулся, встал. – Домой поеду, не хочу вам портить настроение. У тебя наверняка своих проблем хватает.

– Посиди чуток. – Василий Никифорович вышел в спальню, переоделся в спортивный костюм, набрал номер на мобильнике. – Вахид, ты сильно занят?

– Читаю прессу, – отозвался Самандар, не удивляясь звонку.

– Надо помочь одному хорошему человеку.

– Когда?

– Желательно прямо сейчас. Форма одежды – парадно-боевая.

Короткое молчание.

– Где встретимся?

– Возле мытищинского метро, через час. Ты даже не спрашиваешь, что мы будем делать и кому помогать?

– Достаточно того, что это знаешь ты. – Самандар отключил связь.

Василий Никифорович хмыкнул, вышел в гостиную.

Сергей Иванович вопросительно посмотрел на него.

– Собирай своих подчинённых и через полтора часа подъезжай к заводу, – сказал Котов.

– Что ты задумал?

– Возвращать захваченное.

– Ты с ума сошёл! Их же там сто человек, и все вооружены!

– Во-первых, не сто, и вооружены они не автоматами. – Василий Никифорович усмехнулся. – Звони своим охранникам и управленцам, к ночи завод будет наш. Сможешь удержать его в случае повторного нападения налётчиков?

Сергей Иванович почесал затылок.

– Позвоню приятелю, он в ОМОНе Северо-Западного округа служит, объясню ситуацию.

– Тогда вперёд, безработный, начинай сборы.

В гостиную выглянула Ульяна с Матвейкой на руках.

– Вы куда на ночь глядя?

Мужчины переглянулись.

– Погуляем, обсудим одну проблему, – сказал Василий Никифорович.

– А дома это сделать нельзя?

– Не волнуйся, мы ненадолго.

– Не верю я тебе, Котов.

– Вот! – повернулся к Парамонову Василий Никифорович, поднимая палец вверх. – Мой дед предупреждал: семья – это зона повышенной конфликтности, избегай её.

Ульяна засмеялась.

– Ладно, Васенька, я тебе это припомню.

Василий Никифорович подошёл к ней, поцеловал протянувшего к нему ручонки малыша, погладил жену по плечу, махнул рукой гостю:

– Идём.

Они спустились во двор, расселись по машинам: у Парамонова был джип «Шевроле-Нива», у Василия Никифоровича полноприводная «Субару-Дрим» с четырёхсотсильным мотором.

– Может, не стоит с ними связываться? – высунулся в боковое окошко Парамонов. – Это же чистые бандиты!

– Именно поэтому и надо ставить их на место. Подъезжай с ребятами к десяти часам, не раньше, и позвони мне по мобильнику. Всё будет хорошо.

Через сорок минут Василий Никифорович подъехал к площади Мира в Мытищах, нашёл белую «Мазду-7» Самандара, приткнувшуюся к переходу в метро, пересел к нему в кабину.

– Рассказывай, – сказал Вахид Тожиевич бесстрастно; на нём был такой же фирменный спортивный костюм, что и на Котове.

Василий Никифорович коротко ввёл его в курс дела.

– Значит, ты решил просто восстановить попранную справедливость? – поинтересовался Самандар безразличным тоном. – Или наш поход уже следует считать бандликом «чистилища»?

– Можешь считать, что я согласен с твоими доводами. Будем возрождать ККК.

– «СМЕРЧ».

– Что?

– Предлагаю назвать нашу команду «СМЕРЧ» – от слов «смерть чиновникам», разумеется – продажным, коррумпированным.

Василий Никифорович невольно покачал головой.

– Не слишком ли круто? Это ж нам придётся почти всех чиновников «мочить».

– Не «мочить» – перевоспитывать. Хотя кое-кого из нелюдей действительно придётся ликвидировать физически.

– Ладно, подумаем ещё, как назвать «чистилище». Предлагаю действовать по-простому: оставляем машины у проходной завода, идём внутрь и нейтрализуем каждого, кто попадётся на пути.

– Лучше начать изнутри, с заводоуправления. Ты не разучился пользоваться тхабсом?

– А что, идея неплохая. Начнём оттуда, с начальников. Оружие берём?

– Зачем?

– Тоже верно, меньше хлопот. Тогда поехали, комиссар?

Самандар протянул ему руку, и Василий Никифорович стукнул по ней ладонью.

Загрузка...