Итак, для начала я решила прикинуть, что мне известно на данный момент. Моя непосредственная клиентка – Тимирбулатова Ольга. На нее уже дважды покушались. Первый раз ее пытался сбить на машине неизвестный водитель. К сожалению, по словам Аркадия Майорова, Ольга не заметила не только номер машины, но даже цвет и марку. Стало быть, с первым покушением мне ухватиться не за что. Перейдем ко второму.
Тут у меня созрела одна мысль. Если устроить опрос жильцов дома, возможно, удастся выяснить, кто посторонний до этого заходил в подъезд. Как показывала практика, всегда находится человек, который что-то видел или что-то слышал. По статистике, процентов семьдесят преступлений раскрывается таким образом.
Что еще у меня есть? Труп Ольгиного мужа, в качестве довеска. Человека, имевшего свою фотостудию и однажды утром ушедшего на работу, а вечером найденного зарезанным. Пока люди, с которыми я успела познакомиться, а именно Майоров и Тимирбулатова, были не очень высокого мнения о покойном Ласточкине. В прошлом этого человека также не лишним было бы покопаться.
И вдобавок сам господин Майоров. Личность очень таинственная. Ну, с этим попозже.
Меж тем из динамика, висевшего на стене в гримерке Тимирбулатовой, доносились голоса актеров, игравших в это время на сцене. Непроизвольно я прислушалась. Один из голосов мне показался очень знакомым. Я подошла поближе к динамику и встала напротив него, заложив руки за спину. Где же я могла его раньше слышать?
Прослушав небольшой отрывок из спектакля, я поняла, что актер, чей голос меня так заинтересовал, исполнял роль принца Уэльского. Но кому принадлежит этот голос, я никак не могла вспомнить.
На голоса у меня была хорошая память, но еще лучшая память у меня была на лица. Поэтому, движимая интересом, я все же решила пройти к сцене и взглянуть на этого человека.
Минуя курилку, я зашла с задней стороны сцены и попала как раз за кулисы. Ольга стояла с противоположной стороны и, завидев меня, приветливо помахала рукой. Я ответила ей тем же.
На сцене вовсю «трудился» Майоров. Его было не узнать. Лично я бы ни за что не догадалась, кто это в гриме, не зная об этом заранее. Кроме него, на площадке находилось еще несколько человек, но актер, исполнявший роль принца Уэльского, в данный момент стоял ко мне спиной. Однако его фигура мне также показалась знакомой.
Но вот он пошел вдоль рампы, произнося на ходу очередную реплику, развернулся и двинулся в обратном направлении.
Естественно, я узнала его сразу. Это был мой старый знакомый Жемчужный Константин Эдуардович.
Когда-то я занималась одним делом, охраняя своего клиента, а Костя был другом этого человека. Произошло это чуть меньше года тому назад, но Жемчужного я запомнила. Это была одна из самых интересных личностей, которых мне приходилось когда-либо встречать.
Тогда Костя здорово помог мне, сыграв для убийцы роль наживки. А, признаюсь, поначалу я и его подозревала.
Ну надо же какая встреча! Помнится, он был даже влюблен в меня. Более того, предлагал выйти за него замуж, но я тогда отказалась.
Встретить Костю здесь, сегодня, в этом театре мне было приятно. Все-таки какая-никакая, а родственная душа.
Я вернулась в курилку. Рано или поздно он должен был сюда выйти. В глубине души будучи эгоисткой, я решила использовать эту встречу и в интересах нового дела. Кто, как не Костя, посвятит меня во все тайны театра «Крейзи». Да, с его помощью я рассчитывала найти ответы на многие интересующие меня вопросы.
Я не ошиблась в своих расчетах. Минут через пять Жемчужный появился в курилке.
– Привет, Костя! – беспечно бросила я, вставая ему навстречу.
– Женя! – обрадованно воскликнул он.
В ту же секунду Жемчужный заключил меня в объятия и, слегка приподняв, покружил.
– Господи, ты ли это?
– Я. Поставь меня на место.
Он так и сделал.
– Глазам своим не верю! Что ты здесь делаешь?
– Работаю, – просто ответила я.
– Кем? – Он удивленно вытаращил глаза.
Я рассмеялась.
– Это не то, что ты подумал. Я по-прежнему телохранитель.
– Серьезно?
– Вполне.
– И кого же ты охраняешь? Майорова?
– Почему ты так решил? – насторожилась я.
– Просто я подумал, а не боится ли Аркаша быть задушенным в объятиях любвеобильной публики?
– А, понятно. – Для меня стало ясно, что Жемчужный в своем репертуаре. Шутить и паясничать он любит.
– Слушай, давай присядем. – Он галантно указал мне рукой на диван и, после того как я села, сам опустился рядом. Закурил. – Так правда, кого ты охраняешь?
– Тимирбулатову.
– Олю? – вскинул бровь Костя. – Выходит, я не совсем попал пальцем в небо.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Оплачивает-то твои услуги Аркаша. Не так ли?
– Кость, давай начистоту. – Я посмотрела ему прямо в глаза. – Что тебе известно обо всей этой истории?
– А что мне будет, если я отвечу?
– А что ты хочешь?
– Поужинать с тобой.
– Сегодня я не могу, но обещаю подумать об этом.
– Тогда и я подумаю.
– Костя! – Я даже топнула ногой.
– Ладно, шучу, – он смешливо прикрыл голову руками, как бы закрываясь от удара, – только давай поговорим обо всем чуть позже. Сейчас мне на сцену.
– Ты играешь Уэльского, да?
– Да. Главную роль мне, к сожалению, не дали. Рылом не вышел.
– Завидуешь? – хитро прищурилась я.
– Кто? Я? Брось. Каждому свое.
– А как ты вообще попал сюда? Ты же в драматическом играл.
– Играл, – не стал отрицать он. – Но здесь платят больше. Хотя, с другой стороны, там я был король и премьер-актер, а тут есть другие короли.
– Например, Майоров?
– Чтобы тягаться с ним в актерском мастерстве, – помолчав, сказал Жемчужный, – я еще не дорос.
В этот момент в дверях, ведущих на сцену, появилась полноватая женщина в розовом брючном костюме.
– Жемчужный, – сказала она неприятным скрипучим голосом. – Скоро ваш выход.
– Иду. – Костя потушил сигарету и встал.
– Ты только обо мне не забудь, – напомнила ему я.
– Ну что ты, – улыбнулся Жемчужный. – Я о тебе каждое утро вспоминал, а теперь и подавно не забуду. А ты пока насчет ужина подумай, время у тебя есть.
– Хорошо. Удачи тебе на сцене.
– Спасибо. – Он послал мне воздушный поцелуй и вернулся на «рабочее место».
Я осталась одна. Да, то, что в этом деле рядом со мной будет Костя, большая удача. Лучшего помощника и пожелать нельзя. Это он только строит из себя буку, а на самом деле Жемчужный был очень чутким и отзывчивым человеком.
– О чем задумалась? – услышала я голос над самым ухом.
Подняла голову. Это была Тимирбулатова. Она сняла с головы парик и бросила его на диванчик.
– Жарко в нем, – сообщила мне.
После этого она подошла к бару, достала оттуда бутылку лимонада и опустошила ее прямо из горлышка.
– Не хочешь? – спросила она меня. – Тут есть еще.
– Нет, спасибо, – отказалась я.
– А я уже все. Отстрелялась, – радостно произнесла Ольга. – Больше у меня выходов нет, теперь только на поклон. Ты не куришь?
Настроение у Ольги явно поднялось. Она вся так и светилась от счастья. Вот что с людьми искусство делает.
– Нет.
– Жаль. А то у меня сигареты в гримерке, а идти неохота.
Странный все-таки народ – актеры. Перед спектаклем ходят замкнутые, слова лишнего не вытянешь, а после – становятся похожими на фейерверк. Так и искрятся счастьем.
– А как там Аркадий Александрович? – спросила я.
– О… – Ольга закатила глаза. – Ты знаешь, чем больше я его вижу на сцене, тем больше убеждаюсь, что он талант.
– Оль, а можно задать тебе нескромный вопрос?
– Конечно, задавай. О чем ты говоришь?
– Скажи, а о вашем романе с Аркадием Александровичем всем известно или нет?
– Да ты что? – замахала она руками. – Об этом никто не знает. Хотя, если честно, я готова кричать об этом на улицах. А что? Пусть все знают.
– И что же тебе мешает?
– Аркаша не хочет этого, – помрачнела она. – Но и его можно понять. Такой человек, как он, без сомнения, должен заботиться о своей репутации.
Последнюю фразу она произнесла с неподдельным восхищением.
Странно, подумала я. Откуда же тогда Костя так с ходу догадался, что мои услуги по охране Тимирбулатовой оплачивает Аркадий Майоров? Не телепат же он, в самом деле?
– А ты знаешь, – решила я сменить тему, – я встретила в вашем театре своего старого знакомого.
– Да ну? – удивилась Ольга. – Он тоже актер?
– Актер.
– И кто он, если не секрет?
– Жемчужный, – ответила я.
– Кастет? – уточнила моя новая клиентка. – Ты была раньше знакома с Кастетом?
Я не удивилась тому, что Тимирбулатова называет так Костю. Еще при нашей первой встрече Жемчужный признался мне, что друзья и коллеги обращаются к нему по кличке Кастет. Надо полагать – производное от имени. Выходит, с тех пор ничего не изменилось.
– Да. А почему тебя это удивляет?
– Кастет – актер до мозга костей. Поэтому я и решила, что его круг общения ограничивается такими же, как он.
– У тебя с ним хорошие отношения?
Ольга пожала плечами.
– Трудно сказать. Скорее у меня вообще нет с ним никаких отношений. Правда, не считая деловых.
– А у Аркадия Александровича?
– С Аркашей их тоже друзьями не назовешь. Тут даже имеет место конкуренция. И тот и другой по природе своей лидеры. Но мастерство Аркадия Майорова значительно выше, и Жемчужному ничего не остается делать, как мириться с этим. И думаю, ему это не очень приятно.
– Ты не будешь возражать, Оля, если я после спектакля немного пообщаюсь с Костей? – как можно невиннее поинтересовалась я.
– Ну конечно, нет. Я ведь все понимаю. Старым знакомым всегда есть о чем поговорить.
При этом она заговорщицки подмигнула мне. Я добилась того, чего хотела. Ольга не заподозрила, что я собиралась беседовать с Жемчужным непосредственно о ней. Так пусть она лучше остается в неведении. А то еще неизвестно, какая реакция по-следует.
– Но ты недолго? – осведомилась она.
– Нет. Минут двадцать от силы.
– Самое то. Я как раз переоденусь, и мы поедем.
– Договорились.
После этого Ольга все-таки не выдержала и сходила в гримерку за сигаретами. Я решила больше не расспрашивать ее ни о чем. Во всяком случае, до тех пор, пока не поговорю с Жемчужным.
Спектакль вскоре закончился, и Ольга, загасив окурок в пепельнице, убежала на поклон к публике.
Довольно долго звучали аплодисменты, крики «Браво!», а некоторые в зале даже скандировали «Майоров! Майоров!».
Кумир. Что там говорить…
Наконец актеры начали расходиться по своим гримеркам. Ольга, снова подмигнув мне, пронеслась мимо. Со ступенек спустился Майоров. В правой руке он держал парик, в левой бутафорский меч. Пот струился ручьями по его лицу.
– Смотрели спектакль из-за кулис? – спросил он меня на ходу. – И как вам?
– Бесподобно, – беззастенчиво соврала я.
– Поверьте, – улыбнулся Аркадий Александрович, – сегодня был не лучший спектакль. Партнеры подкачали.
С этими словами он удалился. Довольный и счастливый.
Последним со сцены сошел Жемчужный. Его лицо нельзя было назвать радостным.
– Тебе отдавили ногу? – шутливо поинтересовалась я.
– Мне отдавили душу.
Таким Жемчужного я еще не видела, а потому не упустила случая поязвить на эту тему.
– Не расстраивайся так. Придет еще и твое время. Публика будет носить тебя на руках, а Майоров станет старым и никому не нужным.
Жемчужный тут же вскинулся. Видно, понял, что дал слабинку.
– Ты думаешь, я из-за Аркадия так убиваюсь? Завидую, что ли?
– А что, нет?
– Нет, конечно. – Он принял привычный беспечный вид и закурил сигарету. – Мне нет никакого дела до его славы. Причина в ином, Женечка.
– В чем же? – поинтересовалась я.
– В отсутствии искусства в нашем театре. Между актерами нет слаженности, Женя. Нет ансамбля. Понимаешь?
– Не совсем, – призналась я.
– Каждый играет сам за себя. Рисуется перед публикой. А то, что на сцене рядом с тобой находится партнер, так на это наплевать. Главное – «я». И так мыслит каждый. А от этого, в свою очередь, гибнет искусство.
– Красивые слова, – резюмировала я его тираду. – А сам-то ты, Костя, разве не так мыслишь?
– Нет, – категорично отверг он такое предположение. – Для меня важен театр во мне, а не я в театре.
– Почему же не уйдешь в другой театр? – продолжала я сыпать вопросами.
– Потому что некоторые люди истолкуют мой уход совсем по-иному, а мне бы этого не хотелось, – просто ответил он.
Могу поспорить, что он подразумевал Майорова. Не знаю почему, но я это почувствовала.
– Но ты, кажется, хотела о чем-то поговорить со мной. – Жемчужный окончательно стал самим собой. – Или запамятовала?
– Я все прекрасно помню.
– Тогда я полон внимания. – Он закинул ногу на ногу. – Допрос будет с пристрастием?
– Конечно, с пристрастием, – обрадовала его я. – Буду даже вгонять иглы под ногти. Согласен?
– А куда деваться? Что только не сделаешь ради ужина с прекрасной дамой!
– Ладно, выкладывай начистоту, что тебе известно о моей предстоящей работе? – перешла я наконец на серьезный тон.
– То же, что и всем, Женя. Несколько дней назад ухлопали Оленькиного муженька, а теперь и на ее жизнь пытаются посягнуть.
– Может, всем уже известно, кто автор этих проделок?
– Нет, неизвестно. Но не я, точно.
– Уверен?
– На сто процентов. А на самом деле, Женечка, – добавил он, – ты зря ерничаешь. В театре слухи распространяются быстро. Со скоростью звука. Ты сможешь сама в этом убедиться.
– Ну, хорошо, – кивнула я. – Тут ты меня уговорил. Но откуда ты взял, что меня нанял Майоров?
– А кто еще тебя мог нанять? – Жемчужный частенько любил отвечать вопросом на вопрос.
– Со слов самой Тимирбулатовой я поняла, что их отношения с Аркадием Александровичем тщательно скрываются, а ты, выходит, в курсе. Хотя, по оперативным данным, вы с Майоровым не самые близкие друзья. Как ты это объяснишь?
Костя открыто рассмеялся.
– Здесь все очень просто, моя красавица. Аркадий – отъявленный бабник. Таких ловеласов, как он, еще поискать надо. Его похождения – живая легенда. Ты представить себе не можешь, сколько у него было женщин. Он и сам, наверное, сбился со счета. Разумеется, он все это не афиширует. Заботится о своей репутации. Но у меня такое ощущение, что о его многочисленных романах известно всем, кроме… – тут Костя снова не смог сдержать смеха, – кроме самих женщин, с которыми он крутит.
– Он утверждает, что с Тимирбулатовой у него серьезно, – сказала я.
– Он все время так утверждает, – ответил Жемчужный, – и, может быть, в глубине души сам в это верит. Кстати, скажу тебе по секрету, по театру прошел легкий слушок, что не исключено, будто Олиного мужа отправил на тот свет сам Майоров.
– Это глупость, – заявила я. – Зачем ему тогда нанимать меня?
– Да я не спорю, Жень, – тут же открестился Костя от этой версии. – Я сказал, что слушок такой был. Вот и все. Может, тебе в работе пригодится.
– Может, и пригодится, – ответила я. – Если узнать, кто этот слух пустил. Вдруг сам убийца?
– Ты думаешь, что убийца находится здесь, в театре?
– Ничего я не думаю, Костя. Расслабься. Лучше расскажи мне вкратце, что собой представляют Майоров и Тимирбулатова? – попросила я.
– Про Аркашу я тебе все сказал.
– Разве?
– А что я упустил?
– Как насчет его актерского мастерства?
Тут Жемчужный ненадолго задумался.
– Знаешь, не стану кривить душой, – мрачно бросил он после паузы. – На сцене Майоров – король. Это очень сильный актер. Ты это хотела услышать?
– Ладно, не злись, – примирительно сказала я. – А что скажешь про Тимирбулатову?
– Как про актрису?
– Хотя бы.
– Есть такой анекдот, – начал Костя издалека. – Отец говорит своей дочери: «Выйти замуж за актера? И думать не смей! Никогда в жизни!» Однако, заинтересованный выбором своей девочки, он сходил-таки на спектакль, в котором играл ее избранник. А вернувшись домой, он сказал ей: «Я все понял, дочка. Выходи за него замуж. Он вовсе не актер». Вот такие дела, – завершил Жемчужный.
– И что? – не поняла я.
– Этот анекдот можно адресовать Тимирбулатовой.
– В каком смысле?
– Она не актриса, Женя.
– Тогда почему же она работает в таком престижном театре?
– А ты сама не догадываешься? – ухмыльнулся Костя. – Из-за Майорова. Благодаря ему ее здесь и держат. Да и вообще в искусстве.
– И многих Аркадий Александрович протолкнул таким образом?
– Немало. Все девушки мечтают стать актрисами.
– Ясно. А Ольгин муж? – не отставала я от Кости. – Федор Ласточкин, кажется. Ты с ним не был знаком?
– Ну, за ручку мы с ним не здоровались, – улыбнулся Жемчужный. – Хотя пару раз я разговаривал с ним.
– И каково впечатление?
– Он мне не очень понравился. Морда у него какая-то хитрая была. Я бы даже сказал, лисья. Он как бы всех подозревал в чем-то.
– Может, в любовной связи со своей супругой? – спросила я.
– Может, – не стал спорить Костя. – По ним было видно, что жили они не очень дружно. Совет да любовь отсутствовали.
– А у тебя лично, Костя, есть какие-либо предположения, кто его убил? И, соответственно, кто теперь охотится за Ольгой?
– Ни малейших, – честно ответил он. – Я не задавался этими вопросами.
Видя, что я помрачнела, Костя сказал с легкой грустью:
– Ты извини, но я действительно больше ниче – го не знаю. Мне очень жаль, что я не смог помочь тебе.
– Ничего страшного. – Я поднялась с дивана, и Жемчужный последовал моему примеру. – Мне пора ехать. А насчет ужина могу тебя заверить, что рано или поздно он состоится.
– Я буду счастливейшим из смертных.
– Люблю дарить людям счастье, – скокетничала я. – Ну, пока. Еще увидимся.
Я направилась к гримерке Тимирбулатовой, но в тот момент, когда оказалась на входе в коридор, Жемчужный окликнул меня:
– Женя!
Я обернулась.
– В этом деле, – сказал он, – ты можешь полностью рассчитывать на мою помощь.
– Спасибо, – ответила я и на прощанье помахала ему рукой.
Ольга уже была готова к отъезду.
– Я тебя заждалась, – хитро прищурилась она, когда я появилась на пороге ее гримерной.
– Так получилось.
– Наболтались вволю с Кастетом?
– Не то слово, – вздохнула я. – Ну что, поехали?
– Поехали.
Мы с Тимирбулатовой вышли на улицу. Уже стемнело. Погода была прохладной, и я поежилась.
Ольга привычно вышла на дорогу и стала голосовать. Третья по счету машина остановилась рядом с нами, и Ольга, сторговавшись с водителем, подала мне знак.
Мы обе расположились на заднем сиденье.
– Денег на то, чтобы добраться до дома, уходит куча, – пожаловалась мне Тимирбулатова. – А общественного транспорта в жизни не дождешься. Тут можно и до утра простоять. Поверь мне. Почти каждый день езжу.
– Далеко живешь? – поинтересовалась я.
– У черта на куличках. Сейчас сама убедишься. На машине и то будем ехать не менее получаса.
– На окраине города, что ли?
– Почти на самой окраине.
Вот он, удел провинциальных второсортных актрис, – подумала я. Каждый день готовы гонять за тысячу верст ради эпизодической роли минут на пять. И каждая на что-то надеется. Вдруг именно ее в этой роли заметят и предложат баснословные перспективы. Вот тогда-то, кажется им, жизнь и забьет ключом. Да уж, так забьет, что мало не покажется. И ключом, и замком, и пыльным мешком.
Тимирбулатова не преувеличивала. Мы подъехали к ее дому часов в десять вечера. Отпустили такси и пешком поднялись на пятый этаж.
– Лифтом я теперь уже никогда, наверное, пользоваться не буду, – призналась Ольга. – Боюсь.
– Да бог с ним, – утешила ее я. – Хождение пешком вверх и вниз по лестнице благоприятствует здоровью.
– Тоже верно, – согласилась она. – Как говорится, нет худа без добра.
Квартира у Тимирбулатовой оказалась трехкомнатной. В целом обстановка была простой, но сразу выделялись: дорогой гарнитур на кухне, хрустальная люстра необъятных размеров и персидский ковер на полу в гостиной. Все остальные вещи были старые, не первый год служившие. Складывалось такое ощущение, что предметы роскоши здесь случайны. Вроде как в гости зашли. Этот диссонанс меня заинтересовал, и я для себя взяла его на заметку.
– Вот тут я и живу. – Ольга разулась и босиком прошла в гостиную. – Заходи, Жень.
Я не стала себя долго уговаривать и присоединилась к ней.
– Располагайся пока, – сказала Тимирбулатова. – Я сейчас накину что-нибудь домашнее и приду. Можешь телевизор включить.
После этого она упорхнула в спальню, а я осталась одна. Обошла комнату, выглянула в окно на улицу, затем вернулась в длинный коридор и проследовала вслед за Ольгой. Ее спальня была налево от коридора, с правой стороны располагалась еще одна комната, но дверь туда была закрыта. Прямо по центру туалет и ванная. Ольга что-то напевала в спальне, переодеваясь. Впечатление скорбящей вдовы она не производила.
Я вернулась в гостиную. Включила телевизор, но не успела сесть в кресло, как вернулась Тимирбулатова.
Ольга была одета в домашний халатик, волосы забраны назад в хвостик, на ногах по-прежнему ничего не было. Теперь и чулки исчезли. Видимо, Тимирбулатова любила ходить дома босиком.
– Ужинать будешь?
– Не откажусь.
– Тогда предлагаю перебазироваться на кухню. Я сооружу что-нибудь на скорую руку, и мы заодно поговорим.
Я согласилась, и мы так и сделали.
Для сооружений на скорую руку, как она сама только что выразилась, у Ольги имелась микроволновая печь.
Кружась по кухне, Тимирбулатова щебетала на разные лады и, сама того не подозревая, отвечала на мои вопросы.
– Сама я, Жень, не местная. Приехала в ваш город девять лет тому назад с наивной мечтой стать актрисой. Поступила, правда, сразу, но учеба в театральном давалась не очень легко. Однако это меня не остановило. В голове у семнадцатилетней девочки, сама понимаешь, романтизма хоть отбавляй. Два с половиной года проучилась и встретила Федю. Влюбилась, как кошка. Это я сейчас понимаю, что ничего в нем особенного не было, а тогда… Тогда он казался мне сказочным принцем. – При этих словах Ольга усмехнулась. – Представляешь, вешал мне лапшу на уши, что он перспективный фотограф и скоро сможет сделать так, что мои фотографии будут мелькать во всех модных журналах. Топ-модель собирался из меня делать. Да… – она призадумалась. – Если бы я знала, каким он окажется ничтожеством. Хотя, чего греха таить, от брака с ним я тоже кое-что выиграла. Квартиру, например, эту. – Она махнула рукой. – А то до этого все по общагам скиталась.
– Так это Ласточкина квартира? – спросила я.
– Его, родимого, его. Находится она не в центре, мягко говоря, но я бы и на такую не заработала.
– А он заработал?
– Нет, что ты! Эта квартира ему от родителей досталась, царство им небесное. Я их еще успела застать. Мы здесь все вчетвером жили, а теперь я одна. Кстати, они были очень хорошие люди. Не чета своему сыночку.
– Чем же он тебе потом так невзлюбился? – поинтересовалась я.
– Скользкий он какой-то был, Женя. Себе на уме. Секреты какие-то, тайны. Вечно чего-то недоговаривал, как будто никому в этом мире не доверял. Я таких не люблю.
– А на работе у него как дела шли?
Я наконец-то дождалась ужина. Впрочем, назвать это ужином можно было с трудом. Ольга сделал в СВЧ шесть бутербродов с сосисками и майонезом да сварила кофе. Поставив все это на стол, она тоже села. Прежде чем начать есть, закурила.
– На работе? – переспросила она. – Да бог его знает. Говорю же, он никогда ни о чем не распространялся. Все в себе держал. Но насколько я могу судить, у него там были периодически перепады. Надо полагать, от клиентуры зависело. То гроши получал, а то вдруг такие суммы приносил, что закачаешься. Да ты ешь бутерброды.
– Я ем, – ответила я и взяла один. Отпила кофе. – Так, может, он еще чем занимался?
– Да чем он мог заниматься? – Тимирбулатова состроила пренебрежительную гримасу. – Он же больше ничего не умел. Женщину приласкать и то не в состоянии. Только и делал, что чуть ли не целовался со своим фотоаппаратом. А ты говоришь, другим!
– Ну, например, наркотиками приторговывать много умения не надо, – высказалась я.
– Что? – не поняла Ольга. – Наркотиками? Федор? Не смеши меня. Ты еще скажи – оружием.
– А сам он никогда не злоупотреблял?
– Наркотой-то? – прыснула Тимирбулатова. – Нет, Жень, он для этого слишком осторожный. К здоровью своему очень педантично относился.
– Может, он играл? – снова подкинула я версию.
– Во что?
– Ну, не знаю. В рулетку или в карты. Не ходил он ни в какие игорные заведения?
– Да, Женя, – покачала головой Ольга. – Если бы ты знала Ласточкина хотя бы один день, то тебе и в голову не пришло бы задавать такие вопросы. Он, к твоему сведению, даже в «дурака» играть не умел. А рулетка… Сомневаюсь, что он вообще знал такое слово.
Личность покойного Федора Ласточкина по-прежнему оставалась для меня загадкой. За что же его тогда могли убить, если он такой пентюх, по словам Ольги?
Тут Тимирбулатова переключилась на рассказ о своем знакомстве с Майоровым, о том, как стали складываться их взаимоотношения, как благодаря ему она смогла работать в престижном театре «Крейзи». В общем, по ее словам, знакомство с Майоровым в корне изменило ее существование, причем в лучшую сторону.
Когда же мы закончили ужинать, я спросила ее о том, что интересовало меня сейчас больше всего:
– Оля, у тебя есть подозрения, кто убил твоего мужа?
– Даже представить себе не могу, – ответила она. – Мне уже задавали этот вопрос в прокуратуре, но я в самом деле ничего не знаю. Кстати, насколько мне известно, у следователя, взявшегося за это дело, пока тоже нет никакой версии.
– А два покушения на тебя являются следствием его гибели?
– А что, может быть иначе?
– Не знаю. У тебя самой врагов нет?
– Нет. – Она суеверно плюнула через левое плечо три раза и постучала по столу.
– То есть на этот счет также отсутствуют какие-либо предположения?
– Отсутствуют, – кивнула Тимирбулатова.
– Плохо, – резюмировала я. – Нет ничего хуже, чем бороться с невидимками.
– Я сожалею.
Если Ольга и скрывала от меня что-то, в чем я лично сомневалась, то вытянуть из нее это сейчас все равно бы не удалось.
Побеседовав еще час, но уже на отвлеченные темы, мы пожелали друг другу спокойной ночи и отправились спать.
Застелив постель в гостиной на удобном диванчике, я с удовольствием растянулась во весь рост. Завтра день Восьмого марта. Ну что ж. Посмотрим, какие приятные сюрпризы он мне преподнесет.
Спустя мгновение я уже спала.