Сегодняшний день я решила посвятить домашним делам. Провести генеральную уборку, сходить за покупками по магазинам и проделать все то прочее, что полагается делать в предпраздничные дни. Завтра – 8 Марта. Я не собиралась приглашать гостей, устраивать по этому поводу пир горой, а хотелось просто посидеть с тетей за хорошим столом, побеседовать, отдохнуть и вообще приятно провести вечер. Но это будет только завтра, а сегодня предстояло еще все подготовить.
Тетушка Мила уехала, сказав, что собирается выбрать мне подарок, и отсутствовала уже более трех часов. Так что заниматься уборкой мне придется в гордом одиночестве.
Я вздохнула и надела фартук. Признаться, к празднику я относилась двояко. Как говорится, год на год не приходится. То я с нетерпением ждала этого дня, а то, наоборот, хотелось, чтобы этот день никогда не наступил. И самое смешное заключается в том, что я и сама не могла объяснить причину таких перепадов в настроении. Может, это косвенно зависело от загруженности в работе. Кстати, как раз сейчас я сидела без дела. За последний месяц вся клиентура как повымерла. Я даже соскучилась по приключениям.
И вот тут, как будто господь услышал мои слова, обращенные к самой себе, не успела я зайти на кухню с благородным намерением испечь что-нибудь душистое и воздушное, как в дверь нашей квартиры позвонили. Уверенно так, по-хозяйски.
Я прошла в коридор и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял импозантный мужчина лет сорока, чрезвычайно привлекательной внешности и со вкусом одетый. Густая светлая шевелюра зачесанных назад волос с двумя небольшими залысинами на лбу, гладко выбритое лицо.
Я открыла дверь.
– Добрый день, – сказал неизвестный джентльмен приятным баритоном. – Вы случайно не Охотникова Женя? Или, пардон, я ошибся этажом?
– Нет, не ошиблись.
– Чудесно, – расплылся в улыбке визитер. – Стало быть, вы – Женя?
– Допустим. – Несмотря на всю свою лучезарность, белобрысый красавец мне не нравился. Хотя, может быть, причиной тому было мое настроение. – А вы кто?
– Не хотите для начала пригласить меня в дом? – осведомился незнакомец.
– Если честно, не хочу, – откровенно ответила я. – Но раз уж вы пришли, заходите.
Мужчина раскатисто засмеялся, но я почувствовала фальшь в этом смехе. Какой-то он был наигранный.
– Знаете, Женя, от вас так и веет гостеприимством.
Я ничего не ответила на его реплику, а молча отошла в сторону, пропуская гостя в квартиру. Он шагнул за порог, разулся и прямехонько проследовал в гостиную. От этого он мне совсем разонравился. Я не люблю беспардонных людей.
Закрыв за визитером дверь, мне не оставалось ничего другого, как тоже пройти в гостиную и присоединиться к нему. Голубоглазый блондин к этому времени уже по-хозяйски расхаживал там, разглядывая книги на полках, мебель, занавески и даже обои на стенах.
– Миленько у вас тут, – изрек наконец он, вдоволь набродившись по моей гостиной. – Скромно, но со вкусом.
– Честное слово, даже не знаю, как я жила здесь до этого без вашей похвалы, – съязвила я.
Гость развернулся ко мне лицом.
– А вы точно такая, какой я вас себе и представлял.
– Какая?
– С характером.
– Что есть, то есть, – согласилась я. – Так вы не желаете представиться?
– А вы меня разве не узнали? – изумился он.
– Я? Вас? – опешила я. – Простите, как же я могу вас узнать, если никогда прежде не видела?
Тут у меня появилось опасение, что он – сумасшедший. Я даже мысленно укорила себя за то, что впустила его в квартиру. Вдруг он сейчас начнет буянить и переколотит всю посуду. Ах, как же ты опрометчиво поступила, Женька. Однако следующим вопросом незваный гость развеял мои страхи.
– Вы не ходите в театр?
– А, так вы актер, – облегченно вздохнула я.
– Все-таки узнали, – погрозил он мне пальцем.
– Нет, не узнала. Я не хожу в театр.
– Вот как? Обидно. Почему же?
– Предпочитаю кино, – я говорила истинную правду. – А в кино вы, по-моему, не снимались?
– Нет, – поморщился он.
Мое предположение гость воспринял как оскорбление. Во всяком случае, его это задело.
– Так как насчет знакомства? – напомнила я.
– Моя фамилия Майоров, – представился он. – Аркадий Александрович Майоров. Я, как вы правильно заметили, актер. Актер театра. В настоящий момент работаю в «Крейзи».
– Простите? – не поняла я.
– Что вы не поняли, моя дорогая?
– В чем вы работаете?
Майоров снова поморщился.
– Не в чем, а где, – уточнил он. – Я работаю в театре «Крейзи». Это такое название театра. Театр в нашем городе новый. Открылся сравнительно недавно, около года назад.
Теперь я поняла, о чем он говорит. Более того, я даже кое-что слышала об этом новом театре, который располагался, если я не ошибаюсь, на Андреевской площади. Театр славился тем, что он очень богатый. Директор «Крейзи» мог позволить себе нанять самых высокооплачиваемых актеров нашего города, а также и из других городов. Вот, видимо, Майоров и относился к такой категории. Единственное, чего я не знала, так это откуда театр черпает такие колоссальные средства, но, говоря откровенно, в данный вопрос я даже не вникала.
– Скажите, Аркадий…
– Александрович, – любезно подсказал он.
– Да. Скажите, Аркадий Александрович, а почему такое странное название – «Крейзи»? Ведь это слово переводится, как «сумасшедший», да?
– Сумасшедшие. На русском языке название театра звучит как «сумасшедшие».
– Тем более, – усмехнулась я. – Так почему?
– Сумасшедшие – это мы, актеры, – пояснил Майоров.
– Что, все актеры?
– Абсолютно.
– Интересный подход. – Меня и в самом деле разбирало любопытство. – А почему?
– Только сумасшедший выберет для себя такую профессию.
Да, выходит, моя первоначальная догадка оказалась не такой уж ложной. Я снова с опаской проверила, нет ли у моего гостя под рукой чего-нибудь бьющегося.
Тем временем Аркадий Александрович бесцеремонно развалился в кресле и указал мне рукой на другое, стоящее напротив:
– Садитесь.
Я изумленно вскинула брови.
– Вообще-то я здесь хозяйка.
– Это совершенно не обязывает вас разговаривать со мной стоя.
– С чего вы взяли, что я захочу с вами разговаривать? – С одной стороны, Майоров приводил меня в бешенство, с другой – притягивал своей незаурядностью и самоуверенностью.
– Я пришел предложить вам работу.
– Актрисы? – Я все-таки села в кресло напротив него.
– Ну зачем же? – Он снова засмеялся. Теперь я поняла, что в его смехе было не так. Это был театральный смех. – У меня для вас работа непосредственно по вашей специальности.
– А какая у меня специальность?
– Бросьте, – отмахнулся Майоров. – Давайте не будем играть в прятки. Я приехал сюда хорошо подготовленным к предстоящему разговору.
– Замечательно. И что?
– Вы – телохранитель, – сказал Аркадий Александрович.
Да, кто-то подложил мне свинью. Если узнаю, кто рекомендовал меня Майорову, уши пообрываю.
Мое молчание потенциальный клиент истолковал по-своему.
– Вы не сомневайтесь, Женя, деньги у меня есть. И я вас не обижу. Тем более что клиентка у вас будет более чем покладистая.
– Вы хотите сказать, что нанимаете меня для чьей-то охраны? – поинтересовалась я.
– Конечно. А вы что подумали?
– Я думала, что охрана нужна лично вам.
– Мне? – Аркадий Александрович скривил губы в усмешке. – Нет, мне охрана не требуется. Я сам в состоянии постоять за себя.
– Так почему бы вам не постоять и за другого человека? За того, кого вы хотите, чтобы я охраняла?
– Здесь есть проблемы, Женя, – помолчав, изрек Майоров.
– Какие?
– Я не могу находиться рядом с ней постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. Дело в том, что я женат.
– Но безумно любите другую, – продолжила я за него.
– Откуда вы знаете?
– Предположила.
Майоров снова выдержал паузу.
– Вы правильно предположили. Да, я люблю Ольгу. Люблю, как мальчишка. Но нам приходится скрывать свои отношения.
– Из-за вашего брака?
– Что? – Глаза Майорова полезли на лоб. – Нет. Не из-за моего брака. Он для меня не имеет никакого значения. Я как раз занимаюсь сейчас бракоразводным процессом. Тут проблема в другом. В репутации. Впрочем, вы и сами понимаете.
Честно говоря, понимала я мало. Или, если быть точной, пока совсем ничего не понимала.
– И вы хотите, чтобы я охраняла вашу Ольгу? – уточнила я.
– Совершенно верно.
– От кого?
– Если бы я знал, – пожал плечами Майоров.
От того, что я понимала все меньше и меньше, меня эта история вдруг заинтересовала.
– Давайте по порядку, Аркадий Александрович. Кто она, эта Ольга?
– Она тоже актриса нашего театра. – Глаза Майорова, когда он заговорил о возлюбленной, загорелись. – Ольга Тимирбулатова. Не знаете?
Я покачала головой.
– Ах да, – спохватился он. – Вы же не ходите в театр.
– Она замужем?
– Вот тут, как мне кажется, вы попали в самую точку.
– То есть?
– Она была замужем. – Майоров достал сигареты и, не спросив разрешения, закурил. – И от этого, я думаю, все ее беды.
– От замужества?
– Непосредственно от самого мужа.
Я полностью запуталась.
– Они разошлись?
– Нет, – нахмурился Аркадий Александрович. – Олиного мужа убили.
Ах вот оно что! Наконец-то начинает что-то проклевываться.
– Кто его убил?
Тут, видимо, пришла очередь Майорова посчитать меня сумасшедшей. Именно так он на меня и взглянул.
– Откуда я знаю?
– Аркадий Александрович, – я разогнала рукой дым от его сигареты. – Я ничего не могу понять.
– Хорошо, – смилостивился он. – Я попытаюсь вам все объяснить.
– Сделайте одолжение.
– А вы беретесь за это дело?
– Я пока еще ничего не решила, – честно ответила я. – Выкладывайте.
– Значит, так. – Майоров выдохнул дым через ноздри. – Ласточкина убили неделю тому назад…
– Стоп! – сразу прервала его я. – Кто такой Ласточкин?
– Ольгин муж, – пояснил мой собеседник.
– Минуточку! – Я выставила вперед ладонь. – Вы сами только что сказали, что фамилия Ольги – Тимирбулатова. Или я чего-то не поняла?
– Все правильно, – подтвердил он. – Тимирбулатова.
– А при чем тут Ласточкин?
– Ласточкин, – с расстановкой начал Майоров, – это фамилия ее мужа, а Тимирбулатова – это ее фамилия.
– Так у них разные фамилии, – протянула я. – С этого и надо было начинать.
– Я думал, это и так понятно, – недовольно буркнул Аркадий Александрович. – Актрисы никогда не меняют фамилий, выходя замуж. Ну, если только в редких случаях.
– Я этого не знала, – сказала я.
– Так вот, – продолжил Майоров. – Федора Ласточкина убили неделю назад. Кто его убил и за что, неизвестно. Казалось бы, вообще без причины. Хотя он был отвратный тип. Но не в этом дело. После его смерти стали покушаться на Ольгу.
Теперь картина в общих чертах мне была ясна.
– И как же на нее покушались? – спросила я.
– Первый раз ее чуть не сбили машиной, а второй раз, вчера, чуть было не взорвали в лифте.
Надо же, сколько «чуть».
– Номер машины кто-нибудь запомнил? – осведомилась я.
– Это случилось после наступления темноты. Ольга даже машину не разглядела, – ответил Майоров.
Ладно. Это могло быть и простой случайностью.
– А что за история с лифтом? – продолжала я пытать собеседника.
– Здесь, я думаю, Ольгу спасло чистое везение. – Майоров наконец-то потушил свою сигарету. – Она зашла в подъезд, но решила не ехать на лифте, а подняться на пятый этаж пешком. Когда она находилась между вторым и третьим этажом, в лифте взорвалась бомба, и он загорелся.
– Жертв нет?
– Нет, конечно, – замотал головой Майоров. – Там же никого не было.
– Это все? – спросила я.
– По-вашему, этого мало? – изумился он.
– Нет, этого более чем достаточно для подозрений. Но, подумайте, это ведь могло быть и простым совпадением.
– Вы шутите? – Майоров даже привстал. – Какие совпадения? Ольгу пытаются убить, как убили ее мужа.
– Кстати, а как его убили?
– Его зарезали, – поморщился Аркадий Александрович.
– Где? При каких обстоятельствах?
– Не знаю. Никто не знает. Он ушел на работу, а вечером того же дня его нашли заколотым.
– Кто нашел?
– Надо полагать, милиция, – пожал плечами Майоров. – Это они позвонили Ольге и сообщили ей о случившемся.
– А где работал Ласточкин? – задала я очередной вопрос.
– У него была своя фотостудия, – с пренебрежением бросил Майоров. – Но, надо заметить, все фотографии у него не представляли собой ничего стоящего.
Я призадумалась. С одной стороны, дело выглядело заманчивым. Как я уже сказала, в глубине души оно меня заинтересовало. То, что я сказала Майорову по поводу совпадений, было спонтанным. Интуиция подсказывала мне, что все перечисленные Аркадием Александровичем события взаимосвязаны. Однако была и другая сторона медали. Во-первых, завтра праздник, и, худо-бедно, я собиралась его отпраздновать, а во-вторых, мне совсем не импонировал Майоров.
– Так вы согласны? – нетерпеливо спросил он.
Я еще раз взвесила все «за» и «против», и профессиональный инстинкт взял верх.
– Согласна, – выдохнула я. – Когда приступать?
– Сейчас. – При этих словах Майоров поднялся с кресла.
– Что, сию секунду?
– Да. Если вы не против, мы можем поехать в театр прямо сейчас. Сегодня как раз спектакль, и Ольга наверняка уже там. Я познакомлю вас, и вы приступите к своим обязанностям.
Я колебалась недолго.
– Хорошо. Я только переоденусь и соберу необходимые вещи.
– Ну вот и замечательно. – Майоров снова достал сигареты. – А я пока покурю.
– Будете ждать меня на улице? – с надеждой в голосе спросила я.
– Да нет, я, знаете ли, лучше здесь. – И он щелкнул зажигалкой, прикуривая.
Непробиваемый тип.
Как правило, мои сборы ограничивались необходимым запасом париков, коробки с гримпринадлежностями и прочими атрибутами, требуемыми для изменения образа. Да, в душе я была актрисой похлеще десяти Майоровых, вместе взятых. Во мне сидело более двух дюжин образов, которые я могла принимать, когда того требовала ситуация. Благодаря этому я даже заслужила кличку Хамелеон. Переход из одного внешнего образа в другой являлся частью моей методики работы. И частенько это приносило фантастические результаты.
Упаковав все необходимое в большую сумку, я вернулась к Аркадию Александровичу.
– Я готова.
– Вы собираетесь в театр в таком виде? – изумился он, оценив мой спортивный прикид.
– К вашему сведению, Аркадий Александрович, я еду на работу, а не развлекаться.
– Да, конечно. Это ваше право, – согласился он и, затушив сигарету в пепельнице, стоявшей на моем журнальном столике, добавил: – Поехали.
Я оставила тете записку, пообещав обязательно позвонить при первой возможности, и спустилась вслед за Майоровым на улицу.
У подъезда красовался белоснежный «Мерседес». Еще прежде чем мы подошли к нему, я ни на секунду не усомнилась, что передо мной автомобиль Аркадия Александровича. Так оно и оказалось. Майоров галантно распахнул дверцу, и я нырнула в салон. Он сел за руль.
Пока мы ехали к Андреевской площади в театр с экстравагантным и странным названием «Крейзи», я решила не терять времени даром и выяснить кое-что о самом Майорове от него самого.
– А почему вы разводитесь, Аркадий Александрович? – задала я невинный на первый взгляд вопрос. – Из-за Тимирбулатовой?
Он ответил не сразу. Видимо, обдумывал, как лучше ответить. Неизменная интуиция подсказывала мне, что господин Майоров еще тот фрукт. Он всего не скажет.
– Не только, – сказал он. – Мои отношения с Натальей и так неизбежно шли к разводу.
– Не сошлись характерами, да?
– Не повезло, – хмыкнул он. – Мне вообще в этом плане не везет.
– В каком плане?
– Семейная жизнь не складывается. – Майоров вел машину не спеша, как бы подчеркивая свое величие. – Что я только не делал, какие усилия не прилагал, а все как в трубу!
– Вы же любите другую женщину, – напомнила я.
– Ну и что? Любовь – это одно, а семья – это совсем другое. Я эти две вещи предпочитаю не путать.
– Может, оттого и не складывается семейная жизнь? – предположила я.
– Глупости, – уверенно сказал он. – До встречи с Ольгой было то же самое.
– А дети у вас есть?
– С Наташкой-то? – переспросил он. – С Наташкой нет.
Странная формулировка. Я решила слегка углубить эту тему.
– А с кем есть?
– У меня дочь от первого брака, – проинформировал меня он.
– Ах, вот оно что! – рассмеялась я. – Так, значит, процесс развода для вас не в новинку?
– Значит, так, – легко согласился он.
– И сколько же у вас было браков?
– Вот именно браков, – подхватил Майоров. – Хорошее дело, Женечка, браком не назовут.
– Так сколько? – не отставала я.
– Два, конечно.
– Почему «конечно»?
– Так я вроде бы еще не такой уж и старый, а? – Он игриво подмигнул мне правым глазом.
Заигрывает, что ли? Не так давно он заливал мне, что безумно влюблен в Олечку Тимирбулатову. Нехорошо, Аркадий Александрович, нехорошо.
– А дочери вашей сколько сейчас лет?
– Лет пять, наверное, уже.
– Наверное? Вы что, точно не знаете?
– Вы хотите, чтобы я прямо сейчас занялся подсчетами?
Кажется, его этот разговор начал раздражать. Пора закругляться, Женька.
– Так вы с ней не видитесь?
– Нет.
– Почему?
– Некогда. На все нужно иметь время. А его у меня практически нет.
Мысленно я пообещала себе выяснить все обстоятельства личной жизни моих любимых киноактеров. Вдруг они такие же негодяи и любви моей, соответственно, не заслуживают.
Всю оставшуюся часть пути до театра я к Аркадию Александровичу с расспросами больше не лезла, решив с этим немного повременить, и мы доехали до места назначения в полном молчании.
Около здания театра Майоров запарковал свой «Мерседес» и, выключив двигатель, повернулся ко мне:
– Ну что, Женя, вы готовы окунуться в мир «Крейзи»?
– Звучит ужасно, но я готова, – отважно ответила я.
Мы вышли из машины, и Майоров поставил ее на сигнализацию.
– Прошу, – он указал рукой в сторону входа в театр.
Слухи, распространившиеся по городу о денежных ресурсах новой колыбели искусства, не были лишены оснований. Я убедилась в этом самолично, оказавшись внутри театра. Денег на его отделку явно не пожалели. Здесь все радовало глаз. И стены, украшенные лепниной, и полы из дубового паркета, и мягкая мебель, обтянутая дорогой кожей. Красоты театра «Крейзи» можно было описывать до бесконечности.
– Впечатляет? – спросил меня Майоров.
– Не то слово.
– Это элитный театр, – констатировал он. – Давайте пройдем к гримерным.
Мы прошли через гардероб и поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь было два длинных коридора, уходящих вправо и влево, а прямо по центру уютный холл для отдыха с тремя широкими диванами, низкими столиками с пепельницами на них и огромным встроенным в стену баром.
– Правый коридор с мужскими гримерками, левый с женскими, – проинформировал меня Майоров. – А здесь что-то вроде курилки. Располагайтесь, а я пока схожу за Олей. Если хотите, можете чего-нибудь выпить. В баре напитки на любой вкус.
Сказав это, Аркадий Александрович удалился, а я осталась в так называемой курилке. Подумать только. Откуда же такие средства?
Ради интереса я подошла к бару и раскрыла его. Майоров не преувеличивал. Разнообразие алкогольных и безалкогольных напитков поражало. Даже самый привередливый нашел бы здесь то, что ему необходимо. Я правда не собиралась ничего пить и хотела уже было закрыть бар, как вдруг за своей спиной услышала приятный мелодичный голос:
– Лично я посоветовала бы вам попробовать «шерри». Изумительный напиток. Всегда предпочитаю его всем другим.
Я обернулась. Рядом с Аркадием Майоровым стояло создание воистину неземной красоты.
– Познакомьтесь, это Ольга, – сказал Майоров и, уже обращаясь к своей спутнице, представил меня. – А это, Олечка, Женя, о которой я тебе рассказывал.
– Очень приятно. – Ольга протянула мне руку. – Надеюсь, мы подружимся.
– Я тоже так думаю, – ответила я.
Тимирбулатова была невысокого роста, но зато идеально сложена. Ее черное облегающее платье подчеркивало совершенные формы тела. У нее были средней длины каштановые волнистые волосы, обрамляющие круглое свежее лицо. Слегка раскосые восточные глаза, озорно вздернутый носик и идеальные линии алых губ. На подбородке у Ольги была едва заметная ямочка, так прекрасно дополнявшая две других, появлявшихся на щеках всякий раз, когда она улыбалась. Кстати, улыбка у нее тоже была озорной, и перламутровые зубы отбрасывают, казалось, куда больше света, нежели люстра, свисавшая с потолка.
– Ну вот и познакомились, – обрадованно сообщил Майоров. – Оставляю вас наедине. Еще увидимся.
– Теперь только на сцене, Аркаша, – игриво прищурилась Ольга.
– Да. – Он послал ей в ответ одну из лучших своих улыбок и ретировался в коридор с мужскими гримерными.
Тимирбулатова снова повернулась ко мне.
– Не могу поверить, – сказала она. – Девушка – и вдруг телохранитель. Это правда?
– Самая настоящая, – уверила ее я.
– Фантастика. И давно ты этим занимаешься?
– Прилично. Уже успела привыкнуть.
– Слушай, а ничего, что я с тобой на «ты»? – запоздало поинтересовалась Ольга.
– Нет, конечно, – улыбнулась я. Клиентка произвела на меня приятное впечатление, и она мне нравилась. – Ведь мы ровесницы.
– Так ты хочешь чего-нибудь выпить? – Она кивнула на бар.
– Нет, спасибо. Может быть, в следующий раз.
– Тогда пойдем ко мне в гримерку. А то мне к спектаклю надо готовиться.
– Пойдем, – согласилась я.
У каждого актера в театре «Крейзи» была отдельная гримерная с табличкой на двери.
– Вот тут мы и обитаем, – сообщила Ольга, направляясь к зеркалу. – Нравится?
– Здесь все на высшем уровне, – оценила я.
– Велиханов старается.
– Велиханов, это кто?
– Анатолий Викторович. Наш директор, – пояснила она. – У тебя, думаю, еще будет возможность с ним познакомиться.
– Это он сам все закупил?
– Нет, что ты, – рассмеялась Ольга. – Здесь все приобретено на спонсорские деньги.
Разговаривая со мной, она занималась своими волосами. Старательно забрала их назад, закрутила, а сверху на голову водрузила огромный парик. Перешла к доработке макияжа.
– Что за спектакль сегодня играете? – спросила я для проформы.
– «Ричард III». По Шекспиру. Незабвенному нашему Вильяму.
В литературе я разбиралась и эту пьесу великого драматурга знала.
– И кого ты играешь?
– Леди Стенли.
Роль была далеко не из главных. Если мне не изменяет память, леди Стенли должна была появляться на сцене максимум раза два на протяжении всего спектакля, и то минут по пять, наверное.
– А кто играет Ричарда?
– Аркадий, конечно, – ответила она таким тоном, как будто я спросила, а есть ли вообще Ричард в этой пьесе.
– Понятно.
Она закончила гримироваться и, прежде чем облачиться в костюм соответствующей эпохи, откинулась на спинку крутящегося кресла, развернулась ко мне и с наслаждением закурила сигарету.
– Ты извини меня, Женя, – сказала смущенно. – Я сейчас к роли готовлюсь. Волнуюсь жутко. А тебе, наверное, хочется поговорить о деле?
– Ничего, я подожду, – утешила я Тимирбулатову. – Мы с тобой еще успеем наговориться, когда домой приедем. Ведь так?
– Так. Но если хочешь, на пару вопросов я могу ответить. Скажу тебе сразу. Самое неприятное то, что я боюсь.
– Чего именно?
– Смерти.
– Все боятся смерти, Оля, – философски заметила я.
– Правильно, только не у всех она маячит на горизонте.
– Ты преувеличиваешь, – я решила немного подбодрить ее. – Ничего у тебя не маячит.
– На меня уже дважды покушались.
– Я знаю об этом.
– С тех пор я только и жду нового покушения.
– Не надо.
– А вдруг с третьей попытки им удастся меня ухлопать?
– Не удастся, – категорично отвергла я это предположение.
– Почему?
– Хотя бы потому, что теперь рядом с тобой я.
Она заставила себя улыбнуться. Я видела, с каким трудом далась ей эта улыбка. Несмотря на внешний лоск и свободную манеру общения, Ольга Тимирбулатова была человеком легкоранимым. Я это чувствовала.
– Ты любишь Майорова? – спросила я ее.
– Люблю. Очень. Может быть, в это и нелегко поверить, но я его люблю.
– А своего покойного мужа любила?
Вопрос о муже снова навеял на нее мрачное настроение. Ей, видно, не очень хотелось касаться этой темы. Но что поделаешь? Меня-то как раз интересовала именно она.
– Наверное, любила, – выдавила наконец из себя Тимирбулатова. – Только это было очень давно. В дни моей юности. А потом… Потом чувство куда-то испарилось. Осталась только инерция, как говорит Аркадий.
Выходит, Майоров и в самом деле имел над ней огромное влияние, если она даже цитирует его.
– Что он был за человек? – серьезно спросила я, глядя Ольге в глаза.
– Федор?
– Да.
– Как тебе объяснить? Он…
Договорить Тимирбулатова не успела. Трижды прозвенел театральный звонок, и она засуетилась.
– Господи, третий звонок, а я еще не в костюме. Ты извинишь меня?
– Конечно, – улыбнулась я. – У каждого из нас своя работа.
Ольга схватила платье и нырнула за ширму.
– Ты, если хочешь, – предложила она, высовывая голову, – можешь посмотреть спектакль из-за кулис. А не хочешь, жди меня здесь. Впрочем, как знаешь. Главное, не стесняйся.
Тимирбулатова меня еще не знала. Стеснительной девочкой я никогда не была. Так что тут беспокоиться не о чем.
Спустя минуты две Ольга уже появилась в костюме.
– Ну, все. Я пошла. – Она нервно потерла руки. – Сколько уже играю, а каждый раз перед выходом волнуюсь. Представляешь?
– Нет, – честно ответила я.
Она засмеялась.
– Спасибо, что подбодрила.
– Не за что.
– Здесь по динамику будет передаваться все, что происходит на сцене. – Она указала мне на радиопередатчик, висевший на стене. – Если не хочешь смотреть, послушай.
– Обязательно, – заверила ее я.
Уже от самой двери Тимирбулатова обернулась и сказала:
– А Федор, Женя, был очень гнилой человек.
И после этих слов она вышла. В ту же секунду из динамика полилась музыка. А через мгновение на ее фоне я услышала слова:
«Здесь нынче солнце Йорка злую зиму в ликующее лето превратило…»
Это был голос Майорова. Спектакль начался.