Последняя попытка систематизировать притчи и сказки, раскрывающие Традицию, в виде единого сборника была предпринята пару тысяч лет назад и получила название Книги (что в манифестации разных культур и народов отражено как Коран, Библия, Тора и т. д.), однако она осталась практически незамеченной как раз по причинам, изложенным выше. Таким образом, мы не рекомендуем всерьёз рассчитывать, что рассказав кому-то, скажем, про курочку Рябу, вы обеспечите собеседнику понимание двух фактов: во-первых, бесполезности несения золотых яиц для тех, чья ментальность и культура обрекают их лишь на безрезультатные попытки золотые яйца разбить и сожрать, во-вторых, невозможности диалога с людьми, впадающими в истерику сразу после того, как их горячее, но не достигнутое ранее желание, вдруг осуществилось в форме случайности (посредством «мышкиного хвостика»). Культура воспитания и обучения метафорами осталась в Золотом веке, в Сатья-Юге: хотя из этого благословенного времени к нам иногда и забредают чудаки, которым Будда, как мы ещё упомянем в этом тексте далее, в качестве объяснения просто показывал пальцем – и этого было достаточно. Для всех прочих современный жрец вынужден выдумывать инструменты на ходу, собирая их в военно-полевых условиях, под непрекращающимся огнём противника, буквально из говна и палок.
Ученица метапсихолога замечает, что когда она ещё была психологом, она иногда на реплику пациента «Не хочу так жить!» по наивности отвечала «Но ведь никто и не заставляет вас так жить…», после чего получала ещё более трагичное «Вы предлагаете мне покончить жизнь самоубийством?!» Тут она спохватывалась и начинала сказку о витязе на распутье, который всегда может выбрать, пойти налево или направо, то есть выбрать ту жизнь, которой он хочет жить, безо всякой необходимости разбивать себе голову о придорожный камень. Однако в позднюю Кали-югу эффективность сказкотерапии резко падает, поскольку странствующие витязи склонны выбирать уже только между суицидом и антидепрессантами, как двумя вариантами, не требующими необходимости думать. Скажем прямо: наша ученица с её попытками творческого подхода к своей бывшей профессии крайне выгодно смотрится на общем профессиональном фоне. Большинство её коллег сделали ставку только на два рабочих инструмента, один из которых – это ответ на любой вопрос пациента вопросом «А что Вы об этом думаете?», а второй – так называемое активное слушание, то есть буквальное проговаривание за пациентом произносимых им фраз: этот последний даже вызвал к жизни известный анекдот.
Пациент (мрачно): Моя жизнь лишена смысла…
Психолог (заинтересовано, поддерживающе): Итак, ваша жизнь лишена смысла…
Пациент (мрачно): В моей жизни нет никаких перспектив…
Психолог (заинтересовано, поддерживающе): Да, в вашей жизни нет никаких перспектив…
Пациент (мрачно): Я постоянно думаю о самоубийстве…
Психолог (заинтересовано, поддерживающе): Вы постоянно думаете о самоубийстве…
Пациент (подходит к окну и выпрыгивает).
Психолог (подходит к окну, заинтересовано, поддерживающе): Шмяк!..
Но вернёмся к основной теме. Поскольку, как мы увидели, слова означают не то, что они означают, а объяснять, тем не менее, приходится, то единственным решением представляется объяснять при помощи тех слов, значения которых человеку неизвестны: то есть посредством слов, в отношении которых у слушателей гарантированно не может возникнуть нарциссического ощущения понимания их значения (которое и является главным врагом создания верного образа). Нечто похожее проделал Даниил Андреев в своей «Розе Мира»: его уицраоры, жругры, сальватэрры, сакуалы и затомисы, лишая читателя возможности самодовольно-снисходительного «Да-да, я понимаю, о чём Вы, но ведь это уже не ново и, похоже, это далеко не так…», по-видимому, действительно сумели донести некую информацию если не до всей, то как минимум, до некоторой части аудитории, что подтверждается популярностью и продолжающимися переизданиями книги.
В маргинальной части русского социума вопрос объяснения и понимания в обход привычных слов был решён с традиционной смекалкой: заимствованием целого языкового пласта из идиша, то есть из языка народа, которому, собственно, и выпала историческая честь продемонстрировать всем прочим схему исхода из плена фараонова. Выражение ביטאי באופן (биту бе офен), трансформировавшееся в дореволюционном русском в грубоватую директиву «Ботай по фене!», в ветхом уголовном завете звучало примерно как «Пожалуйста, прояви манеру в разговоре» (то есть выражайся так, чтобы я тебя понял: но только я). Использование слов, значения которых большинству окружающих непонятны, позволяет достичь двух результатов: сохранить конфиденциальность в общении между своими, и доходчиво и кратко объяснять что-либо своим. Однако при употреблении этих слов в адрес чужих задача тоже успешно решается: скажем, фраза «Я вам, чепушилам зелёным, рамсы на ваш фарт раскину, чтобы не щемились и не стреножились, а стояли прямо и открыто за любой правильный кипеш» позволяет сформировать столь же яркий и точный образ, что и фраза «Дорогие друзья, причиной ваших переживаний и отдельных неадекватных решений являются всего лишь некоторые когнитивные заблуждения, от которых мы легко избавимся в процессе нашего разговора». Коль скоро мы упомянули про идиш, то наш эксперт по делам национальностей поясняет: еврей с одинаковой вероятностью мог бы произнести как первую, так и вторую фразу, так что бородатый анекдот насчёт национальных манер и деликатности (« – Василий Иваныч!.. – Чего, Петька? – Василий Иваныч, ну вот скажи мне без пи…дежа: ты еврей? – Хм…Видите ли, Пётр…») не должен вводить в заблуждение. Поблагодарив эксперта, заметим: дело не в эмоциональной и поведенческой манере, а исключительно в семантическом способе создать образ. Попробуйте, например, прочесть первую фразу задушевным голосом доброго дедушки, рассказывающего внукам сказку на ночь, а вторую – железным тоном генерального прокурора, подводящего итоги двухлетней работы межотраслевой комиссии, и вы создадите совершенно новый эмоциональный и поведенческий контекст: но создаваемый семантическим способом образ останется тем же. Важно подобрать слова (пусть даже и совершенно непонятные по значению): и особенно важно сделать это тогда, когда необходимо кратко донести что-то очень содержательное и глубокое.
Поэтому ниже мы приведём суть Традиции, содержание Принципа, устройство мира, смысл жизни, и прочие важные вещи в сжатом виде, тем самым дав возможность имеющим уши услышать, и освободив их от необходимости читать книгу до конца: для всех прочих повествование продолжится в более привычной манере. Мы заменили те ключевые слова в Откровении, которые употребляются в повседневной речи каждый день (и, как следствие, предельно затасканные и обесцененные), и по поводу которых у каждого из нас есть иллюзия понимания их значения, на некие переменные, которые такую иллюзию гарантированно исключают, чтобы обеспечить, таким образом, верное образное понимание общего смысла Откровения.
Итак, вот она, Изумрудная Скрижаль, найденная на шкуре последнего волка, обнаруженного на последней отколовшейся от края Гипербореи льдине, и чудесным образом спасённая для современников:
Главная Твоя ценность – это Валвпраомтыв.
***
Ты есть Дшумцовл,
и мир, в котором Ты живёшь, это Кжепхрзынь.
Чтобы сделать мир Дорасаицао, начни Хцоармылао.
Когда начнёшь Хцоармылао, поймёшь:
то, что Ты принимаешь за Кжепхрзынь,
есть Чамберспепс,
а то, что ты принимаешь за Чамберспепс,
есть Кжепхрзынь.
Чтобы получить Вдотщтус,
нужно отказаться от Вдупудквиплетвидла.
Длоадултв
в действительности находится внутри Воалдалпо,
и связан с ним через Длалрашцуар.
Когда начнёшь Хцоармылао – увидишь.
***
Не плапд, не омберм, не умтвыты.
Всегда и везде только Валвпраомтыв.
Ибо всё остальное – Хвылаолаокптелцоп.
Глава 2. Thank you, mister Barnum!
Увидеть мир в одной песчинке,
И космос весь в лесной травинке,
Вместить в ладонях бесконечность
И в миге мимолётном – вечность…
(Уильям Блейк)
Название этой главы («Благодарим вас, мистер Барнум!») не что иное как отсылка к другому англоязычному высказыванию, известному куда более широко, и звучащему как «Good luck, mister Gorsky!» («Удачи, мистер Горски!»). Напомним эту небольшую легенду из жизни американского астронавта Нила Армстронга, сочинённую НАСА в рамках подготовки общей легенды о его бессмертном подвиге: когда Нил был ещё подростком и играл в бейсбол на лужайке возле дома, он услышал, как шумно ссорятся между собой соседи, мистер и миссис Горски. Подобравшись поближе, юноша разобрал гневную фразу миссис Горски, которая адресовалась мужу: «Оральный секс? Оральный секс?! Ты получишь его в тот день, когда соседский пацан прогуляется по Луне!!» Много лет спустя, когда повзрослевший Нил, первым из людей, ступил-таки на поверхность верного спутника Земли, он произнёс две фразы, одна из которых («Маленький шаг для человека – большой шаг для человечества!»), разнеслась по всему миру, а вторая («Удачи, мистер Горски!»), по понятным причинам не претендующая на девиз-мотиватор для дальнейших цивилизационных свершений, тем не менее вдохновила нас на создание настоящего заголовка.
Если бы у нас была возможность спросить самого мистера Ф.Т.Барнума, величайшего иллюзиониста всех времён и фактического создателя современного цирка (которому, собственно, и адресовано наше «Благодарим»), что он думает по поводу всего этого, то в ответ услышали бы, вероятно, примерно следующее: история про супружескую пару, разошедшуюся во мнениях относительно способов доказать друг другу свою привязанность, выполняет во всей этой конструкции функцию яркого, смешного, но заведомого маловероятного утверждения, играет роль небольшой лжи, которая призвана, всего-навсего, переместить акцент внимания с главного обмана на самоё себя. Когда публика слышит, что: а) человек слетал на Луну; б) он, тем самым, выполнил условие незадачливой соседки, в связи с чем ей придётся-таки пойти навстречу своему мужу в его интимных запросах, эта самая публика дружно хохочет «Смешно, но не может быть!» как раз по поводу второго факта, – но ей даже в голову не приходит сделать то же самое по поводу первого. Конструирование информационного пространства – сложнейшая магия (как мы увидим далее из этой главы), частью которой, собственно, и является нехитрый приём «подставиться в малом вранье, чтобы поверили в большом». Скажем, в подцензурном советском кинематографе его часто применяли режиссёры, чтобы протащить через редакционную комиссию важный для них смысловой кусок, по поводу которого у них были подозрения, что его не пропустят и вырежут: рядом в фильм вставлялась такая дичь, по сравнению с которой этот кусок выглядел просто образцом толерантности и достоверности. В результате, наивные редакторы с гневом набрасывались на дичь, режиссёр имитировал отчаянное сопротивление (или просто стыдливо ковырял ножкой пол), кусок с дичью торжественно вырезали из фильма, а важная для режиссёра мысль оставалась в картине и благополучно доезжала до зрительского ума, поскольку всё внимание цензоров было направлено в другую сторону. Благодарим за разъяснение, мистер Барнум.
Так кто же этот замечательный человек, ставший, воистину, символом всего того волшебного балагана, в который погружён современник Железного века, и который он на голубом глазу принимает за действительность?
Имя Финеаса Тейлора Барнума, как ни странно, известно не очень широко: сходу его способны опознать разве что представители уже упоминавшейся нами архаичной псевдонауки психологии, и то только в связи с одним фокусом из его могучего арсенала, так называемым «эффектом Барнума». Суть этого эффекта сводится к следующему: люди склонны высоко доверять описанию их личности, которое, как их убедили, подготовлено специально для них, хотя по факту является всего лишь набором штампов и расплывчатых обобщений, которые можно толковать как угодно. Таким образом, любое описание чужой личности, составленное с учётом «эффекта Барнума», неизбежно попадёт в цель (в качестве иллюстрации предлагаем представить, что очередь из автомата даёт значительно большую возможность поразить мишень хотя бы одной пулей, чем единичный выстрел, – даже если лупить из автомата с закрытыми глазами). Весь фокус, собственно, сводится к тому, чтобы дать пациенту основание поверить: для этого, например, можно представиться телепатом, способным читать его мысли, астрологом, высчитывающим его судьбу по звёздам, финансовым аналитиком с двадцатилетним стажем исследования биржевых котировок, или просто кандидатом в президенты страны, который знает, что нужно человеку, лучше самого этого человека. Эффект Барнума широко известен именно потому, что этот приём давно выпал, так сказать, из потайного кармана Гермеса Трисмегиста, то есть перешёл из области эзотерических знаний в область экзотерических, что сделало возможным его применение не только колдунами самых высоких уровней посвящения, но и любым проходимцем, давшим себе труд его изучить. Если читатель когда-либо заказывал себе интернет-гороскоп (или, хотя бы, держит в интернет-закладках ссылку на гороскопную ленту), обращался к гадалкам, прорицателям, ясновидящим, или просто беседовал с уличной цыганкой, у него как раз и была возможность испытать действие эффекта Барнума, так сказать, на собственной шкуре. Но, если с уличными цыганками нейтрализовать действие данного конкретного эффекта довольно несложно (антидот продемонстрировал ещё Ходжа Насреддин, который спросил прорицателя и ясновидца «Что у меня зажато в кулаке?», на что тот, разумеется, не смог ответить), и на предложение уличной цыганки сказать всю правду достаточно поинтересоваться «В какой штанине у меня сейчас …, в левой или в правой?» (представительница прекрасного пола может, например, потребовать у цыганки ту же информацию относительно своего мужа в данный момент), то во всех прочих случаях предотвратить или остановить действие эффекта Барнума уже сложнее. Объясняется это, опять-таки, просто: цыганка (поскольку она, в отличие от прочих, ещё сохраняет остатки совести) не требует денег вперёд: она сперва выдаёт некий бесплатный бонус и, если клиент на него не клюнет, сворачивает весь балаган; прочие же фокусники врут исключительно по предоплате, – а факт производства предоплаты уже сам по себе является для клиента мощнейшим стимулом веры, серьёзным катализатором эффекта. Причём предоплата, то есть, говоря магическим языком, жертва, не обязательно должна выражаться в материальной форме. Понятно, что если вы заплатили вперёд за гороскоп, вы и будете с искренним вниманием вчитываться в каждую строчку, пытаясь найти там себя: просто потому, что отсутствие там себя будет для вас означать выброшенные на ветер деньги. Но жертва может быть принесена не только экономически, но и на ментальном, и на психологическом уровне. Скажем, сам по себе факт того, что вы оторвали задницу от дивана и идёте на избирательный участок, уже означает, что вы предположили, будто незнакомые вам люди, чьи фамилии напечатаны в бюллетенях, лучше вас знают, что вам нужно по жизни, и действительно почему-то искренне заинтересованы в заботе о вас. Это ваше предположение и является жертвой, предоплатой, символом доверия: теперь даже в случае, если выбранный вами персонаж, в лучшем случае, начнёт демонстративно строить себе дворцы за ваш счёт, а в худшем просто наденет на вас очередной намордник, поставит в угол и заставит считать до 10 000, вы будете убеждать себя, что всё происходящее касается вас непосредственно, что всё это имеет к вам отношение, что всё это часть вашей жизни и, возможно даже, что так вам и надо.
Мистер Ф.Т.Барнум начал свою головокружительную карьеру в Соединённых американских штатах с трёх последовательных ступенек, которые обычно и делают из простого американца-обывателя настоящего американца без страха и укропа, того самого плутократа из чистой стали с головы до пят, о котором писал Венечка Ерофеев: торговля, игорный бизнес и, наконец, учреждение газеты. Заурядный человек на этом бы и остановился, ибо комбинация навыков в этих трёх областях вполне позволяет не отстать от Джонсов в изнурительной гонке за мечтой вокруг статуи Свободы. Однако господин Барнум совершил умопомрачительный трюк, который вывел его на принципиально другую орбиту и в дальнейшем позволил его имени стать синонимом плутовства и циркачества самой высшей пробы: он вложил часть своего капитала в парализованную слепую негритянку, возраст которой по документам составлял 160 лет, и которая, по утверждению продавца, была няней самого Джорджа Вашингтона. Сейчас уже можно только гадать, не надули ли самого мистера Барнума на этапе продажи, или эта инвестиция была вполне осознанной, и не придумал ли сам мистер Барнум всю эту историю, но факт остаётся фактом: первые свои деньги в качестве профессионального мистификатора будущий владелец цирка заработал на развалившейся от старости матроне, включая не только её прижизненную демонстрацию, но и демонстрацию её анатомического вскрытия после того, как она через год отдала концы.
Весь последующий путь короля весёлого надувательства был вполне достоин того первого шага, с которого он его начал: в его ассортименте организация грандиозной свадьбы лилипутов, демонстрация Фиджийской морской девы и генерала Том-Тама, великанша Анна Свен и человек-пёс Федор Евтищев, и наконец, в качестве вишенки на торте, «Величайшее шоу на Земле, цирк Барнума и Лондона», фантасмагорическое объединение цирка, зверинца и шоу уродов. С этим цирком мастер мистификаций и обмана не расставался всю оставшуюся жизнь, умело серфингуя на волне зрительского интереса, обывательской глупости и простых человеческих слабостей.
Как и любое изобретение такого уровня, цирк Барнума очень скоро перерос сам себя, то есть к его, и так мощному и живущему на всю катушку, телу моментально присосалось огромное количество паразитов, чьи сердца застучали в унисон с сердцем главного организма, а их трюки и фокусы точно так же стали ассоциироваться с именем мистера Барнума, даже если бы самому организатору безобразия всего этого и не хотелось: в последние годы жизни он весьма скептически относился к откровенному надувательству или мошенничеству, вроде предсказаний судьбы или диалогов с усопшими. Однако представьте себе: в обычный провинциальный город прибывает огромный цирк, и разворачивает свой балаган прямо на рыночной площади. Что бы ни происходило внутри самого цирка и непосредственно на его арене, вокруг него на рыночной площади непременно тоже начнут происходить чудеса разной степени тяжести, совершаемые как вольными художниками, нашедшими на свалке хрустальный шар и купившими в лавке колоду карт, так и группой лиц по предварительному сговору, способными угадать горошину под напёрстком и вылечить саркому лёгкого при помощи куска поваренной соли. Все эти циркачи, а также обычные для рыночных площадей карманники, проститутки и торговцы краденым, независимо от их собственного желания и отношения к ним господина владельца цирка, начинают жить с цирком единой жизнью и дышать в унисон: главное свойство любого балагана заключается в том, что он разделяет мир на тех, кто выступает частью балагана, – и на тех, кому он адресован, то есть туповатых зевак, простаков и ходячих кошельков.
Однако называть мистера Барнума, в целях настоящей главы, создателем современного цирка можно лишь с известной оговоркой, которую метапсихология спешит сделать. Пронырливый американский делец XIX века, наш современник и товарищ по кораблекрушению на нынешнем двадцатипятивековом отрезке Кали-юги, действительно создал бродячий цирк своего имени и положил начало тому формату циркового искусства, который привычен и по сей день: с факирами, жонглёрами, дрессированными животными и клоунами всех мастей. Но точнее было бы назвать его не создателем современного цирка – ибо современный цирк создан три тысячи лет назад, и совершенно другими людьми, о чём мы далее и поговорим, – а, скорее, создателем очень точной и наглядной его модели, в которой детально, добротно и последовательно отражены все главные процессы мирового глобального цирка и выведены прообразы всех его действующих лиц (в этом смысле весёлого короля мистификаторов можно сравнить с человеком, изобретшим глобус: только второй создал уменьшенную физическую копию Земли в том виде, в каком она существует последние несколько сотен тысяч лет, а первый создал её уменьшенную социальную копию, то есть копию человеческого балагана в том виде, в котором этот самый балаган существует последние двадцать пять-тридцать веков).
Уильям Шекспир, разумеется, заблуждался: мир не театр, а люди в нём не актёры (это было бы не так обидно). Мир – цирк. В модели имени мистера Барнума представлены все цирковые персонажи современного человеческого мира: от бесстыжих фокусников, достающих из ниоткуда белых кроликов и распиливающих полуголых красавиц, до глуповатых клоунов, вызывающих смех своими слезами и слёзы – своим смехом; от страшноватых бесполых уродов, за животными чертами которых с трудом угадывается человеческое подобие, до отмороженных акробатов, жонглирующих дюжиной тарелок, стоя на канате на десятиметровой высоте; от статных укротителей с пистолетом за поясом, тщательно старающихся не поворачиваться спиной к своим подопечным, до самих этих подопечных, замученного и затравленного зверья всех мастей, никогда не видевшего белого света и давно не понимающего всего, что с ним происходит; ну и, разумеется, с обязательным атрибутом в виде огромной толпы зевак, воодушевлённых зрителей, заплативших за входной билет простаков, восхищённо и с разинутым ртом взирающих на происходящее на арене цирка, в тот самый момент, когда в одном их кармане торчит рука местного беспризорника-щипача, а к другому уже примеривается заступившая на рабочую смену прорицательница судеб, гадалка и целительница.
Именно публике, зрителям, этой завороженной цирковой толпе и адресованы две самые знаменитые фразы мистера Барнума: «We have something for everyone” и “There is a sucker born every minute”, каждая из которых требует отдельного пояснения.
Первая, «Мы найдём, что предложить каждому из вас»8, собственно, и объясняет бешеную популярность цирка Барнума в Америке второй половины XIX века. Мистер Барнум, со свойственной ему проницательностью, давал публике именно то, в чём она нуждалась, говорил ей то, что она хотела слышать, показывал то, что она хотела видеть: при том, что сами по себе эти ожидания публики не были её собственными, а при ближайшем рассмотрении оказывались, в свою очередь, навязанными ей господином владельцем цирка. Поскольку метапсихология, как уже было заявлено, рассматривает детище мистера Барнума как весьма точную модель человеческого социума времён ночи Сварога, то очевидные демонстрации того, как эта фраза работает в современном мире, любой ученик метапсихолога способен рассмотреть в нём довольно легко.
Действительно: когда среднестатистический потребитель начала XXI века заходит в супермаркет, он с явным удовлетворением обнаруживает, что на окружающих его блестящих полках представлен максимально широкий ассортимент, и внутренне благодарен владельцу магазина за то, что имеет возможность в одном месте купить всё, что ему нужно, после чего привычным жестом берёт на входе большую пластмассовую корзину, – или сразу огромную проволочную тележку, поскольку всё, что ему нужно, вывезти отсюда можно только на четырёх колёсах. Внимательный ученик метапсихолога констатирует, что убеждение этого посетителя по поводу того, что же ему, в реальности, нужно, не принадлежит самому посетителю: на формирование этого убеждения, методично и в течение многих лет, работает вся окружающая его информационная реальность (которая, собственно, для него ограничена телевизором, интернетом, а также разговорами с товарищами по несчастью, также насмотревшимися телевизора и интернета: таким образом, с той действительностью, которая объективно существует, его субъективная и локальная ре-Альность соотносится примерно как футбольное поле соотносится с Восточно-Европейской (Русской) равниной). Разумеется, формированием его убеждения в том, что же ему нужно, почему ему нужно именно это, и почему именно в этом объёме, занимаются те же самые люди, которые и построили для него прекрасный, просторный и светлый магазин, – даже если ему самому кажется, что это какие-то другие люди. Представьте себе мистера Барнума, который, засучив рукава по локоть, рисует на стене собственного цирка огромную афишу «Вы непременно должны это увидеть! Вы всегда этого ждали! Если вы пройдёте мимо – вы никогда себе этого не простите!»: и на проходящего было уже мимо, но ненароком прочитавшего такое простака, три этих магических заклинания оказывают то же действие, которое оказывают на стаю бандерлогов тантрические пляски старого удава Каа. Теперь он бы и рад пройти мимо: однако его ноги, помимо его воли, сами собой несут его в кассу за углом, ибо убеждение, что он обретёт именно то, чего всегда ждал, уже прочно инсталлировано в его неокрепший мозг прямо поверх его расшатанной нервной системы.
Ибо, как говорил Льюис Кэрролл (и это вполне может быть девизом современного маркетолога), любая маленькая девочка должна знать, где находится касса, даже если она ещё не умеет читать.
Отличие описанной картинки от сегодняшней реальности лишь в том, что в силу пространственной необъятности мирового цирка, нынешний мистер Барнум не может одной рукой рисовать афишу, а другой сколачивать арену, поэтому и вынужден раздавать соответствующие поручения своим подручным. Понятно, что если бы у занимающего очередь в кассу (или уже входящего в магазин) простака появилось хоть малейшее желание (и возможность) понять, что же именно ему нужно на самом деле, почему именно это, и почему именно в таком объёме, то он, вполне возможно, на входе в магазин уподобился бы древнегреческому хакеру чужих мозгов Сократу и воскликнул: «Как много вещей, которые мне не нужны!» Однако подобный ход мыслей в голове среднестатистического потребителя эпохи Кали-юги, безусловно, исключение, а не правило: мысли подавляющего большинства населения давно и прочно канализированы в русло, заданное афишей мистера Барнума. Таким образом, его фраза «Мы найдём, что предложить каждому из вас!», внезапно перестаёт быть образцом маркетинговой гениальности, каковой она могла бы показаться при невнимательном рассмотрении. Мистер Барнум знает, что предложить каждому, просто в силу того, что убеждение этого каждого в том, что же он, этот каждый, в действительности хочет увидеть (услышать, купить, надеть) помещено в его голову самим мистером Барнумом (или его ассистентами), и исходя исключительно из того ассортимента, которым мистер Барнум в данный момент располагает. Если у мистера Барнума на складе в данный момент нет луны с неба, однако половина склада завалена солнышками в руках, то в ближайшую неделю на всех столбах будет развешено объявление о том, что «солнышко в руках» (и, в довесок к нему, «венок из звёзд в небесах») необходимо иметь каждому уважающему себя жителю города. Если же ситуация на складе выглядит наоборот, можно не сомневаться: в течение недели до каждого простака будет доведена возможность получить луну с неба, причём в эксклюзивной комплектации, с персональной скидкой и с годовым постгарантийным обслуживанием.
В попытке разорвать этот порочный круг метапсихология обращается с вопросом к приглашённому эксперту, хмурому бородатому хранителю испоконной тайны, и тот, поглаживая коловрат на вышитой рубахе, поясняет, что концептуальная проблема глобального цирка мистера Барнума состоит именно в том, что ассортимент на его складе (или репертуар на его арене), к сожалению для него самого и для посещающих его цирк, крайне ограничен: как уже было сказано чуть ранее, этот ассортимент актуален только для футбольного поля тотального потребления, на котором двадцать два египетских жреца-иерофанта с утра до ночи пинают ногами земной мяч. Но скудный материалистический ассортимент барнумовского склада, к сожалению, совершенно не охватывает духовных потребностей решивших поиграть во что-то другое, кроме тотального потребления, и сделать это на поле побольше, вроде Русской (Восточно-Европейской) равнины. Поэтому-то, продолжает наш эксперт, Русская равнина в конце XX века и была превращена в вышеупомянутое футбольное поле, для чего на ней пришлось демонтировать все мешающие промышленные предприятия, сельскохозяйственные угодья и провинциальные населённые пункты, оставив только то, что и предписано правилами игры: двое ворот и трибуны. На сетку ворот, правда, тратиться не стали: в том числе и потому, что через западные ворота потихоньку выносят всё, что не успели вынести в процессе реконструкции стадиона, а через восточные на поле приходит молодёжь из среднеазиатских, тюркских и китайских футбольных академий. Что же касается трибун, то и они обустроены без особого размаха: почти все потенциальные зрители уже давно в игре, ВИП-ложа вообще смонтирована в Лондоне, так что если кому-то до сих пор и интересно последить за событиями на этой поляне, то он вполне может и постоять. Ничего личного, просто бизнес, заключает наш эксперт: да, маркетинговая политика мистера Барнума носит специфичный характер, но решение по поводу того, продолжать пинать мяч на пустыре, или всё же начать учить уроки, всегда остаётся за самими мальчиками и девочками.
Вывод о том, является ли указанная нашим бородатым экспертом дверь выходом из цирка, или просто проходом в соседнее помещение, метапсихология, не будучи в состоянии сделать его самостоятельно, оставляет на усмотрение читателя.
Второе из вышеупомянутых изречений господина владельца цирка, “There is a sucker born every minute” («Каждую минуту рождается лох»9: в оригинале, разумеется, присутствует куда более маргинальное определение, понятное владеющему английским языком), логичным образом вытекает из первого, и из всего того, что было сказано выше. Поскольку, как мы уже выяснили, г-н Барнум в XIX веке соорудил не сам цирк, а всего лишь создал и показал всем желающим и способным увидеть его уменьшенную в масштабе модель, то и это его выражение, безусловно, приобретает более глобальный характер, чем можно подумать в первом приближении. Случайно проходящий мимо бродячий астролог, вероятно, прокомментировал бы эту ситуацию так: отдельно взятый Ф.Т.Барнум может не переживать за свой цирковой бизнес ровно по той же причине, по которой за него спокоен владелец глобального мирового цирка последних тридцати веков; тот, кого сам мистер Барнум считает типичным представителем своей целевой аудитории, и на кого и рассчитан весь балаган, действительно рождается на Земле каждую минуту с того момента, когда Солнце перевалило за галактический горизонт, создав на своём третьем спутнике временные «сумерки богов», тот самый Рагнарёк.
Впрочем, добавил бы наш бродячий астролог, эта демографическая катастрофа, во-первых, носит временный характер, и рассвет уже не за горами, а во-вторых, сам факт рождения лоха ещё не является приговором, поскольку всегда сохраняется некоторая возможность его воспитания, просвещения и образо-ваяния. Однако, заключил бы наш случайный эксперт, это уже не ко мне, а к педагогике.
В качестве домашнего задания курсанты-метапсихологи получили предложение построить ассоциативный ряд, который позволил бы понять, каким именно образом «Величайшее шоу на Земле, цирк Барнума и Лондона» проявлен в современном погружённом в галактическую ночь мире, что конкретно происходит на арене, какие отголоски цирка Барнума раздаются в культуре разных времён и народов, и что именно предлагается зачарованному простаку, решившему провести время в балагане или подле него. Один из вариантов этой контрольной работы, за некоторыми изъятиями, приведён ниже:
Укротители и дрессированные животные:
1. Джордж Оруэлл «Скотный двор», 1945 год:
«Животные пришли в неистовое возбуждение – так потрясла их эта песня. Не успел Главарь допеть песню до конца, как они тут же подхватили ее. Даже самые тупые усвоили мотив и отдельные слова, но самые из них умные, то есть свиньи и собаки, через несколько минут знали песню наизусть от первого до последнего слова… Каждый пел на свой лад: коровы мычали, собаки лаяли, овцы блеяли, лошади ржали, утки крякали…
На беду, шум разбудил мистера Джонса – он вскочил с постели, решив, что во двор прокралась лисица, схватил ружье, которое держал на всякий случай в углу, и выстрелил дробью в воздух. Дробины врезались в стену амбара, и собрание мигом расточилось. Все разбежались по своим местам. Куры взобрались на насесты, животные улеглись на солому, и вскоре вся ферма погрузилась в крепкий сон».
2. Марк Твен «Приключения Гекльберри Финна», 1884 год:
«Неужели я вас не знаю? Знаю как свои пять пальцев. Я родился и вырос на Юге, жил на Севере, так что среднего человека я знаю наизусть. Средний человек всегда трус. На Севере он позволяет всякому помыкать собой, а потом идет домой и молится богу, чтобы тот послал ему терпения. На Юге один человек, без всякой помощи, среди бела дня остановил дилижанс, полный пассажиров, и ограбил его…
Самое жалкое, что есть на свете,– это толпа… Но толпа без человека во главе ничего не стоит. Теперь вам остается только поджать хвост, идти домой и забиться в угол».
3. РБК-новости, 2020 год:
«В Нью-Йорке отменили комендантский час, который был введен в городе на прошлой неделе. Мэр Билл де Блазио объяснил это тем, что протесты перешли в мирное русло. На практике комендантский час все равно не соблюдался протестующими: всю неделю они не уходили с улиц и после наступления 23:00.
Президент США Дональд Трамп отдал приказ о выводе сил Национальной гвардии из Вашингтона, заявив, что обстановка в городе находится «под безупречным контролем». Как передает CNN, Национальная гвардия также покидает улицы городов в Калифонии, где поддерживать порядок местным властям помогали порядка 7 тыс. военнослужащих. Порядок, таким образом, можно считать восстановленным».
4. Коммерческая реклама Высшей школы (университета прикладных наук) Вайнштефан-Трисдорф (Германия), 2020 год:
Курс повышения квалификации «Управление стадом и разведение КРС» предназначен для фермеров, зоотехников, ветеринарных врачей и управляющих молочно-товарными фермами. Также он может быть полезным консультантам в сфере молочного производства.
Перечень вопросов курса:
Оценка комфорта в коровнике
Менеджмент кормового стола
Основы доения, доильные системы
Анализ состояния стада
Управление здоровьем животных
Типичные заболевания и симптомы, лечение и медикаменты
Выращивание и разведение телят
Кормление коров
Уход за копытами
Эффективность производства молока
5. «Российская газета», 2020 год:
«Все больше россиян позитивно оценивает ситуацию в стране и в собственной жизни, так прокомментировал генеральный директор российского ВЦИОМ результаты последнего опроса.
Примерно две трети россиян (65%) называют положительной обстановку, сложившуюся в их жизни, с конца апреля этот показатель несколько вырос (с 58%).
"Сравнивая оценки ситуации в мире, стране, месте проживания и собственной жизни, которые дают россияне, можно видеть, что полюсом благополучия и стабильности наши соотечественники считают собственную жизнь", – отметил руководитель ВЦИОМ. Он уточнил, что эту сферу они хорошо знают, поскольку исходят из личного опыта.
6. Анна Герман «Вернись в Сорренто?», 1985 год:
«Зверей я люблю и потому считаю, что цирк – одно из наименее достойных изобретений существа, которое кичится тем, что занимает высшее место на древе эволюции.
Впрочем, дрессировка продолжает оставаться излюбленным занятием человека. Если под рукой нет зверя, создания, наиболее пригодного для этой цели ввиду его беззащитности, люди со страстью дрессируют друг друга. И занимаются этим испокон веков».
7. «Справочник метазоолога», 2020 год:
«Следует заметить, что распространённое утверждение «Лев, может быть, и царь зверей, однако волк в цирке не выступает», в свете новейших исследований требует уточнения.
Согласно подтверждённым многочисленными экспериментальными данными выводам, волки как биологический вид делятся на три подвида:
1. Волки, выступающие в цирке с номером «Я не выступаю в цирке».
2. Волки, выступающие в цирке с номером «Я выступаю в цирке с номером «Я не выступаю в цирке».
3. Волки, не выступающие в цирке».
Необычные люди и цирковые монстры:
1. Дэвид Линч, «Человек-слон», 1980 год:
« – У меня хватает как полномочий, так и оснований, чтобы закрыть Ваш балаган. Эта демонстрация принижает всякого зашедшего на ярмарку, равно как и само существо!
– Но он – урод! Как же ещё ему заработать на жизнь?»…
***
" Это правда, что моя внешность странная,
Но обвиняя меня, вы обвиняете Бога;
Если бы мог я родиться снова
Я бы не подверг вас такому уродству.
Если я мог бы объять всю Землю,
Или охватить океан со всеми реками,
Я мог бы быть оценён по душе,
По уму нормального Человека."
2. Телекомпания НТВ, 2003 год:
«Арнольд Шварценеггер, похоже, добился своего: американские телекомпании в один голос говорят об избрании голливудской звезды губернатором Калифорнии. Официально итоги голосования еще не объявлены, но актер уже пишет речь победителя и выбирает костюм для первого рабочего дня в новом качестве…
У многих «железный Арни» до сих пор ассоциируется с героем, который избавляет землю от плохих парней. В своих предвыборных обещаниях он обещал это сделать при помощи метлы…
По последней информации, свои голоса Арни отдали чуть более 50 процентов жителей штата, а чтобы одержать уверенную победу, достаточно обойтись простым большинством»
3. Ярослав Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка», 1921 год:
«Выдумать животное – вещь нелёгкая, но показать выдуманное животное публике – еще труднее. Несколько лет назад некий Местек обнаружил в Праге сирену и показывал ее на проспекте Гавличка, на Виноградах, за ширмой. В ширме была дырка, и каждый мог видеть в полутьме самое что ни на есть обыкновенное канапе, на котором валялась девка с Жижкова. Ноги у неё были завернуты в зеленый газ, что должно было изображать хвост, волосы были выкрашены в зелёный цвет, на руках были рукавицы на манер плавников, из картона, тоже зелёные, а вдоль спины веревочкой привязано что-то вроде руля…
В семь вечера Местек закрывал панораму и говорил: «Сирена, можете идти домой». Она переодевалась, и в десять часов вечера её уже можно было видеть на Таборской улице: она прогуливалась и будто случайно говорила каждому встречному мужчине: «Красавчик, пойдем со мной побалуемся».
4. Еженедельный американский журнал Billboard, 2009 год:
«Sticky & Sweet Tour» – это восьмой мировой концертный тур американской певицы и автора песен Мадонны в поддержку её альбома Hard Candy.
Тур начался 23 августа 2008 в Кардиффе, Уэльс. Sticky and Sweet обещает два горячих часа хитов нон-стоп шоу, объединяющее 16 танцоров, 12 музыкантов, более 8 смен костюмов и кристаллы Swarovski на миллион фунтов. В мировом турне Мадонну кроме 28 артистов 20 национальностей (среди них японцы, австралийцы, алжирцы, израильтяне, русские) сопровождают несколько дизайнеров по костюмам, среди которых бессменная кутюрье певицы Арианн Филипс.
На концерте 6 ноября 2008 в Лос-Анджелесе на сцене вместе с Мадонной появилась Бритни Спирс во время исполнения композиции Human Nature.
А уже 2 августа 2009 года Мадонна дала концерт в России в Санкт-Петербурге на Дворцовой площади»
5. Реклама на заборе, 2020 год:
«БАРБЕР-ШОП: мужская стрижка – 800 руб., мужская борода – 600 руб., всё в комплексе – 1 200 руб.»
Фокусы и иллюзионизм:
1. Михаил Ломоносов, 1746 год:
«Ничто не появляется из ничего и, соответственно, ничто не исчезает бесследно»
2. «Настольная книга юного фокусника», 1988 год:
«Фокусы с исчезновением и появлением из ниоткуда всегда восхищают и удивляют. Для того, чтобы им научиться, от тебя понадобится всего лишь терпение и тренировка рук: твои движения должны быть мягкими, плавными и загадочными, и создавать полную иллюзию происходящего волшебства»
3. Библейская книга «Второзаконие» (15:6):
«…И ты будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы; и господствовать будешь над многими народами, а они над тобою не будут господствовать».
4. Александр Герцен «Былое и думы», 1868 год:
«Письмо было превосходно: резко, настойчиво, как и следует, когда власть говорит с властью. Он писал … что Ротшильд знать не хочет… почему уплата остановлена… и советует очень подумать о последствиях отказа, особенно странного в то время, когда русское правительство хлопочет заключить через него новый заем…
Через месяц или полтора тугой на уплату петербургский 1-й гильдии купец Николай Романов… уплатил, по высочайшему повелению Ротшильда, незаконно задержанные деньги с процентами, и процентами на проценты, оправдываясь неведением законов…»
5. РИА Новости, 2020 год:
«В ходе рабочей встречи руководителя Сбербанка Г.Грефа с президентом России главе государства было сообщено, что Сбербанк России признан «лучшим банком мира за последние пять лет с точки зрения создания акционерной стоимости». По словам руководителя самого финансового агломерата, Сбербанк провел выдачу и рефинансирование кредитов россиян на общую сумму около 1 трлн рублей.
«Это объективная оценка того, что вами сделано. Но самую главную оценку дают ваши клиенты внутри страны и за рубежом», – отметил в ответ президент».
Клоуны:
1. Уильям Шекспир «Отелло», 1604 год:
«Я черен – вот причина!»
2. Джон Мактирнан «Крепкий орешек III: возмездие», 1995 год:
« – У вас сегодня хороший день, сэр? Вы хорошо себя чувствуете?!.. Я не хочу лезть в ваши дела, но белый человек, который стоит в Гарлеме с плакатом «I hate niggers»10… у него или личные проблемы, или у него что-то с башкой!.. «
3. Информационный портал «Лента.ру», 2020 год:
В 2016 году блогер-миллионник Джоуи Сэладс провел небольшой социальный эксперимент: постоял с плакатом «Black Lives Matter11» в «белом» районе, предлагая прохожим выразить свою поддержку движению. Согласились немногие: ему в основном отвечали, что не делают различий между людьми по цвету кожи.
А вот провернуть обратное ему не удалось: появившись в «чёрном» районе с плакатом «All Lives Matter12», он тут же подвергся нападению.
«В 2020 году он вообще бы не вернулся домой, чтобы смонтировать это видео» – гласят сегодняшние комментарии к тому ролику.
4. Квентин Тарантино «Джанго освобождённый», 2012 год:
«– Она не хотела бежать со мной. Если кого-то и надо высечь, то меня высеки, Джон. Я здесь уже давно… Знаешь, масса Каррукан будет очень недоволен: она ведь работает в доме…
…Я прошу вас, сэр! Вы ведь хотите, чтоб я умолял вас на коленях? Джон, пожалуйста!.. Я на коленях, Джон!..
– Мне нравится, как ты умоляешь меня…»
5. Svenska Dagblaget, Швеция, 2020 год:
«Белые полицейские становятся на колени перед черными мужчиной и женщиной и моют им ноги. Тщательно, очень тщательно… К мытью ног, опускаясь на колени, присоединяется все больше полицейских….
В другом видео от белых демонстрантов требуют, чтобы они целовали ноги чернокожим представителей движения «Жизни чёрных важны». Полицейские становятся на колени. Мэр становится на колени. Все должны встать на колени….
Для дискуссии места не остается, бесед между равными не будет. Ничего удивительного, что кое-кто чувствует себя вынужденным опуститься на колени».
6. Эльдар Рязанов «Карнавальная ночь», 1956 год:
«– Минуточку, товарищи!.. Это какая-то петрушка получается… Если у него есть невеста – чего же он женится на другой?
– Так в этом же и заключается элемент сатиры… В этом всё дело: он, легкомысленный человек, обманул свою невесту…
– Кто, Сидоров? Разложился, значит?.. Тогда чего же его поздравлять?! Если человек морально разложился, об этом надо прямо сказать: а не смеяться, понимаете ли… Так что, давайте, товарищи: со всей серьёзностью, так сказать, выйдите – и поставьте вопрос!»
7. Газета «Взгляд», 2019 год:
«В Москве набирает обороты скандал вокруг двух детей, якобы усыновленных гей-парой. В ситуацию уже вмешались Следственный комитет и Совет по правам человека при президенте, проводятся дополнительные проверки, привлечены психологи, возбуждено уголовное дело.
Скандал начался с того, что в одну из московских больниц был доставлен ребенок с подозрением на воспаление аппендицита. В ходе беседы с маленьким пациентом врачи выяснили, что он живет «с двумя папами». Медики приняли решение обратиться в полицию.
Мальчик был усыновлен, как утверждалось изначально, гей-парой, причем давно – в 2010-м году. У него есть брат (тоже усыновленный), а у его приемного отца – постоянный партнер».
8. Жан-Бедель Бокасса, президент ЦАР, 1976 год:
«Мне очень понравились дети «Артека»…»
9. Анекдот, 1990 год:
«– Гоги, ты памидоры любишь?
«– Ва… Кюшать люблю. А так – нет».
Зрители:
1. Марк Твен «Приключения Гекльберри Финна», 1884 год:
«Герцог сказал, что эти арканзасские олухи еще не доросли до Шекспира, что им нужна только самая пошлая комедия – даже хуже, чем пошлая комедия, вот что. Он уже знает, что им придется по вкусу».
2. Виктор Пелевин «Поколение Пи», 1999 год:
«Глупо искать здесь следы антирусского заговора. Антирусский заговор, безусловно, существует – проблема только в том, что в нём участвует всё взрослое население России».
3. Григорий Горин «Дом, который построил Свифт», 1982 год:
«Декан Свифт нанял актёров, чтобы те несли зрителям его мысли.
Но наш губернатор оказался хитрее – он нанял зрителей».
***
Желающие могут развить ход мыслей автора работы или попытаться выполнить аналогичное задание самостоятельно.
Однако метапсихология, в своих попытках приблизиться к Традиции и Принципу ищет не ответы на отдельные частные вопросы, а те ответы, что объясняли бы пусть и не всё, но многое, поэтому не может удовлетвориться тремя очевидными для мистера Барнума (и, вслед за ним, и для нас) соображениями, что, во-первых, цирк уродов востребован, во-вторых, он востребован потому, что каждую минуту рождается его потенциальный потребитель, и в-третьих, что всё потенциальное внимание этого потребителя с детских лет ограничено репертуаром цирка: следовательно, у него просто не остаётся возможности хотеть чего-то другого, отличного от того, что ему в этом цирке предложено.
Нас интересует, так сказать, главный фокус.
А главный вопрос, поставленный цирковой моделью мистера Барнума, безусловно, состоит в том, почему такой цирк стал возможен и востребован сейчас и почему его невозможно было построить, скажем, хотя бы каких-то пять тысяч лет назад (а если бы кто-то сдуру и решил соорудить нечто подобное, то просто остался бы в качестве единственного посетителя собственного балагана).
Ответ на этот вопрос лежит, безусловно, в области чудес куда более серьёзных, чем те, которые разворачиваются на арене цирка мистера Барнума. Одно дело показывать зевакам женщину с бородой; или старую шлюху с русалочьим хвостом; или иллюзиониста, в шляпе которого бесследно исчезают ваши часы и брюки, платежи по кредиту, а также нефть, газ и лес, взамен которых он достаёт вам из рукава фантики и мишуру; или клоуна, который с каменным серьёзным лицом откалывает такое, от чего весь мир сотрясается в конвульсиях смеха; или усталого медведя, который давно не может не то что сожрать дрессировщика, но хотя бы отказаться выходить из клетки на вечернюю репетицию. Все эти фокусы вполне понятны, объяснимы и не сложно выполняются технически: достаточно в течение нескольких недель полистать учебники по социологии, политологии, психологии и экономике. Поэтому главная благодарность в адрес мистера Барнума выражена нами не по поводу тех демонстраций, которые представлены на арене его цирка, и наглядно позволяют понять все современные политические, экономические и психологические процессы, а по поводу самого факта существования его цирка. Тень нужна именно для того, чтобы оттенять свет: и главный фокус становится понятен тогда, когда зритель отвлекается от предлагаемого зрелища, потихоньку выходит из зрительного зала и начинает, так сказать, обозревать само здание цирка снаружи.
Как уже отмечалось в начале книги, в завершающем периоде Кали-Юги, участниками которого нам всем выпала честь стать, логика всего происходящего в мире, в известном смысле, вывернута наизнанку. В предыдущих временных циклах, несмотря на некоторое постепенное снижение и деградацию, мир двигался всё же по плоскости, хотя и по наклонной. Сегодня плоскость завершилась, и кривая мира ушла вниз по практически отвесной экспоненте: внутренне это примерно сопоставимо с ощущением лыжника («Лечу, ёпта…»), под ногами которого закончился трамплин. В этом состоянии свободного падения происходит пространственно-временная метаморфоза, смена потенциалов мира на обратный, – минуса на плюс, плюса на минус, – что приводит к постепенному выворачиванию мира наизнанку, подобно старому шерстяному носку (упомянутый лыжник испытывает ощущение, что его желудок, явно находящийся внутри тела, становится больше него самого: ощущение, известное каждому из нас как «сосёт под ложечкой»). Таким образом, многие или почти все феномены такого мира следует трактовать в логике, обратной той, в которой они представлены.
Обыденная логика, к которой с рождения приучен среднестатистический бандерлог, состоит в том, что мир создан до него и кем-то другим, а ему, так сказать, предлагается занять в этом мире место, соответствующее в лучшем случае его талантам и способностям (включая, в ряде случаев, способность с энтузиазмом делать непрерывный минет), а в худшем случае являющееся результатом идиотского стечения обстоятельств. Как видим, в этой логике человеку отведено сомнительное место творения, а не Творца, причём термин «творение» весьма легко заменить на семантически и содержательно аналогичное ему слово «тварь» («твари Божьи»): что, сплошь и рядом, и происходит. Если же, вопреки логике контртрадиции, перевернуть эту схему обратно с головы на ноги, то мир, наблюдаемый человеком в ежедневном режиме, мир в котором он пребывает, и с которым он сражается по мере своих сил, внезапно оказывается сотворённым им самим.
Обычный человек крайне редко (или практически никогда) не задаёт себе вопроса «А зачем я сотворил именно такой мир? и зачем продолжаю поддерживать такое творение?», а если и задаёт, то исключительно в его психоаналитическом аспекте, который звучит примерно как «А что лично я сделал для того, чтобы оказаться в такой ситуации и в этом качестве? И что я продолжаю для этого делать?» В то же время такой вопрос, будучи правильно поставлен и понят, принципиально меняет не только восприятие человеком мира, но и является ключом для изменения мира как такового: и уже не в психоаналитическом, а вполне себе в метафизическом аспекте. Эффект, который достигается таким вопросом (хотя только в его сугубо бытовой плоскости), отражён Михаилом Зощенко в рассказе о человеке, после многолетних проволочек проведшего в свою комнату электричество. Первым ударом для него стало созерцание дивана, на котором при недостатке света он умудрялся всё это время спать. Затем шок испытала уже его квартирная хозяйка, вопреки собственной воле затеявшая уборку. Результатом мощнейшего коллективного стресса явилось то, что электричество в квартире опять ликвидировали.
К сожалению, на уровне бытовом сплошь и рядом так и происходит: на этом уровне матрица «Никогда хорошо не жили – нечего и начинать» выглядит особенно устойчивой. Однако если человек, в отличие от известного некошерного животного, способен-таки оторвать голову от корыта и посмотреть на небо, то для него слово «жизнь» (и производный от него глагол «жить») начинает обозначать нечто совершенно другое, количественно и качественно, чем содержимое его корыта. А при этом новом подходе осознание того, что «никогда хорошо не жили» (строго говоря, и не жили вообще) влечёт за собой неизбежное острое желание немедленно начать.
В такой плоскости вопрос «Чего я наТворил?» неожиданно приобретает глубокий метафизический смысл, который подчёркивается заглавной «Т» в глаголе. Тот, кто осознал себя не только творцом конкретной жизненной ситуации в частности, но и Творцом мира вообще, не может не понимать прямой и самой непосредственной причинной-следственной связи между всем тем, что он думает и делает в каждый момент времени, и теми результатами, которые он наблюдает вокруг себя. Но, допустим, он это понял. Ладно, говорит он себе, прямо сейчас начинаю думать и делать по-другому, тем самым совершенствуя своё Творение. Насколько его усилия будут в этом случае эффективны?
Ответ на этот вопрос прямо зависит от ответа на вопрос, вынесенный нами в первые строки этой книги. Неумолимая необходимость вынуждает нас вернуться к этому вопросу, а звучал он, напомним, так: насколько Бог зависим от законов созданного им же самим мира и насколько Творец свободен от своего Творения вообще?
Если мы отвечаем себе, что творец подобен велосипедисту, который после начала движения обречён безостановочно крутить педали, под угрозой в противном случае грохнуться оземь вместе с велосипедом, то возможность и шансы изменения творения существенно сужаются. В таком процессе творения законы сотворённого мира оборачиваются, в известном смысле, против творца, и он сам становится их заложником. Фраза «Не мы такие – жизнь такая», получившая на одной шестой части суши второе дыхание из уст киношных бандитов образца 90-х годов, означает как раз бессилие недоученных чародеев перед лицом ими же воплощённой реальности.
Однако, если мы сравним творца с пианистом, который опустил руки на клавиши с целью сыграть первый концерт Чайковского, но вместо этого заиграл почему-то собачий вальс, то никто и ничто не мешает ему вернуться к исходному замыслу: причём сделать это можно так виртуозно, что слушатели воспримут звучавшее до этого просто как авторскую трактовку пролога к основному произведению.
Дальше – больше. Приведя оппозицию «Творцы и твари» в исходное положение, человек неизбежно оказывается в пространственно-временном континууме, который принципиально отличается от ранее ему предложенного и некритично им усвоенного. На место шустрилы, которого ненадолго запустили помародёрствовать в чужом амбаре, и главной целью которого было вынести побольше, пытаясь при этом совмещать на своём лице чувство собственного достоинства с благодарным смирением, приходит инженер или художник, созерцающий собственный мир на предмет того, что в нём ещё можно (или нужно) попробовать, подкрутить, подмалевать: при том, что сроки не поджимают, поскольку дату дедлайна устанавливает приёмная комиссия в лице его же самого.
Для осознания получившегося эффекта в полной мере, читателю предлагается представить, что в каждом создаваемом каждым творцом мире начинает действовать огромное количество созданных волею этого творца демиургов рангом пониже, но оказывающих на происходящее в этом мире пусть и не столь значительное, но вполне определённое влияние. Творец, таким образом, имеет дело с чем-то вроде самообучающейся программы, которую он написал: созданная им Вселенная сразу и неизбежно, независимо от его воли, структурируется по фрактальному принципу, распадаясь на несколько крупных, вложенных в неё саму, матрёшек, и огромное количество вложенных друг в друга матрёшек поменьше. В каждой из этих матрёшек, следуя тому же принципу фрактала, воспроизводится вся совокупность законов изначально созданного мира, и многочисленные копии личности самого творца, наделённые теми же самыми творческими возможностями, пусть и иногда в несколько карикатурной форме.
«Во что смотришься – в то и обращаешься» или, что тоже самое, «Чем сам являешься – то и порождаешь».
Практической иллюстрацией вышесказанного может послужить следующее. Некий офисный клерк, проснувшись с утра, и быстро и привычно сконструировав вокруг себя собственную Вселенную из «двушки» на окраине Москвы, претенциозного евроремонта, смеси снобизма с ресентиментом и лёгкого похмелья, идёт на кухню, где возле плиты уже ворочается среднебюджетная девушка в футболке на голое тело, неумело пытаясь соорудить омлет. По отношению нему, к творцу этой Вселенной, девушка является демиургом первого уровня, а создаваемая ею самой в данный момент под-Вселенная, то есть матрёшка первого фрактала, примерно может быть определена как «Жрать охота, да и этому дураку надо чего-нибудь приготовить». Нетрудно заметить, что этот фрактал не создан творцом напрямую, над его творением трудится демиург: но вот те параметры, по которым оно производится, равно как и методы творения, используемые демиургом, и сам демиург как таковой, – всё это находится в прямой зависимости от творца, и не может быть больше, чем он сам. В ходе явления творца народу, то есть своего вхождения на кухню, творец может вступить в контакт с творением, произнеся нечто вроде «Чо, опять омлет? Другого ничего не можешь сделать?», на что творение – оно же демиург первого уровня – отреагирует, например: «Блин, да я вообще щас делать ничего не буду!», завершая, таким образом, конструирование фрактала общей Вселенной по заданному чертежу.
За завтраком демиург первого уровня оживлённо расскажет творцу о некоей Машке, которая, прикинь, вчера напилась, вызвала такси и уехала, а этот её алень потом ходил и всех спрашивал «Машу не видели?», – вводя, таким образом, в общую Вселенную (конкретно в пределах обслуживаемого данным демиургом фрактала), ещё две параллельных фрактальных под-вселенных, матрёшки второго уровня, с обслуживающими их демиургами. В одной из них, называемой «Отъезд пьяной на такси», верховодит демиург второго уровня Машка (повторно отмечаем, что этот демиург, и эта под-вселенная, сотворены уже не непосредственно творцом Вселенной, офисным клерком, а уполномоченным на его создание предыдущим демиургом в футболке на голое тело). Одновременно, и параллельно ей, создаётся под-вселенная под названием «В поисках Машки» с демиургом второго уровня Аленем (в которой, по-видимому, в дальнейшем тоже будет сотворено много интересного).
И так далее, и так до бесконечности. Желающие могут взять эту матрицу и наложить её на тот процесс творения, которым они сами заняты в ежедневном режиме: всё будет воспроизведено до деталей, эта схема сбоев не даёт. Она отвечает нам на вопрос, почему же творцу так сложно бывает не просто сотворить нечто принципиально новое, но хотя бы даже скорректировать процесс творения: дело как раз в том, что он участвует в творении не один, одновременно с ним над процессом трудится огромное количество порождённых его волей демиургов различных уровней. И, хотя логика и принципы их творения в целом, как правило, совпадают с логикой творца, но сама эта логика может быть извращена до такой степени, что будет порождать внутри собственной Вселенной демиургов зла и разрушения. Тем не менее, как мы увидели, приписывать им самостоятельную волю и обвинять их в том, что сотворённый ими фрактал внутри общей Вселенной оказался гнездом разврата, источником высокого напряжения или зловонной помойкой, будет ошибкой. Подлинная причина выше. Куда выше.
Как говорил герой известного анекдота Вовочка, подсматривая за родителями в замочную скважину, «…И эти люди запрещают мне ковыряться в носу?» Демиурги, занятые обустройством конкретного фрактала, часто заставляют творца пересмотреть своё отношение к творению в целом: иногда пересмотреть принципиально.
В вышеприведённой схеме, разумеется, нет ничего нового: она описывалась множество раз. Достаточно вспомнить, скажем, ветхозаветную книгу «Бытие», где в первую неделю Бог творит множество изначальных чудес, включая одновременное создание мужчины и женщины по образу своему (подобие Божие, очевидно, в базовый пакет людей не входило, и его обретение было включено в жизненную задачу созданных). Однако стоило Богу на седьмой день взять отгул, как в созданном им мире моментально объявился некий Господь (то есть демиург второго уровня), который приступил к формированию собственного фрактала, включая создание копии человека из глины, а копии его жены – из выломанного у него ребра (можно предположить, что и все последующие чудеса этого господина носили столь же утилитарный и сугубо прикладной характер). Сколько подобных господ с тех пор шарахается по планете, создавая собственные миры и населяя их пародиями на изначальное творение, можно только предположить: метапсихологию в данном случае интересует сам Принцип и механика его воплощения, а не его вторичные результаты, опосредованные или посредственные, удовлетворительные или не очень.
Поскольку творение носит не разовый характер (за исключением немногих созданных Г-дами креационистами матрёшек), то для его поддержания и развития требуется постоянное продолжение усилия (подробнее об усилии см. главу «Священная война»). Именно это и предоставляет творцу возможность начать творить нечто, отличающееся от сделанного ранее в лучшую сторону: причём сразу, как только он сам до этого дозреет. Сам по себе волевой акт творца, направленный на изменение в лучшую сторону создаваемой им Вселенной, по изложенной выше логике неизбежно оказывает влияние и на созданных им демиургов, – даже если самому творцу ошибочно кажется, что они уже давно распустились, действуют по своему усмотрению, и что созданные ими фракталы стали равно велики Вселенной, или даже её превзошли. По мере пробуждения творца пробуждаются и демиурги. Поскольку каждый из них, разумеется, мнит себя творцом и создателем собственной Вселенной, не подозревая, что и он сам, и его продукт являются лишь порождением чужого воображения, то принятое творцом решение об изменении творения демиург приписывает себе: после чего с удвоенной силой начинает транслировать это решение во все созданные им фракталы, тем самым пробуждая всех слепленных из глины Аленей и высосанных из ребра Машек, и заставляя их наводить порядок в том, что они, в свою очередь, считают собственной Вселенной. Таким образом, подлинный Творец, то есть уважаемый читатель, запускает своего рода цепную реакцию, единственным условием продолжения которой является поддержание своего ума и своего поведения соответствующими вновь выбранному курсу. Если соскочит творец, соскочат, как вы уже поняли, и все нижестоящие инстанции.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
«Это вы верно сказали, про матрёшки-то.
У нас вон тоже недавно случай был. Мы в цеху рукоятки для лопат да граблей делаем, из берёзового леса: привозят, значит, нам с утреца лесу, вываливают во дворе, мы по брёвнышку в цех заносим, сперва на станке «Вжжих! Вжжих!», шкуру с четырёх сторон снимаем, получается квадратный брус, ну а из него уже на следующем станке палки точим… Работа спорится: поплюёшь на руки, воткнёшь наушнички с «Раммштайном» или с пятой симфонией Антонина Дворжака, энергии в тебе вагон, восходящий поток аж до самой Анахаты доплёскивает…
Только выбежал я раз на перекур – сам-то я не курю, это ребята балуются, а я в это время обычно вертикальную восьмёрку при прямом и обратном хвате отрабатываю, – смотрю, а Валька Петров, паразит, стоит в воротах и смотрит на уходящую вдаль взрытую дорогу. Ну, думаю, с чего бы это Вальке Петрову смотреть на взрытую дорогу, он же не Сергей Есенин: Валька Петров, прямо скажем, в отличие от Сергея Есенина, ждать седой зимы не станет, а возьмёт у природы любые милости своими руками. Подкрался я, значит, сзади, да как хлопну его по плечу: а чего это ты, Валька, смотришь на дорогу? Кто это от тебя, несмышлёныша, по этой дороге уезжает? Чей трактор с прицепом поднимает за собою такие клубы пыли? А не увозят ли в этом прицепе, Валька, те самые берёзовые срезы, которые мы покидали во дворе, как отходы производства, а ты, подлец, без каких-либо духовных терзаний, свойственных только Фридриху Ницше и Фёдору Достовскому, толкнул эти обрезки налево, подоспевшим из частного сектора аборигенам? А не лежат ли у тебя прямо сейчас, в правом или левом кармане, те самые денежные средства, которым там вообще делать нечего, потому что им место в кармане артели, которую я, как бригадир, в разговоре с тобой представляю? или, на худой конец, место на депозите Сбербанка, как тебе Герман Греф намедни предлагал? Совсем смутился Валька от таких вопросов, глаза в пыль уронил, плечики у него перед грудью сомкнулись, только рыжий чуб на затылке вздрагивает… Стою я и думаю: выписать ему, подлецу, условный срок, то есть навалять прямо здесь и индивидуально, или обеспечить реальный, то есть отвести перед ясны очи бригады и дать ребятам на всё про всё минут пять-семь: они люди спорые, уложатся. А потом словно ангел коснулся плеча моего: вижу перед собой вроде как лик Михаила Задорнова, который голосом профессора Белянчиковой говорит мне «А поставь ты, Ваня, этого гада перед лицом собственной совести! Раздвинь границы его личности до пределов, ему доселе неведомых: пусть поймёт и почувствует за других, пусть осознает, что всё зло в мире существует потому, что сам он, Валька, только что приобрёл наживу тайком от товарищей и за их счёт, что только из-за его подлого характера и этого вот нечистого поступка и бардак в мире, и кризис в стране, и Чубайс в «Роснано». Заглянул я в его глаза всею силою своей мысли, посмотрел с минуту и подтолкнул легонько к дверям цеха: иди, Валька, пробивайся к свету. Он внутрь: слышу, станок заглушили, разговаривают. Потом тишина, молчание, а ещё потом выбегает Валька Петров мимо меня из цеху, картуз набекрень, сопли до ушей, но глаза зато счастливые, как у собачонки, и видно в этих глазах глубокое просветление, понимание всей мудрости жизни: и бежит вдаль по взрытой дороге, даже забыв спросить у меня, бригадира, разрешение на отлучку. В магазин рванул, должно быть. Но оно и пусть бежит; спиртное мы у себя не пьём, так что ребята, видать, заставили просто до магазина пробежаться: туда-сюда по жаре два километра бегом, чтобы галочку в мозгу поставить, чтобы уж точно больше таких поступков не повторял Валька Петров.
Я вот думаю, схема-то рабочая. Надо наш опыт в соседние регионы продвигать: а там, глядишь, и до Москвы докатится – у них там, по слухам, тоже левак случается. Коли осознал человек, что обманул народ – чего его бить-то, да тем более, всем миром? Пару кругов вокруг Кремля, а лучше по МКАДу, бегом по жаре – и пусть снова встаёт в стройные ряды трудящихся… А вы говорите – матрёшки».
Аз Мыслите Есть Наше, истинно так.
(Ежели баба не может забеременеть – пусть к берёзе прислонится спиною и вибрацию почувствует. Можно у нас взять: 3 тыс./куб. Но лучше в лесу, пока растёт).
***
Главный фокус мистера Барнума, о котором повествует не только эта глава, но, по большому счёту, и книга в целом, состоит в том, что его цирк не является миром, а всего лишь уродливой копией на мир: но мимо его цирка крайне сложно пройти. Поскольку афишу «Не проходите мимо!» перед глазами среднестатистического современника разворачивают сразу, как только он встаёт на слабые детские ножки и начинает ходить по комнате, его шансы пройти мимо сразу начинают стремительно таять. Как только в его неокрепшие ручки помещают умный гаджет, который разговаривает с ним человеческим голосом и показывает весёлые картинки, его шансы начинают уменьшаться уже в геометрической прогрессии. К моменту, когда он идёт в школу, он уже насмотрелся телевизора до такой степени, что способен разговаривать на одном языке с встречающими его там учителями: что, с одной стороны, обеспечивает им непрерывную коммуникацию на протяжении последующего десятка лет, но с другой, окончательно лишает его шансов оказаться за пределами цирка Барнума, не говоря уж о нахождении за пределами ярмарочной площади, на которой развёрнут цирк. По выходу из стен школы, в окрепшем мозгу адепта уже прочно прописаны истины о сути и содержании его жизненного пути: электронный навигатор в его голове содержит все узловые моменты дальнейшего маршрута. Следующей ключевой точкой станет его поступление в ВУЗ, которое для его родителей окажется одной из самых масштабных финансовых инвестиций за всю жизнь: призрачная, но всё же теоретически существующая возможность поступить своим умом и без денег была им, напомним, утрачена как раз в тот момент, когда на горшок его усаживали с гаджетом в руках вместо книжки. Далее траектория маршрута может несколько измениться (из пункта А в пункт В можно ведь попасть как через пункт С, так и через пункт Д). Некоторая часть адептов всё же доведёт свою коммерческую сделку с учебным заведением до логического финала: в течение пяти лет будет исправно являться на лекции, сдавать экзамены, и по окончании получит таки справку о профнепригодности, которую сможет с гордостью предъявить любому потенциальному рабовладельцу. Другая часть, менее одарённая интеллектуально и более неустойчивая психологически, примерно в районе второго курса забуксует, как на разлитых помоях, на настойчивой мысли «Это не моё!..», которую, разумеется, будет крайне сложно озвучить инвесторам в лице родителей (или родителям в лице инвесторов), – или просто завалит очередную сессию. Для этой части аудитории ближайшие два-три года пройдут в мучительной борьбе за своё внутреннее право признаться папе и маме, что сын или дочь уже давно не студенты, а работают в «МакДональдсе» или просто шарахаются по улицам в ожидании сложного выбора между приживальщиной и проституцией. Однако итогом станет то же, что и для первой части: спустя пять лет после окончания школы они окажутся в статусе молодого безработного специалиста широкого профиля; разница между ними будет только в вышеупомянутой справке, выданной ВУЗом в обмен на N-ую сумму живых родительских денег. На этом этапе пути адептов серьёзно расходятся в зависимости от гендерной принадлежности. Мужская часть аудитории в обнимку со своим дипломом идёт устраиваться на стройку, торговать запчастями или в уже упомянутый «МакДональдс», а женская либо выходит замуж, рожает и садится в декрет, писать в «Инстаграм» про духовную энергию, либо таки склоняется к уже упомянутой проституции (особам продвинутым удаётся совместить первое и второе). В некоторых случаях, правда, субъектам одного и другого пола удаётся пролезть в игольное ушко волшебной мечты под названием «работа по специальности»: что на практике выливается в просиживание штанов и юбок в разноразмерных офисах, в ежедневных попытках собрать воедино своё время и пространство, разваливающееся под нажимом служебных интриг, начальственного идиотизма и явственного ощущения бессмысленности собственного существования. Денег, конечно, дадут: но немного, не всем, и не навсегда. Как мы уже выяснили выше, другая рука мистера Барнума уже рисует в небе перед замечтавшимся адептом ослепительного журавля, чья тень падает на землю в виде бюджетной иномарки, двушки в ипотеку, и двухнедельного угарного оллинклюзива на пространстве от Анатолии до Александрии, поэтому денег ему будет всё время не хватать: что и является важнейшим инструментом удержания его в стенах цирка.
Понятно, что детство, отрочество и юность, проведённые в таких условиях, вогнали бы в депрессию и кредиты даже самого графа Толстого: что уж говорить о современнике начала XXI века, широта взглядов и нравственные амбиции которого, всё же, несколько уступают качествам знаменитого анатома русской души (тем более, что ничего из написанного яснополянским старцем он за всю жизнь так и не прочёл до конца). Впрочем, даже беглый взгляд на внеписательскую жизнь Толстого демонстрирует, что и он таки погрузился – в депрессию полностью, а в долги существенно, – в течение собственной жизни: что как бы подтверждает нам, что цирковая работа мистера Барнума продолжается уже многие столетия, а вовсе не является феноменом новейшего времени. Завершая это лирическое отступление, наш эксперт-литературовед замечает: если кому-либо из классиков и удалось действительно выпасть из матрицы, так только господину Пушкину, который с лёгкостью выворачивал наизнанку любую депрессию чистым родником самых светлых слов, а всех своих кредиторов в тридцать семь лет просто кинул, переложив на государя императора обязанность разруливать нудные финансовые вопросы.
Что же до нынешнего современника, то, повторяем, у него сплошь и рядом даже не остаётся выбора, который имелся ещё век-полтора назад, то есть выбора между пулей из пистолета в середине жизни и пешей дорогой с посохом в её конце. Всё внимание зрителя в цирке мистера Барнума сосредоточено на арене, где, сменяя друг друга, толкутся клоуны и иллюзионисты всех мастей: что единственно и может происходить с человеком, с ранних лет не видевшим ничего, кроме афиши этого цирка. Но, внимание, следите за руками: коль скоро за билет тобою заплачено, зрелище должно тебе нравиться; так и работает уже упомянутый эффект Барнума, всю ответственность за действенность которого господин директор возлагает на самого зрителя. Позволим себе процитировать два небольших отрывка:
«Потом герцог опустил занавес, раскланялся перед публикой и объявил… что если почтеннейшая публика нашла представление занятным и поучительным, то ее покорнейше просят рекомендовать своим знакомым, чтобы и они пошли посмотреть.
Человек двадцать закричали разом:
– Как, да разве уже кончилось? Разве это все?
Герцог сказал, что все. Тут–то и начался скандал. Подняли крик: «Надули!» – обозлившись, повскакали с мест и полезли было ломать сцену и бить актеров. Но тут какой–то высокий осанистый господин вскочил на скамейку и закричал:
– Погодите! Только одно слово, джентльмены!
Они остановились послушать.
– Нас с вами надули – здорово надули! Но мы, я думаю, не желаем быть посмешищем всего города, чтоб над нами всю жизнь издевались. Вот что: давайте уйдем отсюда спокойно, будем хвалить представление и обманем весь город! Тогда все мы окажемся на равных правах… Ступайте домой и всем советуйте пойти посмотреть представление.
На другой день по всему городу только и было разговоров что про наш замечательный спектакль. Зал был опять битком набит зрителями, и мы опять так же надули и этих» (Марк Твен, 1884 год)
***
«…Публику мы пускаем по одному, через короткие промежутки. Я перед балаганом зазываю народ и продаю билеты. Вы – внутри, в полной темноте. Как только кто-нибудь входит в балаган, вы, не говоря ни слова, хватаете его за штаны и за шиворот и выкидываете через задний выход на улицу. Небольшая доступная плата за вход, и вы увидите, что никому не будет жалко отдать за это пару монет. Ручаюсь, что люди желают один другому всяческих пакостей и еще сами нам будут делать рекламу и подбивать своих ближних, чтобы те тоже увидели "сюрприз, который не забывается", что это потрясающая штука!»
…Мы начали в шесть. Первым был какой-то толстый господин, который ждал уже с пяти часов, чтобы с быстротой молнии пролететь через наш балаган и вновь очутиться на свежем воздухе с другой стороны. Я слышал, как он говорил публике:
– Это просто потрясающе! Пойдите посмотрите.
Я не обманулся в психологии толпы. Те, которых уже вышвырнули, нам делали грандиозную рекламу. Через мускулистые руки Местека за полтора часа прошло несколько сот взрослых мужчин. Некоторые давали себя выбросить даже по два, по три раза, а потом снова возвращались в балаган и опять попадали в мускулистые руки Местека. На всех лицах была радость, довольство. Я заметил, как многие приводили своих знакомых, от всего сердца им желая, чтобы они тоже испытали на собственной шкуре "грандиозный сюрприз" (Ярослав Гашек, 1920 год)
Удивительно: но люди, пролетев через балаган мистера Барнума за свои шестьдесят-семьдесят лет (то есть с быстрой молнии), вместо того, чтобы выйти на ярмарочную площадь перед цирком, и во всю глотку гаркнуть «Народ! Не ходите туда: меня обманули, и вас надуют!», или хотя бы строго-настрого заказать собственным детям не только входить в цирк, но даже приближаться к ярмарочной площади, всё охотнее принимают на себя роль зазывал мистера Барнума. Пройдя земную жизнь уже не только до половины, как сеньоре Данте, а значительно дальше, человек эпохи Рагнарёка со странным упорством продолжает убеждать и себя, и окружающих в том, что только в цирке уродов и можно получить самые запоминающиеся впечатления и самые необходимые знания. Те, кто вместе с ним уже вылетели с обратной стороны балагана, или ещё продолжают пялиться на арену, оказываются перед непростым выбором: либо подпевать, либо честно надеть ослиные уши и помолиться прямо в них лицом на восток, в надежде на вразумление если не для себя, то хотя бы хотя бы для всех стоящих в очереди в кассу. Сомнение, однако, длится недолго: в кармане жужжит смартфон, на ум приходит невыплаченный кредит и два полуприкрытых уголовных дела, на всякий случай подготовленных для адепта на входе в цирк, за рукав тянет молодящаяся жена, чьи ботоксные скулы и следы солярия наводят на мысль о порохе в пороховницах, в спину дышат раздолбаи-дети, по дороге из клуба расколотившие иномарку об дурака-пенсионера, у колен гурьбою толпятся внуки, не вынимая глаз из одиннадцатого айфона, – всё, решение принято, адепт принимает входящий звонок и торопливо говорит в трубу «Да, братан, давай, подтягивайся: тут всё путём, я тебе и очередь занял…» У тех же, кто ещё стоит в кассу, или только вошёл в зал и уставился на сверкающую павлиньими перьями задницу укротительницы тигров, выбора практически не остаётся: они проведут в этом балагане ближайшие сорок-пятьдесят лет, а потом их либо выбросят с заднего хода по окончании представления, либо – что гораздо чаще случается – просто вынесут с этого же хода ногами вперёд, потихоньку, и в паузе, пока выступают клоуны, чтобы не слишком отвлекать остальную публику.
Ученик метапсихолога вспоминает, что однажды ему пришлось стать очевидцем разговора видного писателя-духоборца с директором одной из многочисленных российских гидроэлектростанций. Писатель мягко интересовался, не стыдно ли собеседнику по утрам смотреться в зеркало, и как он себя чувствует при мысли, что вся его жизнь связана с уродованием природного ландшафта, затоплением окрестных деревень и кладбищ, лесов и плодородных земель, и выжиманием последних соков из многострадальной русской реки и земли, в обмен на зарплатную подачку от прислужников мирового империализма. В ответ директор ГЭС, мужественно борясь с периодически возникающим заиканием (sic!, отмечает метапсихолог), горячо убеждал писателя-провокатора, что и спит он прекрасно, и днём чувствует себя настоящим героем, потому, что вся его жизнь, напротив, посвящена светлой борьбе за обеспечение населения электрической энергией, а плата за цивилизацию – она и есть плата за цивилизацию, и нечего тут сопли разводить: РАО «ЕЭС» всё равно больше и ценнее любого кладбища. Правда, прижатый глубоким взглядом родновера к самому краю сибирской реки, допрашиваемый периодически сбивался на эзопов язык, говоря о корпоративной культуре, и о своей невозможности как должностного лица сказать более того, что он может сказать: однако тут же приходил в себя (или выходил из себя, наш ученик не смог до конца оформить его психологический портрет) и горячее прежнего бросался в контрнаступление, старательно пытаясь при этом встать спиною к солнцу.
Приведённый пример, собственно, как раз и подтверждает, на какие душевные подвиги приходится идти людям, не просто купившим билет в цирк, но и претендующим на место даже не в зрительном зале, а на самой арене: хотя бы в качестве конферансье, суфлёров или подносчиков реквизита. Настойчивые попытки возгонки собственного кундалини не выше третьей чакры, и только для того, чтобы направить его из собственного солнечного сплетения на затопление окрестных лесов и деревень в целях корпоративного обогащения – это само по себе действие крайне спорное, ограничивающее представление человека о собственном предназначении на земле. Но фокус мистера Барнума, как мы уже выяснили, ещё и в том, что практикующий такое безобразие йог помимо своей воли оказывается перед необходимостью продажи хрена за огурец: то есть перед необходимостью систематически, и вопреки очевидному, убеждать и себя, и окружающих в том, что его путь наполнен добром и светом (пусть даже и электрическим). Комфортно жить в ощущении безобразия, творимого собственными руками, способно только крайне небольшое число потомственных колдунов: однако даже их совместных усилий, при всём их желании, не хватило бы на преграждение всех рек, вырубание всех лесов и сокращение населения до проектной отметки в один золотой миллиард.
На их счастье, вокруг цирка мистера Барнума уже толпится огромное количество желающих хлеба и зрелищ зевак: ибо им, как мы уже выяснили, ещё на в детстве на горшке продемонстрировали яркую афишу. Любому из них теперь можно запросто продать билет: особенно, если убедить его, что сидеть он будет на два ряда ближе к арене, чем большинство его земляков из деревни Кукуево, откуда он двадцать лет добирался по бездорожью до райцентра. Если же намекнуть адепту, что билет он получает по спецтарифу, недоступному для четырёх пятых оболваненной публики, а его личной перспективой является переход из зала на арену (а то и, чего доброго, даже за кулисы цирка мистера Барнума) – можно быть уверенным, что посетитель вцепится в свою жизненную возможность всеми четырьмя зубами, которые ему удалось сохранить на предыдущем этапе борьбы за жизненный успех. То обстоятельство, что теперь он всю жизнь будет заикаться, прятать лицо от солнца и произносить слова об ограничениях, накладываемых корпоративной культурой (вроде тех, которые произнёс видный российский банкир в ответ на вопрос об отсутствии филиалов его банка в Крыму), уже никак не может затмить захватывающее его чувство сосания под ложечкой: которое, впрочем, как мы уже выяснили чуть ранее, в действительности является не чувством от взмывания ввысь, а ощущением лыжника, под ногами которого закончился трамплин, и которому совсем скоро придётся исполнять сложный телемарк, чтобы не убиться оземь.