Потеряв дар речи, Делла ошеломленно уставилась на дядю.
– Джейсон вернулся домой! – воскликнула она. – Но я не верю этому.
– Это правда, и я подозревал, что ты будешь удивлена.
– Я поражена до глубины души. Но почему он вернулся после стольких лет?
Они говорили о сыне герцога, графе Ранноке, который последние пять лет жил во Франции.
Джейсон всегда отличался некоторой беспутностью и даже вульгарностью.
Став старше, он, невзирая на мольбы отца и прочих родственников остепениться, наотрез отказался внять их совету. Поселившись в Лондоне, он проводил время в обществе самых фривольных и сомнительных красавиц высшего света.
Затем он отправился в Париж, и рассказы о приемах, которые он закатывал, и женщинах, в честь которых он их давал, стали притчей во языцех для его родственников и друзей. Досужие языки из района Мэйфэйр неизменно выбирали его объектом для своих сплетен.
Пожалуй, один только лорд Лейден знал, насколько глубоко ранило герцога поведение его единственного сына и наследника.
Хотя он, разумеется, перепробовал все возможные способы, чтобы заставить Джейсона образумиться и вести себя более подобающим образом.
Разумеется, он предлагал ему жениться и обзавестись семьей.
В случае если Джейсон окажется глух и к этой просьбе отца, титул и поместье после смерти герцога перейдут какому-то дальнему кузену, который тоже был холостяком и почти ровесником герцога.
Казалось, что герцогство будет утеряно навсегда и графа Раннока ждет незавидное будущее, хотя титул вот уже несколько веков передавался из поколения в поколение со времени битвы при Азенкуре.
Сказать, что герцог гордился своей родословной, – значило не сказать ничего. Для него она была священной.
Он потратил всю жизнь на то, чтобы Вуд-холл и поместье процветали, и собрал всевозможные портреты своих многочисленных предков.
У герцога имелось множество родственников, но наследником по прямой линии был один только Джейсон.
А того с самого рождения преследовали неприятности.
Он рос угрюмым, раздражительным, болезненным ребенком, ставшим почти неуправляемым с годами. Когда его отправили в Итон, он вел себя там настолько дурно, что директор грозился отчислить его.
Как и следовало ожидать, стоило Джейсону появиться в обществе, как женщины стали осаждать его, домогаясь его титула и денег.
Однако же в качестве наперсниц он выбирал себе самых эпатажных и скандальных особ, и напрасно герцог умолял его респектабельных друзей приглашать сына на свои приемы и балы – тот наотрез отказывался их посещать.
Но даже если ему и случалось принять приглашение, вел он себя столь возмутительным образом, что те зарекались приглашать его впредь.
Так что в некотором роде все вздохнули с облегчением, когда он покинул Англию, заявив, что Лондон ему прискучил, и купил дом в Париже.
Впрочем, слухи о его похождениях во Франции регулярно доходили на родину, и герцог не мог не слышать их.
Делла прекрасно знала, что герцог регулярно наведывался к ее дяде, повествуя об очередной возмутительной выходке сына, причем временами, как ей казалось, он был готов расплакаться от отчаяния.
То, что Джейсон жил в постоянных долгах, не имело особого значения, поскольку герцог желал, чтобы он женился на какой-нибудь респектабельной молодой леди и принял на себя управление поместьем.
Ответ Джейсона был совершенно ясным и недвусмысленным.
Его не интересовала ни жизнь в деревне, ни тамошние развлечения.
На конных прогулках в Булонском лесу в Париже его сопровождали самые известные парижские кокотки, которых он подбивал на выходки еще нелепее тех, коими отличался сам.
Делла еще училась в школе, пока ее родители жили в Лондоне, и помнила, как родственники герцога шептались о Джейсоне в ее присутствии. Таким образом, рано или поздно она неизбежно узнавала обо всех его эскападах.
И сейчас она вспомнила, как три года тому, когда ей было всего пятнадцать, грянул гром.
Джейсон женился и сообщил об этом отцу только после того, как свадебная церемония состоялась, а герцог, узнав об этом, едва не умер от потрясения.
Ему стало известно, что Джейсон женился на женщине, пользующейся славой едва ли не самой отъявленной кокотки в Париже. Она уже успела побывать любовницей двух принцев и короля Нидерландов!
Когда лорду Лейдену сообщили об этом, он преисполнился подозрений.
Впоследствии выяснилось, что он был прав и что эта особа буквально вынудила Джейсона жениться на себе, домогаясь его титула и состояния.
Впрочем, не было никаких сомнений и в том, что он по уши влюбился в нее.
Тем не менее герцог полагал, что у Джейсона сохранилось достаточно порядочности, чтобы не марать честь семьи, но как же в таком случае он мог жениться на женщине, которую им будет стыдно поместить на фамильное древо?
Герцог желал во что бы то ни стало оправдать сына, но избежать гнева и неодобрения своих родственников, равно как и унизительной жалости друзей, было невозможно.
– Я ничего не могу сделать, – убитым голосом жаловался он лорду Лейдену.
– Ровным счетом ничего, – был ответ, – кроме как держать Джейсона подальше от Лондона и надеяться, что со временем все забудется.
– Подумать только, что однажды подобная особа станет хозяйкой Вуд-холла! Одна только мысль об этом сведет меня в могилу, – бушевал герцог.
У лорда Лейдена не нашлось слов, коими он мог бы утешить своего друга.
Семья герцога владела Вуд-холлом на протяжении вот уже пяти веков, и каждое поколение вносило в поместье свои усовершенствования, стремясь сделать его еще привлекательнее. Ныне оно считалось одним из самых знаменитых старинных домов в Англии, а его коллекция картин, мебели и серебра вызывала восхищение.
И женщина, на которой женился Джейсон, станет полновластной владычицей всего этого!
Более того, ее дети, если она сумеет произвести на свет потомство, станут немыслимым позором для семьи Марчвудов.
Все эти соображения промелькнули перед мысленным взором Деллы, прежде чем она поинтересовалась:
– Так почему Джейсон вернулся, дядя Эдвард?
– Его жена очень кстати скончалась, – отозвался тот, – и он извинился перед отцом за свое возмутительное поведение.
– Извинился! – воскликнула Делла.
– Думаю, правда заключается в следующем: после женитьбы на ней он пережил свой личный ад и теперь рад вновь стать свободным.
– Что ж, полагаю, что это шаг в правильном направлении, но мне представляется, что едва ли его раскаяние искреннее.
В голосе девушки прозвучал неприкрытый сарказм, потому что Джейсон никогда ей не нравился.
Разумеется, он был намного старше ее, но, еще будучи ребенком, она считала его крайне неприятной личностью.
Он не обладал привлекательной внешностью своего отца, а в последний раз, когда она видела его, обратила внимание, что разгульный образ жизни оставил отчетливые следы на его лице.
Он явно не спешил порвать с увлечениями молодости, кои растянулись на много лет, и она была уверена, что теперь, с годами, он стал выглядеть еще хуже.
К тому же ей было бесконечно жаль герцога.
Вслух же Делла сказала:
– Вы ничего не можете здесь поделать, дядя Эдвард, так что не расстраивайтесь из-за Джейсона, он того не стоит.
Воспоследовало долгое молчание, после чего лорд Лейден заметил:
– Герцог приезжал ко мне с одним предложением, кое он полагает блестящим решением этой проблемы.
– Даже не представляю, в чем оно может заключаться, – заметила Делла. – Хотя жена Джейсона и умерла, думаю, что он скоро найдет себе другую, которая едва ли будет лучше первой.
– Герцог уверяет меня, будто твердо уверен в том, что Джейсон говорит правду, когда заявляет, что его заставили жениться обманом. Он даже сообщил отцу, что желает заключить благопристойный брак и осесть в Холле.
– Если герцог верит ему, – отозвалась Делла, – то он большой оптимист.
– Он хочет верить ему и просит нас помочь Джейсону сдержать слово. Если он действительно намерен начать новую жизнь, то она будет в корне отличаться от той, которую он вел в прошлом.
– Я бы на это не рассчитывала, – язвительно заметила Делла. – И, говоря откровенно, дядя Эдвард, мне очень не нравится, что вы так переживаете и расстраиваетесь из-за Джейсона.
Голос девушки сочился презрением, когда она продолжила:
– Вам прекрасно известно, сколь отвратительно он вел себя, сколько горя причинил своим отцу и матери и скольких родственников довел до слез.
У нее возникло ощущение, что дядя не слушает ее, тем не менее она и не думала останавливаться:
– Одна из них сказала мне, когда мы последний раз были в Лондоне, что стыдится того, что Джейсон приходится ей кузеном. Судя по ее словам, она полагает, что люди нередко критически относятся к ней из-за того, что она может оказаться похожей на него.
– Я все понимаю, но герцог убежден в том, что Джейсон раскаялся, и, разумеется, ему очень хочется поверить собственному сыну.
– Ему очень повезет, если кто-нибудь еще разделит с ним эту веру, – заметила Делла.
Дядя метнул на нее внимательный взгляд, словно слова девушки пришлись ему не по вкусу, и медленно проговорил:
– Нельзя отказывать в помощи тем, кто в ней нуждается. Герцог сделал нам предложение, к которому нам с тобой следует отнестись со всей серьезностью.
– В чем же оно состоит?
– Он сказал… что будет бесконечно доволен и счастлив, если ты выйдешь замуж за Джейсона.
После этих слов лорда Лейдена в комнате воцарилась мертвая тишина.
Не веря своим ушам, Делла во все глаза уставилась на него.
– Выйду замуж… за Джейсона! – выговорила она наконец. – Вы, должно быть, шутите. В конце концов, он годится мне в отцы!
– Через месяц Джейсону исполнится тридцать восемь, и если, как полагает его отец, он действительно раскаивается в своем непристойном поведении, то единственное, что может помочь ему, – это благоразумная и проницательная жена.
Делла окончательно потеряла дар речи.
Спустя несколько мгновений дядя заговорил вновь:
– Герцог всегда любил тебя, и сегодня он сказал мне, что ничто не доставит ему большего удовольствия, чем если ты станешь его невесткой.
– Неужели вы всерьез… верите в то… что я приму… подобное предложение? – запинаясь, выдавила Делла.
Собственный голос показался ей чужим и незнакомым.
– Я не видела Джейсона много лет, – продолжала она, – но он никогда мне не нравился. Судя по тому, что я слышала о нем, он достоин одного лишь презрения и станет последним мужчиной на свете… о котором я хоть на миг задумаюсь, что могла бы выйти за него замуж.
Голос у нее прервался.
Она так разволновалась, что вскочила и подошла к окну, где замерла, глядя невидящим взором в сад и не замечая ни красоты цветов, ни цветущих плодовых деревьев.
Перед ее внутренним взором встало испитое порочное лицо Джейсона.
Девушка вдруг вспомнила, как однажды убежала от него, чтобы спрятаться в своей спальне. Хотя нельзя было сказать, чтобы он пытался ухаживать за ней или обращал на нее внимание, поскольку тогда она была совсем еще ребенком.
Просто она всеми фибрами души ощущала, какой он мерзкий и испорченный, и потому не имела ни малейшего желания сталкиваться с ним лицом к лицу.
И теперь, стоя спиной к дяде, она чужим голосом произнесла:
– Мне очень жаль, дядя Эдвард, но вы совершенно ясно должны дать понять герцогу, что, на ком бы ни женился Джейсон, – это буду не я!
Дядя заговорил лишь после долгой паузы:
– Боюсь, что все не так просто.
Делла резко развернулась к нему.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, моя дорогая, что герцог страстно желает решить проблему именно таким образом. Он недвусмысленно дал понять мне, что полагается на нашу дружбу мы поможем ему, как он выразился, «спасти семейство Марчвудов».
– Это все прекрасно, – вспылила Делла, – герцог может быть вашим лучшим другом, но он не наш родственник. Разумеется, вы можете помочь ему, если это возможно, найти такую женщину, которая согласится терпеть Джейсона, – но это буду не я!
И вновь в комнате воцарилась тишина. Делла заметила выражение тревоги и беспокойства на лице дяди.
– Не принимайте это так близко к сердцу, дядя Эдвард. Вам жаль герцога, мне тоже, но Джейсон его сын, а не ваш.
– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, Делла, но герцог ясно дал понять, чего хочет, и, как ни странно это может показаться, он рассчитывает на помощь и поддержку от нас обоих. Он весьма недвусмысленно намекнул, что за прошедшие годы мы многим ему обязаны.
Делла была поражена в самое сердце.
– Что вы имеете в виду, дядя Эдвард?
– Я получил этот дом так дешево, что, в сущности, это был почти дружеский подарок. Ты каждый день катаешься на его лошадях, а в его поместье нас принимают так, словно мы – члены его семьи.
Он немного помолчал, собираясь с мыслями.
– Ты можешь приходить в Холл, когда тебе вздумается, и слуги его светлости выполняют твои распоряжения так, – подчеркнул он, – как если бы ты была его дочерью.
– Я не верю, что он мог сказать такое! – воскликнула Делла.
– На самом деле он сказал не только это, но и много больше. Он совершенно ясно дал понять, что если ты и я не поможем ему в этот самый важный момент его жизни, то он более не желает видеть нас обоих!
Делла обессиленно опустилась в ближайшее кресло.
Девушка думала о том, что, скажи ей об этом кто-нибудь другой, а не ее дядя, она бы ему не поверила. Но он был джентльменом, который всегда говорил только правду, чем и заслужил подобное к себе уважение.
Делла слишком хорошо понимала, что будет, если они лишатся всех тех удобств, что предоставляло им поместье Марчвуд.
Дело было ведь не только в том, что она невозбранно ездила верхом на лошадях герцога по его же полям и лесам, но и в том, что домашняя ферма его светлости регулярно снабжала их маслом, молоком, сливками, яйцами, цыплятами и утками.
Стоило им только пожелать, как на обед у них появлялось мясо молодого барашка или ветчина домашнего приготовления.
Сейчас, когда задумалась об этом, она поняла, что Вуд-холл неизменно делал им сотни мелких одолжений, которые дядя принимал с благодарностью.
Но при этом они относились к этому так, словно имели на них полное право.
Делла всегда знала, что герцог, сталкиваясь с оппозицией в лице кого-либо из своих слуг или работников, способен показать себя жестким и решительным господином, но при этом он всегда любил ее дядю и ее саму, и она еще никогда не сталкивалась с этой стороной его натуры.
Но теперь он вознамерился во что бы то ни стало добиться своего, и она могла понять, почему он хочет, чтобы она вышла замуж за его блудного сына.
Он ведь прекрасно знал и, как только что справедливо заметил дядя, любил ее.
Понимала она и то, что любая женщина, на которой женится Джейсон, должна быть достаточно непреклонной и самостоятельной, чтобы заставить его сдержать данное им слово раскаяния.
И кого еще, кто обладал бы подобными достоинствами, мог бы отыскать герцог в сжатые сроки?
«Я ни за что не соглашусь на это», – сказала себе Делла, сознавая при этом, что дядя откровенно страшится будущего.
После своей отставки он не нажил состояния, но, как говорят в таких случаях, ни в чем не нуждался. Ему не было нужды тратить большие деньги на жилье и пропитание, да он и не стремился к тому роскошному образу жизни, который ему наверняка пришлось бы вести в Лондоне.
В сущности, он был счастлив здесь, в деревне, – очень счастлив.
Но это его счастье во многом зависело от герцога.
«Что мне делать? Что же делать?» – спросила себя Делла.
Дядя не сводил с нее глаз и спустя несколько мгновений заговорил:
– Разумеется, я сказал Ральфу, что не могу принять решение вместо тебя и что Джейсону придется самому добиваться твоего расположения.
– Вы имеете в виду, что он уже здесь?
– Сейчас он в Лондоне, где покупает себе новые наряды и, насколько я понимаю, пытается примириться с некоторыми членами семьи, с которыми не общался долгие годы.
– И он намерен приехать в Вуд-холл?
– Через три дня, когда отец отправит его сюда, на встречу с тобой. Или, если хочешь, мы можем вдвоем отправиться в Холл.
Делле очень хотелось сказать, что она не сделает ни того, ни другого, но девушка понимала, что в ее положении это означает биться лбом о стену.
Она оказалась достаточно проницательна, чтобы понять: дядя полагает, что брак с Джейсоном пойдет на пользу не только ей самой, но и герцогу.
В глубине души Делла сознавала, что он очень хотел бы, чтобы она стала герцогиней, заполучив в свое распоряжение Вуд-холл со всеми его сокровищами, да и о драгоценностях Марчвудов ходили легенды.
Она читала его мысли как раскрытую книгу – он думал об огромных конюшнях герцога с их великолепными лошадьми, на которых ей так нравилось ездить верхом.
Но неужели дядя полагал, что все богатства послужат ей компенсацией за расставание с детской мечтой о том, что она выйдет замуж только за мужчину, которого полюбит?
«Если это и детская мечта, – призналась себе Делла, – то она по-прежнему живет в моем сердце».
Она всегда верила, что когда-нибудь будет ехать верхом по лесу с любимым человеком.
Он тоже будет любить ее и поверит в те истории, что она рассказывала себе. Как и она, он поверит, будто гномы трудятся под землей, русалки живут в пруду, по ночам под деревьями танцуют феи, оставляя после себя на траве ведьмино кольцо.
И все ее фантазии будут иметь для него такую же ценность, как и для нее, и станут неотъемлемой частью их любви.
Она знала, как дорожили друг другом ее отец и мать, и сама верила в то, что однажды и она обретет такую же любовь. Любовь, которая поможет ей выдержать любые испытания только потому, что они будут вместе.
Они всегда будут жить в счастье и согласии во дворце или в лачуге, потому что будут противостоять миру вдвоем.
И разве может Вуд-холл со всеми его сокровищами компенсировать прикосновение мужчины, который был ей отвратителен?
Мужчины, который обрел дурную славу, якшаясь с самыми вульгарными и непристойными женщинами, которых только можно было найти в Париже и Лондоне.
«Я… не смогу этого сделать. Просто не смогу!» – сказала себе Делла.
Она знала, что дядя ждет от нее каких-то слов, но ждет не с нетерпением, а с отчаянием.
Она вновь поднялась из кресла и подошла к окну.
– Боюсь, дорогая моя, это известие стало для тебя настоящим шоком, – заговорил он, – но, разумеется, спешить с окончательным решением нет нужды. Однако герцог опасается, что Джейсон передумает и, если ему станет скучно здесь, может вернуться во Францию.
– Неужели он всерьез рассчитывает на то, – спросила Делла, – что Джейсон настолько раскаялся, что согласится провести остаток жизни… в деревне? Раньше подобные мысли отнюдь не вдохновляли его. И удовлетворится ли он одной женщиной после того, как привык развлекаться с дюжинами других?
– Герцог хочет верить в то, что Джейсон был честен, когда говорил, что покончил с прошлой жизнью. Его неудачный брак заставил его понять, каким он был глупцом, и, как я уже говорил, он хочет остепениться и обзавестись семьей.
Делле показалось, будто чья-то ледяная рука стиснула ее сердце, и она содрогнулась от отвращения.
– Что до меня, – заявила она дяде, – то я полагаю, что Джейсону весьма скоро прискучит тот образ жизни, который мы здесь ведем. И что тогда станется с его женой, кем бы она ни была?
– Тогда у нее, быть может, уже будут дети, чтобы компенсировать ей разлуку с мужем, но я полагаю, дорогая моя, что ты слишком уж далеко заглядываешь вперед. В данный момент нас должно волновать лишь то, что Джейсон искренне сожалеет о горе и несчастьях, которые принес своим родителям.
Он помолчал, и Делла с большим трудом сдержалась, чтобы не наговорить лишнего.
– Он согласился, – продолжал дядя, – что в прошлом водил знакомство с неподобающими особами, и теперь, после трех лет брака, не горит желанием увидеть кого-либо из них вновь.
– Горбатого могила исправит, – с горечью заключила Делла.
– Нам остается лишь молиться и уповать на то, что если ты действительно выйдешь замуж за Джейсона, – ответил дядя, – то окажешься достаточно умна, чтобы заставить его сдержать данный им брачный обет и вести себя так, как подобает человеку в его положении.
– Раньше он подобного желания не демонстрировал!
– Это правда, но герцог убежден, что сейчас он раскаивается и стремится любым способом загладить свои прежние прегрешения.
Дядя сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить:
– В конце концов, было бы не по-христиански, не по-дружески и уж, во всяком случае, не по-соседски отказать в помощи человеку, который всегда был так добр к нам, в столь важном и безотлагательном для него деле.
Делла обернулась и пошла к дяде.
– Говорите, что Джейсон возвращается через три дня? Я ничего не обещаю, дядя Эдвард, но мы пригласим герцога и Джейсона к нам на ужин.
По выражению лица дяди она поняла, какое облегчение он испытал, услышав ее слова.
– Я передам герцогу твое предложение, – сказал он, – и не сомневаюсь, что он будет чрезвычайно благодарен.
– Прошу вас дать ему понять, – быстро добавила Делла, – что я не беру на себя никаких обязательств и всего лишь даю согласие встретиться с Джейсоном, которого не видела много лет.
– Да. Да, конечно, – с некоторой даже брезгливостью отозвался дядя. – Это само собой разумеется. К тому же всегда остается шанс, что Джейсон просто не захочет жениться на тебе.
– Конечно.
Она постаралась, чтобы голос ее прозвучал уверенно – ей хотелось сделать дяде приятное, но при этом девушка прекрасно понимала, что герцог изо всех сил подталкивает сына к ней.
Можно было не сомневаться, что с точки зрения денег женитьба представлялась Джейсону весьма заманчивым выходом из положения. Она была уверена, что он явился домой обремененный многочисленными долговыми обязательствами, как всегда бывало в прошлом.
Герцог был богатым человеком, но Делла сама не раз слышала, как он признавался дяде, что если Джейсон будет продолжать в том же духе, то его ждет неминуемое разорение.
Все эти годы герцог, не желая давать пищу для пересудов и скандалов, исправно оплачивал долги сына. Кроме того, он из года в год повышал и без того немалое содержание, которое выделял своему беспутному отпрыску.
И теперь с изрядной долей цинизма Делла заключила, что одной из причин, из-за которых Джейсон мог вернуться домой, стала банальная нехватка наличных средств.
Дядя виновато смотрел на нее, и она поняла, что он стыдится, что просит ее принести эту жертву.
Она подошла к нему и поцеловала в щеку.
– Не волнуйтесь, дядя Эдвард, быть может, все будет не так плохо, как мы ожидаем. Не исключено, что тучи рассеются и унесут с собой Джейсона!
Дядя поневоле рассмеялся.
– Ты ведешь себя очень храбро, дорогая моя, и я восхищаюсь тобой. Я понимаю, что прошу слишком многого от девушки в твоем возрасте.
Вздохнув, он продолжал:
– Но ты всегда была умна не по годам и потому, я уверен, отдаешь себе отчет, в сколь затруднительном положении мы оказались.
– Я действительно все понимаю, дядя Эдвард, и обещаю подумать над тем, что тут можно сделать, но сейчас… мне очень нелегко… увидеть луч надежды.