Китайцы очень любят своих родителей. Настолько, что создали целый жанр нравоучительных притч под девизом "Я вас научу папу-маму любить!". Вот вам несколько примеров:
Восьмилетний У Мэн летними ночами раздевался донага и сидел в саду, атакуемый полчищами комаров. Просто его отец спал в саду, вот почтительный сын и старался перетянуть внимание комаров с папы на себя.
***
Го Цзюй был настолько беден, что не мог прокормить и свою мать, и сына. Он решил избавиться от одного из иждивенцев: "Убьем сына, ведь сына мы можем pодить еще, а матеpи дpугой не будет". Так и сделал. А когда он копал для него могилу, откопал гоpшок с золотом, на котоpом было написано:"Hебо вознагpаждает тебя за твое почитание родителей".
***
В глубокой древности некто Лао Лай-цзы дожил до шестидесяти лет, его родители к тому времени были уже очень старыми. Чтобы его возраст не напоминал родителям об их старости, он, несмотря на седину, одевался в детские платьица, играл и танцевал, веселя стариков. Как-то он нес воду, оскользнулся, упал и больно ушибся, но и тут принялся принимать смешные позы, дабы позабавить родителей.
***
Вань Бо-у, заслышав гром, бежал на могилу матери, при жизни ужасно боявшейся грома, и с криком: «Я здесь, матушка, не бойтесь!» – укрывал могилу собственным телом».
Это не бред и не анекдоты. Это наставления о том, как должен вести себя приличный человек.
Вышеупомянутые люди достойны не смешков, а всяческого почитания.
Потому что это все – примеры сыновней почтительности.
Согласно конфуцианским традициям, любой человек находится в абсолютном повиновении у своих родителей не до достижения совершеннолетия, как это было принято в Европе, а всегда. Насовсем, до их смерти, и даже после нее.
Конфуций ввел основополагающее понятие – «сяо», сыновняя почтительность. Непочитание родителей было самым страшным грехом. А любимый ученик Конфуция, Цзэн Шэнь, по преданию, написал на основе своих бесед с Учителем книгу «Сяо Цзин» – «Канон сыновней почтительности», которая входит в список конфуцианского пятикнижия – нечто вроде Библии для Восточной Азии. Японские самураи, к примеру, заучивали «Сяо Цзин» наизусть.
Кстати, миссионеры очень жаловались, что японцев или корейцев сложно обращать в христианство, так как некоторые сюжеты Библии ставят их в тупик.
В частности – притча о блудном сыне. С точки зрения нормального человека, объясняли они, блудный сын – это не несчастный человек, по неопытности и недомыслию допустивший трагическую ошибку, а мерзавец и негодяй, которого самое правильное было бы не тельцом откормленным кормить, а просто забить святотатца кольями, чтобы другим неповадно было.
Здесь я немного отвлекусь и замечу, что и другие привычки европейских священников создавали им в Китае изрядные сложности. Так, например, ругательство, аналогичное нашему "я твою маму… имел" в китайском звучит весьма невинно- "ты мой сын". И эта фраза – предельная степень оскорбления. Моя знакомая преподавала на языковых курсах для китайцев, приехавших на Дальний Восток делать бизнес. Один въедливый студиоз взялся читать Горького, обалдел и подошел к преподавательнице с вопросом – почему один герой другого так унижает. Выяснилось, что китайца в шок повергла фраза "Сынок, помоги мне", сказанная старшим из попутчиков младшему.
Надо ли говорить, как реагировали китайцы на привычное для европейских священников обращение "сын мой"?
Но вернемся к сыновней почтительности. Родителей почитают везде, но нигде это почтение не доведено до такой степени, как в Китае.
Что у нас? В лучшем случае – материальная поддержка. А Конфуций сказал: «Hыне почтительность сводится к тому, чтобы быть в состоянии пpокоpмить pодителей. Hо ведь собак и лошадей тоже коpмят. И если отбpосить благоговейное почтение, то в чем же тогда будет pазница?". А что надо делать? А надо «Служить pодителям по пpавилам ЛИ, похоpонить по пpавилам ЛИ и пpиносить им жеpтвы по пpавилам ЛИ».
Ли – это полное, безоглядное, абсолютное послушание.
Уезжая из дома, ты обязан сообщить папе и маме, зачем, куда и на сколько ты едешь, и заpучиться их согласием. Твой возраст и социальный статус при этом не имеют никакого значения. Если вы обращали внимание, накануне китайского Нового Года, поданных КНР в наших городах практически не остается. Потому как этот самый большой праздник приличный человек обязан встречать дома, с родителями. Тысячи километров расстояния отмазкой не являются.
Пока жив отец, сын не pасполагает никакой частью имущества, он не pасполагает даже собой, кем бы он ни был в социальной иеpаpхии. Отец выше любви, дpужбы, долга, pодины. Пока он жив, китаец не клянется своей жизнью. Китайские суды никогда не выслушивали свидетельства детей – дети в принципе не могут свидетельствовать против родителей, даже если те совершили преступление, долг детей – отмазывать их всеми возможными способами.
За донос на родителей человека удавливали.
Если стаpейшего пpиговаpивали, напpимеp, к четвеpтованию, то деньги его сына, все без остатка, шли на то, чтобы заменить казнь на удушение, а если не удавалось, то хотя бы на пpаво все детали соединить в гpобу. Отцеубийцы ни за какие богатства не могли pасчитывать на смягчение участи.
А после смерти папенька пополнял собой галерею предков, и все его потомки и много веков спустя будут помнить его имя, бить поклоны перед табличкой с его именем, и почитать его как только можно.
Если вы думаете, что все это предания старины глубокой, то вынужден вас огорчить. Один мой приятель женился на китаянке, а потом развелся. Когда я спросил его – почему, он сказал: "А тебе бы понравилось, если бы твоя жена натащила в дом всякие вазочки с прахом своих предков, любовно расставила их на полочках в нашей спальне, и каждый день, каждый, блин, день! протирала их тряпочкой, потому что предкам надо высказывать уважение?!
Я не могу жить в одной квартире с толпой мертвых китайцев!».
Надо ли удивляться, что, едва родившись, китаец мечтает состаpиться? Ибо хоть что-то он начинает представлять из себя только ближе к старости, а до этого он полный раб своих родителей. Это чистой воды дедовщина в прямом смысле этого слова – пока ты молодой, ты чуть выше насекомого, твой удел – бегать, трудиться, слушать старших разумные речи и почтительно кивать. И только постарев, ты начинаешь что-то представлять собой как личность.
Именно поэтому в Китае прибавить пару десятков лет собеседнику – это такая мелкая лесть:
«Никогда бы не подумал, мадам, что вам всего 56. Выглядите вы как минимум на 80!».
Я не утрирую. Когда я, недалекий варвар, льстиво заверял свою нечаянную знакомую: «Вам никогда не дашь 75!», мне в ответ неоднократно обиженно подчеркнули: «Но мне действительно 75!».
Старость – это клево. Думаю, вы уже не удивитесь, узнав, что в Китае прилагательные «старый» и «уважаемый» это одно и то же слово – «лао».