Поезд тормозил долго, плавно, вагон еще не остановился, а толпа уже в очереди на выход. Паша не торопился. Казанский вокзал ждал его, но все равно спешить некуда.
Покушение на убийство спустили на тормозах, «хозяин» не захотел выносить сор из избы. Что это за колония такая, где заключенного могут пырнуть заточкой? Не было ничего такого. А вот хулиганы в заключении – обычное дело, за цветочный горшок Пашу протащили через двести шестую статью и добавили целых два года. Зато по достижении совершеннолетия на взрослую зону не отправили. Повязочники вышли из-под контроля, в лагере сменилось начальство, новый «хозяин» круто взялся за «козлов», решил слегка разбавить красный цвет черным. А Паша со своего пути так и не свернул, четко держал черную масть, не работал, только учился, в том числе повышал свою воровскую квалификацию. Усиленно повышал, учителей хватало. Фактически последние полтора года в заключении он смотрел за колонией, за общаком, перед большими людьми отчитывался. И все без косяков. И так все хорошо складывалось, что даже на волю не очень-то и хотелось.
За пять лет Паша сильно вырос из своих старых вещей, но с прикидом проблем не возникло. Новички считали за счастье помочь ему с выходом. Джинсы путевые подогнали, ветровка на нем почти новая, саквояж кожаный, небольшой такой, аккуратный, с ремешками. И деньги у него есть, немного, но на первое время хватит. И все они в надежном кармане, никакой щипач не вырежет. Но так по-другому нельзя, в дороге деньги нужно держать поближе к сердцу. И кто этого не понимает, тот лох.
Лохов наказывают. Паша подумал об этом, спускаясь с подножки поезда. Спокойно думал, без суеты, и вел себя вполне естественно. Мужчина в сером в клеточку пиджаке даже не обратил на него внимания. И не почувствовал, как пальцы парня выудили из бокового кармана сложенную стопку денег.
Вроде бы и правильно мужик поступил, деньги держал не в бумажнике, который виден издалека. Карман с клапаном, обычный взгляд и не увидит, что там под ним. Но у Паши глаз наметан и чуйка развита. И клапан преградой для него не стал. Деньги уже в рукаве, жертва еще ничего не поняла. А когда поймет, Паша будет идти неподалеку от него. Прибывшие пассажиры держали курс на здание вокзала, и Паша не мог идти в обратную от них сторону, это покажется подозрительным. Страна, может, и разваливается, но менты не дремлют, и под прикрытием работают, и патрулируют, смотрят, все замечают. Любая неуверенность в поведении бросается в глаза, любая неестественность.
Паша испытывал искреннюю радость по поводу встречи с Казанским вокзалом. Он давно здесь не был, пять лет ему снились эти толпы, снующие по перронам, по Комсомольской площади. Сколько раз он во сне спускался в метро, чаще всего не с пустыми руками. Теперь это все наяву. До метро он еще не добрался, но добыча уже в рукаве. И нужно забыть о ней, заглушить в себе любопытство, пока не настанет время посмотреть, сколько он подломил.
Паша знал, как работают менты, познавал психологию толпы и собой умел владеть, работал над этим как в теории, так и на практике. Взгляд его даже не дрогнул, когда он подумал о том, что менты могли получить ориентировку на него. Не зря же тогда, пять лет назад, ему вломили по полной. Уже тогда он представлял угрозу для кошельков общества, поэтому его с таким удовольствием изолировали. А сейчас он вышел и снова может вернуться на Казанский вокзал, на Плёшку, и вдруг менты его уже здесь ждут?
Но его не ждали, беззаботно улыбаясь самому себе, с крадеными деньгами в рукаве он прошел мимо патрулей и оказался на площади трех вокзалов. Но ментов хватало и здесь, поэтому расслабляться нельзя. Впрочем, бояться нечего, он работал над образом обычного русского парня, даже татуировками не грешил. Никаких крестов, паутин и соборов, сказал он себе, только воровские звезды на плечи, но прав на них у него пока нет. Так что без синевы. Он же не собирается завязывать с прошлым, а значит, ему никак нельзя выделяться из толпы. Но приколоться можно. Слегка. А заодно и деньги пересчитать.
Он подошел к стоянке такси, у «двадцать четвертой» «Волги» стояли двое, один русский, худой и тощий, другой армянин в теле и возрасте.
– Мне до Ленинградского вокзала!
Армянин кашлянул в кулак, а русский широко улыбнулся, раскинув руки.
– Ну конечно!
Но в машину таксист сесть не успел, откуда-то со спины подошли двое, Паша не столько видел их, сколько чувствовал.
– Стоять! – басом гаркнул один.
Русский остановился, даже руку от двери одернул, как будто она током билась.
– Вася, где деньги?
Армянин отошел в сторонку, приложив руки к груди, у него-то все в порядке, долгов нет, а под горячую руку попасть желания нет.
– Да деньги есть! Вечером хотел отдать!
Таксист полез в карман за деньгами, а бас тяжело положил Паше руку на левое плечо.
– Отвали!
– Это ты кому?
Паша не собирался заламывать ему руку за спину, но сделал хаму больно. Правой рукой захватил кисть, развернулся, но тут же отпустил ее. Бас отшатнулся назад, но только для того, чтобы замахнуться для ответного удара. Но его спутник толкнул его плечом, останавливая.
– Паша! – широко улыбнулся Макар.
Кожаная куртка поверх спортивного костюма, кроссовки. Олимпийка расстегнута, золотая цепь на груди. На пальцах правой руки печатки. И во рту золотая фикса, на солнце блестит.
Паша в ответ улыбнулся скупо, руку подал небрежно. Он, конечно, рад видеть старого друга, но за ним статус воровского положенца, как-никак за зоной смотрел, а Макар всего лишь бандит, таксистов рэкетирует. Не два сапога они пара.
– А мы тут гадаем, когда ты откинешься!
– Откинулся. Саву как найти?
Паша не терял связи с волей, знал, как обстоят дела на Плёшке, Тиха год отмотал за кражу, Рудик полтора, все уже вышли, но карманы по углам больше не чистят. Тиха собрал под себя всех «малявок», которые работали под Савой, и теперь это боевая бригада, рэкет, лохотроны, проститутки, в общем, бандитские дела. Паша не против, но к Тихе под крыло не собирается. Тиха Саве не особо подчиняется, хотя и считает его своим крестным отцом. И его воровской крышей очень дорожит. А Паша собирается и дальше с Савой работать, так что рано еще от Тихи с его бандой открещиваться. Еще пересекутся их пути-дорожки.