Грамматика принадлежит двум авторам, но данный раздел целиком написан Е. Д. Поливановым.
Правда, сложные слова рассматривались как слова, состоящие из слов, тем самым их компоненты выделялись как особые единицы, однако они приравнивались к словам.
Впрочем, Дионисий равным образом определял и слово как наименьшую часть предложения. Однако слово могло рассматриваться и вне предложения и характеризовалось независимо от него [Оленич 1980: 216], тогда как предложение трактовалось только как сочетание слов.
А. М. Пешковский как раз занимался вопросами определения слова в другой работе [Пешковский 1925]. Но в книге, адресованной широкому читателю, он счел оправданным обойтись без этого.
Данное противопоставление иногда отождествляют с противопоставлением словоформы (= молекуле) и лексемы (= семантеме) [Dixon, Aikhenvald 2003: 22]. Однако словоформа и лексема у А. И. Смирницкого, А. А. Зализняка и др. по определению совпадают по границам, чего у молекулы и семантемы может не быть.
Все-таки не веками: такие поиски ведутся лишь с конца XIX в., до того исходили из очевидности слова.
В более поздней работе, написанной в середине 30-х гг., ученый несколько изменил точку зрения, выделяя «критерий изолируемости», основанный на способности изолироваться в качестве «единственного состава произносительной фразы» [Поливанов 1991: 424]. То есть подход сходен с подходом Л. Блумфилда (сам Е. Д. Поливанов указывал, что впервые его предложил Г. Суит [Там же]).
В книге [Плетнер, Поливанов 1930] выделено небольшое количество служебных слов для этого языка, но они упоминаются лишь в части книги, написанной соавтором Е. Д. Поливанова.
Такое расщепление может проводиться различным образом. Концепции, рассматриваемые здесь, следует отделять от концепций, выделяющих единицы, различающиеся лишь степенью абстракции. К последним относится известное и ныне практически общепринятое в России разграничение словоформы и лексемы.
В одной из недавних публикаций двух швейцарских (то есть не англоязычных) ученых сказано, что фонологическое и синтаксическое слово впервые разграничил Р. В. У. Диксон в 1977 г. [Bickel, Zúñiga 2017: 160]. Вся предшествующая история такого разграничения в Европе и России полностью проигнорирована.
В данном контексте этот термин ближе всего к русскому термину словосочетание, хотя и не совпадает с ним. Специально об англоязычном термине будет говориться в разделах 1.6 и 3.2.
Для ударения скорее можно было бы предполагать обратное: русское динамическое ударение – более сильное средство выделения речевых отрезков, чем японское музыкальное (в японской лингвистике, в отличие от русской, лексические единицы, различающиеся лишь ударением, считают омонимами).