когда ты рассказываешь,
что делал с ней вчера —
в постели,
на подоконнике,
столе, стуле,
крышке рояля,
а, может, даже
абажуре, —
и она была как кошка,
а сегодня едва узнала тебя,
пожала плечами,
нарисовала на губах улыбку
и сказала: «Разве что-то было?» – я думаю:
ей даже черный маркер
не нужен, чтобы вычеркнуть
тебя из записной книжки —
того, кто «просто так»,
«между прочим», «для гормонов»
или «здоровья» – не вычёркивают:
его как бы и не было вовсе.
Ты ещё не знаешь:
вычёркивают карандашом —
если надежда жива;
чёрным маркером —
навсегда, потому что любят;
и нет такого ластика,
который сотрёт зачёркнутое…
а для тебя даже
искать карандаш
не пришлось:
тебя не было в записной книжке.
А ты рассказываешь,
что делал вчера…
когда ты рассказываешь
что делал с ней вчера – в постели
на подоконнике
столе стуле
крышке рояля
а может даже
абажуре —
и она была как кошка
а сегодня едва узнала тебя
пожала плечами
нарисовала на губах улыбку
и сказала: «Разве что-то было?» —
я думаю:
ей даже черный маркер
не нужен чтобы вычеркнуть
тебя из записной книжки —
того кто «просто так»
«между прочим» «для гормонов»
или «здоровья» – не вычёркивают:
его как бы и не было вовсе.
ты ещё не знаешь:
вычёркивают карандашом —
если надежда жива;
чёрным маркером —
навсегда потому что любят;
и нет такого ластика
который сотрёт зачёркнутое…
а для тебя даже
искать карандаш
не пришлось:
тебя не было в записной
книжке
а ты рассказываешь
что делал вчера…