После случайно подслушанного телефонного разговора, который вел с кем-то охранник Серега, Линькова поняла, что, по сути, находится в капкане. Человек, которому одни высокопоставленные чиновники поручили охранять ее, как оказалось, служит совсем другим и тоже, похоже, власть имущим людям. Можно предположить, что генерал, с которым общался Серега, каким-то образом связан с ныне действующим губернатором. Линькова понимала, что должна обязательно передать эту информацию своим покровителям, но связываться с кем-то по телефону и даже через Интернет было опасно: телефон прослушивался, Интернет, надо полагать, тоже был под контролем. Судя по тому, что после ее послания, адресованного мужу и сыну, Серега начал убеждать кого-то, что она не в Москве, а на Кипре, все ее электронные письма просматривались ангажированными хакерами. Хорошо, что ее предупредили и попросили никому не сообщать, где она находится, а лучше делать вид, что из Москвы она не выезжала. И там, в Москве, кое-кто пребывает в шоке оттого, что Серега их уверял, что она на Кипре, а, судя по письмам, она в Москве. Виктория Львовна не удивилась бы, если бы обнаружила в своем номере установленные тем же Серегой видеокамеры. Больше всего Линькова опасалась хлебнуть химических препаратов, которые можно подсыпать в любое питье или еду. Достаточно сделать человека безвольным, и, как говорится, «делай с ним что хошь». Любая провокация пойдет как по маслу.
Линькова поежилась, осознав, что здесь, за границей, на «острове счастья», она абсолютно беззащитна. И выход из сложившейся ситуации ей придется искать самой. Те, кто послал ее на Кипр ради ее безопасности, где-то просчитались. Хотя Линькова не исключала, что это тоже было частью какой-то сложной мужской игры. Как она убедилась за долгие годы вполне мирного сосуществования с умными и талантливыми мужчинами, выиграть у них можно, только использовав знаменитую женскую логику, то есть совершив что-нибудь непредсказуемое, то, чего мужчины в данный момент никак от тебя не ожидают.
Полночи Линькова, ворочаясь с боку на бок, проигрывала самые разные способы избавления от опеки Сереги. И самый простой – бежать. Немедленно. Да, у нее есть пластиковая карточка и возможность снять деньги в любой точке мира, есть паспорт на чужое имя. Если бежать, это нужно делать сейчас, не дожидаясь утра. Ей сложно будет скрыть недоверие к Сереге, он, несомненно, начнет подозревать, что она его раскусила, что она о чем-то догадывается, и последствия могут быть просто трагическими.
Взвесив все за и против, Линькова оделась, накинула плащ, взяла сумочку и выскользнула в коридор. Все вещи, чемодан и даже мобильный телефон, который, если Серега успел вставить туда чип, мог служить отличным маячком, она оставила в номере. Охранник должен подумать, что она отправилась погулять, подышать воздухом.
Спустившись, Линькова села в одно из стоявших у входа такси и спросила у шофера по-английски:
– Скажите, как удобнее добраться с острова на материк? Самолетом или, может, морем?
– Сейчас ночь. И до утра вряд ли вы чем-то туда выберетесь. Правда, тут вот один богатый русский как раз собирается плыть на материк на своей яхте. Я только что отвез его к причалу. Если вы его попросите, он, возможно, прихватит вас с собой… – ответил таксист.
– Да, едем, и поскорее! – попросила Линькова, понимая, что каждая секунда у нее на счету.
– Хорошо, – кивнул таксист, и уже через несколько минут они были там, где стояли тускло освещенные дежурными фонарями яхты. Днем они наверняка были ослепительно белоснежными, а теперь, покачиваясь, купались в голубовато-лиловой предутренней дымке.
Еще из окна такси Линькова успела рассмотреть, что одна яхта, названная простым русским именем «Саша», выглядит не такой сонной, как все остальные.
– Вот тот русский господин сел именно на ту яхту, – показал шофер.
Линькова открыла сумочку, чтобы расплатиться, и с ужасом обнаружила, что в ней нет не только наличных денег, но и пластиковой карточки. Когда и зачем Серега, а больше было некому, их вытащил, было непонятно. Но теперь она оказывалась заложницей обстоятельств.
– Проблемы? – спросил таксист.
– Ноу! – покачала головой Линькова и постаралась даже улыбнуться.
Можно было, конечно, попытаться упросить водителя простить ей долг, но быть уверенной на сто процентов в том, что этот враз насторожившийся пожилой мужчина не вызовет полицию, она не могла.
На секунду задумавшись, она сняла с шеи золотую цепочку и протянула шоферу:
– Я забыла деньги, вот возьмите цепочку. Она очень дорого стоит.
Шофер помрачнел и даже протянул руку, чтобы заблокировать двери, но, взглянув на испуганное лицо пассажирки, махнул рукой и дал ей выйти.
Линькова, звонко цокая по набережной каблучками, поспешила к яхте, с которой теперь уже доносилась довольно громкая музыка.
– Эй, стой! – крикнула госпожа Линькова по-английски матросу, уже поднимавшему на борт пешеходный трап. – Подожди!
Матрос удивленно посмотрел на нее и повернулся – очевидно, позвал хозяина. На палубу вышел высокий широкоплечий мужчина в дорогом белом костюме и шляпе. Мужчина, вероятно, был изрядно пьян, судя по тому, как его покачивало. В руке он держал бокал с красным вином. Фигура хозяина показалась Линьковой чем-то знакомой. Она определенно этого человека где-то видела, однако разглядеть лицо в полумраке было довольно сложно.
Матрос что-то сказал хозяину, указывая на подбегающую к яхте даму. Хозяин подошел поближе к борту и громко по-английски спросил:
– Девушка, чего вы хотите?
– Мне срочно нужно на материк! Это вопрос жизни и смерти! Мне угрожает серьезная опасность! Помогите! – едва переводя дыхание, проговорила Линькова и добавила по-русски: – Пожалуйста!
– Вы что, русская? – удивился мужчина.
– Да, да! Русская! – закивала Линькова.
– Помоги ей! – сказал мужчина по-английски матросу и, вздохнув, добавил на родном языке: – Мне тебя просто Бог послал! А то я с тоски загибаюсь! По-русски и поговорить не с кем. Скоро язык сломаю, пытаясь объясниться. Ваше здоровье! – С этими словами хозяин, как ни в чем не бывало, отпил вина и, пошатываясь, направился куда-то в нос яхты.
Матрос помог Линьковой подняться на борт, тут же убрал трап, и яхта медленно отчалила от берега.
Линькова посмотрела туда, где скрылся хозяин, затем огляделась по сторонам.
– Вы плывете на материк? – спросила она у матроса.
– Да, – ответил тот.
– А как мне поговорить с хозяином?
– Когда хозяин отдыхает, его лучше не трогать, – покачал головой матрос.
– Понятно, – кивнула Линькова и спросила: – Сколько плыть до материка?
– Пару часов.
– Так долго?
– Хозяин никуда не торопится, – объяснил матрос и добавил: – Еще у нас запланированы фейерверк и танцы.
Будто в подтверждение его слов над яхтой действительно взметнулись в небо огни фейерверка. Тут же послышался женский смех.
– На яхте много людей? – поинтересовалась Линькова.
– В этот раз немного, – пожал плечами матрос.
– Скажите, а где мне можно… – Линькова замялась, – привести себя в порядок?
– Здесь есть одна гостевая каюта, очевидно, можете занять ее, – предложил матрос и добавил: – Хозяин мне не давал насчет вас никаких распоряжений. Но вы наш гость, поэтому гостевая комната к вашим услугам.
– А хозяин не будет против? – спросила Линькова.
– Он, похоже, уже пребывает, как это русские говорят… ах да, в отключке. Так что не волнуйтесь, – сказал матрос, провожая ее к свободной каюте.
Он открыл дверь каюты и включил неяркий голубоватый свет.
– Прошу, – кивнул он, пропуская Линькову, – туалет и душ рядом со входом.
Виктория Львовна вошла в каюту, но не успела захлопнуть дверь, как на койке, где, как она думала, лежали подушки и одеяла, кто-то заворочался и недовольно прохрипел по-русски:
– Блин, ну кто там еще!
– Ой, простите. Мне сказали, что здесь свободно, – испуганно пролепетала Линькова.
– О, блин! Русская, что ли? Откуда ты здесь взялась?
Только тут Линькова заметила лежащую на столике рядом с бутылкой вина и вазой с фруктами белую широкополую шляпу. Ту самую, в которой был хозяин яхты. Это действительно был он. В том самом белом костюме и расстегнутой ярко-фиолетовой сорочке. Его начинающие седеть темные волосы были изрядно взлохмачены.
Мужчина, протирая глаза, сел на кровати, и Линькова только теперь поняла, почему его силуэт и его голос показались ей настолько знакомыми. Это был не кто иной, как один из депутатов их фракции господин Трофимов, Глеб Трофимов – владелец нескольких крупных холдингов, олигарх, который все еще оставался одним из самых завидных российских женихов. Каким образом его занесло в российскую думу, ей до сих пор было непонятно. Но, так или иначе, они с ним были пусть не накоротке, но все же знакомы. И странно было, что он ее сразу же не узнал. Иначе он не стал бы называть ее девушкой и обращаться к ней на «ты».
Трофимов поднял чуть замутненные алкоголем ярко-голубые глаза на гостью и от неожиданности икнул.
– Виктория Львовна, вы?
– Ну да, господин Трофимов, я, – кивнула Линькова и пошутила: – Вот с ревизией прилетела, посмотреть, как депутаты нашей фракции проводят свой досуг и тратят государственные денежки.
– Какие государственные? Я взял отпуск. Развеяться. А деньги, деньги все мои, кровные… – вдруг начал оправдываться Трофимов.
– Да ладно, это я пошутила, – успокоила его Линькова.
– Так я не понял, откуда вы тогда здесь? – попытался разобраться Трофимов.
– Вы же сами меня на яхту пустили. Мне на материк нужно, а потом в Москву. Срочно.
– Понятно, – сказал Трофимов и отхлебнул прямо из бутылки вина. – Хотя нет, совсем ничего не понятно.
– Мне срочно нужно в Москву, – повторила Линькова.
– Ну, если хотите, могу вам свой самолет дать, чтобы скорее было. Он тут на берегу, в ангаре, – предложил Трофимов.
– Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением, – не скрывая облегчения, согласилась Линькова. – А то у меня карточку пластиковую украли. Теперь не то что ни доллара, ни цента нет. С таксистом пришлось золотой цепочкой рассчитываться.
– Вот тот, наверное, обалдел от счастья! – хохотнул Трофимов.
Она хотела еще что-то сказать, но Трофимов, еще раз хлебнув вина, повалился на кровать и захрапел.
Линькова лишь вздохнула, осознав, что, скорее всего, когда Трофимов окончательно проснется, ей придется еще раз объяснять ему, каким образом она попала к нему на яхту.
Поскольку Трофимов был богат и холост, о нем часто и много писали газеты. И Линькова понимала, что, хотя далеко не все в газетах правда, дыма без огня не бывает. Глеб Трофимов, хотя и родился где-то на периферии, не то в Самаре, не то в Нижнем Новгороде, Линькова точно этого не помнила, сейчас был одним из ярчайших представителей московской элиты. Поговаривали, что именно на него положили глаз две самые знаменитые в стране незамужние светские львицы. И он, рискуя быть исцарапанным насмерть, появлялся на светских раутах то с одной, то с другой. Здесь, на Кипре, где у него вроде как была оформленная на подставное лицо вилла, куда он время от времени съезжал от московской суеты, Глебушка, как видно, отрывался по полной.
Сидеть в каюте с храпящим пьяным мужчиной у Линьковой не было никакого желания, и она вышла на палубу, где ее тут же подхватили и потащили за собой какие-то полуголые девушки. Одна из них была и вовсе голой, но с разрисованным узорами телом. Девушки громко смеялись и, наверное, не поняли, что она не из их компании, приняли ее за свою. За девушками, пошатываясь, шли трое мужчин. Они были во фраках и… плавках и держали в руках уже пустые рюмки и бокалы.
Линькова попыталась вырваться, но ее уже дотащили до освещенного красноватым живым светом зала, где, очевидно, и проходило главное гулянье. Здесь у стен стояли мягкие, обтянутые алой кожей диваны, на полу валялись женские платья и мужские брюки и стояли бутылки с недопитым вином, коньяком и другими напитками.
– Раздевайся! Раздевайся! Смелее! – приказал, наклоняясь к ней, один из мужчин. И Линькова едва не лишилась дара речи. Это был не кто иной, как… Серега, которого она оставила в отеле.
Однако вел себя Серега как-то странно. Он говорил по-английски и будто ее не узнавал. Во взгляде у него не мелькнуло даже тени удивления по поводу того, что она, Линькова, вдруг оказалась на этой яхте. Он приобнял ее за талию, подал ей бокал вина, который снял со стоящего на столике подноса.
Виктории Львовне так хотелось пить, что она чисто машинально сделала несколько глотков.
Что произошло дальше, Линькова не помнила. Она пришла в себя уже в постели, абсолютно голая. И тут же вспомнила и то, что находится на яхте, и то, что яхта принадлежит господину Трофимову, и даже то, что глотнула вина из рук, как ей показалось, Сереги, который почему-то совсем не говорил по-русски…