Какие ассоциации сегодня вызывает слово «ислам»? Зайдите в любой книжный магазин, и сразу же ваше внимание привлекут поистине пугающие заголовки, от которых перехватывает дыхание. Это изыскания журналистов, раскрывающих хитроумные террористические интриги и коварные планы. Наряду с этими неистребимыми образцами халтуры можно найти и более сдержанные по тону книги, авторы которых в снисходительно-менторском ключе повествуют о закате исламской цивилизации и предвещают апокалиптическое столкновение между исламом и Западом. Где-нибудь в уголке можно найти несколько академических исследований в области исламской теологии и истории, написанных нудным языком, пригодным разве что для школьного учебника. Возможно, там притаится даже парочка апологетических брошюр, написанных самими мусульманами для того, чтобы защитить ислам от нападок. Наконец, самым непостижимым образом, в этом углу можно обнаружить и пару переводов Корана – текста, оригинальный язык которого остается таинственной и не поддающейся прочтению вязью. Какую пользу может принести кому-либо все перечисленное?
Эта книга позиционируется в качестве полной альтернативы той литературе об исламе, которая на сегодня доступна [в США]. Она написана с позиций разумной симпатии к исламу на основе аналитического подхода к исламской религиозной традиции и к тем вызовам, с которыми сегодня сталкиваются мусульмане. Мое самое радикальное отступление от «конвенциональной мудрости» заключается в предложении перейти к нефундаменталистскому пониманию ислама.
И сложность, и важность этой задачи можно проиллюстрировать двумя событиями, которые произошли в 2002 году. Первое приключилось летом того года, когда я представил полную рукопись этой книги вниманию издателя, который изначально согласился опубликовать ее. К моему полнейшему изумлению, после значительного промедления издатель уведомил меня, что он не сможет выпустить в свет эту книгу. И это был не вопрос качества рукописи – напротив, дело было в личном отношении членов редколлегии, обусловленном событиями 11 сентября 2001 года. Мне сказали, что для некоторых редакторов крайне неприятна мысль об издании книги, которая могла бы послужить оправданию терроризма. Не станем уточнять, какое это было издательство. Что в этом инциденте наиболее примечательно – он наглядно продемонстрировал, что предубеждение в отношении ислама в обществе возросло до такой степени, что некоторые люди просто не могут выносить разговоров о нем.
Другой пример связан с программой Летних чтений в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилле, где я преподаю. Обычно такие мероприятия привлекают мало внимания, это всего лишь бесцеремонное посягательство на студенческие каникулы. В том году, однако же, оргкомитет пожелал выбрать какую-нибудь книгу, посвященную вопросам, возникшим после атак 11 сентября. Забраковав несколько увесистых томов по истории Ближнего Востока, книг о терроризме и им подобной литературы, они спросили меня, приемлемо ли посоветовать нашим студентам-первокурсникам прочитать перевод Корана. Я с энтузиазмом порекомендовал им труд Майкла Селла «Понимая Коран: ранние откровения», блестящий всеобъемлющий перевод, идеальный для знакомства с этим трудным и интересным текстом. Однако книга Селла не была предназначена для объяснения ментальности террористов, она всего лишь была призвана представить нашим студентам одну из наиболее влиятельных книг в мировой истории. Этот прецедент привлек внимание как в США, так и за рубежом, поскольку группа консервативных христиан из Вирджинии принялась нападать на Университет Северной Каролины, обвиняя нас в том, будто бы мы посягаем на свободу совести студентов, пытаясь обратить их в ислам. Члены законодательного собрания штата Северная Каролина отреагировали на нашу инициативу с яростью, приравняв ее к «поддержке исламских террористов». Хотя федеральные суды прекратили дело против нас, в результате чего более 2000 студентов получили возможность обсуждать эту книгу без каких-либо последствий для себя, сам этот эпизод с травлей университета только за то, что он посмел ознакомить учащихся с трудом об исламе, наглядно демонстрирует уровень страха и враждебности по отношению к книгам на эту тематику.
В этих обстоятельствах – когда издатели, религиозные группы и политики всячески противятся беспристрастному и объективному взгляду на ислам – становится до боли очевидным, что это именно та тема, в обсуждении которой мы все остро нуждаемся. Современные дискуссии об исламе в Америке и Европе в основном сводятся к журналистским сенсациям и идеологической войне. Хотя блестящие научные исследования, посвященные исламу, вполне доступны, очень часто они облечены в форму неудобоваримой прозы и похоронены в малоизвестных академических журналах. Книга «Следуя за Мухаммадом» представляет собой попытку прорвать завесу подозрительности и дезинформации; она предлагает читателям обрести независимое понимание тех ключевых тем и исторических выкладок, которые сегодня во всем мире будоражат умы мусульман, да и немусульман тоже.
Этот труд является плодом многолетних размышлений, преподавания и написания работ по исламской религии и культуре. Изначально я увлекся исламоведением благодаря случайному знакомству с персидской поэзией, которая создавалась великими суфиями (мусульманскими мистиками) – такими, как, например, Джалал ад-Дин Руми. И именно засилье невежества и непонимания того, что представляет собой ислам, в свое время натолкнуло меня на мысль, что изучение великой духовной и гуманистической суфийской традиции, воспринимаемой в качестве главного атрибута исламской мысли и практики, послужит наведению мостов над цивилизационной пропастью. Я до сих пор думаю, что это неплохая идея; однако спустя годы, к моему удивлению, я стал замечать, какой значительной популярностью Руми стал пользоваться в Америке – и все благодаря таким поэтам и переводчикам, как Колман Баркс и Роберт Блай. В процессе получения образования я выучил арабский, персидский и урду, а также получил степень доктора в области исламоведения. Я провел достаточно времени за границей – в частности, в Индии и Пакистане, также в качестве исследователя ездил в Иран и Турцию.
Как любой из американцев, принадлежащих к немногочисленной группе ученых-исламоведов, я обнаружил, что мои гуманистические цели все больше и больше расходятся с политической повесткой дня. Так, осенью 1978 года я уже забронировал авиабилеты в Тегеран, чтобы работать там над диссертацией, но иранская революция спутала мои планы, и вместо этого я поехал в Индию. В 1985 году я получил грант на изучение исламской цивилизации по программе Фулбрайта, но кто-то в индийском правительстве посчитал, что мои исследования по средневековому суфизму слишком сомнительны, чтобы мне дали визу. В результате я вместе со своей семьей провел чудесный год в Пакистане. Точно так же: я только-только завершил свое исследование в Стамбуле, когда в 1990 году Ирак вторгся в Кувейт. Осенью 1998 года я был вынужден отложить свою научную командировку в Пакистан, ибо американское правительство нанесло бомбовые удары по Судану и Афганистану в отместку за подрыв посольств в Восточной Африке. И мне пришлось начать работу над этой прекрасной книгой в Севилье, в одном из центров мавританской культуры, как раз когда прогремели на весь мир теракты 11 сентября.
Просветительская задача, стоящая перед специалистами-исламоведами, грандиозна. С одной стороны, в Европе и Америке царит чудовищное незнание ислама и недоверие к нему, в значительной степени обусловленное произошедшей в 2001 году трагедией. С другой стороны, в мусульманских странах действительно орудуют экстремисты, использующие исламскую риторику для оправдания насильственных акций против населения. Заложниками этой конфронтации стали миллионы ныне живущих мусульман, ставших аутсайдерами в западном мире и при этом не разделяющих идеологию Усамы бин Ладена. Те из нас, кто изучал текст Корана, произведения гениальных поэтов и историю исламской цивилизации, очень остро чувствуют ту степень искажения исламских понятий, которому их подвергли сторонники террористических методов. Вы можете себе представить, насколько более болезненно это ощущает большинство мусульман, осуждающих террор и при этом страдающих от неоколониального давления на их страны?
Несмотря на все эти экстраординарные вызовы, задача исламоведения также может быть определена в качестве программы-минимум. В 1992 году я был участником семинара, посвященного образу ислама в Америке. Просветительская цель, которую мы в итоге выработали, была предельно проста: убедить американцев в том, что мусульмане – это люди. Эта миссия может показаться до абсурдного примитивной, однако именно исламская религия остается тем феноменом, по отношению к которому даже образованные люди не устают демонстрировать собственную предубежденность и враждебность. Десятью годами позже на семинаре, где обсуждались острые проблемы исламоведения, мы пришли к тем же выводам, только сформулировали их более четко: гуманизировать образ мусульман в глазах немусульман. В первой главе я рассмотрю в деталях природу исламофобии, но пока отмечу: меня все еще изумляет, что умные, казалось бы, люди с легкостью верят, будто все мусульмане склонны к насилию или что все мусульманки по определению угнетены, однако они не могут даже помыслить о том, чтобы высказать аналогичное стереотипное мнение о куда более малочисленных группах населения, будь то евреи или чернокожие. Этот зашкаливающий негатив в отношении мусульман очень бросается в глаза, и хотя он не основывается ни на личном опыте, ни на изучении феномена, средства массовой информации и популярная культура каждый день неустанно подпитывают исламофобию.
Доводы, которые приводятся в этой книге, призваны побудить читателя по-новому взглянуть на ислам, критически и независимо оценить доступную информацию о нем. В моих предыдущих книгах я разработал метод объяснения незнакомых религиозных феноменов, избегая специальной терминологии, принятой в научных кругах. Я верю, что писать ясно и просто – так, чтобы увлечь читателя предметом исследования – возможно. Этого нельзя добиться при помощи менторски-безапелляционных суждений – читателю необходимо объяснить спорные моменты и показать, что, собственно, находится на кону. Я черпаю разнообразные смыслы и сравнения из исследований в области религии и исторического контекста. Рассматривая предмет через призму религиоведения, я обращаю особое внимание на важную роль современного христианства – в частности, протестантской мысли – в формировании современных представлений об исламе. Следы этих интерпретаций можно обнаружить в трудах немусульманских европейских и американских экспертов в области ислама (так называемых востоковедов), и они также всплывают в работах сегодняшних мусульманских авторов и критиков. Уделяя внимание историческому контексту, я выявляю политические, экономические и социальные факторы, формирующие подоплеку тех феноменов, которые принято считать сугубо религиозными.