«Давным-давно жил юноша по имени Варт. Был то молодец силён, красив и смел. Сыном приходился вождю могучему и справедливому. Рос Варт, рос, пока не вырос в столь же могучего мужа что батюшка. Великим моряком стал. Первым шёл в плавание на наилучшем своём корабле – Лазурной волне.
Плавал Варт везде, куда заблагорассудится. Видел земли дивные и встречал людей диковинных. В каждое путешествие брал братьев верных, единым делом связанных. И однажды попали они в страшный шторм. Море вспенилось, ветры бушевали. Непроглядные чёрные тучи закрыли небо, не видать стало ни солнца, ни луны. Огненные стрелы сыпались с небес в Лазурную волну.
Любил Варт свой корабль. Бился со взбешённым морем. Но братьев душевных любил больше. Каждому помог выбраться, каждого спас. А кроме себя. Потонула Лазурная волна вместе со своим капитаном.
Варт любил море. Всем сердцем, всей душой. Море же любило его. Не знать, не ведать, чем прогневались тогда воды да небеса, а Варта посля спасли. Выбросили на берег.
Не чувствовал моряк песка замёрзшей кожей, не слышал ветра оглохшими ушами. Да почувствовал сердцем! Открыл глаза и увидел деву прекраснее всех морских закатов. Мариа́н.
Отвела огневлосая в пещеру и окружила Варта заботой. Теплом и лаской окреп муж, сердцем же привязался к спасительнице. А она к нему. Но не долгими были их мгновения: всегда Мариан уходила. Возвращаясь после. Когда утра вместе, тогда вечера врозь. Когда вечера вместе, тогда врозь утра. Жили половиной жизни – любовь и разлука.
Батюшка Варт в своём чертоге вести получил, что корабль сына пропал вместе с детинкой сердечной. Никто не вернулся, невесть куда затерявшись. Вождь был твёрд сердцем, ещё твёрже волей. Собрал всех моряков, отправил на поиски. Вести со всего мира собрать. Минуло две луны, и узнал вождь, что корабль сына исчез в водах опасных. Водах вражеских. Суровы люди жили в тех водах. Горячность овладела головой. Собрав все корабли, укрывшись щитами и вооружившись копьями, пошёл мстить за сына.
В водах дальних действительно жили люди свирепые. Неукротимые и скорые на меч. Но не обделённые светом мудрости. Девы старые, девы мудрые шепчут в свирепые сердца. Зашептали и в тот час.
Приплыл вождь, отец Варта, с тьмой кораблей. Встретился с вождём чужеземным, готовым на битву. Слава мудростям премудрым, слова пошли прежде мечей. Да слова те были острее в сотни раз. Не верили вожди помыслам. Приготовилась битва. И тут вошли Варт с Мариан. Дева – дочь вождя местного, муж – сын вождя пришлого. И рассказали всё. О шторме, о спасении, о любви. О дите в лоне.
Отец возрадовался спасению сына, как второй возрадовался могучему мужу для любимой дочери. Пошёл пир, пошла свадьба. На пиру том были все! Все народы и душевные братья Варта, вернувшиеся из земель дальних, куда занесло их всевластное море. Так и свелись два народа в любви и мире!»
Торн подошёл с похлёбкой. Рыцарь управился ровненько под конец истории. Подав миски Соррелу и Дабби, побрёл обратно к котелку. Вельд с улыбкой глянул на юнцов и отошёл, оставив их переварить рассказ под горячий ужин.
– Перчённая? Какие изыски! – Вельд помешал ложкой в поданной миске.
Похлёбка получилась отменная. Наваристая, ароматная. Среди манящих ломтиков картошки и моркови плавали кусочки зайчатины – добыча самого следопыта, подстреленная перед ночным привалом.
Выехав из Флорвира, первый привал устроили в обед. Ещё не покинув флорскую землю, решили долго не задерживаться. Подремали пару часиков, зажевали сухие лепёшки и в путь. Когда пересекли северную границу Тенистого леса, весеннее солнце уходило за горизонт. В животе снова заурчало. Вельд отправился на охоту, оставив напарника организовывать стоянку. Тот оказался большим умельцем по сей части.
– Взял на кухне коробок специй.
– Проворно! – Вельд отправил первую ложку в рот. – Ммм, да ты хорош! Прекрасная стряпня!
– Спасибо! – Торн наконец положил и себе, откинулся спиной на камень и принялся ужинать. – Отец всегда говорил: «Настоящий мужчина должен уметь о себе позаботиться. Только детям и слабым духом нужна нянька».
– Твёрдой рукой, да? Тоже рыцарем был?
– Как и дед. Мы давно в рыцарях Лиственной долины.
– Всегда при Беарах служили?
– Угу.
– Так к Дабби и угодил?
– Не, это честь… да просто так.
– Не крути! – Вельд ухмыльнулся и пожурил напарника ложкой. – Рассказывай, какой такой подвиг тебя телохранителем великолордовой племяшки сделал.
Торн вздохнул, зачерпнув ложкой кусок картошки побольше, и решил рассказать. К чему таиться после всех совместных неурядиц.
Следопыт слушал молча, посматривая в огонь и зачёрпывая наваристую похлёбку. Рыцарь ушёл в воспоминания далёкого дня, лишь в самом конце поняв, что напарник не отпустил ни одной шуточки. Даже крохотной.
– Впечатляет! Я слышал о непроходимых северных болотах и ублюдошных местных. Ты всамделишный герой. Ловко в тыл им залетел. Не случись ты с ними, наши бы полегли.
– Какой из меня герой? Вся благодарность великому Горртену! Он мне тогда тропку показал.
– Ага, конечно. – Вельд понизил голос, но не настолько, чтобы напарник не услышал.
Торн нахмурил брови. Недовольно ковырнул ложкой в миске. А затем выдохнул. Они спокойно покинули Флор, преследователей не виднелось. Рана затихла. Похлёбка удалась на славу. Боги с ними, со следопытскими воззрениями. Невежа невежей, но не такой уж плохой парень этот Вельд.
Торн бросил взгляд на Соррела и Дабби. Юнцы жались друг к другу, уплетая ужин и с улыбками переговариваясь. Вельдова история приободрила их после тяжёлого дня и ещё более тяжёлой ночи. «Нашёл способ осветить души. Благое дело!»
– Занятную историю ты рассказал.
– Про Варта и Мариан? Не думал, что ты слушал.
– Краем уха. – Торн отложил пустую миску и протянул ноги к костру. – Сам придумал?
– Папаня рассказал.
– В Тенистом лесу рассказывают морские истории?
– Папаня всякие истории знал. – Вельд тоже отложил пустую миску и закутался в плащ. Весна ещё не дала семян лета. Ночи был холодны. – Он лесным человечком был. Заботился о деревьях, берёг от пожаров. В лесу таких особо любят, но работёнка скучная. Весь день бродишь в одиношку. Я-то знаю, сам лесным человечком жил.
– Ты не с детства в следопыты готовился?
– Я? Не! – Вельд усмехнулся. – Папаня выучил меня себе в помощники. Мы почти прямо тут и жили. Вона в ту сторону езды с три четверти часа, будет моя детская Лисовка.
– Так близко? Отчего же не заехали?
– Да незачем туда уж заезжать. Папаня несколько лет назад захворал, и зима забрала его. Мамке к чему было одной в большом доме оставаться? Я её на юг перевёз, ко двору лорда Флоу. Она там прачкой хорошо живёт.
– Мои соболезнования! Да уготовит Явэлер твоему отцу кольцо мира и покоя!
Вельд молча кивнул. Без хмурости, с полуулыбкой.
– Как же ты на службу к следопытам попал? – Торн подбросил в огонь свежесрубленное поленце и устроился поудобнее. Поначалу сбивающий говор Вельда потихоньку становился привычным и обрёл поразительную способность умиротворять. Словно шелест листьев, уговаривающий подремать.
– Почти случайно, ежели рассудить. Когда папаня меня всему доучил, я сам стал за лесом смотреть. Подальше от дома, где ход потруднее. Однажды увидел лошадь бегущую. Хорошую, породистую, в дорогой сбруе. Вскоре услыхал крики. В ближайшем овраге нашёл паренька, возрастном чуть младше Соррела. Парень лежал с подбитой ногой, а на него наступал волк. Верно, юнец решил от родительского надзора сбежать и забрёл куда не следовало. Волка я подстрелил. С третьей стрелы. Ну и погано же я тогда стрелял!