«Это просто кошмарный сон», – Тори выдохнула застывший в горле ком, оглядывая салон автобуса. Образ осыпающейся Леськи все еще стоял перед глазами, но реальность уже туманила его, отодвигала куда подальше за границы сознания, стирала память о кошмаре.
Леськин номер она набирала каждый час и сначала слушала долгие гудки, а потом телефон и вовсе перестал отвечать. Конечно, разрядился, если с Леськой случилось что-то очень…
– Или она просто не может его зарядить, – оборвала себя Тори.
Накануне, когда девушка пересаживалась из комфортного «Икаруса» в небольшой старенький автобус, отправлявшийся в Лебель, народу вместе с ней заходило много. Салон был плотно утрамбован пассажирами, и рядом с Тори расположился корпулентный бородач, который сначала еще пытался отстраняться, но, задремав, расслабился и занял собой все и без того узкое пространство.
Тори удивилась: как она могла уснуть? Прижатая к окну навалившимся попутчиком?
Сейчас бородача рядом не было, и вообще салон наполовину опустел. Время перевалило, по-видимому, далеко за полдень, и Тори почувствовала, что ужасно проголодалась. До сих пор, пока она не уснула, автобус притормаживал только около какой-нибудь туалетной будки в чистом поле без иных признаков цивилизации.
К будке сразу же выстраивалась очередь. Честно говоря, Тори стеснялась стоять в этой красноречивой толпе и из автобуса не выходила, поэтому в туалет тоже давно хотела.
Теперь же за окном развернулась небольшая площадь с одноэтажным, но приличным зданием автовокзала и даже парой павильонов: «Домашняя выпечка» и «Соки-воды». То, что было сейчас очень-очень нужно: булочка, шоколадка и бутылочка воды без газа. Дорожные припасы Тори закончились несколько часов назад.
В общем, она хотела все, что мог предложить этот небольшой, но вполне настоящий автовокзал. И к выходу рванула, когда автобус только начал тормозить, водитель еще не сказал волшебные слова «Стоянка двадцать минут», а пассажиры, просыпаясь, не зашевелились.
Несмотря на скорость, Тори умудрилась попасть в большую очередь к павильону с пончиками и пирожками. На площадке стояло несколько автобусов, все пассажиры одновременно ломанулись удовлетворять насущные потребности. Видимо, эта станция и в самом деле была единственно цивильной на много миль вокруг.
Автобус призывно и зловеще загудел, намекая: кто не успел, тот… Тори неслась к нему, прижимая запотевшую бутылку с водой прямо к сердцу, на ходу откусывая выстраданный в очереди пирожок с яблоком. Еще горячий, румяный, сладкий сок из начинки щекотал язык, и Тори просто не могла удержаться.
И от пирожка, и… на ногах. Споткнувшись, она сначала взвыла, прикусив язык, а потом от резкой боли в колене.
Автобус уже разворачивался с площадки, а Тори сидела на зашарканном и пыльном асфальте, еще не открытая бутылка с прохладной водой подло и радостно катилась прочь, а надкусанный пирожок валялся в грязи. Все случилось в какую-то долю секунды, но главное Тори поняла: автобус медленно, но неукротимо отчаливает за горизонт, а она не может подняться.
Штанина на колене тут же пропиталась кровью, и от этого вида запрыгали перед глазами зеленые пятна, а к горлу подкатила тошнота.
– Стой! – только и успела пискнуть она, понимая, что выходит неубедительно, но больше произнести ничего не смогла.
– Стой! – Голос, раздавшийся следом за ее жалобным писком, был не в пример убедительней.
Тори не видела всю картину происходящего, поняла только, что кто-то – громкий и быстрый – заставил автобус послушаться, и тупорылая громада, недовольно взвизгнув, затормозила.
– Эй, вы как?
Тори приподняла лицо и, кажется, на секунду выпала из этого мира.
Ее спаситель был безумно красив. Классически. Белокурый, с нарочито взлохмаченными вихрами цвета чистейшего льна. Широкие плечи, мягкий среднерусский овал лица, фигурные, а от этого чуть капризные губы. Но главное – глаза. Словно у богатыря из мультфильма, огромные, пронзительно голубые. Глаза – небо, в которые, если вознесешься, то увидишь всю бескрайность мира.
– Я? – переспросила Тори.
– Подняться сможете? – Он протянул ладонь. – Давайте руку.
На его запястье удобно устроились явно дорогие и старинные часы. Это придавало красавцу еще и ощущение надежности и основательного шика.
– Это же ваш автобус?
Красавец махнул в сторону пристыженного дезертира. Пришлось возвращаться в бренную действительность.
Тори кивнула и все-таки, хоть и с трудом, встала, опираясь на любезно протянутую руку. Из глаз брызнули слезы.
– Совсем плохо? – заботливо спросил совершенный первый встречный. – Перелом? Вывих?
Тори покачала головой. Она могла ступать на ногу, резало только в залитом кровью колене. До нетерпеливо фырчащего автобуса они без особых приключений доковыляли.
Белокурый помог подняться на высокие ступеньки, хотя, честно говоря, Тори вполне могла сделать это и сама. Рана оказалась не столь уж фатальной, а слезы катились по щекам больше от жгучей неловкости, и еще очень жалко было только надкушенный пирожок с яблоком.
– Эй, – закричал белокурый, – подожди!
Он выскочил на подножку, придерживая двери. Водитель с недовольным видом подчинился, и створки поползли назад.
– И чего теперь? – буркнул он.
Толпа в автобусе протестующе загудела.
– Пара минут, в аптечку сгоняю, ок? Пару минут, – убедительно сказал незнакомец. – Не видишь, тут у человека катастрофа приключилась!
Толпа в автобусе загудела теперь сочувственно:
– Давай, только быстро.
Под любопытные взгляды Тори прошла к своему месту.
Белокурый и в самом деле примчался через пару минут, держа в руках упаковку с бинтом и какие-то склянки. Тори думала, что он сунет ей всю эту импровизированную аптечку и опять дико заорет «Стой!», а потом выскочит на ходу. Потому что она была уверена: таким красавцам с тегом «героический спасатель» с ней просто никогда и ни за что не может быть по пути.
Но автобус лязгнул дверями, дернулся и пополз с площадки на трассу, а парень остался. Мало того, он сел рядом с Тори, положил бинт себе на колени и достал из батонистого баула бутылочку с водой. Такая же буквально только что укатилась от Тори.
– Сама промоешь? – Он протянул ей бутылку и подмигнул. – Или мне? Но предупреждаю, брат милосердия из меня совсем никакой.
– Сама…
Это веселое подмигивание было не очень кстати, но удивительно – не показалось Тори пошлым. И даже как- то приподняло настроение. Под внимательным взглядом она разорвала упаковку, зубами вцепилась в бинт – Тори всегда так отрывала что-нибудь, если рядом не было ножниц. Вернее, ножницы имелись, маникюрные, но в рюкзаке, запиханном под сидение. Невыносимым казалось сейчас корячиться в сиянии небесно-прекрасного взгляда. А еще… Кажется, сверху в рюкзак Тори как раз положила пачку прокладок – вроде не должны понадобиться, но на всякий случай.
– Слушай, может, не будешь так смотреть? – взмолилась она.
– А что еще в дороге делать? – искренне удивился белокурый. – Только и смотреть.
«Вылитый Лель из сказки», – подумала Тори.
– Нашел себе развлечение. – Она зашипела, касаясь мокрым бинтом колена. Парень протянул ей склянку с зеленкой.
– Зеленка? – замахала руками Тори. – Ты серьезно?
Но Лель уже откручивал крышку, намекая, что с ним лучше не спорить.
Когда экзекуция была окончена, Тори наклонилась над коленом, разглядывая порванные джинсы. По краям прореха уже застыла коркой спекшейся крови, ее так и не уда- лось до конца отмыть. Она зловеще блестела намазанной сверху зеленкой.
– Переживаешь? – сочувственно спросил парень. – Джинсы-то – все, каюк.
– Ничего, – махнула рукой Тори.
Обидно, да, но не самое ужасное, что вообще могло с ней произойти в дороге. Как говорила мама: «Спасибо, Господи, что взял деньгами».
– У меня есть тут…
Тори попыталась нашарить пяткой рюкзак, но поняла, что под ногами образовалась тревожащая пустота. Она резко нагнулась, посмотрела и под свое сидение, и под переднее. И там и там просвечивало абсолютно пустое пространство.
– Мой рюкзак, – выдохнула она.
– Какой?
– Темно-синий. – Холодок пробежал по спине. Тори еще надеялась, что ошиблась.
– Сбоку болтается брелок-енотик.
Лель соскочил с места, прошелся по салону, внимательно вглядываясь между рядами. Потом подошел к водителю, о чем-то спросил. Тот буркнул очень недовольно, досада чувствовалась даже издалека.
Парень вернулся, огорченно плюхнулся рядом:
– В нем было что-то ценное?
– Всего лишь вещи, – сказала Тори. «Спасибо, Господи, что взял вещами, хотя мог хоть шортики оставить». – Тряпки. Но все равно обидно.
– Увели, – покачал головой красавец. – В наших краях это редко встречается. И кто мог польститься?
В памяти Тори всплыл развалившийся на полтора сидения бородач. Может, она не заметила пропажу рюкзака, потому что с исчезновением этого пассажира ей сразу стало легко и свободно? Но он так крепко спал. И вообще не казался человеком, который может польститься на девичьи вещички.
Если уж на то пошло, вору надежнее было бы прихватить с собой Торину маленькую сумочку. Уж она-то всем своим видом намекала: «Во мне есть деньги, документы и телефон». Все, что нужно карманнику.
– Не очень хочется ходить в грязных джинсах, но справлюсь. – Тори попыталась безмятежно улыбнуться. – Кстати, мы так и не познакомились…
– Леня, – ответно просиял белокурый красавец и уточнил: – Вообще-то Леонид, но мне не нравится, когда полным именем называют. Оно такое…
– Громоздкое? – Тори так его понимала.
Сразу почувствовала родную, можно сказать, душу.
– Тори, – открылась в ответ. – Вообще-то Виктория, но тоже не люблю.
Они засмеялись, довольные друг другом. Настолько, что Тори призналась:
– Я тебя почему-то назвала Лелем. – И смутилась от этой своей внезапной откровенности.
– Что ж, – улыбнулся тот и вдруг снова подмигнул самым очаровательным образом. – Не ты одна…
– В смысле?
– Прозвище у меня такое. Еще со школы.
– Вот это да, – ахнула Тори. – Не может быть.
– Ну вот так вот. – Он развел руками, сделав вид, что смутился.
На самом деле совершенно не смутился. Знал, что безумно красив, чертяка!
Давно уже осталась позади и маленькая автостанция, и пирожок с яблоком, затоптанный в пыли. Автобус несколько раз останавливался, но уже ненадолго: выпустить пассажиров, не заглушая мотора, и снова ринуться в путь. Тори смотрела на бегущие за окном леса и поля, ощущая у бедра тепло задремавшего Леля.
Она вдруг подумала: торгашка-судьба обменяла ее рюкзак на прекрасного незнакомца. Честно говоря, Тори не могла быть уверена, что состоялся выгодный обмен. Мелькнуло здравое ощущение: судьба вполне могла подсунуть кота в мешке. Рюкзак давно не новый, и вещи в нем всякая ерунда: смена белья, футболка, шорты, зубная щетка и немного косметики. Но это была знакомая и родная ерунда, а вот заботливый незнакомец хоть и выглядел преступно прекрасным, но все же пока оставался тайной. И неизвестно еще: к худу или к добру.
Тори вдруг заметила, что Лель уже не спит, а смотрит на нее, улыбаясь уголками капризно изогнутых губ.
– Куда ты едешь? – спросила Тори, посчитав, что для такого вопроса они уже знакомы достаточно.
– В Лебель, – улыбнулся он.
– Я тоже, – обрадовалась Тори.
– Конечно. – Все же какие у него удивительно голубые глаза. – Только что была последняя остановка перед Лебелем. Все, кто остался, едут туда.
Тори обернулась, привстала. Она и не заметила, что в автобусе никого, кроме них, уже не было.
– Ты там живешь? – Она вернулась на место.
– Почти.
– В смысле?
– Родился и закончил школу.
– Удивительно, – покачала головой Тори.
Он не был похож на парня из провинции. Скорее в нем чувствовался высокий лоск. Столичный или даже западноевропейский. По сравнению с новым знакомым она казалась себе простушкой.
– Разве я не похож на человека, закончившего школу? – в свою очередь удивился он.
– Я не о том, – пояснила Тори. – Ты не похож на человека родом из…
Она прикусила язык. Наверное, он может обидеться, а ей бы очень этого не хотелось.
– Из провинции? – понял Лель. – Вообще-то Лебель не совсем обычная провинция.
– Да, да, – торопливо подтвердила Тори.
Каждый нормальный человек любит свою родину и считает ее самой прекрасной. Даже жители глухомани могут всячески между собой ругать родные места, но горой встают, когда что-то нехорошее говорит кто-то посторонний. Начинают доказывать уникальность и неповторимость.
– Я всегда удивлялся, почему к нам толпами не приезжают туристы, – ожидаемо продолжил Лель. – Город-то старинный. Вернее, сейчас он вполне современный, но стоит на месте древнего. Даже приезжали археологи, что-то пытались раскапывать.
Тори заинтересовалась:
– И что? Раскопали?
Он покачал головой:
– Они резко свернулись и уехали. Как будто сбежали. Старуха говорила, их что-то испугало.
– Какая старуха?
– Лидия, – пояснил Лель. – Моя двоюродная бабка. Она мне вместо родителей.
– А…
–Погибли. Не делай такие скорбные и сочувствующие глаза – это было так давно, что я их совсем не помню. Лидия меня и вырастила. Я ее Старухой ласково зову, любя. Но… За глаза.
– Чтобы не обиделась? – поняла Тори.
– Угу. Я ее очень люблю так-то. Сейчас вот еду по экстренному вызову: в доме прохудилась крыша после недавнего урагана.
– А что еще такого интересного в вашем Лебеле?
– Озеро, – подумав, ответил Лель. – У нас много чего прекрасного, сама увидишь, но первое, что приходит на ум, это озеро. Очень красивое. Тоже называется Лебель.
Конечно. Почти в каждом населенном пункте есть река или озеро, а также прилагающиеся к ним легенды и поверья. Либо кто-то бросился в пучину вод от несчастной любви, а потом веками не давал жителям покоя, либо… Чего доброго, этот случайный знакомый начнет сейчас рассказывать про какое-нибудь лохнесское чудовище. Она полезла в сумочку и вытащила бумажку с адресом:
– Ты не знаешь, где это?
– Приозерная, пять, – прочитал Лель. – Кажется, там частный сектор. Небольшая улица, кстати, у самого озера.
Ну да, логично.
– А зачем ты туда едешь? – Он поднял на нее прекрасные глаза.
– Нужно повидать кое-кого, – расплывчато ответила Тори. – А ты… Сможешь меня проводить туда? Темнеет, а я впервые еду в ваш город. Ничего о нем не знаю.
– И где же ты собралась ночевать? Это твои друзья на Приозерной? Впрочем, раз просишь проводить, значит, тебя не собираются встречать. Не близкие люди?
– Нет, – вздохнула Тори. – Я их вообще не знаю. Придется, видимо, до утреннего рейса на вокзале перекантоваться. Не думала, что автобус так долго едет. Надеялась за день управиться.
Если Леська и в самом деле поехала в Лебель, то непременно и для того, чтобы купаться в озере. Подругу из воды не вытащишь. Как-то они вдвоем попали к какому-то знакомому Виры, жившему за городом в большом особняке. Помочь разобраться с библиотекой. В стороне от дома среди шаров-светильников притаился еще один корпус: баня с удобным холлом для отдыха и прекрасным, пусть и небольшим, бассейном с морской водой. Никакой хлорки. После того как девушки закончили работу, молчаливая женщина пригласила их в баню, дав понять, что ужин им подадут в гостиную.
Жар парилки они долго вытерпеть не могли, а вот бассейн с водой, подогретой до тридцати градусов, оказался одним из самых настоящих чудес света. Подсвеченная сине-зелеными огнями чистейшая вода блестела выложенной по стенам и дну мелкой мозаикой. Они побултыхались в ней довольно долго, и сначала это было весело, но Тори вскоре надоело.
Она вылезла из бассейна и ждала на лавке Леську, поглядывая в сторону холла, откуда доносились аппетитные запахи. Но подругу даже ароматы настоящего плова, приготовленного в казане, не могли вытащить из сине-зеленой неоновой воды. Леська как заведенная моталась от стенки к стенке – то широкими гребками, то не торопясь, на спине, – кувыркалась, отталкиваясь от бортиков, крутилась в водовороте водяной пушки. Казалось, она совершенно забыла и про Тори, и про то, что они находятся в чужом доме, а пора бы уже честь знать: горничная, приставленная к ним, только разве свет не выключала, намекая на поздний час.
– Леська, ты совсем с ума сошла? – тихо спросила ее Тори, когда наконец-то подруга нехотя выбралась из нирваны. – Мы же в чужом доме, нужно приличия какие-то иметь.
Видимо, горничная незаметно выключила подогрев, и вода остыла настолько, что даже сумасшедшую до купания Леську проняло.
– Я бы здесь жила, – мечтательно улыбнулась подруга.
– От такого особняка и я бы не отказалась, – кивнула Тори.
– Да нет. Я про бассейн. Про чистую теплую воду…
Автобус, выгрузив последних пассажиров, с облегчением фыркнул пару раз и радостно скрылся из вида. Очевидно, хмурый водитель торопился домой к ужину. Самое время: еще немного, и ночь накроет дорогу и окрестности. Солнце уже упало за деревья, но не ушло совсем, цедилось сквозь ветви сказочным оранжевым закатом.
Пришло умиротворение: все у Тори получится.
Они с Лелем в одиночестве стояли перед небольшим аккуратным домиком, на котором крупно белело: «Лебель». Стилизованный под славянские мотивы лебедь опустил лопатообразный клюв. Его изогнутая шея, словно вопросительный знак, венчала название города.
Тори прочитала вслух и поразилась:
– Слушай, а почему не «Лебедь»? Ну, название такое странное. Проще же – лебедь?
– Почему проще?
–Лебель – не по-русски, что ли. Словно хорошее слово исковеркали.
Кажется, Лель немного обиделся:
– Проще не всегда лучше. И лебедей этих, наверное, по всей стране завались. А вот Лебель – единственный и неповторимый.
Тори подняла обе руки:
– Сдаюсь. Ты прав. Так проводишь до Приозерной?
– Пошли. – Он вскинул свой рюкзак на плечи. – Тут недалеко, пешком напрямки быстрее, чем объезжать на такси.
Они в три минуты пересекли миниатюрную площадь перед зданием автовокзала и оказались на тянущейся в бесконечную даль дороге.
Улица с рядком стоящими особняками эпохи раннего модерна показалась Тори уютной. Причудливые магазинчики, аккуратные домики и большие зеленые деревья. Несмотря на то что город явно готовился ко сну, Тори чувствовала: и дневной его ритм уютен и спокоен. В витрине цветочного магазина, который попался им по дороге, цвели всеми возможными красками бутоны и соцветия, хозяин фруктового павильончика заботливо укладывал на ночь фрукты в небольшие холодильники. Две пожилые женщины остановились на тротуаре и негромко обменивались какими-то милыми новостями. Они так замечательно и по-доброму улыбались, что Тори вдруг захотелось стать частью этого спокойного, почти идеального мира.
– Странно, – сказал Лель, вглядываясь в пока еще бледные огни.
Тори показалось, что он прочитал ее мысли.
– И в самом деле странно, – согласилась она. – Никогда не мечтала жить в подобном сонном месте.
– Ты о чем? – не понял Лель.
Видимо, он все-таки не умел читать мысли. Или делал это невнимательно.
– Я ЭТО имею в виду. – Сказанное точно не относилось к внезапному желанию Тори остаться в Лебеле вдруг и навсегда.
Она старательно вытаращила глаза в начинающиеся сумерки, но ничего такого уж странного не увидела.
– Эта «Шоколадница», – кивнул ее спутник.
Она посмотрела в ту сторону, куда Лель махнул рукой, не просто старательно, а внимательно. Может, по чистой случайности, но именно в этот момент в дальних сумерках, мигнув два раза, зажглась вывеска «Шоколадная нежность». И было в ней нечто такое, от чего Тори поежилась. Вокруг слова «нежность» вызывающе-красным горели пронзенные стрелами сердечки, превращающие вывеску в нечто вроде магазина «для взрослых». Из тех, что называются «Ты и я» или «Соблазн», как-то так.
– Это не секс-шоп? – на всякий случай удостоверилась она.
Лель улыбнулся и покачал головой:
– «Шоколадница», – повторил он.
– Она и в самом деле странно выглядит, – подтвердила Тори, что бы он ни подразумевал под этим словом.
– Да нормально, – махнул Лель рукой. – Сколько себя помню, всегда так выглядела. А странно то, что она открыта. Потому что «Шоколадная нежность» открывается только раз в году.
– А она – это что? – спросила все-таки Тори и, понимая, что сейчас он опять повторит это непонятное «шоколадница», быстро добавила: – Ну, там магазин или кафе? И почему раз в году?
Ей вообще не могло прийти в голову, за каким лядом держать заведение, если открывать его раз в году. Это же не елка, которую срубил, нарядил, отпраздновал и выбросил. Платить за коммуналку все равно нужно. И содержать тоже.
– И магазин, и кафе, – сказал Лель, решительно направляясь к «Нежности». – Открывается раз в год – 14 февраля.
Тори поплелась за ним, стараясь не отставать. Коленка, с которой сползал бинт, заныла растревоженной раной.
– Почему 14 февраля?
– Ты чего? – Он резко остановился. – Не знаешь? 14 февраля – День всех влюбленных. Это магазин…
– Все-таки секс-шоп. – Тори, кажется, правильно отразила новые вводные.
– Да нет же. – Лель не раздражался, просто констатировал факт. – Это магазин всяких шоколадок. Всегда неожиданных и интересных. Можно даже самому вылить любую форму. Мы в детстве с таким нетерпением ждали дня, когда «Нежность» открывалась. Весь год копили деньги.
– А… – Тори всегда была несколько равнодушна к шоколаду.
Не то чтобы прямо вот ненавидела, но вполне могла без него обойтись. Не страдала от отсутствия.
– Может, сначала ты меня проводишь? А потом пойдешь… выливать формочки.
Наверное, не стоило хамить симпатичному молодому человеку, который делал ей одолжение. Но Тори устала. И еще тревожила неизвестность впереди.