Полковник Тувенель – мужчина небольшого роста, полненький, лысый – был вне себя от ярости. Это была молчаливая ярость, она распирала полковника изнутри, и ему казалось, что еще минута-другая – и он взорвется со страшным грохотом от переполнявшей его злости. И даже, может быть, не только с грохотом, но и с ужасной разрушительной силой. Настолько разрушительной, что взрыв разнесет вдребезги и сам офис, в котором сейчас полковник находился, и все здание целиком. А оно, между прочим, было старой постройки и выдержало на своем веку немало катаклизмов, включая неоднократные попытки фашистов его разбомбить. Гитлеровским войскам это не удалось, а вот полковнику Тувенелю удастся. Он разнесет по кирпичикам все здание – так много в нем накопилось молчаливой ярости.
Впрочем, ярость полковника могла быть и не безмолвной, она могла быть и громогласной – тем более что было в кого метать громы и молнии. Трое подчиненных стояли перед полковником навытяжку. Всех их полковник знал и по именам, и по должностям, но сейчас он от злости позабыл и то и другое. Да и потом – какой был толк в громогласных яростных словоизвержениях? Никакого толку. Это был как раз тот случай, когда словами дело не поправишь.
Но тем не менее делать что-то надо. Причем немедленно. А как можно работать без слов? Особенно когда перед тобой такие непроходимые тупицы, как эти трое подчиненных? Поневоле полковнику пришлось усмирять свою ярость, загонять ее в более-менее спокойное русло и начинать изъясняться словами.
– Значит, упустили? – в голосе полковника слышалась безнадежная, ядовитая интонация. – Упустили… И кого упустили? Девчонку! Юная особа, которой только вертеть своими прелестями в ночных клубах, провела вас, как… – Полковник махнул рукой, пытаясь подобрать точное определение, но не смог и потому продолжил без всяких лирических эпитетов. – Вы же профессионалы, черт бы вас побрал! В званиях и при должностях! И при солидной зарплате! Что пользы от ваших званий и должностей, когда вас обвела вокруг пальца обычная девчонка! Вас, профессионалов! Что? Вы намерены мне возражать?
– Не возражать, – переступил с ноги на ногу один из подчиненных, – а кое-что объяснить.
– То есть оправдаться? – страдальчески скривился полковник Тувенель. – Вы думаете, мне так нужны ваши оправдания? Они что же, помогут разыскать эту девчонку?
Полковник умолк, раздраженно походил взад-вперед по кабинету, три раза без всяких мыслей посмотрел в окно, столько же раз оглядел по очереди каждого из подчиненных и отчаянно затряс руками.
– Упустили! Девчонку! Мы обратили на нее внимание, мы ее вычислили, мы ее долго вели, мы ее, можно сказать, разоблачили, и вот в самый последний момент она исчезла! Да притом как исчезла! Не сомневаюсь, об этом случае в нашем ведомстве будут рассказывать анекдоты! Это будут очень смешные анекдоты! И печальные… Да!
– Кто же мог предвидеть? – осторожно возразил самый смелый из трех подчиненных.
– Что? – от ярости полковник Тувенель перешел на сдавленный визг. – Что вы сказали?
– Я хотел сказать, что эта девчонка – не совсем девчонка, – туманно произнес подчиненный. – Она опытный агент. Мы вели ее, а она в это самое время вела нас. Играла с нами в свою игру. Как и полагается опытному агенту. И она нас переиграла. Такое в нашем деле бывает.
– Она, значит, опытный агент! – саркастически произнес полковник. – Ну-ну… Допустим… Ну а вы сами тогда – кто?
– Мы тоже опытные разведчики.
– Неужели? – Тувенелю вновь показалось, что он сейчас взорвется. Он даже ощутил, как где-то у него внутри затикали часы, которые, несомненно, отсчитывали последние мгновения его жизни. А заодно и последние секунды жизни этих трех тупиц, его подчиненных, которые смеют уверять, что они – опытные разведчики.
– Наша работа – это своего рода игра… – попытался было продолжить подчиненный.
– Ну да! – перебил его полковник. – Игра! С песнями и танцами! И что же у вас было там, на улице Жулльен? Песни? Танцы? Какая такая игра? По каким правилам? С каким счетом вы ее продули?
– Да, контрразведка сыграла скверно, – согласился подчиненный. – Все агенты понесут строгое наказание.
– Меня это очень утешает! – едко сказал полковник. – А что-нибудь более значимое и умное вы бы не хотели мне сообщить?
– Мы предприняли ряд неотложных мер, – сказал один из подчиненных. – Благодаря им эта девчонка не сможет покинуть страну. Во всех аэропортах, на всех вокзалах и пограничных контрольно-пропускных пунктах уже имеются наши ориентировки с подробным описанием примет этой девицы. Кроме того, сейчас на всех крупных телеканалах регулярно передаются ориентировки. С приложением фотографий, разумеется. Дескать, французская полиция разыскивает опасную уголовную преступницу. Просьба всем, кто ее видел, сообщить по указанным координатам. Предположим, она попытается изменить внешность. Даже наверняка попытается. Это ей не поможет.
– Да, даже если она загримируется и в таком виде захочет покинуть страну, все равно у нее ничего не получится, – добавил второй подчиненный. – На вокзалах, в аэропортах и на всех пограничных переходах имеется специальная техника, которая может распознать человека, даже если он загримирован.
– Следовательно, – сказал третий подчиненный, – ей не остается ничего другого, кроме как скрываться на территории нашей страны. И потому ее поимка – это лишь вопрос времени.
– Ну а конкретно – сколько времени понадобится, чтобы эту мадемуазель обнаружить и арестовать? – полковник Тувенель задавал этот вопрос для проформы, потому что он уже знал, каким будет ответ.
– Трудно сказать, – развел руками один из подчиненных. – В конце концов, прятаться всегда проще, чем искать. Но, конечно, мы постараемся найти ее как можно скорее.
– Ага, – змеиным голосом произнес полковник. – Как можно скорее… Что ж, похвальное намерение. Но вот какое дело: а вдруг у этой мадемуазель имеются какие-нибудь лазейки, которые вы не предвидели? В которые она может проскользнуть и, таким образом, выбраться из страны? В любую сторону, хоть даже в Африку! Хоть на небеса! Хоть под землю! Вот заготовила она заранее такую лазейку – и пожалуйте вам! Только ее и видели в доброй старой Франции!
– Ну, все лазейки предвидеть невозможно, – сказал один из подчиненных. – Однако мы предвидим и это обстоятельство.
– Значит, предвидите? – уставился на него полковник. – Ах как замечательно! Вы просто гений своего дела! Я в восхищении! А потому я лично, за свой собственный счет, воздвигну вам памятник в самом центре Парижа! Еще при вашей жизни! То есть еще до того момента, как эта мадемуазель укокошит вас вместе с вашей неподражаемой гениальностью! Что вы на это скажете?
На это подчиненный не сказал ничего, потому что отвечать на такую полковничью отповедь было бессмысленно да к тому же опасно. Кто знает, какую бы форму принял гнев начальника после возражения?
– Молчите? – прошипел Тувенель. – Что ж, правильно делаете. Когда держите язык за зубами, вас вполне можно принять за умного человека!
Видимо, полковник решил излить всю свою злобу на отдельно взятого подчиненного, однако тут же передумал и лишь махнул рукой.
– Ладно, ступайте, – устало произнес он, обращаясь сразу ко всем трем подчиненным. – Что толку с вами говорить, когда вы даже мышь в своей кладовой и то не сможете поймать! А тут – целый агент! Я отстраняю вас от этого дела. Найдутся у меня и другие люди… Все, идите.
Оставшись в одиночестве, полковник Тувенель долго еще не мог успокоиться, всяческими словами проклиная нерадивых подчиненных, но потом угомонился и велел пригласить еще одного сотрудника. Именно на него он возлагал все свои надежды, именно этот агент и должен был, по замыслу полковника, напасть на след сбежавшей мадемуазель-агентессы, выследить ее и задержать. Иначе было несдобровать и самому полковнику. Над ним также грозно высилось начальство. Отвечать перед ним за растяп-подчиненных полковнику Тувенелю совсем не хотелось.
В кабинет быстро вошел Ренард.
На Ренарда полковник Тувенель возлагал особые надежды, и на то были причины. По своей должности Ренард был сыщиком, ищейкой. Точнее сказать, он возглавлял целое подразделение сыщиков-ищеек, и подразделение это специализировалось как раз на поимке беглецов всякого рода. Ренард прекрасно знал свое дело. За все время совместной работы полковник Тувенель не помнил случая, когда бы Ренард не выполнил данное ему поручение, не напал бы на след беглеца, не выследил бы его и не поймал. Ренард был умен, неутомим и хитер, как лис. Собственно, его прозвище Ренард – а это было именно прозвище – и означало «лис». Честно сказать, полковник Тувенель даже не помнил, как на самом деле зовут этого человека, да и зачем ему было это помнить? Ренард – и все тут. Тем более что Ренарду нравилось, когда его так называют. Да он и был чем-то похож на матерого лиса, и повадки у него были лисьи, и жестокость лисья, и лицо лисье, и глаза, и походка, и даже речь.
Вот такого-то специалиста и пригласил к себе полковник Тувенель. Ренард вошел в кабинет полковника, быстро, но легко прошел к креслу, уселся и молча взглянул на полковника лисьими глазами. Это был особенный взгляд: казалось, Ренард и вовсе не смотрел на полковника, его взгляд был устремлен куда-то мимо, и вместе с тем казалось, что он разглядывает своего шефа чрезвычайно внимательно, в упор и даже видит его насквозь.
– Есть дело, – коротко сообщил полковник. – Для тебя и твоих ребят. Срочное и важное дело. Неотложное.
– Других дел у меня и не бывает, – ответил Ренард с усмешкой и потянулся в кресле. – Я весь внимание.
Полковник Тувенель кратко и в то же время подробно поведал Ренарду о предстоящей задаче. Ренард слушал не перебивая и не задавая никаких вопросов. Это было его особенностью – слушать собеседника с молчаливым вниманием и уже потом задавать вопросы.
– Прекрасно, прекрасно, – сказал Ренард, когда полковник умолк. – Значит, молодая мадемуазель… И что же – красивая?
Полковник лишь передернул плечами – он ничего не смыслил в женской красоте, да и не до нее сейчас было.
– Какая разница? – буркнул он. – Красивая, некрасивая… Разве это главное? Она шпионка. Наш враг. В этом суть.
– Ну не скажите, – усмехнулся Ренард. – Красивого врага, знаете ли, ловить приятнее. Особенно если он женщина. Разумеется, у вас имеются ее фото…
– Сколько угодно. И фото, и видеосъемки. А вот записей ее телефонных разговоров нет.
– И почему же?
– Кажется, она никогда и не с кем не общалась по телефону, – с неудовольствием ответил полковник. – Во всяком случае, наши специалисты не засекли ни одного ее телефонного разговора. И по интернету она также ни с кем не общалась. В интернете вообще нет никаких упоминаний о ней.
– Вот как, – в голосе Ренарда послышалась заинтересованность. – Осторожная… Но, может, ваши специалисты что-то упустили?
– Навряд ли, – нервно ответил полковник. Нервно, потому что он вспомнил тех своих специалистов, которые действительно-таки упустили вражеского разведчика.
Разумеется, эта полковничья нервность не ускользнула от внимания Ренарда. Какое-то время он с прищуром смотрел на полковника, а затем сказал:
– Ну что ж… Нет – значит нет. Что еще вы можете рассказать об этой девице?
– Что именно вас интересует?
– Она была одинока? Друзья, подруги, любовники?..
Полковник отрицательно покачал головой.
– Места, в которых она бывала чаще всего?
– Тоже ничего особенного. Магазины, парикмахерские, ателье, дамские салоны… Все как обычно. Во всяком случае, никакой закономерности в таких ее посещениях мы не обнаружили. Да и бывала она там нечасто. Она, знаете ли, вела довольно-таки уединенный образ жизни.
– Вот как, – рассеянно произнес Ренард. – Уединенный образ жизни…
Ренард погрузился в молчание и думал добрых пять минут. Полковник терпеливо ждал. Наконец Ренард спросил:
– И чьим же агентом является эта пташка?
– Скорее всего, русским, – ответил полковник.
– Что значит – скорее всего? Вы в этом не уверены?
– В этом нельзя быть до конца уверенным до тех пор, пока сам агент во всем не сознается. Но, судя по всему, она именно русский агент. Имеются у нас основания считать именно так…
– И что же это за основания?
– Долгое время из нашего министерства обороны происходила утечка информации, – скривившись, будто отведав что-то кислое, ответил полковник. – Это была очень важная информация. Наши военные планы, разработка секретного оружия… И каждый раз такая информация оказывалась у русских. Русские весьма умело ею пользовались. Скажем, предавали ее гласности по дипломатическим каналам, а зачастую – публиковали ее в своих газетах. И тем самым срывали наши намерения и путали наши планы. Согласитесь, какая же это секретная информация, когда о ней знает весь мир? – полковник помолчал и добавил: – Вот почему мы считаем, что мадемуазель – русский агент.
– Может, и так, – задумчиво кивнул Ренард. – А может, и как-нибудь иначе… Допустим, она – агент какой-нибудь страны, с которой Россия дружит. И эта страна делится с Россией добытой информацией.
– Возможно, и так. Но какая разница?
– В общем, никакой. Однако здесь имеются нюансы…
– Какие же?
– Русские – нелогичны и непредсказуемы, – вздохнул Ренард. – Иметь с ними дело сложно. Никто не может знать, какой фортель они выкинут в тот или иной момент. Мне кажется, что даже они сами этого не знают. Потому я и хотел бы знать, чей именно это агент.
В ответ полковник лишь молча развел руками.
– Ну хорошо, – сказал Ренард. – Разберемся по ходу действия. А теперь скажите мне, почему эта рыба сорвалась с крючка? Ее кто-то предупредил? Она что-то почувствовала? Она испугалась? Кто ее напугал? Каким таким образом?
– Не знаю, – нехотя ответил полковник. – Что-то она почуяла… Или, может, и впрямь ее кто-то предупредил. А может, и то и другое. Или что-то еще. Не знаю… Во всяком случае, наши люди действовали согласно инструкциям. То есть предельно осторожно и незаметно…
– Да-да, – рассеянно произнес Ренард, встал и прошелся по кабинету. – Ваши люди действовали согласно инструкциям… А иностранный агент все равно ушел. А из этого следует вывод: мы имеем дело с русским шпионом, с русской птичкой! Именно так. Для русских никакие инструкции не писаны. У них свои собственные… – Ренард не договорил и, остановившись напротив полковника, спросил: – Ну а как именно она улетела?
– Как улетела? – полковник опять кисло поморщился. – Тут, знаете ли, целый спектакль…
– Погодите! – прервал полковника Ренард.
Это, конечно же, был довольно бесцеремонный поступок – прерывать полковника, который, как ни крути, являлся непосредственным начальником Ренарда, но полковник Тувенель позволял ему такие вольности. Что поделать, сейчас именно от Ренарда зависело дальнейшее служебное благополучие полковника. Если улетевшая птичка не будет поймана, полковника ждут удручающие неприятности. Так что не до субординации.
– Погодите! – повторил Ренард. – Я хочу, чтобы об этом мне рассказали не вы, а те ваши люди, от которых птичка упорхнула. Ведь вас же там не было, не так ли?
– Не было, – согласился полковник.
– Тогда я хотел бы увидеть тех людей, – сказал Ренард. – И услышать их подробный рассказ. Кроме того, передайте мне все данные об этой пташке. Фотографии, видеосъемки, отчеты о наружном наблюдении… Словом, все, что у вас имеется. Тогда я приступлю к делу. Не беспокойтесь, все будет хорошо. Я Лис, я умею ловить всяких пташек…
Весь остаток дня, вплоть до позднего вечера, Ренард обдумывал, с чего он начнет поиск улетевшей пташки. Но для этого необходимо было составить о пташке более-менее внятное представление. Ренард ознакомился со всеми документами, которые передал ему полковник Тувенель, к тому же встретился с теми сыщиками, которые упустили мадемуазель.
Выслушав сыщиков и задав им множество уточняющих вопросов, Ренард в итоге пришел к убеждению: да, эта пташка – в самом деле разведчица. Вражеский агент. Шпионка. Чья именно? Пожалуй что, действительно русская. Почему именно русская? А потому что уж слишком ловко она избавилась от слежки. Так достоверно изображать пьяных, не будучи таковыми, могут только русские. Ренарду приходилось уже иметь дело с русскими. Нет, в прямое противоборство с ними он ни разу не вступал, но кое-какие черты их характера, а точнее сказать свойства их загадочных душ, он все же для себя уяснил. Да, там, на ночной улице Жулльен, были именно русские. А значит, и упорхнувшая пташка – тоже русская. Русская шпионка.
Никакого удовольствия этот факт Ренарду не доставил. Скорее наоборот, это вызвало в нем смутное беспокойство и отчего-то такое же смутное озлобление. Нет, в себе он не сомневался, равно как не сомневался и в своих людях. Он был уверен, что рано или поздно поймает улетевшую пташку и посадит ее в клетку. Но все же, все же…
Он пока не знал и не понимал, как именно он будет ее ловить. Да, в его распоряжении имелись традиционные способы ловли, и это были проверенные и надежные методы, которые его никогда еще не подводили. Но при этом он никогда еще не ловил с помощью таких способов русских пташек. Всяких прочих ловил, а русских не приходилось. С учетом всего того, что Ренард знал о русских, эти способы могли и не сработать. Это были способы, проверенные логикой, но в том-то было и дело, что обычная логика, когда имеешь дело с русскими, может дать сбой. Действительно, трудно, да что там – практически невозможно с помощью обычной логики действовать против такого противника, который не руководствуется никакой логикой. Или у которого своя собственная логика, притом непостижимая.
Нет, тут надо было изобретать что-то другое. А вот что именно – того Ренард не знал, и это его беспокоило. Сейчас Ренард напоминал лису, замыслившую пообедать птицей, которую ей еще никогда не приходилось ловить. Конечно, лиса – коварная и хитрая, и потому придумает способ, как ей поймать такую пташку. Быть того не может, чтобы не придумала, – на то она и лиса. Все это, конечно, так, но… Но вдруг у этой пташки имеются свои хитрости, которые не позволят лисе ее поймать? А поймать надо. Иного выхода просто нет…
В итоге Ренард так ничего не придумал и впал в раздраженное состояние. Это случалось с ним исключительно редко. У него был ровный характер, целеустремленность была его главным качеством, как оно и полагается истинному хищному зверю. Приступая к охоте, он всегда ощущал себя таким зверем – отрешенным, решительным, не знающим никакой другой задачи, кроме как выследить и поймать добычу. Сейчас же он не чувствовал себя так. Он был зверем, которого терзают сомнения и который испытывает неуверенность.
Но делать было нечего, все равно нужно начинать охоту. Что ж, он сделает первый шаг. Пока что с применением тех способов и приемов, которыми он владеет. А дальше будет видно. Дальше – ситуация подскажет. В конце концов, надо же ему когда-нибудь схватиться и с русскими!
Итак, что собой представляет упорхнувшая пташка – русская разведчица? Молода, красива (это Ренард определил по фотографиям). Умна. Ну, это понятно: глупую дамочку к такому делу не приставят. Разведчики, из каких бы стран они ни были, все умны. Что еще? Еще у нее замечательно развита интуиция. Еще она умеет логически мыслить. Это бесспорно. Вот ведь как она своевременно и точно предугадала грозящую ей опасность! Разве было бы это возможно без умения мыслить логически и без развитой интуиции? Дальше. У нее имеются помощники и, конечно же, начальство. Здесь же, в Париже. В принципе, это можно назвать иначе – агентурная сеть. Разветвленная, прекрасно замаскированная, что называется, вросшая в действительность и знающая свое дело. Вот ведь какой замечательный спектакль сыграли помощники этой русской пташки! Простой, но вместе с тем эффектный и эффективный спектакль, позволивший пташке упорхнуть. Прекрасная работа, что и говорить.
Впрочем, о помощниках – потом. Да и вообще, это забота полковника Тувенеля и его подопечных. У Ренарда другая задача – поймать русскую разведчицу. А для этого нужно знать, куда именно улетела эта милая птаха.
Конечно, ответов напрашивается бесконечное множество. Но это если не думать последовательно. А вот если использовать логику, то получится, что вариантов не так уж и много. Что уже успели сделать люди полковника Тувенеля? Ну, в первую очередь они бездарно упустили разведчицу – что толку сейчас об этом говорить? Но вместе с тем они успели предпринять кое-какие полезные меры. Например, разослать по всем французским вокзалам и аэропортам соответствующие ориентировки с фотографиями русской мадемуазель и передать по центральным телеканалам сообщение о сбежавшей шпионке – конечно, ее назвали не шпионкой, а уголовной преступницей. Не надо никому знать, что французская контрразведка упустила иностранного агента. Это неизбежно подорвет авторитет спецслужб. Пускай лучше она будет обычной уголовной преступницей. Это хорошо, это так и надо. В каждом аэропорту и на каждом вокзале имеется своя собственная служба безопасности, и еще ей в помощь всевозможная хитрая аппаратура, так что ускользнуть пичуге от всевидящего глаза охранников и различных детекторов будет весьма затруднительно.
Кроме того, есть еще и телевидение. Где телевизор, там и зрители – сознательные граждане, которые постараются помочь французской полиции в поисках опасной преступницы. Непременно будет так хотя бы потому, что таким образом они скрасят свою повседневную бесцветную жизнь. И еще – чтобы получить причитающееся вознаграждение. Ведь всем известно, что полиция платит тем, кто им помогает. Так отчего бы не помочь?
Но русская агентесса и не сунется сейчас ни на вокзал, ни в аэропорт. Она умна, она прекрасно понимает, что там ее ждут. Отсюда вопрос: что же тогда ей делать? Ответ напрашивается лишь один – затаиться. Лечь на дно, и причем надолго, то есть пока не улягутся шум и переполох, связанные с ее исчезновением. Несомненно, мадемуазель понимает, что сейчас ее ищут, что в течение двух-трех недель ее будут искать с особым старанием. Так оно всегда и бывает. А затем это рвение поутихнет, поиски превратятся в унылую рутину. Вот тогда-то разведчица и предпримет какие-то активные действия, тогда-то она и поднимется со дна, чтобы выбраться из страны. Когда тебя перестают искать активно и целеустремленно и ищут лишь для галочки, во избежание начальничьего нагоняя, тогда гораздо проще сбежать за границу. Ну а за пределами страны кто тебя станет искать? Это дело чрезвычайно сложное, можно даже сказать почти невозможное. В конце концов, та же Африка – это тоже чертовы пределы, они самые. А уж если мадемуазель удастся ускользнуть к себе в Россию, то уж и вовсе не остается никаких шансов.
Все это – элементарная и притом безукоризненная логика. Раз так, то, стало быть, ей подвластны все люди на свете, в том числе и русские с их непостижимыми логическими вывертами. Итак, мадемуазель-шпионка сейчас обязана залечь на дно. Уже залегла, если быть точным. Вот сейчас-то ее и надо искать. Что для этого в первую очередь нужно? Самую малость – узнать, под каким камнем и на какой глубине она спряталась.
Сложная задача? О да, конечно! Франция – страна большая. Но и тут можно поразмыслить логически. Выберет ли шпионка в качестве убежища какой-то частный дом, квартиру или номер в небольшой гостинице, мотеле или пансионате? Это вряд ли. В небольших гостиницах и пансионатах всех жильцов обычно знают наперечет. Их знают и по лицам, и по повадкам, и вообще со всех сторон. Не скроешься там, где вольно или невольно всякий постоялец на виду.
И что же отсюда следует? Русская разведчица будет избегать частных квартир, а также небольших гостиниц и мотелей. Она постарается селиться в больших гостиницах. Там множество жильцов, там рестораны и развлекательные заведения, следовательно там легко можно затеряться. Сделаться малозаметной, даже невидимой. Вот там-то ее и следует искать.
Да, но как именно искать? Какими способами? О, таких способов в распоряжении Ренарда немало. Всего и не перечислить. Например, нужно будет конкретизировать сообщение на центральных телеканалах, то есть дополнить его новыми подробностями. Это должны быть не обычные мелочи, а красноречивые и ужасающие детали. Это должны быть такие подробности, чтобы у обывателя волосы поднялись дыбом и душа ушла в пятки. Скажем, разыскиваемая мадемуазель – не просто какая-нибудь заурядная квартирная воровка или мошенница (кого этим удивишь и напугаешь?), а, допустим, похитительница детей. Она похищает маленьких детей, вместе со своими сообщниками увозит их в дальние страны и там их, скажем, убивает, тело разбирает на органы, даже съедает – придумать можно все что угодно, все сгодится. И уж тут-то обыватель будет начеку, станет, что называется, держать ухо востро и постарается не упустить такое кровожадное чудовище, как разыскиваемая мадемуазель.
Конечно же, надо будет привлечь к розыску и полицию. Пускай внедрят в каждую крупную гостиницу, в каждый аэропорт и на каждый вокзал своих агентов. И пускай эти агенты не дремлют, а обращают пристальное внимание на всех молодых женщин, приметы которых хотя бы отчасти напоминают приметы сбежавшей русской шпионки. Да, конечно, в этом случае в полицейские сети попадется много ненужной, мелкой рыбешки, так и что с того? А вдруг среди этого улова попадется трофей? Частый бредень, знаете ли, очень эффективное орудие лова!
Ну а сам Ренард тем временем попытается нащупать след беглянки и вместе со своими многочисленными помощниками-подчиненными пуститься по этому следу. Если Ренард и впрямь нападет на след упорхнувшей русской птахи, то дело можно будет считать сделанным. Еще никто не уходил от Ренарда, когда он брал след беглеца. А среди них, между прочим, встречались и такие, которым эта русская пичужка в подметки не годилась. То были, можно сказать, мастодонты, и всех их рано или поздно настигал Ренард.
Впрочем, был один момент, который изрядно смущал Ренарда, путал его стройные планы и отчасти лишал его уверенности. А что, если русская пичужка упорхнула не наобум, не повинуясь мгновенному испугу, а в соответствии с заранее продуманным планом? А ведь и такое могло быть. Даже больше – такое должно быть наверняка! Разоблаченные шпионы всегда стараются уходить по заранее намеченному маршруту. Это, можно сказать, шпионская азбука. Уж кто-кто, а Ренард это знал. Значит, и мадемуазель также побежала не куда глаза глядят. Да вот только куда именно? Этого Ренард не знал, да и как ему могло быть известно это? Вариантов такого плана могло быть множество, так что попробуй угадай, который из них правильный! Тем более дело касалось русских с их невообразимой логикой.
Вот это-то и приводило Ренарда в смущение, это и вселяло в него некоторую неуверенность. Впрочем, он утешал себя мыслью, что в конце концов он разберется и с русской логикой, постигнет ее природу, а значит, разгадает план, исполняя который, русская разведчица пытается сейчас скрыться от него, Ренарда. Ничего, все в итоге будет хорошо! Он – Ренард, он – Лис, а лисы никогда не упускают добычу!