1
До дня сего проблем, забот, не зная,
В застольях дни Надежда прожигала.
Гордилась тем, что величали львицей,
Но не желали, хоть убей, жениться.
Вдруг накатила полоса заката,
Когда за жабры взяли мецената,
В визитках слыл министром,
Но оказался ушлым аферистом.
Прославился матерым спекулянтом,
На рынок поставлял «бриллианты».
Считался кавалером модным,
Держал Надежду на пайке голодном.
Когда грозила, что сбежит,
Отщипывал немного барыши.
И в барышне воспламенялись чувства
От этого лукавого искусства
По обольщению дам наивных,
Когда симпатий дефицит взаимных,
А только корысть и расчет
Их не по жизни, по пути ведет.
Изюминкой считала и талантом
Большие губы, что алели бантом.
Из силикона грудь ее тугая
Поклонников размером поражала.
Конечно, ноги стройные и бедра,
Что вызывали и восторг, и гордость.
Таким вот, обладая арсеналом,
Она мечтала быть царицей бала.
Чтоб ей дарили яхты и дворцы
Чиновники, банкиры, удальцы,
Что возродили на гаремы моду
За счет казны послушного народа.
Увы, одна осталась у корыта,
Что бытом, как волной, разбито.
«Опять попутал ухажера бес,
На жизнь я не скопила средств, —
С печалью осознала вдруг Надежда. —
Теперь не будет радости, что прежде.
Подскажет, может выход Серафима?»
Подруге по мобиле позвонила:
– Родная, приезжай, решим задачу.
Я без тебя тоскую, горько плачу.
Утешь вдову, что не была женой,
Увел Альфреда от меня конвой.
С финансами он где-то просчитался
И в руки полицейские попался.
Оставил, не поверишь, без гроша,
Хоть в петлю лезь. Быстрее приезжай.
2
И в панике примчалась Серафима,
С подругой покутить она любила.
– Надюша, успокойся, дорогая,
От этого никто не умирает.
Срок отсидев, появится Альфред,
Из головы ты выкинь дикий бред
Насчет петли, иного суицида.
Конечно, понимаю, есть обида…
– О нем, какая у меня печаль?
Пусть на казенных посидит харчах.
– Так значит, не дождется сухарей
Твой ненаглядный чародей?
– Мы были с ним в гражданском браке,
Пусть поживет теперь в бараке.
Однажды с ним в экстазе залетела,
Пришлось аборт у акушерки сделать.
– О. глупая, взяла б и родила.
– Он настоял, такие вот дела.
Мол, дети совершенно ни к чему,
Любовницу желал, а не жену.
Признался, что в него вселился бес,
Ему соития нравится процесс.
– Еще б, поди, губа не дура,
Чтоб обнимать и мять твою фигуру.
– О, Фима, прекрати, не возбуждай,
Совет полезный поскорее дай.
Альфред бесился, куролесил с жиру,
Валюту не давал, а сам транжирил.
– Хотя себя считала королевой,
Твой жеребец еще ходил «налево».
– Так значит, спал с тобой, кобыла?
– С чего взяла? – поникла Серафима.
– По запаху духов определила.
– Не я одна, очаровал он многих,
А оказался, как альфонс, убогим.
До дня сего со мной не рассчитался,
За то, что, наслаждаясь, кувыркался.
– Признаюсь, у меня бриллиант,
Но не хочу сдавать его в ломбард.
Коль попадет он к ушлому еврею,
Обманет, обязательно «нагреет».
– Бриллиант? Прикидывалась бедной
И почему я узнаю последней?
Сейчас же покажи вещицу! —
Одна другой велела львица.
Надежда из шкатулки, без сомнения
Достала золотое ожерелье.
Сверкали и рубины, и алмазы.
– Какая прелесть! – восхитилась сразу
Подруга, с жадностью примерив.
– А может это бижутерия? —
Сказала, обозрев себя в трюмо. —
Сияет слишком холодно оно.
– С чего взяла, гляди-ка в оба
На ожерелье заводская проба, —
С обидою Надежда возразила.
– А я бы показала ювелиру.
Такое украшение я хочу,
Оно подходит к платью и лицу.
Валютою я твердой заплачу?
– Не продается, предлагаю кольца
– Скажу, что не пустеет мой ларец,
Цепочки в нем и множество колец.
Кулоны есть, из платины браслет
И только золотого ожерелья нет.
– Завидовать, прошу, не стоит,
Богатство, роскошь – дело наживное.
– Проехали, – сказала Серафима. —
Никто не запретит нам жить красиво.
3
– Понятно, на Альфреде – крест?
– Да, коль его попутал бес,
Пусть за порок свой отвечает,
А мне хватает без него печали.
– Мы – жрицы, мужики – рабы,
Как те телки, доверчиво глупы.
Когда они нам семя отдают,
То сокращают свой земной приют.
Могилу роят, ради наслаждений,
Все бабники, по сути, дуралеи.
Грозит им половое истощение,
Чтобы пополнить импотентов племя.
С досады слабаки идут в запой,
Оттуда шаг до крышки гробовой.
– А разве нам соитие не вредит?
– Нет, нас сей акт всегда бодрит.
Энергию дает, восторг и радость,
Для организма, как бальзам и сладость.
Секретное оружие спортсменок,
Когда пред стартом получают сперму
От тренеров и массажистов,
А потому сильны, азартны, быстры.
Ведь это самый лучший допинг
Из той советской золотой эпохи.
Пловчихи ГДР рекорды били,
Атлеты их и мяли, и любили.
Нам, львицам, тоже секс на пользу.
А воздержание – путь к неврозам.
Поэтому, чтоб часом не завянуть,
Найду тебе я крепкого Ивана.
Нет, лучше темпераментного Гогу
Он крепок и имеет денег много,
Тогда не будет на душе тревоги.
– А, как же быть с любовью?
– О, глупая, забудь мечту коровью.
– Но с милым рай и в шалаше?
– Свихнулась от невроза ты уже.
Под шалашом дворец считают,
Не чувствам, а богатству цену знают.
Тебе удачно надо выйти замуж,
Поэтому читай, смотри рекламу.
Объявится вдруг олигарх-чудак
За красоту оценит, просто так,
Чтоб обрамляла лик его угрюмый
Своей улыбкой нежной и фигурой.
Продать красу твою бы подороже,
И пусть фортуна нам поможет.
Мечтают бабы часто о магнате.
Но, где их взять? На всех не хватит.
Там, где струятся нефть и газ,
Достаточно охотниц и без нас.
Хотя не мы должны гоняться,
Они должны нас сами добиваться.
Но слишком обмельчали мужики,
Наверно затупились их штыки.
На табаке и водке помешались
И одолела раньше срока старость.
К «клубничке» равнодушны,
Но не бывает наслаждений лучше.
Пока краса девичья не увяла,
Найдем тебе, подруга, генерала.
Жизнь потечет, как на параде…
– Но генералов тоже садят?
На прежние заслуги невзирая,
Наручники стальные надевают.
Соломенной вдовой быть надоело,
Хочу, чтоб все цвело и пело.
А свадебный мне генерал не нужен,
Как за броней, желаю быть за мужем.
Вот если б депутат иль министр?
– Увы, окольцевали их артистки,
Гимнастки, фигуристки, балерины.
Вакансий нет и ни к чему смотрины.
К тому же vip-персоны неприступны,
Поэтому и обольщать их глупо.
Чтоб закадрить богатого Абрама,
Увы, не первой свежести ты дама.
– Кто б говорил, ты тоже износилась?
– Но остаюсь магически-красивой.
Подруга Надька, пораскинь мозгами,
Что без «капусты» будет с нами?
Пойдешь на трассу кольцевую,
Водилы фур за грош тебя надуют.
Соперницы портрет испортят лихо
И будешь, как мартышка, с ликом.
Как только статус низкий обретешь,
То сразу превратишься в вошь.
Тебя, как старый ватник, затаскают.
Зачем судьба печальная такая?
– О, как же ты вульгарна, Серафима?
– Всегда бью наповал, не мимо.
Жизнь научила, нынче такова,
Что можно оказаться в дураках.
Зубастой надо быть и наглой,
Иначе скопом будут тр…ть.
Причем спьяна бесплатно.
Зачем нам это меценатство надо?
– Муж нужен постоянный, не альфонс.
Чиновник, офицер, короче, бонз, —
Мечтательно произнесла Надежда. —
Шикарно заживу, как прежде…
– Мечтать, как говорят, не вредно,
Но сохраняя дух победный, —
Менторским тоном изрекла подруга. —
Я знаю, где найти сумеешь друга.
Нам следует ученых потревожить,
Найти вдовца, что краше и моложе,
Чтобы с него не сыпался песок
И был на брачном ложе прок.
Не кандидат, а доктор хим-наук,
Чтоб щедрым был, а не маньяк-паук.
Роскошная квартира, мебель, дача,
Авто, гараж…тогда, считай, удача....
– Но, где же мне такого отыскать?
Изъела душу, извела тоска, —
Спросила озабоченно Надежда.
– Чтоб добрым был и нежным,
Одаривал духами и цветами,
А отдыхали на песках Майами.
На яхте провели медовый месяц,
Чтоб называл меня принцессой.
Подать заявку, может надо в РАН?
Но немощный польститься ветеран.
Мне не по нраву роль сиделки,
Придется «судно» выносит и грелку.
Ученый может подвернуться мелкий.
Не академик, просто кандидат,
Не сможет он покрыть моих затрат.
Косметика, парфюм, элит-одежда.
Не рухнули б тогда мои надежды.
«Шанель», «Диор» и «Лореаль Париж»
Мою доселе украшали жизнь.
Привыкла жить я широко, красиво,
Мечтаю о Багамах и Мальдивах…
– РАН беспокоить нет резона,
В науке ты овца, а не персона.
Все бегаешь по кабакам, тусовкам,
Но от альфонсов никакого толку, —
Заметила подруга Серафима. —
И пролетаешь, как фанера, мимо.
В ученую среду внедриться стоит,
Чтоб поразить их взоры красотою.
Мужчины любят нас глазами,
Потом своими, как лопух, ушами
И, наконец, горячими телами.
Но надо обольстить, чтоб под венец,
Пошел с тобой заслуженный мудрец.
На кандидата ты не западай,
Со степенью, но нищий, так и знай.
Их нынче развелось, как блох,
Смотри на тех, кто накопил бабло.
На академика, он все же редкость,
Стреляй глазами страстно, метко.
Чтоб был ученый настоящий…
– Зачем мне труп ходячий?
– Средь академиков есть молодые.
Богатые, в постели удалые,
На поприще любви неутомимы.
– Дипломы, значит, куплены за сало,
Таких «ученых» развелось немало.
Какой-нибудь альфонс или дебил,
А может, даже мерзкий педофил?
В болото заведет, посадит в лужу.
Мне ушлый гомосек не нужен
Или же импотент, что неспособен,
На ладан дышит, почитай, у гроба?
– Богатою останешься вдовой