Жила-была царевна Ирина.
Родилась она в браке царя Михаила Фёдоровича Романова и его второй жены, Евдокии Стрешнёвой, а помимо нее, родилось еще шесть дочерей и трое сыновей. Сначала рождались дочери: Ирина, Пелагея. Третьим наконец родился сын Алексей, долгожданный наследник. Сыновья Иван и Василий умерли в детстве, как и еще четыре дочери. До взрослых лет дожили Алексей Михайлович Романов, продолживший династию, и три девушки.
Ирина Михайловна Романова была старшей дочерью царственной четы.
Имя Иринке дали то ли по тетушке царя Михаила Фёдоровича, сестре патриарха Филарета Ирине Никитичне Романовой, в замужестве Годуновой; то ли – по сестре Бориса Годунова и жене царя Фёдора Иоанновича Ирине Годуновой.
Вторая версия поинтереснее будет. Вот, казалось бы, зачем Романовым родниться именами совсем с другой, да еще и такой короткой и несчастливой, династией Годуновых?
А вот зачем. Когда в 1598 году скончался бездетный царь Фёдор, Ирина-то Годунова рассматривалась как претендентка на престол. Так, потихонечку-потихонечку, да пробивала путь на Руси идея наследования престола по женской линии. Михаилу Романову на момент женитьбы было тридцать лет. В 1627 году, когда родилась Ирина, ему исполнился тридцать один год. По тем временам – солидный возраст. То-то же сплетничали злые языки, что-де у царя «об исходе» рождаются одни лишь только дочери! Конечно же, Романовы задумывались о наследнике.
Но вот наконец после первой и второй дочерей у Михаила и царицы Евдокии родился сын. Теперь-то уж можно вздохнуть спокойно? И заняться текущими проблемами? Михаил так и сделал.
Но спокойно ему не было. Династические вопросы для первого из династии царя всегда намного более важны, чем для продолжателей династий. Ведь мало ли что! Поэтому, когда Ирине исполнилось тринадцать лет, ей присмотрели жениха. Датского принца Вальдемара Кристиана из Ольденбургской династии.
Вальдемар Кристиан был сыном датского короля Кристиана IV и его второй жены, Кристины Мунк. Отец-король, узнав, что при дворе русского царя интересуются принцем, сориентировался в ситуации и срочно прислал в Россию портрет сына.
Красивым юношей был принц Вальдемар. Увы, наследником датского престола принцу Вальдемару стать было не суждено: брак короля с его матерью являлся морганатическим, потому и носил принц титул графа Шлезвиг-Голштинского. Но для Ирины это была бы хорошая партия.
«Была бы». Увы, в России возможную помолвку Ирины с принцем восприняли неоднозначно. Против выступила православная церковь: Вальдемар-то был лютеранином, а не православным. Противники союза нашлись и в окружения царя. К противникам относился невероятно влиятельный в России человек, ближайший советник царя и воспитатель царевича Алексея Михайловича, боярин Борис Иванович Морозов.
Не следует думать, что боярин Морозов являлся этаким косным ретроградом и ненавистником всего европейского. Нет. Скорее, он действовал в интересах своего воспитанника, царевича Алексея. В датском принце воспитатель наследника видел угрозу для наследования трона Алексеем.
Не забудем также, что на престоле у нас находился очередной избранный Земским собором царь, давший обещание править с Боярской думой и Собором. Традиция выбора государя на Земском соборе пришла к нам из Польши. Утверждение кандидатуры наследника должно было оформляться решением Земского собора. А что, если утвердят Вальдемара?
Невероятно? А вот и не совсем. После рождения царевича Алексея по Москве ходили разные слухи. Поговаривали, что наследника подменили, и что в третий раз царица опять рожала девочку…
Да и переговоры с датчанами сразу пошли как-то не так. Н етак, как на то рассчитывали в России. При дворе ведь что думали? Думали, что Вальдемар с радостью примет православие.
А датский двор не согласился. Вот уже привлекли к переговорам официального представителя датского короля, голландского купца Петера Марселиса, и Марселис сумел убедить Михаила Фёдоровича в возможности для Вальдемара остаться лютеранином, и Михаил был готов согласиться – ведь прецеденты смешанных браков были известны. Главное, чтобы брак утвердила церковь.
Михаил много хитрил, создается впечатление, что он буквально заманивал датского королевича в Россию, что зачем-то королевич был ему нужен.
Впрочем, понятно, зачем. Снова напомню: для молодой династии ох как важен вопрос о наследовании, а наследник в 1640 году, когда шли переговоры с датским двором, у Михаила был только один – царевич Алексея. Накануне описываемых событий, в 1639 году, умер сын Иван. А вопрос о престолонаследии после Смуты в России еще не был разработан детально, а также, обращаю внимание, Михаил Фёдорович в России не просто выборный царь: он уже не первый выборный царь.
Готовил, готовил царь себе «запасного» наследника.
А может, все было проще? Шел обычный поиск политических союзников, планировался обычный династический брак. Дания-то, она со Швецией воевала, а Россия в результате событий Смутного времени потеряла выход в Балтийское море. И той, и другой державе для борьбы со Швецией были нужны союзники.