Эта сказка взята из бесценного собрания «Скандинавских сказок», составленного П. С. Асбьорнсеном и С. И. Моу, включающего в себя много различных историй народов Скандинавии, известных также по всему миру. С древнескандинавского она была переведена сэром Джорджем Уэббом Дейсентом, помощником редактора лондонской газеты «Таймс» и профессором литературы Королевского колледжа.
Помимо того, что история о Мастерице весьма увлекательна, к этой сказке более ста лет было приковано внимание ученых, некоторые из которых полагали, что в ней есть много общего с классическим мифом о Ясоне и Медее. Другие находили отражение главной темы в «Буре» Шекспира. Сказка эта была известна от Шотландии до южных морей, на Мадагаскаре и в буддийском мире, в Индии и (под названием «Побег леди Фезер») среди английских поселенцев в Америке. Бесчисленное множество других литературных источников и сказок содержит отдельные сюжетные фрагменты, которые мы находим в захватывающем рассказе, приведенном в этом издании.
Веру в арийскую и мифологическую основу сказок подорвал исследователь Х.Гейдоз (1842 – 1932). А сделал он это, доказав (используя аргументацию Мюллера), что сам профессор Макс Мюллер представляет собой всего лишь астрономический миф. Для пущей убедительности Гей-доз, редактор журнала «Мелюзин», также «показал», что и немецкий дом Мюллера, и даже сам Оксфорд – всего лишь воображаемые места. К счастью, подобные отдельные эпизоды формирования научного мнения не смогут помешать нам наслаждаться этой сказкой.
Жил однажды король, у которого было несколько сыновей. Младшему не сиделось дома, ему хотелось повидать мир и испытать свою судьбу, так что королю в конце концов пришлось отпустить его. Принц отправился в путь. Через несколько дней, поздней ночью он подъехал к дому великана и нанялся к нему в услужение. Утром великан отправился пасти своих коз и, покидая двор, велел принцу вычистить конюшню.
– А после этого отдыхай сколько хочешь, ибо знай: ты попал к очень доброму хозяину. Однако то, что тебе поручено, должно быть исполнено как следует. И кроме своей комнаты не вздумай заходить ни в одну из других комнат, не то я отниму у тебя жизнь!
– Мне и вправду попался очень добрый хозяин, – подумал принц, прохаживаясь по своей комнате. Он принялся танцевать, прыгать и распевать песни в полной уверенности, что времени у него много, и убрать конюшню до прихода великана он успеет.
– Хорошо бы заглянуть в другие комнаты – наверняка там что-то есть, раз он так боится, что я зайду туда.
И он вошел в первую комнату, где увидел кипящий котел, висевший на крюке, вбитом в стену. К удивлению принца огня под котлом не было.
– Интересно, а что в котле, – подумал принц. Он опустил туда прядь своих волос, и ему показалось, что волосы превратились в медь. – Какой изысканный бульон, – сказал принц и прошел в другую комнату. Здесь он тоже увидел котел, висевший на крюке, в котором что-то кипело и бурлило. Огня под этим котлом тоже не было.
– Попробую-ка я и этот, – сказал принц, опуская другую прядь в котел, – и прядь его стала серебряной.
– В доме моего отца не готовят такой наваристый бульон, – сказал принц, – но все зависит от того, каков он на вкус. – И с этими словами он вошел в третью комнату. Здесь тоже висел котел и кипел так же, как и два предыдущих. Принц решил проверить, что в нем, и опустил в него прядь волос. Они стали золотыми и засияли на всю комнату.
– Все лучше и лучше, – сказал принц. – Но если здесь он варит золото, то интересно, что же варится у него в следующей комнате?
Надо бы пойти посмотреть, подумал он и, открыв дверь, прошел в четвертую комнату. Котла здесь не было, зато на лавке сидела принцесса, такая прекрасная, каких принц отродясь не видывал.
– О, Бога ради, зачем ты пришел сюда? – спросила она.
– Вчера я получил здесь место, – ответил принц.
– Хорошенькое местечко! Да помогут тебе небеса живым выбраться отсюда!
– В конце концов, хозяин мне попался чрезвычайно добрый – работы он дал мне совсем немного – ведь после того, как я вычищу конюшню, мой рабочий день закончится.
– И как же ты собираешься ее чистить? – спросила принцесса. – Знай, что как только ты возьмешься за работу и подденешь на вилы первую кучу навоза, на ее месте появятся десять новых. Ну да я научу тебя, как справиться с заданием. Поверни вилы остриями вверх и начни разгребать навоз рукоятью – он тут же исчезнет.
– Так я и сделаю, – сказал принц.
И он остался у принцессы на целый день, потому что очень скоро они стали друзьями и договорились помогать друг другу. Первый день на службе у великана пролетел для принца незаметно, но когда приблизился вечер, принцесса сказала, что, пока великан не вернулся, не мешало бы почистить конюшню. Принц отправился туда и, решив проверить, действительно ли все будет так, как она сказала, стал орудовать вилами, как это делали конюхи его отца. Но вскоре убедился, насколько это бесполезно, ибо не успел он сделать несколько бросков, как конюшню завалило навозом под самую крышу. Тогда он поступил так, как велела ему принцесса, – повернул вилы остриями вверх и зачерпнул навоз рукоятью. Только он дотронулся до кучи черенком вил, конюшня сделалась такой чистой, будто ее вымыли. Закончив работу, принц вернулся в комнату, которую отвел ему великан, и стал расхаживать по ней, распевая песни. Вскоре вернулся великан со своими козами.
– Ну что, почистил конюшню? – спросил он.
– Да, хозяин, теперь там полный порядок, – ответил принц.
– Сейчас увидим, – проворчал великан и отправился в конюшню, которая сияла чистотой.
– Я все понял – ты разговаривал с моей Мастерицей, – сказал великан, – ибо своим умом ты никогда бы не догадался, что нужно сделать!
– С Мастерицей? – переспросил принц, прикинувшись глупым, как баран, – а это что за зверь? Хозяин, вот бы увидеть ее!
– Не спеши, – ответил великан, – ты увидишь ее, и очень скоро.
На следующий день великан опять отправился пасти коз, но перед уходом велел юноше привести домой его коня, который пасся на склоне холма, и сказал, что после этого принц может отдыхать весь день.
– Так что не забывай, какой добрый хозяин тебе достался, – сказал великан, – но если ты посмеешь зайти хоть в одну из тех комнат, о которых я говорил вчера, я оторву тебе голову.
И он ушел, погоняя перед собой козье стадо.
– Ты и вправду добрый хозяин, – сказал принц, – но прежде всего надо бы поговорить с твоей Мастерицей; ведь скоро, может статься, она будет моей, а не твоей.
И он к ней отправился, а она спросила, какое задание дал ему великан на сегодня.
– Совсем не опасное задание, – ответил принц. – Надо только подняться на холм и привести оттуда его коня.
– Прекрасно, и как же ты собираешься сделать это? – спросила принцесса.
– Эка невидаль – сесть на коня и привести его домой. Я и раньше имел дело с необъезженными лошадьми, – ответил принц.
– Задание это не такое уж простое, как ты думаешь, – сказала принцесса, – но я научу тебя, что нужно сделать. Когда ты приблизишься к коню, из ноздрей его вырвется пламя. Но ты будь наготове: возьми удила – они висят вон за той дверью – и брось их ему прямо в пасть – он сразу же станет ручным, и ты сможешь делать с ним все что захочешь.
Принц ответил, что так и сделает. Целый день он опять просидел у принцессы, и они болтали обо всем на свете, но о чем бы они ни говорили, их мысли возвращались к одному: как были бы они счастливы, если бы удалось им не разлучаться и спастись от великана. Принц позабыл и о коне, и о холме, но, когда наступил вечер, Мастерица напомнила ему об этом, сказав, что он должен привести домой коня до возвращения великана. И он отправился за конем, захватив с собой удила.
Принц взбежал на холм и тут же увидел коня, из ноздрей которого вырывалось пламя. Но принц улучил минутку и, когда конь, раскрыв пасть, бросился на него, изловчился и швырнул удила прямо ему в зубы. В тот же миг конь замер на месте, покорный, как овечка. Принц вскочил ему на спину и, прискакав домой, поставил его в конюшню. После этого он вернулся в свою комнату и стал горланить песни.
Вечером великан пригнал домой свое стадо, и первыми словами его были:
– Ты привел домой моего коня?
– Да, хозяин, привел, – ответил принц. – Никогда еще не ездил я на таком прекрасном скакуне – я привел его домой и прямиком поставил в конюшню.
– Посмотрим, – сказал великан и бросился в конюшню, где, как и сказал ему принц, он нашел своего коня.
– Я уверен, что ты разговаривал с моей Мастерицей. Сам бы ты до этого не додумался, – снова сказал великан.
– Вчера хозяин толковал о какой-то Мастерице, и сегодня – та же история, – сказал принц, прикидываясь дурачком. – Почему бы вам не показать ее сразу? Хотелось бы хоть разочек взглянуть на нее.
– Ну, если ты хочешь только этого, – ответил великан, – то ты скоро ее увидишь.
На третий день на рассвете великан опять отправился пасти своих коз, перед уходом же наказал принцу:
– Сегодня ты должен отправиться в Ад и взыскать там пошлину за огонь. Сделав это, можешь хоть целый день отдыхать. Тебе следует помнить, к какому доброму хозяину ты попал, – и с этими словами он удалился.
– Да уж, добрее некуда! – сказал принц. – Может, ты и добрый, да только задания твои больно каверзны. Надо бы поискать твою, как ты называешь ее, Мастерицу. Уж она-то подскажет мне, что делать, – и он снова отправился к принцессе.
Когда она спросила, что великан поручил ему на сегодня, он ответил, что ему велено сходить в Ад и взыскать пошлину за огонь.
– Ну и как ты с этим справишься? – спросила Мастерица.
– Только ты можешь сказать мне это, – ответил принц. – Сам я в Аду не бывал ни разу, а коли и знал бы туда дорогу, мне все равно неведомо, сколько денег дóлжно востребовать.
– Я научу тебя, – ответила Мастерица. – Иди вон к тому обрыву, что у подножия холма, там валяется дубинка. Возьми ее и постучи по скале. Выйдет служитель, весь полыхающий огнем, – скажи ему, что тебе надобно, а когда он спросит, сколько ты возьмешь, не забудь сказать: столько, сколько смогу унести.
Принц и этот день провел с Мастерицей, и хотя близился вечер, он так бы и просидел у нее, если бы она не напомнила, что пора идти в Ад, забирать пошлину для великана, пока он сам не вернулся. И принц отправился в Ад и сделал так, как велела Мастерица. Дойдя до обрыва, он взял дубинку и что было силы ударил по скале. Скала отверзлась, и наружу вышел служитель, чье лицо горело огнем, а из глаз и ноздрей сыпались искры.
– Чего надобно? – спросил он.
– Меня послал великан взыскать пошлину за огонь, – ответил принц.
– И сколько ты возьмешь? – спросил служитель.
– Не больше, чем смогу унести, – ответил принц.
– Твое счастье, что ты не запросил целую телегу, – сказал выходец из Ада. – Ну, ступай за мной, я выдам тебе пошлину.
Принц прошел за ним в пещеру и, можете представить себе, какие груды золота и серебра ее заполняли! Этого добра там было не меньше, чем камней в каменоломне. Он взял столько, сколько смог унести и отправился домой. Когда великан на закате пригнал коз, принц, как и все прошлые вечера, уже распевал песни в своей комнате.
– Ты ходил в Ад за пошлиной? – проревел великан.
– Да, хозяин, – ответил принц.
– И куда ты ее подевал? – спросил великан.
– Вон на лавке стоит мешок, – ответил принц.
– Посмотрим, – сказал великан. Он подошел к лавке и ощупал мешок, в котором было столько золотых и серебряных монет, что, как только великан развязал веревку, они посыпались на пол.
– Как я понимаю, ты разговаривал с моей Мастерицей, – сказал великан. – Если это правда, я оторву тебе голову.
– Мастерица! – воскликнул принц. – Вчера вы говорили об этой Мастерице, сегодня вы ее вспомнили, да и позавчера – та же история. До чего же хочется узнать мне, что это за Мастерица такая!
– Потерпи до завтра, – ответил великан. – Завтра я сам отведу тебя к ней.
– Большое спасибо, хозяин, – сказал принц. – Но, клянусь вам, я пошутил.
На следующий день великан привел его к Мастерице и сказал ей:
– Перережь ему горло и свари его в большом котле. Когда бульон будет готов, разбуди меня.
И он завалился на лавку спать, и храп его разносился над горами, как гром. А Мастерица взяла нож и отрезала принцу мизинец, и три капли крови упали на треугольный табурет. После этого она собрала старое тряпье и подметки от сапог, и всякую рухлядь, которая только попалась ей под руку, и бросила все это в котел. Потом она взяла сундучок, наполнив его золотым песком, большой комок соли и флягу с водой, висевшую за дверью, и захватила в придачу золотое яблоко и двух золотых цыплят, и они с принцем, не жалея ног, бросились бежать из дома великана. Вскоре оказались они на берегу моря. Принц и принцесса сели на корабль и поплыли по морю.
Великан выспался и потянувшись, закричал, не вставая с лавки:
– Бульон готов?
– Давно готов, – ответила третья капелька крови.
Тогда великан встал и принялся протирать глаза, но так и не смог увидеть, кто ему ответил. Он обыскал комнату и позвал Мастерицу, но никто не откликнулся.
– Наверное, отлучилась на минутку, – подумал он, взял ложку и, намереваясь попробовать бульон, подошел к котлу. Он стал шарить в нем ложкой, но не выловил ничего, кроме старых подметок и разного тряпья – все это превратилось в такое густое месиво, что нельзя было различить, из чего оно состоит. Увидев это, великан все понял и так рассвирепел, что не знал за что хвататься. Он бросился в погоню за принцем и Мастерицей, да так быстро, что лишь ветер свистел у него за спиной, но вскоре путь ему преградила вода, и великан не мог перебраться на другой берег.
– Ничего, – сказал он, – я знаю, что делать. Здесь нужен мой Водохлеб.
И он позвал Водохлеба. Тот пришел и, наклонившись к воде, сделал три глотка. Уровень моря упал так сильно, что великану стало видно, как Мастерица и принц плывут на корабле.
– Надо бросить в море кусок соли, – сказала Мастерица.
Принц бросил за борт соль, и прямо посреди моря выросла огромная гора. Она перегородила великану дорогу, и Водохлеб ничем не мог помочь ему.
– Ничего, – вскричал великан. – Я и тут знаю, что делать. – И он позвал своего Бурильщика и велел тому пробуравить в горе дыру, чтобы в нее пролез Водохлеб и сделал еще один глоток. Но не успел Бурильщик проделать дыру, а Водохлеб – втянуть в себя воду, принц, наученный Мастерицей, уже вылил из фляги за борт пару капель. Море снова наполнилось водой, и только было Водохлеб собрался сделать новый глоток, как принц и принцесса достигли земли, и великан был им теперь уже не страшен.
Они решили отправиться домой к отцу принца, но принц и слышать не хотел о том, чтобы Мастерица шла пешком, ибо был уверен, что это недостойно ни ее, ни его.
– Подожди здесь минут десять, – сказал он, – а я схожу домой и приведу семерых коней из конюшни моего отца. Это недалеко здесь, и я скоро вернусь, но даже слышать не хочу о том, чтобы моя любимая пешком шла ко двору моего отца.
– Нет-нет, – воскликнула Мастерица, – не покидай меня, ведь добравшись до дворца, ты тут же позабудешь меня, я знаю это.
– О, – сказал принц, – разве могу я забыть ту, с которой мы столько пережили вместе и которую я так сильно люблю?
Ничего не поделаешь – он должен был пойти домой за семеркой коней и каретой, а ей оставалось только ждать его на берегу. Мастерице пришлось отпустить принца, и она сказала ему:
– Когда придешь домой, не останавливайся даже для того, чтобы поздороваться с кем-нибудь. Иди прямо в конюшню, запрягай коней и как можно скорее приезжай сюда, ибо все твои друзья и родные, узнав, что ты приехал, сбегутся, чтобы встретить тебя, но ты веди себя так, словно не видишь их. И пуще всего заклинаю тебя не дотрагиваться до еды, ибо если ты съешь хоть кусочек, не миновать нам беды.
Принц обещал ей сделать так, как она наказывала, но всю дорогу он только и думал о том, что никогда не сможет забыть ее.
Он вернулся домой, и это было время, когда один из его братьев готовился к свадьбе, а его невеста и все ее родные и знакомые только что съехались во дворец. Они тут же окружили принца, засыпали вопросами и хотели увести с собой, но он сделал вид, что не замечает их и, пройдя прямо в конюшню, вывел лошадей. Поняв, что он не пойдет за ними, родственники невесты стали предлагать ему выпивку и закуску – самое лучшее из того, что они привезли с собой на свадьбу, но принц ни к чему не притронулся, а продолжал торопливо запрягать коней. В конце концов сестра невесты бросила ему яблоко, которое прокатилось через весь двор прямо к его ногам, и сказала:
– Ну, если не хочешь ты ничего попробовать, откуси хоть яблочка кусочек – ведь после столь долгого путешествия ты, наверное, голоден и хочешь пить.
И он поднял яблоко и откусил кусочек, но едва успел он сделать это, как тут же позабыл о Мастерице и о том, что собирался привезти ее домой.
– Что это, с ума сошел я, что ли? – сказал принц. – Зачем это я запрягаю коней?
И он отвел лошадей в конюшню и пошел вслед за гостями во дворец и вскоре решено было, что он женится на сестре невесты, той самой, которая бросила ему яблоко.
А Мастерица все сидела на берегу моря и ждала принца, но он так и не появился. Наконец она поднялась в гору и, пройдя немного, увидела хижину, стоявшую в рощице, совсем недалеко от королевского дворца. Она вошла и спросила, нельзя ли ей пожить здесь. Хозяйкой хижины была старая женщина, такая несговорчивая и сварливая, каких свет не видывал. Поначалу она наотрез отказывала Мастерице в пристанище, но в конце концов за добрые слова и хорошую плату старая ведьма разрешила ей остаться. В хижине было темно и грязно, как в свинарнике, и Мастерица сказала, что приберется немного, чтобы их дом стал похож на людское жилище. Карге ее предложение снова пришлось не по вкусу, она рассердилась и оскалила зубы, но Мастерица не обратила на это никакого внимания. Она взяла сундучок с золотым песком и бросила горсть его в огонь: золото расплавилось, забулькало и потекло сквозь каминную решетку. Вскоре вся хижина оказалась вызолочена изнутри и снаружи. Но как только золото закипело и забулькало, старая ведьма настолько перепугалась, что бросилась вон, будто за ней гнался сам дьявол. Однако, выбегая за дверь, она забыла пригнуться и ударилась головой о косяк, да так сильно, что сломала себе шею. Таков был конец старой ведьмы.
На следующее утро мимо шел констебль. Увидев в рощице сверкающую золотом хижину, он глазам своим не поверил. Но еще больше удивился он, когда, зайдя вовнутрь, увидел там прекрасную девушку. Короче говоря, он по уши в нее влюбился и стал умолять ее выйти за него замуж.
– Хорошо, но много ли у тебя денег? – спросила Мастерица. Он ответил, что отнюдь не беден и бросился домой за деньгами. Вернулся он, принеся в дом с полмешка монет, которые и швырнул на лавку. Тогда Мастерица сказала ему, что согласна стать его женой, потому что увидела, как он богат, но не успели они лечь в постель, как она сказала, что ей нужно встать:
– Я забыла загасить огонь в очаге.
– Лежи, не вставай, – сказал констебль, – я сам все сделаю.
И он вскочил с кровати и подошел к очагу.
– Скажи мне, когда возьмешь в руки лопату, – велела Мастерица.
– Да я уже держу ее, – ответил констебль.
И тогда Мастерица сказала:
– Бог желает, чтобы ты держал в руках лопату, а лопата – тебя, и чтобы до самого утра ты бросал на себя горячие угли.
Так и простоял всю ночь констебль, бросая на себя горячие угли, и хотя он и умолял, и упрашивал, и плакал – угли не стали холоднее. Как только наступило утро, и констебль смог, наконец, избавиться от лопаты, он не стал задерживаться здесь ни на секунду, а бросился бежать, да так быстро, будто сам дьявол или судебный пристав гнались за ним. Все, кто попадались ему по пути, от изумления отказывались верить глазам своим, ибо он несся огромными скачками, словно сошел с ума. А выглядел он так, будто с него содрали кожу и выдубили, но он так никому и не рассказал о том, что с ним приключилось, потому что стыдно было.
На следующий день мимо дома, где жила Мастерица, шел прокурор. Он тоже заметил в рощице сверкавшую на солнце хижину. Тогда он решил разузнать, кому принадлежит она. Зайдя в дом, он увидел прекрасную девушку и влюбился в нее еще сильнее, чем констебль, и, сгорая от нетерпения, стал домогаться ее.
Мастерица же спросила его, как и констебля, много ли у него денег, и прокурор ответил, что он не беден и отправился домой за деньгами. Вскоре он вернулся с мешком, туго набитым монетами, и бросил его на лавку. Долго ли, коротко ли, но он добился ее согласия стать его женой, и они легли в постель. Но тут Мастерица вспомнила, что забыла закрыть на ночь дверь и собралась было встать и запереть ее.
– Ты что, сама собираешься это делать? – вскричал прокурор. – Не бывать этому, пока я здесь, – так что лежи, я сам закрою дверь.
И он выскочил из кровати, как горошина из стручка, и бросился на крыльцо.
– Скажи мне, – велела Мастерица, – когда ты возьмешься за задвижку.
– Я уже держу ее, – ответил прокурор.
– Бог желает, – сказала Мастерица, – чтобы ты держал дверь, а она – тебя, и чтобы ты ходил от стены к стене до самого утра.
Ну и пришлось же прокурору потанцевать в ту ночь! Никогда еще не выделывал он таких па, и не думаю, чтобы когда-нибудь ему захотелось повторить этот вальс. Он толкал дверь вперед, а она его – назад, и так он и летал из одного угла в другой, избитый до полусмерти. Сначала он ругался и осыпал дверь проклятьями, потом стал умолять и просить отпустить его, но дверь была неумолима и мотала его до самого утра. И лишь только дверь отпустила его, как прокурор бросился бежать, в уплату за постой оставив свои деньги и напрочь позабыв о своем сватовстве, ибо, по правде говоря, он боялся, что дверь бросится вслед за ним. Все, кого он встречал, глазели на него, выпучивая глаза от изумления, ибо он, словно сумасшедший, несся огромными прыжками и выглядел так, будто всю ночь его бодало целое стадо баранов.
На третий день мимо хижины шел шериф, и он тоже увидел золотую хижину и заглянул посмотреть, кто там живет. Едва он увидел Мастерицу, как принялся домогаться ее. И ему она ответила то же, что и двум другим. Если у него много денег, она выйдет за него замуж, если же нет – пусть идет своей дорогой. Шериф, конечно, ответил, что вовсе не беден и что сейчас же пойдет домой и принесет деньги. Вскоре он вернулся, неся на спине мешок побольше, чем у прокурора, – в нем было целых полтора бушеля2, и бросил его на лавку. Вскоре они договорились пожениться, но едва успели лечь, как Мастерица спохватилась, что забыла привести домой бычка, пасшегося на полянке, и сказала, что должна встать и завести его в сарай. Шериф поклялся всеми святыми, что не допустит, чтобы она сама пошла за теленком, и вскочил с кровати с живостью котенка, хотя был толст и грузен.
– Хорошо, только скажи мне, когда ты возьмешь бычка за хвост, – сказала Мастерица.
– Я уже держу его, – ответил шериф.
– Бог желает, – сказала Мастерица, – чтобы ты держал бычий хвост, а хвост – тебя, и чтобы к утру вы обежали всю землю.
Ну, можете себе представить, как пришлось шерифу поработать ногами: они бежали, не разбирая дороги – вверх и вниз, по горам и долам, и чем больше шериф ругался и проклинал бычка, тем быстрее тот бежал и прыгал. К рассвету шериф уже совсем выдохся и, когда смог, наконец, отцепиться от хвоста, был так счастлив, что позабыл о своем мешке с деньгами и обо всем на свете. Так как он был очень толстым, то бежал не так шустро, как прокурор и констебль, а поскольку бежал он медленнее, то и времени, чтобы поглазеть и подивиться на него, у людей оставалось побольше, и должен сказать, что повеселились они вволю, ибо его одежда, после погони за теленком, была порвана в клочья.
На следующий день во дворце была назначена свадьба, и старшему брату предстояло отправиться в церковь со своей невестой. Сопровождать их должны были его младший брат – тот, что служил у великана, и сестра невесты. Но только они уселись в экипаж и собрались было тронуться в путь, как одна из оглобель треснула и переломилась. Они трижды меняли оглоблю, но из какого бы дерева ее ни выстругивали, она всякий раз ломалась. Время шло, но они никак не могли попасть в церковь, и настроение у всех было подавленное. Но тут констебль, которого тоже пригласили на свадьбу, сказал, что вон там, в рощице, живет девушка.
– Если она согласится одолжить нам черенок от лопаты, которой она подкидывает уголь в камин, то такая оглобля ни за что не сломается, уж я-то знаю, – сказал он.
Они тут же послали слугу с просьбой одолжить им лопату, о которой говорил констебль, и девушка согласилась выручить их – так они заполучили оглоблю, которая ни в коем случае не сломается.
Но, когда они уже выезжали со двора, вдруг развалилось на кусочки дно экипажа. И они взялись мастерить новое днище, но сколько бы гвоздей они ни вбивали, из какого бы дерева его ни делали, стоило им только сесть в экипаж и тронуться с места, как оно тут же разламывалось пополам. Дело обстояло еще хуже, чем с оглоблей. И тогда заговорил прокурор (он тоже был зван на свадьбу, потому как, если констебль был там, то прокурору, будьте уверены, сам бог велел).
– Вон там, в рощице живет девушка, – сказал прокурор, – и если она согласится одолжить вам створку своей двери, то уж она точно не сломается.
Послали другого слугу к девушке, и тот в самых изысканных выражениях спросил, не может ли она одолжить им золоченую дверь, о которой говорил прокурор? И они тут же получили ее. Дверь немедленно приладили к днищу, но от этого экипаж стал таким тяжелым, что лошади не смогли стронуть его с места, хотя лошадей было шестеро. Запрягли восьмерку, потом десятку и наконец целых двенадцать лошадей. Но сколько бы лошадей ни впрягали и сколько бы кучер ни хлестал их, карета так и не сдвинулась с места. День уже клонился к вечеру, и все во дворце пришли в уныние, ибо им давно пора было быть в церкви, но, похоже, туда уже было не попасть. Наконец шериф сказал, что вон в той рощице, в золоченой хижине живет девушка, и если она одолжит им своего бычка…
– Даже если экипаж будет тяжелый, как гора, – я знаю, тот бычок обязательно стронет его с места.
Все представили, как смешно они будут выглядеть в карете, запряженной бычком, но делать нечего, и пришлось в третий раз послать слугу к девушке и от имени короля попросить ее одолжить им теленка, о котором говорил шериф. Мастерица тут же отдала им бычка, ибо и в этот раз не собиралась им отказывать. И вот они впрягли бычка впереди коней и стали ждать, что из этого выйдет. Карета стронулась с места и покатилась по горам и долинам, по камням да по кочкам. Их так трясло, что они не успевали даже дух перевести. Они то падали на землю, то взлетали на воздух, а когда добрались до церкви, то бычок пустился бегать вокруг нее, как челнок, так что они, с большим трудом выскочив из кареты, вошли, наконец, в церковь. Обратный путь они проделали тем же манером, только на этот раз бычок вез их так быстро, что, едва сев в карету, они тут же оказались дома.
Когда все разместились за праздничным столом, принц – тот, что служил у великана, – напомнил всем о необходимости пригласить во дворец девушку, одолжившую им черенок от лопаты, дверь и бычка.
– Ибо, – сказал он, – если бы девушка таким образом не выручила нас, мы до сих пор возились бы с оглоблей.
Король подумал, что это справедливо, и послал пять своих лучших придворных в золоченую хижину поприветствовать девушку от своего имени и спросить ее, не будет ли она столь добра, чтобы прийти во дворец и отужинать с ними.
– Поприветствуйте короля от моего имени, – ответила Мастерица, – и скажите, что если он будет так добр, чтобы навестить меня, то и я буду так добра, что приду к нему.
Пришлось королю самому пойти за ней, и только тогда Мастерица без лишних слов отправилась во дворец. А поскольку король решил, что она, наверное, какая-то принцесса, вынужденная скрывать свое происхождение, то он посадил ее на самом почетном месте, рядом со своим младшим сыном.
Прошло немного времени и Мастерица достала свое золотое яблоко, золотых петуха и курицу, которых она унесла из дома великана, и поставила перед собой на стол. Петух и курица тут же принялись клевать друг друга и драться за золотое яблоко.
– Посмотрите, – сказал принц, – эти двое дерутся из-за яблока.
– Да, – ответила Мастерица. – Так и мы с тобой стремились спастись, когда были вместе на том холме.
Чары развеялись, и принц узнал ее и обрадовался несказанно. Что же касается ведьмы, которая бросила ему яблоко, то он велел привязать ее к двадцати четырем лошадям, и они разорвали ее так, что от нее не осталось ни кусочка. После этого сыграли настоящую свадьбу, и хотя у констебля, прокурора и шерифа еще болели бока и ноги, они отплясывали не хуже других.