Эта сказка стала приквелом к предыдущей, но, так уж сложилось, что показываю её второй.
Не будем нарушать традицию. Пусть и в этом сборнике «Страшилка» скромно следует за сказкой «На крыльце». Зато теперь станет понятно, откуда взялись страхи, прирученные девой сказочной.
Жила-была Жучка-Юла, дочка Бабы-Яги. И муж у нее был, Иван-Циркевич, да пару ягнят совместно прижитых. Домовые, как и положено, в доме водились, мохнатые, да разнохарактерные.
Жучкой-Юлой её кликали, поскольку вертелась она всю жизнь, да крутилась, как юла.
А вертелась-то она по-разному, то в эту сторону, а то и в другую. То ягнятам своим прокорм добывает. То избушку на дворец обменивает. То недуги заморские в себе отыскивает.
И до того докрутилась она, что и позабыла совсем, что в сказке живёт. Крепко-накрепко позабыла. А сказка она ведь на то и сказка, чтобы в ней чудеса всякие волшебные приключались. И стала тогда сказка сама Жучке-Юле помогать, да желания её исполнять. Только вот беда в чём: самой-то сказке не разобраться, что исполнять, а с чем и поостеречься бы надо. И подсказать некому. Настолько закрутилась Жучка-Юла, что все знания волшебные повыветрились из головушки-то её.
Однажды бежала она, крутилась да вдруг остановилась. Почудилось что-то. Постояла чуток, поглядела по сторонам, собралась было дальше бежать…
А вокруг красотища, аж дух захватывает. Не оторваться.
Стоит Жучка-Юла, во все глаза глядит, в себя принимает красоту эту, будто в первый раз видит.
И чувствует, что неуютно как-то стало, будто подталкивает кто. И сделала тогда Жучка вид, будто стряхивает с себя нечаянное видение и в заботы свои, как в скорлупку обратно забирается. А сама-то в это время подглядывает, кто ж это её сердешную от красоты такой сказочной увести пытается.
И тут-то все она и увидела.
А надобно сказать, что любая уважающая себя Баба-Яга любит всяких страхов понапущать, да народ понапугать. Вот только в сказке любой она ж всегда в этом на две вещи полагается: во-первых, на силу свою волшебную, способную страхи ужасные под замком держать и строго по заказу выпускать; а во-вторых, на добра молодца, который с этими страхами-страстями своевременно справится. И сама Бабка-Ёжка после такого мероприятия завсегда добросердечнее становится, как-никак от толпы страшилок за раз избавилась.
Что же потомственная дочка Бабы-Яги, про силу-то свою волшебную позабывшая, увидала? А увидала она страхи-страсти свои, из всех щелей повылезшие, да её вперёд подгонявшие. Вот только добра молодца на этот случай Жучка-Юла не припасла, а про силу волшебную если и вспомнила, так ведь как ею пользоваться, да страхи в узде держать тож вспоминать надо.
Тут страхи напирать стали, почуяли неладное в замешательстве хозяйкином. Они-то уж давно привыкли по своему пути её направлять, да ещё больше плодиться и размножаться. Помнят они, что в сказке живут, и давно уж поняли, что сказка по-прежнему воле дочке Бабы-Яги подчиняется, ну, и подчинили себе эту самую волю, чтобы по-своему сказку выстраивать.
А Жучка-Юла постояла, посмотрела вокруг себя, да на страхи свои, заполонившие всё вокруг, и начала потихоньку, не торопясь никуда, в кручение своё возвращаться, но теперь уже не бездумно, а за страхами внимательно наблюдая.
И увидела она, как сама себя закрутить дала, как сначала одному страху уступила, и сама же вслед ему другого создала, а потом ещё и ещё; как она, глаза закрыв, поплыла, ничего не видя вокруг, и слыша только страхов нашёптывания да науськивания; как всю силу волшебную да волю сказочную отдала им на откуп. А страхи-то рады стараться да жировать.
Подумала тогда Жучка, что недаром Юлой её кличут, неспроста. Юла, она крутится-то крутится, но так ведь исключительно вокруг себя самой. И вдруг так ясно представила себе девица наша, как стоит она в центре круга, будто стерженёк от юлы, и сама вокруг себя-то и вертится. Ещё постояла и увидела, как весь мир вокруг сказочным становится и под взглядом прояснившимся вокруг неё же крутиться и начинает.
От радости дух перехватило у дочки Ягиной, и стала она по одному страхи свои в карусель эту добавлять да приговаривать: «Довольно я вокруг вас покрутилась, теперь-ка и вы под мою дудку покрутитесь».
Долго ли, коротко ли, остановила Жучка карусель свою. Стоит наблюдает красотищу сказочную вокруг, про которую в хлопотах бытовых совсем позабыла. А страхи стоят в сторонке, выжидают. Кого мутит с непривычки, кому обидно, а кому страшно и стыдно.
Посмотрела на них Жучка-Юла пристально. Сжались страхи совсем под взглядом её горящим. Страх ведь тогда силён, когда ему в глаза посмотреть боятся, да нашёптываний его ослушаться. А если на него пристально так взглянуть да все его наветы припомнить, как сила тут же к хозяину обратно и возвращается.
И почувствовала дочка Бабы-Яги, как сила в неё потоком возвращается. С непривычки чуть дом соседний не обрушила, но тут вспоминать стала: и наследство своё волшебное, и мир сказочный. И увидела снова, что это ж она сама себя, будто в кожу лягушачью, страхами опутала и от волшебности чудесной отгородила.
Снова посмотрела на кучку жалкую страхов своих. И сказала вдруг:
– Спасибо вам, родные вы мои, научили меня открытыми глазами вокруг смотреть и любить то, что видишь. Оставлю я вас, пожалуй, при себе, но при одном условии. Довольно уж вы на мне поездили. Будете теперича по хозяйству отвечать. Домовых приставлю к вам, чтобы присматривали да перевоспитываться помогали. А тех, кто исправится и полезность свою обнаружит, могу и в помощники взять. Мне с силой вернувшейся теперь много чего предстоит сотворить.
На том и порешили. Страхи, свою зловредность растеряв, трудятся, не покладая рук (ну, или чего там у них есть), на благо Жучки-Юлы. А если кому из них скучно становится и начинает он характер проявлять, так под взглядом строгим вся его решимость тут же и улетучивается.
Многое изменилось с тех пор, как страхи сказочной девой управлять решились. Ну, да это совсем уже другая сказка.
Кто не верит, пусть сам попробует вместо суеты будничной остановиться да вокруг себя посмотреть. И при этом не забыть глаза да сердце открыть, чтобы не только смотреть, но и увидеть.