Но вот прошло триста с лишним лет, и к предпочтениям царя появился интерес. Хотя с другой стороны, зачем особо долго разбираться в данном вопросе, ведь совсем недавно стала известна довольно-таки забавная история, произошедшая с Петром ещё на заре его юности, в молодые годы. Отдыхал он как-то после трудов ратных в гостях у своего друга Франца Лефорта в Немецкой слободе, в Кукуе-городке, на Головинских прудах, что недалече от Яузы реки. Место это в те времена было весьма известное, да и хлебосольный дом Лефорта тоже славился на всю округу.
А сам хозяин дома, Лефорт, кстати, швейцарец по происхождению, был для юного царя Петра наипервейшим сотоварищем и помощником. Они вместе трудились, радели о благополучии России, строили грандиозные планы, ходили в военные походы, но и вместе же отдыхали, развлекались, устраивали пиршества и празднества с пушечной пальбой и ночными фейерверками.
Вот и на этот раз вернулись они из похода и сразу за пирушку взялись. Уж что-что, а пировать царь Пётр любил не меньше, чем воевать. Ну и, разумеется, закусывать тоже охота была. А закуски-то разной на столах накрыто вдоволь. Сверх всякой меры наготовлено. Тут и заячьи потрошка, и кабаньи окорока, и щучья уха, и белужья икра, а уж овощных, грибных да ягодных блюд и не счесть. Сидят гости, тосты говорят, выпивают да закусывают. Ну а царь Пётр всё хозяина нахваливает.
– Ай да Франц, друг мой почтенный!… Любо-дорого у тебя посидеть, попировать, поговорить,… уж так ты умеешь всё обставить, приготовить, преподнести, что на столы смотреть одно удовольствие!… Такое изобилие!… И всё свежее, ароматное, вкусное, аппетитное, будто только что собранно, поймано, добыто!… Еда до изумления хороша!… и как это у тебя получается!?… что за секрет!?… ведь такой свежести ныне редко встретишь!… – делая акцент на качестве продуктов, оценил государь стол, на что Лефорт тут же дал ответ.
– А, по-моему, так еда обычная,… просто погреба, где хранятся запасы надо держать в чистоте, тогда и блюда из тех запасов будут выходить свежие, ароматные, словно только что с грядки!… Рыба да мясо у меня на льду хранится,… зерно, мука, овощи, фрукты, грибы да ягоды с напитками в ухоженных амбарах и погребах место себе нашли!… У меня там ни мышь не проскочит, ни крыса не пробежит,… уж я за этим слежу,… вот и весь секрет!… – кратко пояснил он, а государь ему вторит.
– И это правильно, Франц,… припасы надо держать в чистоте и порядке, ведь от того, что ты ешь, здоровье зависит!… И не только оно,… вот поел, допустим, солдат скисшего мяса или тухлой рыбы,… ну и всё, нет более солдата,… живот у него прихватило, и в нужнике сгинул вояка,… считай победы не видать!… Вот и надо всё опрятное потреблять,… опять же от свежих продуктов и в голове мысли светлее, и думы чище!… Испил с утра прохладного напитка из погребка, и весь день аки птаха порхаешь!… А коли затхлой, болотной водицы потребил, то и квакаешь, как лягушонка,… в голове ни одной доброй мысли нет, только тина одна!… ха-ха-ха… – полушутя полусерьёзно подметил Пётр и рассмеялся, отчего и остальные зашлись громким хохотом. Так веселье и продолжилось.
Однако разговор этот не забылся, он отложился в памяти государя и других гостей. Но особо его запомнил ближайший сподвижник Петра – Александр Меньшиков, или просто Алексашка (так его сам Пётр кликал). На пирах он всегда был по правую руку от царя, и старался не пропустить ничего значимого, что могло бы повлиять на его дальнейшую судьбу. Обращал внимание на любые реплики государя; кого он хвалит или ругает, какие приказы отдаёт, с кем беседу ведёт. И конечно весьма ревниво относился к тем похвалам, что его не касались.
А уж если Пётр и хвалил кого другого, то Меньшиков обязательно запоминал, за что и почему хвалил, и непременно старался сделать так, чтоб в следующий раз похвалили именно его. Кто-то может сказать, что Алексашка был простым подхалимом-угодником, только и всего, но это не так. Меньшиков не только на пиру хотел отличиться, но и в бою стремился быть первым. Во всех баталиях отважно бросался в схватку, и не раз своей грудью закрывал царя от неприятельского штыка. Был невероятно храбр, проворен, успевал и врага на шпагу взять и за Петром приглядеть. Оба были молодые, горячие, дерзкие и отчаянные до безрассудства.
Одним словом, друзья в пиру и в бою, сотоварищи закадычные, не разлей вода, всюду вместе. Алексашка даже называл царя «Мин херц», что в переводе с немецкого значит «моё сердце», или просто – друг сердешный. И мало кто удостаивался такого расположения Петра, каковое было у Меншикова, а потому ему постоянно приходилось соответствовать этому расположению и стараться быть первым во всём.