Поселилась как-то прошлым летом в нашем дворе одна небольшая и совсем непородистая собачонка. Таких, пожалуй, в любом дворе можно встретить. Бегает этакая пушистая бестия без роду, без племени средь детских песочниц, качелей, кустов сирени и лавочек, на которых вечно сидят местные бабуленьки, и пусть себе бегает, радуется. Её мало кто и замечает, подумаешь собачка, это же не слон или тигр, чтоб от удивления рот раскрывать да в экстренные службы с телевидением звонить. Простое, рядовое явление, носится дворняжка, ну и ладно, ведь никому не мешает.
Вот и эта собачонка была точно такая же. Никому не причиняла ни зла, ни хлопот. Кому-то она нравилась, кому-то нет, а кто-то и прикармливать её взялся. А вскоре все обитатели двора до того привыкли к ней, что и вовсе стали воспринимать её как неотъемлемый атрибут местной фауны, наравне с воронами, голубями да воробьями с кошками. Но вот что примечательно, никто даже не проявил интереса к её полу; то ли она девочка, то ли мальчик? Собачонка была настолько лохмата и пушиста, что внешних признаков никто не видел, а вот так нагло и бесцеремонно лезть к ней с выяснениями, желающих не нашлось.
Не то чтобы собачонка выглядела как-то сердито или не давалась в руки, вовсе нет. Просто в нашем дворе жили и живут в основном интеллигентные, культурные люди и считают выяснения данного вопроса делом нескромным, бесцеремонным, и даже аморальным. По их мнению, каждый имеет право быть тем, кем ему заблагорассудится, и других это не должно волновать.
А потому нашу собачонку стали кликать, в общем-то, нейтральным именем – Сашка, Сашенька, или просто Санька, кому как больше нравилось. Так вроде прилично и деликатно во всех отношениях, ведь Санькой может быть мальчик-пёсик, а Сашенькой девочка-собачка. Например, можно сказать – мой друг Санька отличный пёс, или же – моя собачка Сашенька сегодня была особенно забавна. И так, и эдак правильно. И оттого все жители двора быстро привык к этой кличке.
А меж тем сама Сашка удачно обживала наш двор. Первыми, конечно, кто начал с ней дружить оказались местные ребятишки; хлопотливые девчонки и вездесущие мальчишки. Но только дружба у тех и других отличалась. Девочки воспринимали Сашку, как свою подружку; завязывали ей бантики, благо лохматой шерсти было вдоволь, расчёсывали её и делали разные причёски, наряжали во всякие кукольные жилеточки и платьишки. В общем, считали её куклой. Тогда как мальчишки видели в Саньке своего соратника по боевым играм.
Тренировали Саньку, как пограничного пса, учили подавать лапу и голос, натаскивали на преодоление препятствий. Кроме того брали Саньку с собой в соседний парк и играли там в «шпионов». Правда, из Саньки плохо получался сторожевой пёс, да и охранять «шпионов» не очень-то выходило. Санька всё больше бегала и резвилась, иногда озорным лаем на весь парк, возвещая о своём присутствии. Одним словом ребятишки забавлялись, кто, как находил нужным. И пребывание Саньки в нашем дворе несло только радость и пользу. Однако всё это было до поры до времени.
Ближе к зиме в наш дом въехал новый жилец. До этого в его квартире проживал военный со своей семьёй. Но военного повысили и перевели в другое место, куда-то на юг, не то в Сочи, не то в Адлер, в общем ближе к морю. И в бывшей офицерской квартире поселился этот новый сосед. Разумеется, он сразу затеял ремонт, ведь военный в силу своей специфики жил скромно и неприхотливо. Зато этот новоявленный франт решил полностью преобразить интерьер квартиры.
– Я не желаю жить в каких-то там заурядных условиях!… Мне необходима большая ванна, удобный санузел, приличная кухня, комфортная спальня и просторная гостиная!… Эта квартира моя, а потому я буду делать в ней всё, что захочу!… – демонстративно дерзко отвечал он всем соседям возмущённым шумом начавшегося ремонта. А шум действительно был ужасающий. Порой казалось, что от работы перфоратора рухнет весь дом. Естественно люди стали нервничать и переживать. А в результате, объединившись, призвали правоохранительные органы вмешаться в происходящее безобразие.
Однако на удивление у нового соседа все разрешительные документы на ремонт квартиры оказались в порядке. Так что всё делалось официально и по закону. Вот только шуму от этого нисколько не убавилось. И как нестранно главным пострадавшим от него оказалась Сашка. Да-да, ни бабушки на лавочке у подъезда, ни дедушки, играющие в домино за столиком в кустах сирени, и даже ни родители, спешащие по утрам на работу, а именно Сашка.
Впрочем, тут нет никакого секрета, ведь прожив целое лето во дворе, Сашка уже воспринимала его жителей как своих друзей и не ждала от них подвоха. А тут на тебе, появился чужак, да ещё и с таким ужасным шумом. И ладно бы только шум, а ведь тут выяснились ещё и последствия этого шума. Из-за нескончаемой трескотни перфораторов народ во дворе стал более раздражительным и озлобленным. Ну а когда человек на что-либо зол, ему становится совершенно не до игр и окружающих его животных. Здесь бы свою нервную систему сберечь, и тут уже не до дворовой собаки.
А в результате Саньке всё меньше и меньше оказывалось внимания. Никто уже не подзывал её к себе свистом, и не подкидывал на угощенье сахарную косточку или ломтик колбасы. Теперь все жильцы дома просто-таки бежали со двора, когда начинали работать перфораторы. Кто-то быстрей собирался на службу, кто-то уходил на весь день к друзьям и приятелям в соседние дворы, а кто-то элементарно уезжал за город на дачу. Хорошо ещё, что пока погода стояла тёплая.
Но Санька-то не могла никуда уехать, она-то у себя дома, в родном дворе. Ребята ей на зиму даже будку возле детской горки уже соорудили. Так что куда ей бежать-то, просто некуда, и приходилось терпеть весь этот тарарам. К тому же добавилась ещё одна неприятность, мало того что все взрослые от неё отвернулись, так теперь ещё и ребята вдруг куда-то подевались. Они уже не играли с ней после школы во дворе, и не брали с собой в парк. Они вообще, будто пропали. Хотя на самом деле ребята сразу после занятий уходили делать домашние задание к своим одноклассникам, или же оставались в школе на «продлёнку» и возвращались только вечером, когда прекращались ремонтные работы в квартире нового соседа.
И вот как раз эту-то закономерность и подметила Сашка. Она как уже вполне опытная собака быстро поняла, что пока в доме есть шум с ней никто не будет играться и прежнего отношения к ней со стороны жителей дома не видать. А поняв это, Сашка проявила такие качества своего характера, которые присущи, пожалуй, только бойцовым псам. Она и повёла себя подобно им.
Санька теперь, уже в образе грозного пса, а не доброй собачонки, всей своей собачей душой возненавидела строителей чужаков, что каждое утро приходили в наш дом, после чего сразу начинался жуткий шум и треск. Теперь прежнюю милую Саньку было не узнать, по утрам она встречала тех чужаков сердитым лаем и злобным рыком. Она становилась у них на пути и не давала им зайти в подъезд, из-за чего постоянно возникали конфликты.
– А ну пошла прочь, бешеная собака!… Убирайся вон в свою конуру!… Вот я тебя сейчас огрею!… – не менее сердито и даже грозно кричали на Саньку строители. При этом пытаясь пнуть или оттолкнуть её палкой. Но Санька отважно стояла на защите нашего двора. И вполне понятно, что силы были не равны; одна небольшая собачонка, а ей противостояли трое здоровенных строителей. Саньке под их натиском всё же приходилось отступать, и тогда она терпеливо ждала вечера. По окончании трудового дня всё снова повторялось.
Уставшие строители покидали дом под оглушительный лай Саньки. Естественно они опять чертыхались и вновь пытались пнуть нашего стойкого защитника тишины, но уже как-то вяло, сказывалось их чрезмерное утомление. Зато Санька, за день хорошенько подготовившись, гнала строителей со двора, как своих самых злейших врагов. И это происходило изо дня в день. Конечно же, строителям надоело такое дело, и они пожаловались своему нанимателю, хозяину квартиры.
– Ты вот что, хозяин,… либо выгоняй эту собачонку со двора, либо плати нам надбавку за вредность!… Ну, так же нельзя,… идём мы на работу да только о том и думаем, укусит она нас, или нет!… Она хоть и небольшая собачонка, но вон какие у неё клыкищи,… цапнет, мало не покажется!… Будешь потом нам больничный оплачивать!… – чуть ли не хором высказали они свои претензии.
– Ну, ребята,… ну я вас умоляю,… ну какой ещё больничный!… Да это же мелкая, дворовая шавка,… брешет, лает, но это ещё не значит, что укусит!… Да и какие у неё там клыкищи,… так, зубки!… И вы трое таких молодцев этого шерстяного колобка испугались,… пинка ему под рёбра, и пусть себе катится со двора!… – в полукуражливой манере ответил им хозяин квартиры.
– Ну, это ты как хочешь, хозяин, думай по-своему,… но убирать собаку тебе всё равно придётся!… Мы уж старались её пнуть,… и даже палкой ткнуть пытались,… но всё напрасно!… Она как тренированный пёс на посту от всех наших замашек уворачивается, да только ещё упорней в наши штаны вцепиться норовит!… Так что мы к тебе на разборки с собакой не нанимались,… наше дело ремонт, а твоё создать нам безопасные условия работы!… – уже вполне серьёзно и даже где-то сердито, заявили ему строители.
А самый старший из них, бригадир, попросту кулаком хозяину квартиры пригрозил, мол, делай что хочешь, но наши требования выполняй. В общем-то, безапелляционное заявление, тут уж не поспоришь. И, разумеется, для хозяина квартиры ремонт важнее, чем споры о какой-то там дворовой собачонке, и он задумал избавиться от Сашки.
Обычно на ночь хозяин квартиры уходил спать куда-нибудь в другое место; может, к родственникам, а может в гостиницу, кто его знает. Ведь в недоотремонтированной квартире, где грязь и строительный мусор ночевать не будешь, это просто невозможно, дышать цементной пылью никому не хочется. Вот хозяин квартиры и уходил, однако сегодня задержался почти до полных сумерек. Осенью быстро темнеет, а потому, когда он вышел из дома, то его продвижение по двору никто не заметил.
Учуяла его лишь Санька. Она, как ей показалось, достойно выдворила вон со своей территории строителей, и теперь удовлетворённо возлежала у себя в конуре подле горки. Сашка уже было решила подремать, за день ей так нигде и не удалось перекусить, ведь все почти забыли про неё, у всех в голове шумел лишь ремонт. Так что Саньку сейчас мучил голод, в животе урчало, страстно хотелось погрызть косточку, вот она и решила заглушить все эти симптомы лёгкой дремотой.
И у неё вроде уже начало получаться; глаза закрылись сами собой, сознание стало погружаться в туман, и будто уже поплыли первые картинки сновидений, как вдруг нюх учуял резкий чужеродный запах. Да уж, обоняние у собак никогда не спит, как бы ни хотели недруги, но нюх всегда на стороже. Дремота у Саньки моментально исчезла и она вмиг насторожилась.
А тем временем злонамеренный хозяин квартиры подбирался к её конуре всё ближе и ближе. Он задумал очень коварное действо; в одной руке у него был кусок фанеры, им он собирался прикрыть выход из конуры. А во второй руке он нёс бутылку с уайт-растворителем, им он собирался облить конуру. А в кармане у него лежала зажигалка, которой он собирался поджечь тот уайт-растворитель.