2

Присел Христофорушка на завалинку, почесал затылок, порядил и так и эдак, а делать-то нечего, хочешь – не хочешь, а идти надо. Сборы были недолгими. Прихватив с собой узелок с кое-какой снедью и чуток серебряных монет, он, наскоро попрощавшись с родителями, спозаранку отправился в путь. Отец, было, кинулся за ним вслед провожать, забоялся бедняга, что с сыном что-нибудь в дороге может статься, однако Христофорушка его круто остановил и строго-настрого запретил за ним идти.

– Не надо батюшка не провожай,… ступай-ка ты лучше к матушке да успокой её,… а я отныне всё сам делать стану… – заверил он отца, повернулся и пошагал дальше. Родители поплакали, покручинились, да так и остались ждать его скорейшего возвращения из столицы. А столица хоть и была недалече, всего-то в нескольких верстах, но для Христофорушки сроду не ходившего пешком, да ещё и на такие расстояния, дорога к ней показалась нескончаемой. Он много раз останавливался, отдыхал и перекусывал. А пока отдыхал, время зря не терял, по сторонам смотрел да всё изучал, запоминал.

– Авось когда пригодится,… в жизни всякое бывает… – размышлял он. Какую птичку увидит, какого зверька заприметит, или же путника какого встретит, всё осмотрит, изучит, запомнит. И пока он так до столицы добирался, много чего для себя нового и интересного открыл. Оказалось, что хлеб, как он полагал, не на деревьях растёт, а в поле зелёным ковром стелется, ну а грибы и ягоды не из погреба надо доставать, а в лесу собирать. Но такие удивительные открытия его ничуть с толку не сбили, а только позабавили.

– Да много чего я ещё не знаю,… о многом я ещё даже и не догадываюсь,… но ничего, так жить веселей, каждый день что-нибудь да новенькое,… вот разузнаю всё, так я себя ещё покажу… – ободрял он себя. И вот, медленно, но верно Христофорушка наконец-таки добрался до столицы.

А добрался он до неё поздно вечером, когда уже все готовились ко сну, и до него никому дела не было. Ну а поэтому Христофорушке ничего не оставалось, как только всю ночь бесцельно и с разинутым ртом слоняться по роскошным улицам и площадям стольного города. Но он, и из этого, казалось бы, бесполезного занятия сумел извлечь необходимую для себя выгоду. Не вкладывая ни копейки, не платя никому ни гроша, всего лишь за одну ночь он с лихвой изучил всю центральную часть столицы.

Ничто не ускользнуло от его внимательного взгляда, всё-то он заприметил, всё-то отметил. И где какая площадь расположена, и где какой дом стоит, и какая к нему улочка ведёт, всё разведал, всё запомнил. Вот уж воистину цепкий ум. Так что уже ближе к утру, он мог запросто разбираться во всех хитросплетениях улочек и дворов города. Ну а с первыми лучами солнца он решил всё-таки остановиться и передохнуть. Присел он у колодца, зачерпнул водицы, достал из узелка, что у него от припасов осталось, и принялся завтракать.

А пока ел, так за всем, что его окружало, наблюдать принялся. Сидит, примечает, как город пробуждается, как люди просыпаются, куда идут, что несут, чем занимаются. Видит, на той стороне улицы булочник лавку свою открывает, из-за угла баба выходит гусей на базар несёт, а чуть поодаль молочник идёт тележку свою катит, молоко развозит. Жуёт Христофор корочку ржаную, а сам всё изучает, да на ус увиденное мотает. Ну а как поел, попил, так и определяться стал как ему дальше быть.

– Ну что же,… работать мне, конечно же, несподручно, однако чтобы затею мою исполнить, потрудиться придётся. А начну я с того что слух про себя запущу,… мол, приедет скоро на ярмарку знаменитый заграничный казначей который как по волшебству из одной монетки может две сделать,… ну а дальше оно всё само собой пойдёт… – ухмыляясь рассудил он и тут же за дело взялся. Картуз свой, что от отца достался, поглубже, дабы его никто запомнить не смог, на глаза натянул, отряхнулся, сапоги поправил, и вольной походкой к молочнику навстречу подался. Подходит к нему и весело так говорит.

– Ты, как я погляжу, по городу ходишь-бродишь, всё видишь, всех знаешь, с людьми общаешься,… так у меня к тебе по этому поводу одно дельное предложение есть. Поведаю я тебе одну добрую новость,… и очень выгодную,… а ты её всем кому своё молоко разносишь, и кого просто знаешь, расскажешь! А за это ты от меня монету звонкую получишь, да не одну,… будет тебе награда изрядная! Ну как, пойдёт такой договор? – нарочито добродушно улыбаясь, спросил Христофорушка.

– А как же не пойдёт! Конечно, пойдет,… кто же от звонкой монеты откажется! Вот только что же это за новость такая, что ты платить готов,… ты уж давай быстрей рассказывай… – сгорая от нетерпенья, живо поинтересовался молочник. Тут уж Христофор дал волю своей фантазии, и как начал ему заливать да врать-сочинять про гостя заезжего с необыкновенными способностями, что молочник аж глаза выпучил.

Дескать, гость тот берёт взаймы деньги незначительные, малые, а через месяц с большим приростом возвращает. И прирост тот, не просто большой, а даже великий. Мол, если берёт он монеты медные, то отдаёт серебренные, ну а уж коли серебряные берёт, то золотыми отплачиваеться. При этом за одну серебряную монету две возвращает, а за золотую денежку три даёт. И ещё добавил он, что, мол, много людей кои тому волшебному гостю денежки в долг давали, потом, так безмерно озолотились, такими богатыми стали, что им отныне уже никогда и работать не придётся. Вот какую невидаль Христофорушка молочнику рассказал. А рассказав, наказал.

– И теперь тебе, обо всём об этом, и о нём, о госте дорогом с его замечательными способностями, надо всем доложить. Вот и всех делов-то! – закончил он и в карман за наградной денежкой полез. А молочник как его дослушал, да про всё узнал, так аж в лице весь переменился.

Загрузка...