Всё бы, наверное, так и дальше шло, да только кончилось действие колдовских чар, какое на Дормидонта влияло, и стал он в себя приходить. А как окончательно очухался да увидел, что вокруг него твориться, так сразу и озлобился. Жену Медею невзлюбил, ходит, ворчит, слова ей постыдные говорит. На сыновей своих хитрецов негодных посмотрел, да начал их в строгости и суровом подчинении держать.
– Коль не нравиться вам мои порядки так пошли все вон со двора! Я никого не держу! Мне в вас надобности нет! – кричит он на домочадцев, руками машет. Совсем Дормидонт озверел, так и норовит всех плетью искромсать. Медею невинную, так запугал, что она бедняжка в самые дальние палаты в тереме забилась да на глаза ему и не показывается, боится. А из сыновей своих Дормидонт стал воров да бандитов воспитывать.
– Вы мне дармоеды всё своё взращивание отрабатывать будете! А не то я вас в дугу согну да на ворота вместо арки прибью! – грозит он им, да плетью щёлкает. Вот у него тогда-то и не только все волосы с бороды повылазили, но и макушка на голове плешью покрылась, не то от злости, не то от жадности. И стали его теперь называть просто – Плешивый. А то, что он жадным до безумия сделался, так это уж точно. Ну, кто же ради денег своих детей на грабежи да разбои посылать станет, а вот Дормидонт стал.
Приедут к нему купцы добрые на сделку честную, он с ними поторгуется, договор сотворит, товар заберёт, денег отрядит, да отправит восвояси. А те довольные домой возвращаются. Ну а как же, ведь всё удачно продали: и пушнину, и дичь, и зерно, всё по хорошей цене Плешивый забрал. А он им вслед сыновей с дубинками высылает. Братья окрест города все стёжки дорожки уже выучили, знают по которой купцы поедут. Вперёд их заберутся подальше в лес и ждут, когда с ними купцы поравняются.
А те как рядом окажутся так они на них и нападают. Да так неожиданно, что купцы, растерявшись толком и сопротивляться, не могли. Оглоушат их братья, разденут. Деньги, что им Дормидонт за товар заплатил, заберут и домой назад тут же путь держат. А купцов так и бросали в лесу. Хорошо хоть в живых оставляли. А всё потому, что Митяй их трогать не давал, ведь ему тоже приходилось участвовать в этих грабежах.
– Я с вами пойду, а иначе вы меры не знаете, не ровён час так и жизни порешите честных купцов! – говорил он братьям и шёл за ними, дабы они не натворили больших бед. Таким образом, не в силах противостоять отцовской воли, братья пограбили многих купцов, а те так ни с чем домой и возвращались. За счёт таких поборов разбогател Дормидонт неимоверно, и теперь как кто товар на ярмарку хороший привозил, он тут же бежал да скупал. Уж набрался всего, все закрома в тереме трещат, от богатства ломятся, а ему всё мало.
– А ну-ка дети мои, идите-ка вы на поиски, да узнайте где у кого, что доброго имеется. Я хочу, чтобы это у меня было! – командует он сыновьям.
– Куда же нам батюшка идти?… ведь в округе-то мы и так уже всё знаем, у кого, где что лежит… – спрашивают они.
– А вы направляйтесь в края далёкие, в леса дремучие, ищите там мне богатства несметные!… – злится на них отец да гонит со двора. Ну, делать нечего, собрались братья. Поесть, что было взяли, и подались в дорогу дальнюю, что через горы лежала.
Идут, по тропам пробираются в чащу густую все глубже забираются. И так уж далеко зашли, что есть да пить захотели. Видят, гора впереди большая скалистая стоит, вся из камня, ни деревца на ней не видать ни травинки, ни былинки. А у подножья горы прямо из камня ручеёк сочится, журчит, воды свои переливает.
– Ну что братья, здесь на ночлег и встанем… – молвит старший брат Игнат.
– Хорошо бы хвороста для костра собрать, да воды для похлёбки вскипятить… – предложил Митяй.
– Ну, коли ты предложил так может, пойдёшь да соберёшь… – с опаской озираясь по сторонам, ответил младший Агей. Митяй посмотрел на своих братьев, махнул рукой, да сам намерился в лес идти дрова собирать. Он как всегда проявил свою доброту да снова пожалел их.
– Ладно, уж сидите здесь, ждите меня,… да не балуйте, а то я вас знаю, опять какую-нибудь шутку затеете! – напоследок строго наказал он им. А братьям-то и делать ничего не оставалось, как только его слушаться, потому как он намного сильней и проворней их был. Попробуй-ка такого ослушаться. Большущий как дуб, косая сажень в плечах, одной рукой подковы гнул, аки орешки щёлкал. Шаг ступит, а уж и не догнать его, такой удалой вымахал, что другого такого и не найти. В общем, справный молодец, всем достойный образец.
Да и на лицо Митяй тоже был хорош, все девушки в посаде охали да ахали при виде его. А он хоть и средь братьев средний был, но умом по девицам ещё даже и младшего не догнал. Ходил по посаду ко всем девушкам равнодушный. Для него больше по душе диковинные зверушки да птички были, любил он природу. Увидит где, какую птаху чудную и ну на неё умилятся, или зверька странного заприметит и дивиться ему. Такой ко всему живому любознательный и добрый был, что батюшку своего злюку и братьев лиходеев очень этим раздражал.