Глава 2

Наутро я не проснулась. Мои глаза смогли раскрыться только ближе к полудню. Конечно, сначала я подумала только о чашке кофе, а вовсе не о своем новом клиенте. Про Сомова думать не хотелось и не моглось, но одного взгляда на зеленые бумажки, полученные вчера в качестве залога и небрежно брошенные на столе, пробудили голос совести, который заставил меня быть более мобильной и энергичной.

Увидев в зеркале свои растрепанные волосы, я пришла в ярость. Частный детектив не может позволить себе выглядеть, как малолетняя и не совсем чистая неформалка. Итак, сначала душ, потом парикмахерская, и уж потом займемся делом.

Сидя в кресле и следя за умелыми руками моей постоянной парикмахерши, которая по совместительству является и моей старинной подругой, я старалась распланировать свой день. Светка сегодня была не в духе. Она молча колдовала с моими волосами, разговор не клеился, и у меня были время и возможность подумать о том, что следует предпринять в первую очередь. Что-что, а думать я люблю. Просто медом не корми, дай мне подумать и поломать мозги над какой-нибудь жизненной задачкой со множеством неизвестных. Только, как правило, этим множеством оказываются по большей части преступники разного масштаба. Вот они-то и напрягают меня больше всего на свете. Так и получилось, что мое хобби и работа постепенно стали синонимами. Хотя на работенку, если честно, я не жалуюсь – умеренное количество адреналина никому не причиняет вреда, наоборот, только продлевает молодость.

Когда моя голова наконец-то была приведена в порядок, Светка сердито сказала:

– Ой, Тань, завозилась я с тобой, а у меня сейчас важная клиентка по записи.

– Что за фифа? – пошутила я. Очень уж мне не нравилось Светкино настроение.

– Да ты ее не знаешь. Она совсем недавно в этом районе живет. Зато шастает к нам в парикмахерскую чуть ли не каждый день. Сомова ее фамилия.

Это совпадение мне не показалось случайным.

– А имя?

– Вера, – хмыкнула Светка. – И откуда только деньги взялись? Ритка Сидорова, маникюрша, знает ее с детства. Так вот она говорит, что Вера замужем за обыкновенным инженеришком. И вдруг укладки каждый день делает, волосы лечит, то да се. А у нас салон, сама знаешь, не из дешевых. Откуда такие возможности, я тебя спрашиваю?

Я расхохоталась. Мне всегда нравилась непосредственность моей подруги и ее чрезмерная категоричность в оценках персон женского пола. Особенно тех из них, которые имеют преуспевающих мужей.

– А когда она должна прийти?

– Утром звонила. Сказала, что к часу подойдет. Значит, уже скоро. А что, ты ее знаешь?

– Ее – нет, а вот с мужем вчера познакомились. Он сейчас в СИЗО пребывает.

– А, понятно… Ты постаралась, упекла мужика, – неожиданно обрадовалась Светка. – Ну тогда, наверное, она не придет. Так ей и надо. Будет знать, как в парикмахерскую каждый день шастать.

– А что ты так обрадовалась? Неужели она такая противная?

– Да не люблю я этих богатеньких женушек. Сидит, как мумия, рта не откроет, не поговорит. Как будто я не человек вовсе.

Светка энергично сунула ножницы в передний карман своего стильного фартучка и вдруг… подобострастно заулыбалась. Не мне, конечно, а ей – своей постоянной клиентке – Вере Сомовой, которая в тот момент появилась в зале.

Я сразу узнала эту эффектную брюнетку. Она практически не изменилась с того времени, когда фотографировалась вместе со своим великаном-мужем. Хорошо, что я при осмотре квартиры заметила ту пыльную фотографию.

Я попрощалась со Светкой, но уходить из парикмахерской вовсе не собиралась – уселась на стул, чтобы терпеливо дожидаться очереди к маникюрше Рите, прикидываясь замученной домохозяйкой, которая наконец-то решила привести себя в порядок. Но маскировка оказалась излишней, потому что Вера не обращала ни малейшего внимания ни на сотрудников, ни на клиенток парикмахерской. Очень изящным движением сняв черную широкополую шляпу и длинный плащ из тонкой кожи, она легко приземлилась в удобное кресло и, медленно объяснив то, что желает видеть у себя на голове, принялась наблюдать за действиями засуетившейся вдруг Светки.

Несмотря на то что красавице Тане Ивановой редко нравятся представительницы женского пола, Вера произвела на меня исключительное впечатление. Если бы мне пришлось бороться с ней за мужчину, я бы не поручилась за то, что смогу выиграть у нее эту любовную битву. Высока, не худышка, но в меру упитанна. Настоящая русская красавица с пышным бюстом и прекрасными чертами лица. Особенно меня поразили Верины брови. Они придавали ее лицу необыкновенное выражение. Казалось, что эта женщина стремится взлететь под самые облака и пребывает здесь, на земле, только из-за того, что искупает свои, не ведомые никому грехи.

Наблюдение за Сомовой я вела не только из-за женского любопытства. Конечно, я люблю совать свой нос в разного рода всячину, но в этом случае передо мной стояла совсем другая цель. Нужно было узнать, известно ли Сомовой о судьбе ее мужа, замешана ли она в этом преступлении и каким образом оказалась в городе, если, по словам Сомова, она в данный момент должна доблестно исполнять служебный долг, то есть находиться в заграничной командировке. Странно, однако, получается: муж думает, что Вера любуется Кельнским собором и слушает тяжеловесную болтовню добропорядочных немцев, а она, понимаете ли, травит волосы ядовитой смесью, желая назло матушке-природе стать блондинкой.

Хотя ничего особенно загадочного тут, наверное, нет. В конце концов, каждой уважающей себя современной бизнесвумен полагается иметь любовника, а лучше – сразу нескольких. Вполне возможно, это тот самый случай. Банально, неинтересно, но что делать? Хотя, мне кажется, Вера не из тех, кто строит свою жизнь по шаблону. Что она за человек, мне пока неизвестно, но вполне вероятно, что преступление не обошлось без ее участия.

Итак, мне нужно поговорить с Верой, но это позже. Сейчас я прослежу за ней, а потом поеду к отцу убитой девушки.

Вот они – чудеса парикмахерского искусства: садилась в кресло брюнетка, а встала из него рыжеволосая молодая женщина. Как будто больше всего на свете она хотела коренным образом поменять свою жизнь, решив сначала изменить цвет шикарных длинных волос, которые ложились на плечи нежными волнами.

Вера задумчиво поднялась из кресла, еще раз взглянула на себя в зеркало и вдруг, обреченно махнув рукой, сказала, чуть повысив свой колоритный, довольно низкий для женщины голос:

– Нет, я хочу изменить прическу. Кардинально. Постригите меня коротко. Но стильно.

Светка скорчила изумленную гримасу и открыла было рот для того, чтобы отговорить ненормальную клиентку стричь волосы, которые просто обязаны воспеть поэты в своих бессмертных творениях. Но на лице Веры явно читалось, что она не считает нужным слушать советы парикмахерши, и Светка промолчала.

Маникюрша, обрабатывавшая мои ноготки, оказалась слишком проворной и непростительно быстро закончила свою работу. Она переключилась на другую клиентку, а я расплатилась и вышла из парикмахерской. Несмотря на ноябрьский холод, солнце все еще старалось обогреть прохожих, поэтому я решила, что не замерзну, если постою с полчасика на улице. В такой погожий денек не хотелось залезать в салон моей «боевой подружки» – бежевой «девятки».

Стоя невдалеке от парикмахерской, я сквозь стекло витрины следила за Вериными действиями. Сначала она преспокойно сидела и безучастно наблюдала за тем, как разноцветный кафель покрывается рыжими волнистыми локонами, потом терпеливо выдержала укладку, сушку, затем степенно расплатилась со Светкой и как ни в чем не бывало продефилировала в вестибюль. Там Вера надела широкие темные очки, шляпу и плащ. Потом она быстрым шагом вышла из салона, подошла к проезжей части, не обратив на меня ни малейшего внимания, остановила частника и уехала.

Уже сидя за рулем своей машины и не выпуская из виду такси, автомобиль, в котором сидела Сомова, я думала о том, что поведение Веры, мягко говоря, не совсем соответствует поведению женщины, муж которой сегодня ночью загремел в тюрьму за убийство. Вообще вся эта поспешная смена имиджа, на мой взгляд, – прием элементарной конспирации. Но для чего она потребовалась? Выходит, Вере есть что скрывать? Или она сама скрывается от неизвестного преследователя?

Нервно обгоняя старую «копейку», мешавшую мне видеть машину с Верой, я поймала себя на мысли, что ужасно переживаю за чету Сомовых. Такое со мной случается редко. Мне интуитивно нравились и Иннокентий, и Вера, но все-таки меня не покидало ощущение, что один из них лжет, пытаясь что-то скрыть. Что именно? Вину? Для следствия у Веры есть железное алиби – во время убийства она находилась в заграничной командировке. Но тогда к чему весь этот маскарад? И каким образом она оказалась сегодня в городе? Только что вернулась, что ли?

Я старалась не отпускать далеко от себя видавший виды «Опель», на котором с бешеной скоростью мчалась Вера. Кажется, Сомова пообещала сполна заплатить за то, чтобы водитель всю дорогу не убирал ногу с педали газа, постоянно нарушая правила дорожного движения. На счастье, доблестная ГИБДД отсутствовала на этом участке, и поэтому нарушители добрались до пункта назначения без осложнений и всего лишь за полчаса. И я вслед за ними.

При более медленной езде мы выехали бы за город только через минут пятьдесят. Когда «Опель» свернул направо, я сбросила скорость и проехала несколько метров вперед. Остановившись под огромным кленом, я выскочила из машины, добежала до поворота и увидела, что «Опель» с неведомым мне водителем и с загадочной пассажиркой остановился, не выключая мотора, возле убогого деревянного домишки. Вера вышла и быстро направилась – почти побежала! – к этому строению, совершенно не соответствовавшему своим видом облику стильной и хорошо одетой гостьи, а машина, которая ее привезла, развернулась и медленно поехала обратно. У меня были все основания полагать, что я осталась незамеченной.

Интересное получается кино, думала я, маршируя около своей «девятки»: муж находится под следствием, а жена едет за город, изменив внешность практически до неузнаваемости. Здесь что-то не так… Я на сто процентов уверена, что Вера знает больше мужа, поэтому и приехала сюда.

Сев в машину, я принялась решать – нужно ли мне сейчас идти за Верой и попытаться поговорить с ней или отложить этот важный разговор на некоторое время, до тех пор, пока не выяснятся новые обстоятельства?

«Думай, Таня, думай, не зря же тебя зовут Ведьмой. Ведьма – значит, умная», – твердила я себе, все-таки направляясь к перекошенному деревянному дому.

Я сразу заметила, что на улицу не выходило ни одного окна. Было одно, только заколоченное. Но, по всей вероятности, дом все-таки являлся обитаемым. На веревках во дворе болталось цветное платье, наверное, самого огромного размера, какой может быть, и тут же висела выцветшая детская рубашонка. В общем, передо мной предстала ее величество нищета в самом расцвете своего убожества.

Я огляделась. Место здесь, кажется, небезопасное, но я недаром взяла с собой сумочку, в которой много всякой разной всячины, включая и пистолет. Итак, я все же постучала в ветхую дверь. И как тут люди живут, особенно в такой холод?

Дверь долго не открывали, внутри поднялась паника. Я слышала, как хозяева суетятся, бегают по комнате и судорожно перешептываются. Это еще больше усилило подозрения в том, что Вера скрывается от всего белого света.

Представшее передо мной лицо сморщенной старушки явно принадлежало не моей «подопечной».

– А Вера здесь? – прикидываясь робким созданием, еле слышно спросила я и совершила большую ошибку, потому что бабка оказалась тоже не промах. Она скорчила недовольную мину и показала на ухо, прикидываясь глухой.

– Вера Сомова здесь? – уже громче произнесла я, понимая, что Вера просто не хочет показывать мне свое новое личико.

Старуха недовольно шмыгнула носом и хриплым, как у пьяницы, голосом сказала:

– Нету у нас никакой Веры. Ходят тут всякие…

– Но я видела, что она вошла сюда! – воскликнула я и позвала: – Вера, не бойтесь, я хочу вам помочь. Только и всего!

Господи, что это со мной? Заговорила каким-то ангельским голосочком да еще таким тоном, будто всю жизнь пожертвования для монастыря собирала. С чего вдруг я прониклась такой безудержной жалостью к семейке Сомовых? Не в деньгах же дело!

Но Вера затаилась, не желая со мной беседовать. Однако так аудиенция не состоится. Что ж, придется действовать как обычно – то есть не совсем деликатно и законно.

Я слегка приобняла мило встретившую меня старушку за плечики и подтолкнула ее назад. Хозяйка ойкнула и, слабо сопротивляясь, попятилась в глубину своей хибары.

– Пардон, бабуля… Вы вот здесь врете, понимаете ли, а Верин муж между тем в СИЗО прохлаждается. Вам не стыдно, Вера?

Этот вопрос я задала, уже глядя в глаза моей «подопечной».

– Что вам нужно? – театрально возмутилась Вера.

Ого! Такой прыти я не ожидала, наивно предполагая по наблюдениям со стороны, на расстоянии, что Вера принадлежит к племени робких барышень, которые и на старости лет зачитываются любовными романами, робеют и краснеют по каждому поводу. И вот, оказалось, ошиблась. Вера, может быть, и не является по натуре лидером, но жизнь явно научила ее в некоторые моменты выпускать красиво накрашенные коготки и впиваться ими в лицо врага. Но мне, естественно, вовсе не хотелось подставлять под них свое милое личико, поэтому я быстренько смягчилась и в тоне, и в манерах и очень-очень нежно спросила:

– Вера, можно с вами поговорить?

Но Вера, несмотря на то что я воплощала собой саму невинность и доброту, оставалась непреклонной:

– Я не желаю с вами разговаривать! Уходите!

– Но я хочу поговорить с вами о вашем же муже! Вы хотя бы знаете, что ему грозит тюрьма?

Вера резким движением расстегнула свою элегантную – дорогую, фирменную – сумочку, достала из нее трубку сотового телефона и заявила, зло сощурив глаза:

– Если ты сейчас же не уйдешь, то сама загремишь в тюрьму, потому что я вызову милицию!

– Не нужно, я уже ухожу, – пошла я на попятный. – Но если вы захотите мне что-то рассказать, то позвоните вот по этому телефону.

Вера даже не протянула руки, чтобы взять мою визитку. Я сунула ее в фартук старухи-хозяйки и гордой походкой пошла к машине. Правда, по дороге из-за этой самой гордой походки влетела обеими ногами в хоть и неглубокую, но грязную лужу, забрызгав свои светлые джинсы, но все равно я осталась уверенной – мне удалось произвести впечатление на мою новую знакомую. Теперь Вера знает, как меня зовут и кто я такая. Наверняка сразу же после моего ухода она прочитала визитку. К сожалению, мне пока непонятно, на чьей стороне Вера – на стороне убийцы или своего мужа. Будем надеяться, Сомова – хорошая жена хотя бы в том смысле, что не станет вредить своей «второй половине».

Как только я захлопнула дверцу машины, хлынул ливень и громыхнул гром. Такого буйства и урагана осенью не бывало! По крайней мере, я не могу этого припомнить. Дождь лил плотной стеной, которая периодически склонялась то в одну, то в другую сторону, повинуясь порывам ветра.

На подъезде к городу я решила даже остановиться. Впереди не было видно ни дороги, ни неба, ни земли. Движение здесь более оживленное, чем за городом, поэтому риск непредвиденной встречи с другим автомобилистом был огромным. Мы просто могли столкнуться посреди дороги, и тогда от знаменитого детектива и красивейшей женщины по имени Таня Иванова не осталось бы и жалкой тени.

«Дворники» работали с бешеной силой и все равно с трудом справлялись с тем количеством воды, которое обрушивалось на лобовое стекло моей несчастной верной «девятки». Было три часа дня, но все рисковавшие продолжать движение машины ехали, а вернее, тащились с включенными фарами. Я съехала на обочину и решила переждать этот неожиданный природный катаклизм.

Мимо меня на довольно высокой для такой непогоды скорости промчалась зеленая «Газель». Она окатила мою машину с ног до головы, оставив после себя очень яркое воспоминание. Я недовольно хмыкнула, прибавила звук магнитолы и завела мотор, надеясь, что небесный водопад вот-вот прекратится и я смогу наконец тронуться с места. И тут увидела необычное: зеленая «Газель» где-то там, за завесой дождя, развернулась и так же целеустремленно понеслась обратно. У меня возникло впечатление, будто на трассе сейчас отрабатывается каскадерский трюк для какого-нибудь захватывающего боевика. Но «кино» меня заинтересовало еще больше, когда ненормальный каскадер решил… пойти буквально на таран: он перекрыл мне дорогу, остановившись прямо перед капотом моей машины.

Выходить из уютного салона «девятки» под ливень мне совсем не хотелось, но после всего, что я увидела, терпеть такой беспредел я не собиралась. Еще ни разу в жизни мой обидчик не оставался ненаказанным! Я приготовилась к крупному столкновению и совсем было решилась нырнуть под струи дождя, ожидая увидеть в кабине микроавтобуса матерого шоферюгу с кулаками-кувалдами. Но тут из «Газели» легко выпрыгнула… длинноногая Вера и, слегка пригнувшись, под дождем подбежала к моему окну.

– Откройте, мне нужно поговорить, – потребовала она.

Ну вот! Теперь ей, что называется, приспичило! Помчалась за мной под таким ливнем…

Я, не задумываясь, жестом показала Вере, чтобы она садилась на переднее сиденье рядом со мной. Пока она обегала мою «девятку», «Газель» отчалила. Видимо, Вера остановила первую попавшуюся машину и попросила водителя во что бы то ни стало догнать бежевую «девятку». Ясно, после моего ухода она очень быстро опомнилась и все-таки решилась на откровенный разговор. Интересно, что она собирается мне сказать?

– Вас, кажется, зовут Татьяной, – усевшись рядом со мной и тяжело вздохнув, первой заговорила Вера Сомова.

– Да, до сегодняшнего дня меня так звали, – не удержалась и съехидничала я, но тут же об этом пожалела. Не в моих правилах портить отношения с людьми, которые каким-либо образом могут помочь в расследовании преступления.

– Мне нужна ваша помощь, – как-то робко взглянув на меня, пояснила Вера. – Извините меня. Наверное, это звучит странно… только что я не хотела вам открывать, можно сказать – выгнала вас и тут же обращаюсь с просьбой.

Вера закрыла глаза и замолчала. Я видела, как она тяжело дышит и нервно теребит свой шелковый шарфик, как пытается и не решается начать разговор.

– Конечно, Вера, конечно, – успокоила я женщину. – Я могу вам помочь. Вам и вашему мужу. Я работаю на него. А если я работаю на него, то это значит, что и на вас. Правильно?

– Да. То есть нет… – раздался странный ответ. Я видела, что Вера сильно запуталась в своих чувствах и поступках. Она хотела что-то объяснить, но, видимо, не находила слов.

– Как вас понимать? Вы хотите сказать, у вас с мужем уже не такие отношения, чтобы я смогла помогать вам обоим?

Вот это я закрутила! Сама не поняла, что сказала, умница тоже нашлась. Сомовой сейчас явно не до самоанализа и воспоминаний о совместно прожитых годах с великаном-мужем.

– Да, в последнее время у нас не все ладилось. То есть я все еще люблю его, но…

Вера разрыдалась и опять не смогла закончить фразу. И вообще мне показалось, что она вот-вот выскочит из машины и скроется за пеленой дождя. Вот так запросто убежит от меня, так ничего и не сказав.

– Что «но», что? – торопила я Сомову.

А она просто плакала.

– Дело в том, что мне угрожают. Я не могу сказать больше, извините, – сквозь рыдания прошептала Вера.

– Поэтому вам и нужна моя помощь? – настаивала я.

Но Сомова вдруг передумала. Она начала успокаиваться, и слова посыпались сами собой, только совсем не те, которые я ожидала услышать.

– Нет-нет, лично мне уже ничего не нужно, – твердила Вера. – Просто я не хочу впутывать вас в этот кошмар. Мне все равно уже не жить. Меня преследуют. Но вам, Таня, я советую отступиться от дела моего мужа. Его все равно упекут в тюрьму.

Вера совсем перестала плакать, но все равно ничего не хотела мне рассказывать. Утверждала только, что, по ее мнению, чем меньше я знаю, тем длиннее будет моя жизнь.

Но я тоже не отступала.

– Это очень опасные люди? – попыталась хоть что-нибудь выведать я.

– Да, да! Мой муж уже пострадал. Следующей жертвой буду я.

– Пострадал не только ваш муж, – продолжала убеждать Сомову я. – Вы знаете о смерти Инны Гольстер? Она найдена убитой на полу в вашей квартире.

Я увидела, что Вера резко побледнела. Кровь буквально отхлынула от ее лица. Оно стало совсем белым и застывшим, как у покойника.

– Да, бедная девочка. Она была такой доброй, красивой и юной.

Вера совершенно выбилась из сил. Я подумала, что хорошо было бы отвезти ее домой, а потом продолжить свое расследование. Сомова казалась запуганной до такой степени, что советовать ей что-либо сейчас было бессмысленно. В ее глазах затаился один лишь страх.

– Вера, вы устали. Вам нужно отдохнуть. Когда вы придете в себя, мы снова встретимся и вы мне все расскажете. Хорошо? Я отвезу вас туда, куда вы скажете.

– Нет, мне нельзя появляться в городе. Если меня найдут, мне грозят крупные неприятности. В лучшем случае меня тоже упекут в тюрьму, в худшем…

– Хорошо, хорошо. Куда вас отвезти?

– Обратно. В тот самый дом, в котором вы меня выследили.

Меня нисколько не задело это слово: слишком часто мне приходится действительно выслеживать людей, постоянно держа их в поле зрения. Я улыбнулась, завела мотор, развернулась и довезла Сомову до той убогой хибары, в которой она решила скрываться от своих врагов.

– Вера, но вы ведь не можете прятаться здесь вечно?

– Да, конечно. Думаю, мне нужно переждать какое-то время… А потом я уеду. Далеко, в другой город. А может быть, даже придется уехать из страны. Если будет на что, конечно, – горько усмехнулась женщина.

– Понятно. Вера, а можно я задам вам еще один вопрос? Он касается вашего мужа и Инны Гольстер. Какие у них были отношения?

Вера рассмеялась. Ее смех напомнил мне одного сумасшедшего, живущего в соседнем подъезде моего дома. Он тоже так хохотал – закинув голову и широко раскрыв рот. А после того, как он переставал смеяться, его душил плач. Слезы тонкими струйками катились по щекам, а жалостливая детвора принималась успокаивать несчастного шизофреника, нафантазировавшего себе что-то, совершенно невообразимое для нормального человека. Но Вера Сомова не сошла с ума, она просто оказалась в тупике и пыталась выбраться из него в одиночку.

Немного успокоившись, Вера сказала:

– Нет, Таня, вы находитесь на неправильном пути, если сомневаетесь в порядочности моего мужа. Это кристальной души человек. Он не мог сделать своей любовницей семнадцатилетнюю девушку, тем более такую, как Инна. У него вообще не было любовниц.

Вера протянула руку к двери, но я все-таки задержала ее, задав еще один, теперь уже точно последний на сегодня вопрос:

– Зачем же вы меня все-таки догнали, раз не хотите ничего говорить?

– Это была ошибка. Всего лишь ошибка. Решила свалить на вас свои проблемы. Но опомнилась вовремя. Нет уж. Я сама разберусь. Да, и еще. Таня, прошу вас никому не говорить о том, где я нахожусь. А вам я почему-то доверяю.

На прощание Вера только кивнула головой. Не став дожидаться моего ответа, она вышла из машины и скрылась за обшарпанной дверью старого дома.

Итак, что можно сказать на данном этапе расследования? Неожиданная встреча с женой Сомова только подлила масла в огонь: мое любопытство разгоралось со все большей силой, и мне уже не терпелось встретиться с отцом Инны. Теперь нужно знать об убитой девушке больше, чем она знала о самой себе.

Но сначала – получасовой отдых и, конечно, обед. А то, не дай бог, последую за бедной Инной и с головой окунусь в прелести райской жизни, но только произойдет это по другой причине – от истощения, а по-русски говоря – с голодухи.

Загрузка...