– Вернулась, блудная дочь…
С той самой минуты, когда Британи приняла решение ехать в Джакаранду, она понимала – этой встречи не избежать.
Сколько бы она ни занималась самовнушением, как бы глубоко – по науке – ни дышала, чтобы успокоиться, ее рука дрожала, когда она поднимала ее, чтобы постучать в дверь отцовских апартаментов в самом дорогом в округе доме престарелых.
Дерби Ллойд никак не хотел признать свой возраст. К своим семидесяти двум он несколько раз прибегал к услугами пластического хирурга, остатками волос упорно старался прикрыть лысину и продолжал носить одежду, больше подходящую человеку вдвое моложе.
Но ни богатство, ни пластическая хирургия, ни модная одежда не могли заменить здоровье, а это единственное, чего сегодня не было у Дерби Ллойда.
Пять лет назад он пытался настоять, чтобы Британи бросила работу в Лондоне и вернулась домой ухаживать за ним. Он почти добился своего, но в последний момент у Британи достало стойкости отказаться. Дерби всегда был жестоким тираном, который контролировал каждый ее шаг, пока наконец небольшое наследство от матери не позволило ей в восемнадцать лет убежать от отца на другой конец света. Она просто не могла заставить себя вернуться в тот ад, из которого с таким трудом вырвалась.
И сейчас ей хотелось быть где угодно, только не здесь. Но гордость не позволила Британи избежать встречи с отцом, раз уж она оказалась в родном городе. Она стала старше и сильнее и сможет противостоять ему. Сегодня она здесь, чтобы окончательно убедиться, что прошлое осталось в прошлом.
Британи много и упорно трудилась, что позволяло ей удерживать взаперти демонов ее души, но она знала: стоит ей замедлить ритм своей жизни, как старые страхи вырвутся из-под замка.
Будь она проклята, если допустит это!
В каком-то смысле она даже благодарна папочке за то, что стала тем, кем стала: сильной, уверенной в себе, успешной деловой женщиной. Именно такой, какой, по словам отца, ей никогда не суждено было стать.
Но было в этом обязательном визите еще что-то, в чем Британи, упорно не хотела себе признаться. Надежда!
Надежда на то, что отец изменился; на то, что они смогут наладить хоть какие-то семейные отношения.
А если нет? Она, Британи, уже не та, что десять лет назад. Она поклялась себе больше никогда не быть беспомощной, запуганной и зависимой.
И вот она стоит на пороге комнаты отца, испытывая знакомый трепет и борясь со страхом, от которого у нее когда-то больно сводило живот.
– Как ты, папа?
– Так же. – Он указал ей на плетеный стул. – И отнюдь не благодаря тебе.
Сделав несколько быстрых вдохов, Британи присела на краешек стула, испытав острое желание сбежать. Но она должна пройти через это, чтобы точно знать, есть ли у их отношений шанс.
– Хорошо выглядишь.
В ответ отец лишь хмыкнул, избегая встречаться с ней взглядом. Неприветливое выражение на его лице ставило крест на ее надеждах.
– Хорошая у тебя комната.
Еще одно односложное хмыканье.
Британи почувствовала, что ее терпение иссякает.
– Папа, я думаю, настало время…
– Что, черт возьми, ты вообще здесь делаешь?
Грубость отца застала Британи врасплох, но ее огорчила не столько она, сколько презрение в его свирепом взгляде.
Глупо было питать хоть какую-нибудь надежду – перед ней все тот же тиран, привыкший орать на нее.
– Я здесь по делам.
Дерби не выказал никакого интереса к ее словам. Чтобы прервать тягостное молчание, Британи спросила:
– Не хочешь узнать, как я, чем занимаюсь, чего достигла?
Его угрюмый взгляд ответил ей прежде, чем прозвучали слова:
– Мне плевать.
От боли сердце Британи, казалось, раскололось надвое. Вечные вопросы были готовы сорваться с губ: что я сделала не так? Почему ты перестал любить меня? Могло ли между нами все сложиться по-другому?
Выпрямившись на стуле, Британи скрестила руки на груди и посмотрела отцу в глаза.
– Даже если тебе и плевать, сообщаю: я тружусь в крупнейшей лондонской рекламной компании. Я хороший специалист, хорошо делаю свою работу и хорошо зарабатываю. И всего этого я добилась сама, без твоей помощи.
Британи шла сюда, помня о той девочке, какой была когда-то и которая навсегда исчезла под бременем нелюбви этого человека. Ей очень хотелось утереть ему нос своей независимостью, тем, что смогла выжить и преуспеть, несмотря на все то, через что он заставил ее пройти.
Если Британи рассчитывала на признание ее успехов, она ошиблась.
Дерби посмотрел на нее с негодованием, тяжело поднялся и шваркнул своим стулом об пол.
– Ты дура, если думаешь, что меня это волнует!
Ее сердце разрывалось от боли, когда она смотрела на этого человека, являвшегося ее биологическим отцом, но даже не представлявшего, что это значит.
Она может бросать ему в лицо свои былые обиды или сегодняшние победы, но какой в этом смысл? Дерби никогда никого не слушал, кроме себя, почему и оказался там, где оказался. Никто из местных ни за какие деньги не согласился на предложение уха живать за ним, и Британи хорошо понимала этих людей.
– Жаль, что ты чувствуешь только это. Я думала…
Что она думала? Что старый деспот изменился? Что время и болезнь смягчили его нрав? Не похоже. Скорее его воинственность стала еще сильнее, и она напрасно пришла сюда.
– Что ты думала? Что я раскрою тебе объятия после всех этих лет? – Дерби презрительно хрюкнул и махнул рукой в сторону двери. – Убирайся тем же путем, каким пришла!
Сколько же она плакала подростком из-за этого человека! Но теперь она не позволит ему снова довести ее до слез.
Покачав головой, Британи встала, развернулась и направилась к двери, чтобы никогда больше сюда не вернуться.
– Беги, беги опять. Только на этот раз ты не получишь от меня ни цента, чтобы купить себе соломки и подстелить, когда будешь падать.
От дурного предчувствия по спине Британи побежали мурашки.
– Что ты сказал?
От его злобной усмешки она вся покрылась гусиной кожей.
– Ты слышала. Деньги твой матери? Ха! Она не оставила тебе ни цента. Это мои деньги ты потратила на жизнь в Лондоне, мои деньги позволили тебе не сдохнуть в сточной канаве.
Потрясенная, Британи прислонилась к двери, чтобы не упасть. Желудок противно сжался в предчувствии, что отец сказал правду.
– Похоже, дорогая доченька, ты моя должница.
Эти слова звучали у нее в ушах, когда она на подкашивающихся ногах покидала апартаменты отцы и шла к машине, чтобы в ней взорваться отчаянием, уронив голову на руль.
Она-то была уверена, что, уехав из Джакаранды десять лет назад, избавилась от мертвой хватки отца. Была уверена, что сама добилась успеха и независимости. Оказывается, все не так.
Но как бы то ни было, она должна выплатить отцу долг, до последнего цента.
Так что, дорогая доченька, похоже, ты моя должница…
Эта ненавистная правда продолжала гудеть набатом в ушах Британи, когда она подняла голову и выпрямилась, приняв решение. У нее есть только один способ рассчитаться с долгом – получить повышение и должность исполнительного директора, а для этого… Если выбирать между тем, чтобы быть должницей отца или стать женой Ника Манчини, брак с Ником – меньшее из двух зол.
«Она пришла».
Продолжая чистить свой «харлей», Ник внимательно следил за приближением Брит.
Она оставила для него сообщение с просьбой о встрече, и он предложил встретиться на ферме, рассчитывая, что воспоминания сделают ее более уступчивой. Но он не ожидал, что эти же воспоминания выбьют из колеи его самого.
Ник ждал, продолжая полировать своего хромированного друга, что всегда его успокаивало. Теперь у него редко выдавалась такая возможность.
Брит со своими незабудковыми глазами, собранными в хвост волосами и чувственным ртом выглядела словно ожившая мечта.
Десять лет назад у него был шанс сказать ей об этом, а теперь он его утратил. Он помнил ее слова, словно это случилось вчера.
Если ты откажешься от этого шанса, Манчини, другого у тебя не будет. Мы вместе, ты и я? Что скажешь?
И он ответил. Он поцеловал ее со страстью и болью, прощаясь с лучшим, что было в его жизни, затем оттолкнул и сказал: «Нас на существует, Рыжая. И уже никогда не будет».
Британи не заплакала, и Ник не мог не восхититься ее выдержкой в тот момент. Она не стала цепляться за него и просить изменить решение. Она лишь взглянула на него с сожалением, покачала головой, развернулась и ушла, оставив его с вечной болью в сердце. С годами эта боль десятикратно усилилась, хотя он и пытался убедить себя, что их с Брит связывало всего лишь легкое подростковое увлечение.
Отмахнувшись от некстати нахлынувших воспоминаний, Ник выпрямился и отложил тряпку, которой полировал мотоцикл.
– Спасибо, что согласился встретиться со мной.
Надломленность ее голоса, неуверенность в ее глазах поразили Ника. Британи Ллойд, которую он знал, не выказывала своей слабости ни перед кем, даже перед ним.
– Давай присядем. – Ник махнул в сторону старых пластиковых садовых стульев под навесом, где была мастерская. – Ты подумала над моим предложением?
Глупый вопрос. Словно она могла думать о чем-то другом.
– Я хочу поговорить о моем отце.
«Ни в коем случае!»
Если и существовала запретная тема, то это Дерби Ллойд.
Он всегда был отъявленным негодяем, хотел разорить его отца. И отступил только тогда, когда Ник выполнил его условие.