Не знаю, удалось бы мне справиться с колымагой Борзого или нет, но у него самого сегодня это получалось не очень хорошо. По пути на кладбище мы дважды останавливались, и, театрально кляня судьбу, Дима шел ковыряться в моторе. В результате мы успели к самому концу печальной церемонии. У ворот кладбища скопилось множество машин. Где-то слышалась траурная музыка. Ветер трепал верхушки голых деревьев, и они скорбно раскачивались, словно в такт похоронному маршу.
Сторож кладбища объяснил нам, где искать могилу следователя Аникина, и мы с Борзым отправились на поиски между безмолвных крестов и надгробий. Свист ветра, мутное небо, холод могильных камней невольно настраивали на философский лад, и в голову лезли мысли о бренности всего земного и тщете всяких усилий.
Не знаю, испытывал ли те же чувства Борзой, но внешне он этого никак не проявлял. Уверенно шагая по кладбищенским дорожкам, он с любопытством вертел по сторонам головой. Наконец он воскликнул вполголоса: «А вот и они!»
Я увидела небольшую группу людей, собравшихся вокруг свежей могилы. Она уже была забросана землей и окружена оградой из железных прутьев. Трое мужчин устанавливали теперь на могиле крест, также сваренный из металла.
Всего мужчин здесь было человек десять, не считая чумазых могильщиков с лопатами в руках. Судя по манерам и внешнему виду, можно было предположить, что все они – коллеги Аникина по работе. Единственная среди них женщина – в неказистом зимнем пальтеце с меховым воротником, в черной меховой же шапке, надвинутой на самые брови, – потерянно стояла внутри ограды и пустыми глазами смотрела на венки, устилавшие могильный холмик. Ее лицо было бледно и некрасиво, под глазами залегли синеватые тени.
Мы с Борзым остановились метрах в пятнадцати от компании, стараясь не привлекать к себе внимания.
– Лучше всего пойти прямо на поминки, – авторитетно заявил Борзой. – Самый надежный вариант! Что-то да разнюхаем…
– Неудобно, нас туда никто не приглашал… – заметила я.
– Нам, газетчикам, неудобно только на потолке спать! – возразил Борзой. – Если хотите раздобыть информацию, забудьте о деликатности. И потом, что плохого, если мы помянем раба божьего Алексея? В этом нет ничего предосудительного.
Между тем скорбный обряд, кажется, заканчивался. Мужчины медленно отходили от ограды, неловко переглядываясь и почти не разговаривая между собой. Женщина продолжила стоять возле свежего могильного холмика, одинокая и убитая горем.
Человек в черном кожаном пальто, с непокрытой головой, осторожно взяв женщину за плечи, что – то негромко втолковывал ей, наклонив хищное кривоносое лицо и стараясь заглянуть в глаза.
– Старший следователь Горохов, – объяснил мне Борзой. – Здесь вообще все из прокуратуры. Наверное, они и похороны организовали… У самих-то Аникиных в доме шаром покати, а похороны сейчас, сами знаете, в копеечку обходятся…