На следующий вечер в назначенное время я стояла у дверей квартиры, где должна была состояться очередная материализация духов. Лестничная клетка старого дома, освещенная единственной неяркой лампочкой, выглядела мрачной, обшарпанные входные двери навевали уныние. По моему, на каждую из них можно было смело вешать надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий.» Да уж, отличное место для спиритических сеансов. Дверь мне открыл высокий и полный молодой человек с лоснящейся от жира физиономией и явно обозначенной на затылке плешью.
– Вы на сеанс? – с приятной улыбкой спросил он.
– Это моя девушка. – в коридоре показался Митяй. Я слегка вздрогнула.
Однако, каков наглец! Месяц назад, когда я была почти готова в него влюбиться, он жестоко оскорбил меня, все это время не проявлял никаких признаков жизни, а теперь – пожалуйста! С другой стороны, какая мне разница, что о нас подумает этот не слишком приятный тип?
– Очень приятно. Сережа. – представился плешивый. Видимо, это и был президент Ассоциации по изучению паранормальных явлений, великий и ужасный Сергей Моргунов.
– Лена. – кивнула я.
– Митяй тебя проводит в комнату.
Мы с Митяем прошли по длинному коридору, в конце которого обнаружилась совсем обычная комната с тремя малогабаритными диванами у стен и двумя широкими креслами посередине. На двух диванах сидели три девушки, а в одном из кресел расположился Артем, на коленях у которого восседала Танюша. Сидячих мест в комнате было полно, и никакой необходимости в уплотнении публики не наблюдалось. Скорее всего, Танюша просто хотела уберечь жениха от притязаний остальных девиц. Я скромно села на свободный диван, Митяй тут же плюхнулся рядом, склонился над моим ухом и зашептал:
– Зрелище будет – не пожалеешь!
Я лишь пожала плечами. Время шло, публика в комнате начала потихоньку перешептываться, но ничего не происходило. Наконец, в комнату заглянул плешивый:
– Господа и дамы, пожалуйте на сеанс!
Мы гуськом вышли в коридор, завернули налево и попали в небольшую комнатку без окон. Скорее всего, окна в ней имелись, но вместе со стенами были задрапированы плотными черными шторами. В середине комнатки стоял большой черный дубовый стол, украшенный черным мраморным подсвечником с высокой белой свечей. Вокруг стола стояли несколько стульев. Девушки бодро заняли места за столом, Артем, держа Таню за руку, тоже сел на свободный стул, Танюша устроилась рядом. Я тоже села, злорадно отметив, что Митяю стула не хватило. Но журналист, не огорчаясь, сбегал на кухню и притащил оттуда деревянную некрашенную табуретку. Поставил ее рядом со мной и, очень довольный своей сообразительностью, уселся рядом. Плешивый зажег свечу, погасил верхний свет и закрыл дверь, встав рядом с ней. Мы очутились в полутьме, слегка разбавляемой дрожащим огоньком, и с трудом различали лица друг друга.
– Сконцентрируйтесь на своем желании услышать родной голос! – зловещим шепотом велел плешивый. – Сейчас зайдет медиум, и, если ваше желание достаточно велико, в нее воплотится долгожданный дух!
Ничего себе, разочарованно подумала я. Вместо того, чтобы увидеть реального духа, нам придется наблюдать за актерской игрой! Тем временем, дверь распахнулась, чуть не загасив порывом ветра неяркое пламя свечи, и вошла высокая девушка в длинных черных одеяниях. Ее черные толстые косы, уложенные кольцом вокруг головы, придавали ей несколько фольклорный вид, огромные черные глаза, казалось, светились в темноте, отражая пламя свечи. Девушка остановилась рядом с плешивым и замерла, как изваяние.
– Лейла, вы готовы? – свистящим шепотом спросил плешивый. Медиум молча кивнула в ответ. – Кто первый загадает желание? – бодро просвистел Моргунов. Все молчали, и тогда он предложил сам:
– Артем, говорите!
– Я хочу услышать голос моей жены Наташи! – негромко, но четко сказал Артем.
Девушка-медиум заметно вздрогнула и прислонилась к стене. Плешивый взмахнул рукой, и пламя свечи, немного подергавшись, погасло полностью. Мы очутились в полном мраке. Через пару секунд оттуда донесся хриплый грудной голос:
– Я во тьме… Полной, беспощадной. Мне очень больно, и боль никак не слабеет. Я проваливаюсь все глубже во тьму… Вот он, свет в конце туннеля! – голос девушки вдруг стал высоким, как свисток, она почти кричала, срываясь на визг: –О, какой тут блеск! Я вижу светящиеся лица вокруг! Я хочу к ним!
Она замолчала, зрители тоже не издавали ни звука. Через минуту, показавшуюся мне часом, вновь раздался хриплый низкий голос:
– Они не взяли меня к себе. Сказали, что мне еще рано, я должна вернуться на землю. Меня ждет важная миссия. О, я выполню свою миссию! Я скоро вернусь… Да, я вернулась!!!
Голос ликующе зазвенел на немыслимо высокой ноте, и резко оборвался. Раздался скрип двери, затем щелкнул выключатель, и комнатку залил электрический свет, показавшийся мне с непривычки удивительно ярким. Поморгав глазами, чтобы смахнуть навернувшиеся от резкого света слезы, я осмотрела публику. Плешивый по-прежнему стоял возле двери, незнакомые девушки сидели с выражением явного удовольствия на лицах, Митяй пристально смотрел на меня, Танюша тоже. У меня от сеанса осталось мерзкое ощущение, словно я наелась живых червей. Но что меня поразило, так это выражение лица Артема. Он выглядел так, словно только что увидел привидение. Девушки начали вставать, Таня тоже поднялась с места и протянула руку жениху, а он все продолжал сидеть, уставившись в стол и не реагируя на происходящее.
– Что, узнал голос жены? – ехидно спросил его Митяй.
Артем заметно вздрогнул:
– Нет, голос другой… Но я не понял… Наташа жива?
Он повернулся к плешивому и умоляюще заглянул ему в глаза. Тот поспешно отвел взгляд, но все же ответил:
– Судя по всему, что-то с ней случилось… наверное, она перенесла клиническую смерть, по описанию похоже. Но она жива.
– Она жива… Но где она, почему не подает признаков жизни? – с отчаянием спросил Артем.
– Может, она потеряла память? – оживленно предположил плешивый. – Такое после травмы бывает, вы же знаете. Одна женщина потеряла память после родов, причем настолько, что забыла, где оставила грудного ребенка.
Да, много лет назад по телевизору действительно шел какой-то сериал, где с героиней случилось такое несчастье, смутно припомнила я. Но вот в жизни…
– А можно повторить сеанс? – в глазах Артема загорелась надежда. – Может, ваш медиум сообщит, где Наташа теперь?
– Если она жива, медиум не сможет ничем помочь. – вздохнул плешивый. – Вы же слышали, она могла соединиться с духом вашей жены только в тот краткий промежуток, когда он отлетел от тела. А как только ваша жена очнулась, астральная связь прервалась.
– А как же материализация? – поинтересовалась я.
– Так она самая и есть. – охотно пояснил хозяин. – Дух на время вселяется в тело медиума, и мы слышим того самого человека, которым этот дух был при жизни. Или вы хотели бы, чтобы дух вселился в ту неосязаемую оболочку, которая выделяется из тела медиума, и мы могли бы его не только услышать, но и увидеть?
– Конечно, я рассчитывала на это. – покаялась я.
– О, возможно, в скором будущем наша Ассоциация сможет предоставить желающим и такие услуги. – деловым тоном сообщил Моргунов. – Но пока у нас дефицит по-настоящему сильных медиумов. Но, может, вы хотели бы сами попробовать? Я готов! Я прямо чувствую, у вас есть необходимые задатки! Ваша эктоплазма, должно быть, очень сильна!
– Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз…
Я начала торопливо вставать, но Артем продолжал упорствовать:
– Хорошо, но ваш медиум может сказать, где находилось тело жены в тот момент, когда его покинул дух?
– Боюсь, что нет. – после недолгого колебания признался хозяин. – Вряд ли в момент клинической смерти ее дух засекал свои координаты. Вы же сами слышали про величественный океан света в конце туннеля! – в голосе плешивого послышалось благоговение.
Митяй потянул меня за руку, и мы вместе вышли в коридор.
– Как ты думаешь, этот сеанс стоил тысячу евро? – насмешливо спросил он.
– Вообще-то, я рассчитывала увидеть хоть какие-то попытки настоящей материализации, – призналась я. Но гораздо больше меня волновало другое. – А почему Артем так потрясен? Что он на самом деле желал услышать?
– Мне самому хотелось бы это знать. – мигом перестал веселиться Митяй. – На всякий случай, держись от него подальше.
– Он жених Тани. – пожала я плечами. Мимо нас, весело переговариваясь, прошли три девицы и скрылись в гостиной.
– Ладно, подвезу тебя домой, я сегодня добрый. – предложил Митяй. – Или лучше поедем ко мне?
В двери показались Артем с Танюшей. Вид у простого местного миллионера был по-прежнему потрясенный, но он через силу улыбался.
– Лена, тебя подвезти?
– Подвези. – согласилась я, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Митяя.
Журналист сильно нахмурился, и я думала, что начнет яростно возражать, но он лишь махнул рукой и скрылся где-то в глубине квартиры. Наверное, пошел делить с хозяином прибыль от сеанса. Вот ведь парочка жуликов! Я решительно пошла следом за Артемом, хотя Таня недобро щурилась в мою сторону. У самого джипа она остановилась и, пока Артем отключал сигнализацию, нагнулась ко мне поближе:
– Ты чего с Митяеем не поехала?
– Захотелось с Артемом прокатиться. – мечтательно ответила я, закатив глаза к небу. – Такой джип красивый! Да и парень вполне ничего себе…
– Эй, ты свою пасть не раззевай. – начала было Танюша, но закончить свою речь не успела: джип дважды пропищал, Артем распахнул все двери и весело произнес: –Карета подана! По коням!
Дома я включила компьютер и залезла в Интернет. Так, что там у нас про медиумов? Опыты Крукса на сей раз изучать не станем. Ого, спиритизмом занимался с сэр Конан Дойл, «отец» Шерлока Холмса. Он даже был президентом Лондонского спиритического союза, и почетным президентом Международной федерации спиритизма!
Всерьез занимаясь вопросами спиритизма Дойл сетовал на отсутствие летописца, объективно представлявшего историю развития спиритического движения. А потому он решил взвалить этот труд на себя, высказав свою точку зрения на то, что казалось ему наиболее важным в современной истории спиритического движения человечества. Книга в защиту спиритизма вышла в свет в 1926 году. Следующее утро я встретила в Национальной библиотеке за изучением этого научного труда.
«Я всегда смотрел на эту тему как на величайшую глупость на свете; к тому времени я прочитал кое-какие рассказы о скандальных разоблачениях медиумов и поражался тому, как человек, будучи в здравом уме, мог вообще в такое поверить. Однако некоторые из моих друзей интересовались спиритуализмом, и я вместе с ними принял участие в сеансах с верчением стола. Мы получили связные сообщения. Боюсь, единственным результатом этих посланий для меня стало то, что теперь я смотрел на своих друзей с некоторым подозрением. Очень часто сообщения были пространными, слова в них составлялись по слогам за счёт приподнимания и опускания ножки стола, и мне казалось совершенно невозможным, чтобы всё это было случайностью. Стало быть, что-то должно было двигать столом. И я решил, что тут не обошлось без кого-то из моих друзей. Возможно, и они думали обо мне то же самое. Я был озадачен и обеспокоен этим, ибо они были не теми людьми, которых можно заподозрить в мошенничестве. И всё же я не видел иного объяснения этим сообщениям, кроме сознательных манипуляций со столом.
В это же самое время – приблизительно в году 1886 –мне попалась книга, озаглавленная «Воспоминания судьи Эдмондса». Её автор был членом Верховного Суда США., человеком высокой репутации. В своей книге он рассказывает о том, как после смерти жены продолжал общаться с ней в течение многих лет. Эдмондс приводит разного рода подробности. Я прочитал его книгу с интересом и полнейшим скептицизмом. Мне она показалась примером того, что и в уме людей практического склада могут быть слабые стороны, своеобразная реакция, думалось мне, на плоские факты жизни, с коими они вынуждены постоянно иметь дело. Где, спрашивается, находился тот дух, тот ум, о котором он говорил? Предположим, с человеком произошёл несчастный случай, повлёкший за собой повреждение черепной коробки, – в результате изменится весь его характер, ум высокого порядка опустится до самого низкого уровня. Наконец, под влиянием спирта, опиума и других наркотических веществ характер человека может совершенно перемениться. Это должно доказывать, что дух зависит от материи.
Таковы были доводы, которыми я располагал в те дни. Я был не в состоянии понять, что не сам дух меняется в подобных случаях, но тело, через которое дух действует и которое служит ему способом выражения. Это всё равно как повредить скрипку: она издаст лишь нестройные звуки, но сам музыкант, взявший её в руки, не утратит от того своей способности быть виртуозом. В то время я занимался врачебной практикой на Южном море, где и познакомился с генералом Дрейсоном, человеком весьма выдающегося характера. Он был одним из британских первопроходцев в области Спиритизма. К нему обратился я со своими трудностями, и он очень терпеливо меня выслушал. Он уделил весьма мало внимания моей критике в том, что касалось нелепости большинства посланий и совершенной ложности некоторых из них.
«Просто по поводу этих явлений у вас в голове пока не сложилось фундаментальной истины», – сказал он. – «А истина эта состоит в том, что всякий дух во плоти переходит в следующий мир точно таким, каков он есть, без каких-либо изменений. В нашем мире куда как хватает людей слабохарактерных и глупых. То же самое, стало быть, должно иметь место и в мире следующем. И вам нет надобности вступать в общение с подобными людьми там, точно так же как вы не делаете этого здесь. Следует выбирать себе собеседников, попутчиков и друзей.
Попробуйте представить, что человек из нашего с вами мира, который прожил всю жизнь в собственном доме, никогда не выходил из него и не общался с себе подобными, однажды высовывает голову из окна, чтобы посмотреть, где он, собственно, находится и что это за место, в котором он живёт. Что из этого может получиться? Какие-то грубые мальчишки могут наговорить ему кучу глупостей. И он, таким образом, ничего не узнает ни о мудрости, ни о величии этого мира. Он тогда всунет голову назад, решив про себя, что мир этот – весьма ничтожное место.
Вплоть до начала войны, в редкие часы досуга посреди своей весьма занятой жизни, я продолжал уделять внимание избранной теме. Я присутствовал на целой серии сеансов, давших удивительные результаты, включая множество материализаций, видимых в полумраке. Однако, поскольку медиум некоторое время спустя был уличён в трюкачестве, я был вынужден отказаться от этих результатов как доказательства. В то же время крайне важно уберечься от предубеждённости, и я думаю, что медиумы, вроде Эвзапии Палладино, могут поддаться искусу трюкачества, если им изменяет их природный медиумический дар, тогда как в другое время достоверность их дара не может быть подвергнута никакому сомнению. Медиумичество в низших своих формах является даром чисто физическим и никак не связано с нравственностью наделённого им лица; помимо того, эта способность обладает свойством то появляться, то исчезать и не зависит от воли её носителя. Эвзапия была по меньшей мере дважды уличена в грубом и глупом обмане, и в то же время она многажды выдерживала всевозможные тестирования и проверки в условиях самого жёсткого контроля со стороны учёных комиссий, в состав которых входили лучшие имена Франции, Италии и Англии. Тем не менее, что касается меня, я предпочитаю напрочь исключить из своего учёта эксперименты, проведённые с хотя бы единожды скомпрометировавшим себя медиумом. Не разразись эта война, я, скорее всего, так и провёл бы жизнь лишь на подступах к истинным психическим исследованиям, высказывая время от времени своё симпатизирующее, но более или менее дилетантское отношение ко всему предмету – как если бы речь здесь шла о чём-то безличном и далёком, вроде существования Атлантиды. Но пришла Война и принесла в души наши серьёзность, заставила нас пристальнее присмотреться к себе самим, к нашим верованиям, произвести переоценку их значимости.
Когда мир бился в агонии, когда всякий день мы слышали о том, что смерть уносит цвет нашей нации, когда мы видели кругом себя жён и матерей, живущих с пониманием того, что их любимых супругов и чад более нет в живых, мне вдруг сразу стало ясно, что эта тема, с которою я так долго заигрывал, была не только изучением некоей силы, находящейся по ту сторону правил науки, но что она – нечто действительно невероятное, какой-то разлом в стене, разделяющей два наших мира, непосредственное, неопровержимое послание к нам из мира загробного, призыв надежды и водительство человеческой расе в годину самого глубокого её потрясения. Внешняя, материальная сторона этого предмета сразу потеряла для меня интерес, ибо, когда я понял, что он несёт истину, то исследовать снаружи здесь стало нечего. Его религиозная сторона явно имела бесконечно большее значение. Так, сам по себе телефонный звонок есть сущая безделица, но он ведь признак того, что с вами желают говорить, и тогда может оказаться, что с помощью телефонного аппарата вы узнаете нечто для себя жизненно важное. Похоже, все феномены – и большие, и малые – являются своего рода телефонными звонками, которые, невзирая на свою сугубо материальную природу, кричат роду человеческому: «Прислушайтесь! Пробудитесь! Будьте готовы! Вот подаются вам знаки. Они приведут вас к посланию, которое желает передать вам Господь.»
Часто спрашивают: «Если духи существуют, то почему они не делают того-то и сего-то?». На это следует, не ставя под сомнение сам факт их существования, ответить тем, что они просто этого не могут. Судя по всему, возможности их ограничены, так же как и наши с вами. Это представляется всего более ясным, когда сеансы проводятся в форме перекрёстной переписки, иными словами, когда несколько пишущих медиумов работают на расстоянии, совершенно независимо друг от друга, а задачей сеанса является получение такой степени идентичности результатов, каковая не может быть объяснена простым совпадением. Духи, по-видимому, точно знают то, что они вводят в умы живущих, но им неизвестно, в какой мере эти последние усваивают их наставления. Их контакт с нами прерывист, подвержен перебоям. Так, проводя с нами эксперименты в перекрёстной переписке, они постоянно нас спрашивали: «Вы получили это?» или «Всё правильно?». Иногда им частично известно о том, что получилось. Так, Мейерс сказал нам: «Я вижу круг, но не был уверен насчёт треугольника. Другой пункт, который может быть использован против нас, состоит в том, что духам исключительно трудно донести до нас имена, и это-то делает многие из их сообщений столь туманными и неопределёнными. Они всё время говорят вокруг да около и никак не могут сказать слово, которое бы сразу решило вопрос. Пример тому приводится в недавнем сообщении, опубликованном в «Лайте». Там описывается, как молодой офицер, умерший недавно, сумел путём «прямого голоса» передать своему отцу послание при посредстве медиумства г-жи Сьюзанны Харрис. При этом он никак не мог назвать своего имени. Ему удалось, однако, дать понять, что отец его был членом Килдэйр-стрит Клуба в Дублине. Поиски позволили найти отца, и тогда выяснилось, что тот, со своей стороны, уже получил в Дублине совершенно самостоятельное послание, в котором сообщалось, что им интересуются в Лондоне и по какой причине.
Касательно общения с духами, стоит упомянуть и ещё одно обстоятельство. Они, видимо, испытывают неуверенность во всём, что касается фактора времени. Как только речь заходит об определении момента наступления того или иного события, они почти неизбежно ошибаются. Земные представления о времени, вероятно, сильно отличаются от временных понятий в мире духов – отсюда и происходит путаница. Я уже говорил, что нам сильно повезло в том отношении, что среди нас постоянно находилась дама, развившая в себе способность пишущего медиума. Она постоянно была в тесном общении с тремя братьями, погибшими в войну. Эта дама, передавая сообщения своих братьев, почти никогда не ошибалась по части самих фактов, но почти никогда и не оказывалась права относительно времени их совершения. Я также полагаю, что голословные утверждения касательно безумия, одержимости медиумов и т. п. являются чистейшим вымыслом. Статистические данные по приютам душевнобольных противоречат таким утверждениям, а средняя продолжительность жизни у медиумов ничуть не короче, чем у всех остальных людей. Мне думается, однако, что культом спиритических сеансов сильно злоупотребляют. Если вы уже имели возможность убедиться в истинности этих явлений, то физические сеансы сделали своё дело, и тот, кто тратит время на то, что бегает от одного сеанса к другому, подвергает себя опасности стать всего лишь простым охотником за острыми ощущениями.»
Увы, дочитать Конан-Дойля до конца мне не удалось Надо было срочно сделать предварительные наброски статьи, которые должны были быть готовы еще вчера. Я попросила отложить для меня книгу и на всех парах помчалась в контору. Нашей гламурной Танюши еще не было на месте. Она пришла на полчаса позже меня, но здороваться со мной не стала. Она влетела в кабинет, как злая фурия, с размаху бросила сумочку на стол, быстро поприветствовала остальных коллег и уткнулась в компьютер. Муля с Нателлой удивленно переглянулись, новенькая девочка-журналистка Зоя вопросительно посмотрела на меня. Пару часов Таня меня бойкотировала. Она переговаривалась с Мулей, но, стоило мне включиться в разговор, тут же замолкала. Стоило мне отлучиться в туалет, как из-за закрываемой двери раздалось:
– Эта змея так на него посмотрела! И говорит: Артем, подвезите, меня, пожалуйста, мне страшно ехать одной! И сама мне призналась, что он ей на фиг не нужен, она на джип загляделась! А я его люблю!
Я задумчиво добрела до туалета. Ну что за вредный у меня характер! Ведь и правда не нужен мне этот белозубый миллионщик, я хотела только позлить Митяя… но вот дернул же черт за язык! И зачем я начала дразнить Танюшу? Вернувшись в кабинет, я увидела еще более злую Таню и раскрасневшуюся Зою. Девушка вскочила и кинулась ко мне:
– Лена, выйдем в коридор! На минуточку!
Сильно удивившись, я вышла вслед за Зоей. Она работала в редакции первую неделю, и до сего момента у нас не было с ней никаких отношений, кроме сугубо деловых. Зоя была юной, светловолосой и довольно высокой, ее внешность можно было бы назвать приятной, если бы не слишком короткая стрижка, довольно резкие черты лица и размашистые, чисто мужские движения. Едва я вышла из кабинета, она буквально притиснула меня к стене и горячо заговорила:
– Ленка, я ей сказала, чтобы прекратила на тебя клеветать! Пообещала, что, если хоть одно слово лжи от нее услышу, просто морду набью!
Я прислонилась к стене и с все возрастающим удивлением уставилась на разгоряченную Зою.
– А почему ты так уверена, что она врет?
– А что, ты польстилась на эту ходячую рекламу зубоврачебной клиники?
– Я просто неосторожно брякнула при Тане пару комплиментов в его адрес. – со вздохом призналась я.
– Ну и что с того? Ты ей не давала обет молчания!
– Зоечка, спасибо за поддержку, но не стоит так волноваться из-за пустяков. – осторожно сказала я. – Все само как-нибудь образуется. Пойдем в кабинет.
Зоя зашла вслед за мной и до конца рабочего дня старалась меня всячески подбадривать. Таня по-прежнему не смотрела в мою сторону, добрая Муля заговорщицки подмигивала мне, а Нателла была, похоже, так поглощена созданием очередного эротического шедевра на тему: «Меня бросил любимый, который не знал, что я его люблю, и не хотел этого знать», что даже не обращала внимания на накаленную обстановку в кабинете.
Я задумчиво глядела на эротическую обозревательницу. Меня всегда поражала способность Нателлы описывать свои обломы на любовном фронте так, словно она ими гордилась. Мне, признаюсь, было неловко рассказывать даже близким подругам, что я чуть не влюбилась в мерзкого Митяя, а он моими чувствами пренебрег. А уж писать об этом в журнале, на потеху всему свету… Меня аж передернуло от ужаса.
Когда-то я была уверена, что автор постоянной рубрики нашего журнала, эротического дневника под названием «Да здравствует секс!» – роковая красотка, разбивающая сердца всех встречных мужчин. Правда, саму рубрику я с удовольствием переименовала бы в «Большой облом, или Полковника никто не хочет». Еще до начала работы в журнале я долго рассматривала глянцевую фотографию эротоманки Нателлы и недоумевала – такая шикарная девица, и так не везет с мужчинами! Роскошные мачо с завидным упорством отвергали ласки соблазнительной красавицы, даже не утруждая себя объяснениями. Перевелись в Городе настоящие мужики, вслед за Нателлой сокрушалась я. Если уж на этакую красоту не клюют, на что тогда рассчитывать мне, совсем обыкновенной?
И вот я впервые пришла на планерку, и приняла за Нателлу… нашу Танюшу! Именно ее, симпатичную сероглазую блондинку с доброй сотней мелких длинных косичек, легко было представить в роли пожирательницы мужских сердец.
Но вскоре выяснилось, что я обозналась. Настоящая героиня мужских журнальных грез меньше всего походила на свою фотографию. Ее стянутые в тугой пучок, серые, будто покрытые пылью волосы делали головку маленькой и какой-то змеиной, а небольшие, чересчур близко посаженные глазки были так жирно обведены черной подводкой, что казались вдвое меньше положенного. Сильно размалеванные, похоже, черной гуашью брови нависали над глазками, придавая девице угрюмый вид пещерного человека. Узкие прямые губы выделялись на бледном лице, как две кровавые полосы. Одета она была, как мне показалось, в серый мешок из-под картошки. Если бы я встретила эту девушку поздним вечером в безлюдном переулке, пожалуй, осталась бы на всю жизнь заикой. Так что у мужчин, пожалуй, были веские причины для отказа…
Я попыталась отвлечься от нелепой Нателлы и сосредоточиться на статье об потомственных местных аристократах, для которых на днях открылся очередной ночной клуб с алкоголем и стриптизом. Наконец, рабочий день закончился. Так и не дописав статью о нашей замечательной аристократической молодежи, я с облегчением выскочила из кабинета и понеслась домой. Нет, нездоровая все же обстановка в нашем коллективе! Может, к паранормальщикам обратиться, пусть нам коллективную ауру почистят?