Два шейдера, которых Ракель отрядила для переноски бессознательного Рамона, смерили меня тяжелыми взглядами – очевидно, расчет был на то, что внезапно появившийся из ниоткуда чудо-медик поставит отряд на ноги, а не погрузит половину раненых в медикаментозный сон, осложнив жизнь остальным, – но возражать не стали, молчаливо подхватив носилки. Вышло не очень слаженно. Брезент, намотанный на срезанные куски трубы, опасно натянулся, едва не вытряхнув пациента на замешкавшегося носильщика. Правая рука дяди, свесившись через край, разжалась, выпуская небольшой коммуникатор, который шейдер все это время крепко сжимал в кулаке.
– Осторожнее! – Я зло сверкнула глазами, опасаясь, что раны, едва затянувшиеся чешуей, могут открыться от неловкого движения. – Не мешок несете.
Ответа не последовало.
Наклонившись, я подняла коммуникатор, выпавший из безвольной руки. Он отчего-то показался мне странно знакомым, но было не похоже, что устройство принадлежало дяде. Цвет был нейтрально-темным, однако ремешок явно был коротковат для широкого запястья манна.
Потрескавшийся экран не раскрывался голографическим монитором и не отвечал на прикосновения, лишь мигал сбоку тусклым индикатором заряда. Здесь, в коллекторах, с их толстыми стенами и техническими системами жизнеобеспечения мегаполиса, искажавшими сигнал, любые средства связи становились бесполезны. Но на сердце все равно потеплело от мысли, что, даже раненый, дядя до последнего старался держать руку на пульсе. Я задумчиво повертела коммуникатор в руках и, не придумав ничего лучше, сунула в карман, чтобы вернуть при случае.
Носилки с Рамоном скрылись за поворотом, где Хорхе и Шон под руководством Ракель готовили группу для марш-броска до новой точки сбора. За ними унесли еще одного раненого, а двое, которым я таки смогла ненадолго облегчить боль и запустить регенерацию, ушли самостоятельно.
На мое попечение остался контуженный подросток-полукровка, устало привалившийся к грязной стене коллектора. Энергетический выстрел, по касательной задевший голову, ослепил и оглушил шейдера на один глаз и ухо – хотелось надеяться, что временно. Большего я сказать не могла. Нужен был сканер, медикаменты и квалифицированная помощь – или, на худой конец, несколько дней полного покоя и наблюдения, – чтобы определить степень поражения головного мозга. Но…
Я вздохнула. Все, как всегда, упиралось в эти шиссовы «но» – в отсутствие специалистов, ресурсов, времени. С тех пор, как литиане выбили «Механическое солнце» из логова и семнадцатого, жизнь свелась к бесконечному бегству и выживанию вопреки логике и здравому смыслу. Рука литианского правосудия, затянутая в непробиваемую броню, сжималась вокруг наших шей все крепче. Не сосчитать, сколько раз мне казалось, что нас вот-вот настигнут, загонят в ловушку и захлопнут капкан, раз и навсегда избавляясь ото всех, кто пытался оказать сопротивление.
Но литиане не учли одного. Шейдеры – живучие твари. Нас не раздавить ударом бронированного кулака, не вытравить, не уничтожить. И даже навязанный пропагандой блокиратор, подавляющий вторые сущности, способен лишь сдерживать нас – до поры.
Пока мы не будем готовы дать отпор.
Пока мы не встанем плечом к плечу, сытые по горло литианской диктатурой.
Шейд внутри откликнулся на мои мысли волной глухой злости. По плечу пробежала волна чешуи, затягивая обнаженную руку в прочный корсет живой брони. Я протянула серебристую ладонь шейдеру, с трудом сфокусировавшему на мне мутный взгляд.
– Давай, приятель. Еще одно усилие.
– Гаррет, – слабо улыбнулся он. – Гаррет Васкес. Вы с Хавьером вытащили из участка моего отца.
Отца… Огонек благодарности, промелькнувший в темных глазах полукровки, ранил в самое сердце. Гаррет не знал… пока не знал, что группа заключенных под предводительством Васкеса была ликвидирована литианами через три для после побега. И я не хотела раньше времени лишать его надежды – только не сейчас, когда так важно было удержать манна в мире живых.
– Гаррет, – растянув губы в профессиональной улыбке Саула, терпеливо повторила я, помогая шейдеру подняться на ноги, перекинула через плечо вялую руку, практически взвалив на себя худого молодого манна, и, стиснув зубы, зашагала вперед. – Все будет хорошо, Гаррет. Потерпи. Осталось немного.
Следующие несколько часов слились в бесконечный темный тоннель вне времени и пространства. Под ногами хлюпала мерзкая липкая жижа, с потолка свисали клочья фосфоресцирующей слизи, из каждого угла угольками светились голодные глаза мелких подземных хищников. Твари покрупнее, разодранные когтями шейдеров, идущих впереди отряда, украшали своими тушами однообразный пейзаж коллектора. Время от времени по колонне бегущих передавали друг другу короткие сводки разведчиков: «шисс на нижнем уровне», «литианский дрон-разведчик движется по параллельной шахте», «промышленный сброс мусора, пятьдесят метров впереди». Все чаще и чаще попадались заваренные снаружи люки утилизаторов, и в напряженных голосах слышалась тревога.
Но отвлекаться на это не было сил.
Изредка сверяясь с голографической картой, я упрямо вела группу вперед, вслушивалась в ритм шагов и тихие стоны Гаррета, повисшего на моем плече. Постоянная тряска плохо сказывались на контуженном шейдере. Манн держался молодцом, но по рваному дыханию, дрожи в мышцах и поджатым побелевшим губам я чувствовала, что его головная боль с каждым шагом усиливалась. Несколько раз Гаррет терял сознание, и приходилось вытаскивать его на ближайшее сухое место и аккуратно хлопать по щекам, приводя в чувство. Мысли о том, что манн может не очнуться после очередного обморока, я старательно гнала прочь.
Наконец мучения закончились. Шон, вернувшийся из очередной вылазки, передал, что путь свободен. В нескольких десятках метров отыскался открытый люк, выходящий на территорию склада, где должны были ждать Кессели и Никс. Еще немного…
Наверху послышались шорох и треск, смутно напоминавший выстрелы. Все мгновенно притихли. Шон, Хорхе, Ракель и я вскинули винтовки.
Люк заскрипел, открываясь.
– Свои! – донесся из зева утилизатора голос Никс.
Но мне уже не нужны были слова. Только один шейдер на всем Абиссе вызывал в моем теле такой яркий гормональный шторм.
Кессель!
От острого голода второй сущности закружилась голова. Каждая клеточка во мне зазвенела от напряжения, от неудержимого, нестерпимого желания броситься вперед, сокращая расстояние между нами в ноль. Дотронуться. Вжаться в его мускулистое тело, кожа к коже, шейд к шейду. Сплестись и не отрываться, пока не угаснет этот невыносимый голод.
Пока мой шейд, мой организм, мы не насытимся им.
Моим Кесселем.
Хлопок пониже спины застал меня врасплох, вырывая из дурманящих объятий Кесселя в серую реальность.
– Не то чтобы я вот прямо получаю удовольствие от того, что прерываю вас, – подмигнула мне Никс, протискиваясь к Хавьеру, – но литиане висят у нас на хвосте. Нужно торопиться.
Я поспешно разжала руки, отпуская Кесселя. Мгновение Хавьер вслушивался в тишину шахты утилизатора. А потом коротко приказал:
– Двигаемся дальше. Пересечем границу районов и уйдем в пятнадцатый. Он вне зоны оцепления.
– Пятнадцатый? – ошарашенно переспросил Хорхе. – Но там же…
– «Хирурги». Которые, если кто забыл, ненавидят всех.
– Литиан они ненавидят больше.
– Это Рохас-то?
– Рохас? – встрепенулся Анхель, последним спрыгнувший в коллектор и плотно задраивший за собой люк. При виде Ракель он оживился, но, видимо, тема с «Хирургами» занимала его не меньше, чем воссоединение с бывшей барменшей «Логова», тем более что фемма не спешила к зеленоволосому в объятия. – Мы переходим к Рохасу? Хави, скажи, что ты не серьезно! Он же… шиссов псих!
– Не больше некоторых других, – еле слышно пробурчал Хорхе, явно раздраженный неуместным выплеском младшего Кесселя.
Но Анхель, разумеется, услышал и не подумал сдержаться.
– Не больше?! – взвился он. – Да что ты, чтоб тебе шиссы прямую кишку чистили, понимаешь?! Рохас – псих со скальпелем. Хави, ты же помнишь, он обещал так порезать любого из наших, кто забредет на его территорию, что потом никакой медик не соберет. И… он может.
– Тихо! – рявкнул Хавьер, обводя внимательным взглядом каждого из полутора десятков шейдеров, окруживших его. – Это не обсуждается. Все, кто не хочет уходить в пятнадцатый, могут остаться здесь.
– Ну уж нет!
Вспомнив о принятом перед выходом вызове и жутком беловолосом шейдере, я, улучив момент, потянулась к Кесселю.
– Хави, – шепнула я. – Рохас… Этот манн пытался связаться с тобой.
– Хорошо, – так же тихо откликнулся Хавьер. – Больше шансов, что нас не перестреляют на подходе.
А потом, поймав мой взгляд, наклонился ближе. В темных глазах заплясали смешливые искорки.
– Неужели боишься, Солана Диаз?
Вопрос прозвучал достаточно громко, чтобы его услышали все.
На мгновение я оказалась в центре внимания. Манны затихли, словно бы ожидая моего ответа.
И я вдруг поняла – Кессель сделал это специально. Спросил меня, новенькую, медичку, еще недавно бывшую обыкновенной цивилизованной Шей с легальной работой, блокиратором и миллионом навязанных литианами страхов и предрассудков. Спросил, нутром зная, что я поддержу его план, каким бы безумным он ни казался.
Потому что верю в него.
– Нет. – Я выпрямилась, расправила плечи. – Мне надоело бояться. Это наш шанс уйти от литиан. И, раз все так боятся «Хирургов», может, и Ли Эббот не рискнет к ним сунуться. Он только к косметологу регулярно ходит.
Наверху раздался взрыв – литиане были уже совсем близко.
– Выдвигаемся, – заключил Хавьер.
– Быстрее! Быстрее!
Слаженный топот трех десятков ног эхом отражался от низких сводов тоннеля. Бежали группой, плотно сбившись плечами друг к другу, чтобы защитить раненых, Химика и Никс. Самые сильные бойцы держались по краям, а Кессель возглавлял процессию, уводя нас за собой все глубже и глубже в темноту.
Вшух-х, вшух-х…
Гибкие шипастые щупальца подземных тварей вспарывали воздух, норовя то обвить плечо, то вцепиться в ногу, но шейдеры оказывались быстрее. Резкое движение, звук разрываемой плоти – и очередной склизкий отросток оставался позади, втоптанный в мусорный поток подошвами тяжелых ботинок. Тоннель содрогался от рева раненого шисса.
И с каждой секундой он становился все громче, все ближе.
Что-то просвистело под ногами в считанных сантиметрах от лодыжки. Я инстинктивно отпрянула, и щупальце, прошуршав по конвейерной ленте, втянулось назад, увлекая за собой приличную кучу мусора.
Из темноты сверкнули светлые глаза – Хавьер обернулся, проверяя, все ли в порядке. Я коротко кивнула, не замедляя бега. Железобетонная уверенность Кесселя наполняла тело гибкой пружинистой силой. За ним я готова была пойти хоть к шиссу в пасть – с твердым намерением выйти с противоположной стороны. В конце концов, однажды он чуть было не проделал подобный фокус. И все получилось.
Разве сейчас могло быть иначе?
Наконец, тоннель начал расширяться. Мусорная река же, напротив, мелела – кое-где даже обнажилась пролегавшая по дну конвейерная лента. Все чаще попадались пересохшие потоки, уходящие в темноту боковых галерей.
Неудивительно, что шисс терял одно щупальце за другим, но все равно упорно продолжал тянуться в тоннель. А что ему оставалось делать? Ползти выше? Дальше? Или, что еще хуже, выходить на поверхность в поисках пищи?
Меня передернуло. Литиане методично перекрывали пятому району доступ к утилизаторам и, казалось, совершенно не осознавали последствий.
Когтистая красная лапа Анхеля оттолкнула отросток шисса, вынырнувший из темноты в опасной близости от моего плеча. Зеленоволосый шейдер был с ног до головы покрыт едкой слизью и вид имел зверский. Остальные выглядели не лучше. А щупалец при этом меньше не становилось.
– Шиссова яма! – прокричала Никс, отслеживавшая наше перемещение по интерактивной карте. – Прямо, двести тридцать метров!
Я бросила взгляд вперед и… ничего не увидела. Лишь темноту – густую, подвижную, прячущую от взглядов сотни извивающихся щупалец и несколько рядов острых как бритва зубов, способных раздробить металл, пластик и камень… не говоря уже о костях и плоти.
Шисс!
Ноги сбились с ритма. Я оступилась, и шейдер, следовавший за мной, невольно толкнул меня плечом, обгоняя. В голове промелькнули воспоминания о сужавшихся сводах пещеры, из которой мы с Хавьером успели выпрыгнуть лишь в самый последний момент. Повторять опыт не хотелось.
Но Кессель упорно вел нас прямо шиссу в пасть.
– Девяносто метров!
– В конце тоннеля должна быть гермодверь, – услышала я голос Кесселя. – Никс, сможешь закрыть ее за нами?
За? То есть… внутри ямы?
– Если буду у пульта, да.
– Анхель.
– Сделаю.
Зеленоволосый шейдер метнулся в центр группы и выхватил хакершу, одним движением забросив ее себе на спину. Никс, нисколько не смущенная новым способом передвижения, вцепилась в мощную шею.
– Шон, Хорхе. Вправо.
– Есть.
Три шейдера с Никс на закорках отделились от группы, прорываясь сквозь массу щупалец к стене тоннеля.
– Двадцать семь метров.
В луче налобного фонарика Никс металлически сверкнул пульт. Хакерша повернула голову влево, выхватив светом неровный ряд шиссовых зубов.
– Тринадцать метров.
Щупальце ударило Анхеля в грудь, сбивая манна с ног. Никс кубарем скатилась с его плеча и бросилась к пульту под прикрытием Хорхе и Шона.
– Десять.
Носок ботинка коснулся толстого зубца гермодвери. Я перескочила через него на полной скорости, считая секунды. Спина Кесселя маячила на семь шагов впереди.
– Три.
– Стой!
Приказ Кесселя заставил тело замереть.
А в следующее мгновение неповоротливый механизм дверей поддался умелым рукам хакерши и с лязгом захлопнулся прямо за нашими спинами, отрезая самые нерасторопные щупальца, не успевшие вернуться к хозяину.
Рев шисса, распахнувшего пасть в считанных метрах от группы, оглушил. Тварь забилась, шипастые ротовые отростки нервно задергались, не в силах ухватить пищу.
Конвейерная лента издала жалобный чих и заглохла.
Поток мусора иссяк. Последние куски пластика сорвались в бездну прямо из-под наших ног.
Поняв, что еда закончилась, шисс разочарованно взвыл. Клыкастая пасть захлопнулась, и гигантский червь исчез в темноте, погрузившись на дно шиссовой ямы. Почти инстинктивно я проследила за его движением.
И похолодела.
Яма… Огромная круглая шахта на границе пятого, четвертого, пятнадцатого и шестнадцатого была, наверное, не меньше полукилометра в диаметре и уходила под землю так глубоко, что дно ее терялось в туманных испарениях гниющего мусора и продуктов жизнедеятельности шиссов. Толстые бетонные стены, щедро пропитанные защитным покрытием против разъедающей шиссовой слизи, отливали металлическим блеском.
Ровную гладкость поверхности, резко контрастирующей с покрытыми мхом и плесенью стенами коллекторов, разрывали углубления гермодверей, ведущих в боковые галереи. Я насчитала около десяти уровней и больше сотни дверей. Мы были на третьем сверху – недостаточно низко, чтобы стать шиссовым обедом. Твари обычно выбирали более глубокие тоннели, начиная с шестого-седьмого уровня и ниже.
Но литиане спустились под землю, и все изменилось.
Обычно – за исключением экстремальных ситуаций – все гермодвери держались распахнутыми, обеспечивая бесперебойный сток мусорных рек в недра шиссовой ямы. Но сейчас почти все заслонки были закрыты – а незапертые пересохли и не давали корма.
И шиссы… предсказуемо пришли в ярость.
Гигантский червь, по нашей милости лишенный последнего скудного ручейка питательных нечистот, скрылся в тумане токсичных испарений, поднимавшихся со дна ямы. Темнота внизу недовольно заворочалась, воздух задрожал от низкого утробного рева. Несколько щупалец метнулось в нашу сторону, норовя если уж не пообедать как следует, так хотя бы перекусить группой незваных гостей, добровольно заперших себя в шахте, полной голодных хищников.
Хавьер отбил атаку шипастых отростков.
Пока.
– Никс?
Хакерша вывела на голопроектор объемную модель шиссовой ямы.
– Мы сейчас здесь. – Ноготок, выкрашенный неоново-оранжевым лаком, коснулся красной точки в верхней трети карты. – Проходы в пятнадцатый… – Модель развернулась. – Здесь, здесь и здесь. Верхние уровни заминированы «Хирургами». Хорошая новость – литиане и шиссы туда не сунутся. Но, если честно, нам тоже не советую. Можно пройти через четвертый или пятый уровень, здесь… – Палец Никс обвел несколько выходов почти на противоположной стороне шахты. – Вот только…
– Шиссы, – закончил Кессель.
Темнота внизу откликнулась скрежещущим воем.
Их было пять или семь – а может, и больше – шевелящихся в тумане осклизлых тел, ощетинившихся подвижными шипастыми отростками. Шиссы беспокойно ворочались на дне ямы, словно спутанный клубок гигантских червей. Щелкали, изрыгая смрад, жадные белые пасти – как раз рядом с темными провалами тоннелей, ведущих в заветный пятнадцатый. Оттуда еще подавался мусор, и шиссы толкали друг друга в попытке присосаться к кормушке.
– Нужно их отвлечь. – Хавьер указал на ряд гермодверей прямо под нами. – Оттянуть к другим тоннелям, пока основная группа, – описал он рукой полукольцо, – проберется по стене к ближайшему входу в пятнадцатый. Никс, сделаешь?
К всеобщему удивлению, хакерша покачала головой.
– Прости, Хави, милый, но ничего не выйдет. Дистанционно открыть двери не получится – заглушки старые и требуют ручного поворота рычага. Ничего сложного, – показала Никс на запирающий механизм за нашими спинами, – если бы не одно но. Все двери автономны. Процедуру придется повторять для каждого тоннеля. – Никс обвела взглядом помрачневшие лица. – В отдельности.
– Шисс, – выругался кто-то.
Будто откликнувшись, один из копошащихся внизу червей встрепенулся, выпуская в нашу сторону несколько щупальцев.
Хавьер отмахнулся от них, как от надоедливых мелких грызов.
– Разделимся, – приказал он. – Часть группы спустится со мной вниз, чтобы открыть гермодвери, а остальные двинутся к пятнадцатому по техническим карнизам и лестницам.
В животе противно заныло дурное предчувствие. Да, все последние планы Хавьера отдавали легким сумасшествием, но этот переходил все границы разумного.
Вот только… выбирать не приходилось. Малейшая тень сомнения, и дисциплина, держащаяся на беспрекословном подчинении лидеру, отправится шиссу в пасть. А вслед за ней и мы.
Прямо туда же.
Шейдеры, три фигурки, почти неразличимые за белесыми клубами едкого тумана, неровными прыжками двигались почти параллельно друг другу на разных уровнях шиссовой ямы. Первым к гермодвери добрался Хавьер, взявший на себя седьмой, самый низкий и близкий к шиссам тоннель. На мгновение шипастая спина скрыла манна, и я затаила дыхание, ожидая, пока огромный червь пройдет стороной.
Секунда. Две. Три…
На шестой удар сердца раздалось шипение. Гермодверь отъехала в сторону. Мусор, успевший забить технический тоннель до самого потолка, хлынул вниз в распахнутые пасти.
Шиссы завозились, оттесняя друг друга. Самый шустрый с неожиданной для крупной твари ловкостью просунул зубастую голову за створки дверей. Длинное кольчатое тело втянулось в тоннель, оставив влажный след.
Минус один.
Дождавшись, пока шисс скроется из виду, Хавьер вспрыгнул на карниз следующей двери. Щупальца ударились в стену шахты там, где секунду назад был шейдер, но поймали лишь воздух и переключились на Шона, распечатавшего еще один темный проход. Я проследила взглядом за мускулистой фигурой Кесселя.
Выше, выше…
В плечо ткнулся край гравиносилок, зависших над пропастью между мной и державшимся позади шейдером. Я обернулась и коротко кивнула.
Кессель справится.
Я подтянулась на руках, перебираясь по технической лестнице с одной узкой металлической скобы на другую. Повернулась, чтобы взять управление гравиносилками, позволяя следующему за мной подняться. Впереди маячила спина Гаррета, еще дальше – плечи Ракель и зеленоволосая голова Анхеля. Младшего Кесселя руками и ногами обвивала Никс.
Низкорослая ловкая хакерша, конечно, могла передвигаться и сама – более того, узкие скобы, сделанные под маленькие ладони нор-ров, были для нее куда удобнее, чем для всех нас, – но вот защищать ее от шиссовых отростков тогда было бы просто некому. Анхель же без проблем ограждал подругу от ударов шипастых щупалец и, кажется, в целом был даже рад трущейся о широкую грудь фемме.
Рывок. Еще рывок. Внизу снова заволновались шиссы – похоже, Кесселю удалось открыть еще одну дверь. Я мельком бросила взгляд на противоположную стену шахты, выискивая три темные точки.
И оттого первой в подробностях увидела все.
Гермодверью коридора на шестом уровне занимался Хорхе. Я повернулась ровно тогда, когда рычаг поддался давлению крепких рук инженера, проворачиваясь вниз. Металлические створки с шипением разъехались в стороны – вот только за дверью была не конвейерная лента и не мусор.
А литианские дроны.
Темнота тоннеля взорвалась шквальным огнем. Хорхе не успел ни трансформироваться, ни отскочить – лучи плазмы прошили его тело насквозь, сбрасывая обожженного манна прямо в жадные пасти шиссов. Хавьер и Шон дернулись было на помощь, но…
Поздно.
Расширенными от шока глазами – литиане спустили драгоценную технику аж на шесть уровней под землю, как такое вообще возможно? – я смотрела, как Хорхе срывается с карниза в туман, а шиссову яму наводняют дроны, палящие во всех направлениях.
Вверх.
Вперед.
Вниз.
Несколько выстрелов высекли бетонную крошку из стены меньше чем в метре от меня. Это все еще не был прицельный огонь – скорее, случайные сгустки плазмы, выпущенные наугад сквозь затянувший яму смрадный белесый пар. Но я понимала – не пройдет и нескольких секунд, как операторы дронов разберутся, что к чему.
Шиссы оказались быстрее.
В первое мгновение я даже не поняла, что произошло. Шахту сотряс яростный рев, пробирающий до костей. Туман вспороли сотни извивающихся щупалец. Дроны заметались, словно рой растревоженных крылатых тварей с пустошей, беспорядочно паля по противнику.
Но сделали только хуже.
Три червя взметнулись вверх, затягивая в распахнутые зубастые пасти замешкавшиеся дроны. Еще одна тварь на полной скорости ворвалась в тоннель, затыкая его своим мощным телом. Щупальца, агрессивные и верткие, были везде, хватая, срывая, вспарывая наискось острыми шипами.
Стоны, крики, грохот. Шейдеры заметались, выискивая укрытия на гладкой стене шахты. Часть стремительно редеющей группы попыталась повернуть назад, другая – рванула вперед, к спасительным тоннелям пятнадцатого. Кажется, в кого-то попали, кто-то сорвался вниз. Вопил от ужаса Гаррет. Анхель без устали размахивал когтистыми руками, неизвестно чем удерживаясь за скользкие узкие скобы.
Все это не имело значения.
Мой взгляд был прикован к двум крошечным точкам у самой границы тумана четырьмя уровнями ниже нашей группы. Там шиссы бесновались сильнее всего – я едва различала Хавьера и Шона за мешаниной извивающихся тел, охотящихся на оставшиеся дроны. Шейдеры, наполовину трансформировавшись, перескакивали с карниза на карниз мощными прыжками – буквально над самыми глотками шиссов. Щупальца тянулись к ним, но живая добыча, в отличие от механических дронов под дистанционным контролем операторов, была хитрее и проворнее, постоянно ускользая из-под удара.
Им оставалось совсем немного, всего парочка прыжков.
Но…
За мгновение до того, как я, перескочив вслед за Гарретом на шаткий уступ перед заклинившей гермодверью, отвела взгляд от Хавьера и Шона, оба шейдера держались рядом, успешно отбиваясь от озверевших шиссов. А секунду спустя Шон, крепко стиснутый в кольце щупалец, уже летел вниз, а Кессель, самоотверженный и бесстрашный, бросился следом, на лету полностью трансформируясь и расправляя кожистые крылья.
Время застыло.
Словно в медленно прокручивающейся голопроекции, я скорее увидела, чем услышала, как закричала Ракель. И как Анхель, уже покрытый алой чешуей шейда, оттолкнулся от карниза, бросаясь на помощь. И как шисс, почуявший добычу, вырвался из тумана навстречу трем шейдерам, несущимся прямо в зубастую пасть.
Только на этот раз увернуться и остановиться в самый последний момент уже не получится.
Не успеют.
Они не успеют!..
Дрожь трансформации пробежала вверх от пальцев, одевая руку в плотную броню, непроницаемую для едкой шиссовой слизи. Мышцы на ногах напряглись, готовые к прыжку. Я почти наяву слышала, как затрещала, растягиваясь, ткань шорт и топа под кожанкой Хавьера, уступая место серебристой чешуе.
Еще немного, еще чуть-чуть! Расправить крылья – и вниз, вниз, вниз.
«Ты шейдер, Солана Диаз. Шейдеры рождены летать…»
Но… Ничего не вышло.
Трансформация остановилась.
Когти беспомощно царапнули бетонную стену. Руки сжались в кулаки.
Дальше, дальше, дальше!
Любой шейдер способен к полной трансформации. Хавьер мог. Анхель мог. Рамон, Шон… Даже Саул, регулярно ставивший инъекции блокиратора, смог перекинуться, пока не получил второй отравленный дротик в шею. Но не я.
Почему?
Почему, почему, почему?..
В отчаянии я бросила взгляд на стремительно удалявшуюся красную точку. Потянулась к своему шейду, чувствуя, как разгоняется сердце и звенят от напряжения мышцы. Я готова была на все – абсолютно на все! – лишь бы вторая сущность смогла взять контроль над моим телом и, развернув кожистые крылья, броситься на помощь дуальному шейду. Но я…
«Жалкая, бесполезная, беспомощная Шей…»
Просто…
«Благодари за каждый урок, Солана. Громче. Громче!»
Не знала…
«Спасибо, что выбил из нее трущобную дурь, Ли Эббот…»
Как…
Память тела, искалеченная годами правильной литианской жизни, подвела меня. Уроки отца оказались забыты. Тяжелая рука Ли Эббота и бесконечные дозы блокиратора, которые я много лет упрямо вкалывала себе, подавляя инстинкты и способности шейда, что-то безвозвратно сломали во мне. Я умела лишь то, чем пользовалась вопреки запретам: усиливать мышцы рук и ног, чтобы поднимать коробки и переносить раненых, когда в клинике Михелей ломались гравиносилки. А остальное…
Для остального всегда был Хавьер Кессель. Хавьер Кессель, который всегда знал, что надо делать. Он и его дуальный шейд, способный одним поцелуем пробудить во мне спящие до поры способности. Починить меня.
Без него я ничего не могла.
А сейчас…
Я его теряла.
Анхель скрылся в едком тумане, где несколькими секундами ранее исчезли Хавьер и Шон.
Рука разжалась, выпуская ржавую скобу. Взглядом я наметила карниз на уровень ниже того, где находились мы с Гарретом. Если спрыгнуть туда, а потом еще ниже и как-нибудь увернуться от шиссов…
Я должна что-то сделать!
Что-нибудь!
Что угодно!
Толчок…
Пальцев, клещами стиснувших предплечье, я не почувствовала. Зато ощутила рывок, когда вместо прыжка впечаталась в гермодверь, пойманная и отброшенная Гарретом.
– Пусти! – Я дернулась, но наполовину трансформировавшийся манн держал неожиданно крепко. – Пусти! Им нужно помочь!
– Ты ничего не сможешь сделать! – Молодой шейдер тяжело дышал, его лицо искажала гримаса ярости. – Солана, пожалуйста! Твоя трансформация не завершена. Ты погибнешь! Кессель справится. Пожалуйста…
Туман разорвали мощные хлопки крыльев.
На мгновение я увидела Анхеля, медленно поднимавшегося вверх с тяжелой ношей. Красные чешуйчатые лапы держали под плечи брата, а тот, в свою очередь, крепко вцепился в загривок Шона. Еще немного – и манны окажутся в безопасности…
А потом зубастая пасть огромной твари поглотила их.
– Не-е-ет!
Я не услышала собственного крика. Не почувствовала, как забилась в руках Гаррета. Каждая клеточка моего тела рвалась на помощь Кесселям. Сердце колотилось в груди с отчаянной надеждой на то, что в следующую секунду Анхель и Хавьер сумеют вырваться из пасти смерти, и тогда я подхвачу их.
Тогда я помогу.
Но ничего не происходило.
И надежда таяла, выцветала, блекла, сменяясь беспробудным отчаянием.
И осознанием собственной беспомощности.
Никчемности.
Бесполезности.
«Жалкая, жалкая Шей…»
Абсолютной.
Всепоглощающей.
Я обмякла в железной хватке Гаррета, до рези в глазах вглядываясь в неподвижный туман. Перед глазами плясали кровавые всполохи.
Сколько раз в ночных кошмарах, вновь и вновь возвращающих меня в момент смерти отца, я представляла, что если бы я, такая, какой была сейчас, – взрослая и сильная, – оказалась среди защитников «Механического солнца», то не позволила бы Андресу Диазу погибнуть. Многократно прогоняя в голове смутные образы – взрыв, крики, пожар, – я думала, что будь я старше, быстрее, сильнее, я бы справилась. Я бы спасла его.
Но…
Вот я – взрослая и сильная – снова бессильна перед лицом смерти.
И все, что я могла, – беспомощно смотреть, как гибнет в пасти шисса дорогой мне манн. Как колышутся спины червей на краю белесой пелены, застилающей дно шиссовой ямы. И как все затихает…
Опять.
Снова.
«Не осталось никого, кого волновала бы твоя судьба, Солана Диаз. Только я. Только я…»
Серая мгла внизу зашевелилась.
Оттесненная от края не в меру заботливым Гарретом, я вытянула шею, привлеченная нервными движениями подземной твари. Темная спина, покрытая слизью, поднялась из едкого тумана. По чешуйчатой коже пробегали волны дрожи, кольчатое тело подергивалось, словно от разрядов тока. Казалось, будто что-то распирало его изнутри.
Шисс изогнулся, пасть, усеянная неровными зубами, раскрылась, извергая в фонтане полупереваренного мусора и зеленоватой слизи… трех шейдеров, крепко вцепившихся друг в друга.
Отчаянная радость, смешанная с невероятным облегчением, прокатилась по телу хмельной волной. Я отдалась этому чувству – всего на мгновение, – а потом закричала во всю силу легких, видя, что остальные, остолбенев, уставились на невиданное зрелище.
– Ловите их! Они почти под вами! Ракель, скорее сбрось носилки!
Пять крылатых фигур оторвались от стены, выполняя приказ.
Фонтан, исторгшийся из шисса, прибил маннов к карнизу недалеко от входа в пятнадцатый. Шейдеры, изрядно пожеванные, камнем обрушились вниз. На этот раз более удачно – бессознательного Шона поймали и водрузили на носилки, Хавьера подхватил незнакомый мне боец «Солнца», а Анхель, которому повезло пробыть внутри шисса меньше остальных, сам ухватился за ближайшую техническую скобу и помог удержать брата.
Шисс, обиженно рыгнув, уполз залечивать раны в темноту.
– Двигаемся! – Я обвела взглядом рассредоточившуюся группу. – Живо! Живо! Гаррет!
Трясущимися от напряжения руками я схватила носилки, не замечая, как когти трансформированных рук пропороли пластиковую обшивку. Гаррет взялся с другой стороны, помогая толкать раненого Рамона в сторону тоннеля, куда уже поднимались спасенные манны.
Мыслями я была рядом с Кесселем, повисшем на плече Анхеля, карабкавшегося по отвесной стене шиссовой ямы. Взгляд с невозможной зоркостью подмечал рваные перепонки крыльев, прожженные дыры в майке и следы от зарядов плазмы на плечах и боку, затянуть которые у темного шейда не хватало силы.
Мы справились – шиссы, осознавшие, что и так не слишком-то сытная добыча оказалась не в меру кусачей и прыткой, окончательно потеряли к нам интерес, затаившись в тумане.
Хавьер справился.
Но какой ценой?
Ракель, первой добравшаяся до намеченного тоннеля, забрала у меня носилки и подала руку Анхелю, помогая тому влезть на карниз, где уже собирались немногочисленные уцелевшие шейдеры. Оттолкнув Химика, замешкавшегося у гермодверей, я бросилась к краю шиссовой ямы.
Туда, где был Кессель.
Выглядел Хавьер ужасно. Помятый, изжеванный, покрытый едкой шиссовой слизью, способной прожечь любой незащищенный участок тела, и глубокими темными ожогами от плазменных выстрелов, он едва держался на ногах, но все равно нашел силы выпрямиться и обвести отряд твердым, пусть и немного помутневшим взглядом. Шейдеры оскалились в ответных ухмылках.
А я…
– Сола…
Губы Кесселя растянула кривая усмешка.
Я шагнула к нему, подставляя плечо для опоры. Мысленно приготовилась к спорам, возражениям и недовольству – разве мог грозный лидер проявить слабость перед подчиненными, приняв помощь медички? Но Хавьер глупыми предрассудками не страдал. Широкая ладонь опустилась на мое плечо, чуть сжав его в молчаливой благодарности.
Я почувствовала, как расслабляется в груди тугой нервный узел. Радость от близости дуального шейда – вопреки всему, живого и почти невредимого – заставляла быстрее биться сердце. Мой шейд ликовал. Хотелось прижаться к Хави, делясь текущей в крови силой, – плотнее, ближе.
Хотелось…
– Хави…
Я повернулась к нему.
Но не успела сделать и шага, как в спину недвусмысленно уперлось дуло плазменной пушки.