Свежим ветром оцарапал щёки,
Белым полем оцарапал душу,
И один стою перед звездою, —
То ли рассказать, то ли послушать…
Громко крикнешь – крика не услышат,
Засмеешься – никого не тронет.
На молитву тихо отзовется…
Отзовется или же застонет?
Забежит вперед гнедая вьюга
И объятья жадные раскроет:
«Вот и повстречали мы друг друга!
Потолкуем же про все такое?!»
Я легко вздохну в полнебосклона,
Принесу подруге извиненья:
«Я, вообще-то, не того фасона…
Я люблю веселые мгновенья.
Я люблю горячие объятья,
Плавая в лазури золочёной.
Я не знаю, что у вас под платьем,
Но я все же человек ученый.
Я бываю явно не сюрпризом,
Если, например, копаться в тине.
Я бываю точкой в синем-синем,
Если посмотреть, конечно, снизу.
Ваши ризы нам, пожалуй, к месту.
Ваши песни я люблю послушать.
Но давно нашёл себе невесту,
И она – вот так! – меня не душит!»
Уходил я тяжело и долго…
Снег был мокр, скулила тихо совесть.
Там другая начиналась Волга,
Там другая начиналась повесть.
Все боролось за свою удачу,
За своё великое решенье…
Понял я, что ничего не значу,
Что судьба – участвовать в сраженье.
А за это многое простится.
Даже кровь на поле вечной брани…
Отчего же выла так волчица,
И не разворачивалось знамя?!
Оттого, что в синюю равнину
Мы вросли, наверное, по пояс?