«9. Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого.
10. Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия.
11. А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями.».
(Деяние апостолов, 8:9–11).
Как мы уже говорили, во времена апостолов, ещё до начала служения Иисуса Христа, евреи-мистики широко проповедовали идеи о том, что будущему спасителю предстоит пострадать в этом мире, то есть стать символом буквы Вав, Зеир Анпина, содержащего в себе шесть сфирот. В кругу просвещённых, где Писание изучали в его тайной трактовке, говорилось об этом открыто, а в общественных проповедях в городах и маленьких деревнях тайные знания окутывали в мифы, чтобы донести до простого народа. Одним из самых известных проповедников был тот самый Симон Волхв из самарийской деревни Гиттон. Он основал гностическое учение, объединив еврейскую и греческую религию.
Гностики в проповедях, помимо истории о падении божественной души в этот мир, рассказывали также о будущем спасителе, приводя аллегории, пересказывали греческие мифы. Они говорили, что этот самый Спаситель прибывает в этот мир из высшего духовного мира по указанию Бога, чтобы искупить и вызволить из него царевну-душу. В пример они приводили рассказ о Гермесе, который по указанию Зевса спускался в Аид за Персефоной, чтобы после её вызволения из царства тьмы соединить её с Деметрой. Историю в райском саду, где, по каббалистической версии, Хава вместо поедания яблока с древа добра и зла в эдемском саду была соблазнена прекрасным из Элохим, Самаэлем и сбежала с ним, они отождествляли с историей о Елене Прекрасной, которая сбежала от мужа с Парисом в Трою. Гностическая мысль времён второго храма, не стояла на месте, и гностики, зная, что по пророчеству в мире наступает время раскрытия спасителя и последующее разрушение второго храма, после чего народ Израиля отправится в изгнание, решили сохранить для всего человечества древние истины. Объединив тайные каббалистические знания с элементами греческой религии, они проповедовали о двух женщинах по имени Мириам (так как имя пишется без огласовок, то оно порой читается как Мариам, а также как Мари-ям), что символизировали сфиры Бина и Мальхут, матери и дочери, святой девы и блудницы, на вызволение младшей из которых в этот мир должен явиться спаситель. Стоит отметить, что гностики выбрали имя Мириам не случайно, поскольку так звали сестру пророка Моисея, которая в тайном учении символизирует Шехину.
Но, как мы уже говорили, дальше всех в этом пошёл живший около 2000 лет назад еврейский мистик и современник апостолов Симон Волхв, отец гностицизма. Стремясь покорить мир новой религией, Симон в своём учении начал использовать греческий вариант еврейского имени Мириам – Мария, а порой и Елена. Себя в созданной им и его учениками гностической космогонии он называл не иначе как Бог-отец, а будущего спасителя – Сыном.
Если следовать труду «Против ересей» Иринея Лионского (130–202), одного из первых отцов церкви, то в нём автор называет Симона Волхва не только основателем гностицизма, но также отцом всех ересей. Ириней Лионский пишет, что порой Симон Волхв в выдуманной им же самим космогонии отводил себе все три роли, заявляя, что явился как Бог-отец в Самарии, как Сын – среди евреев в Иудее, и как Дух Святой для всего человечества – в Риме.
Перебираясь из города в город в повозке вместе со спутницей, Симон Волхв проповедовал, что прибыл в этот мир, чтобы высвободить из рук архонтов первую мысль Бога, гностическую Эннойю, которая в этом мире носит имя Елена. Указывая слушателям на спутницу, Симон утверждал, что это и есть та самая Елена, которую он выкупил из блуда, что она является перерождением Елены Прекрасной, ради вызволения которой он и прибыл. Симон назвал Эннойю, падшую мысль Бога, в честь Елены Прекрасной и утверждал, что его спутница – перерождение той самой царицы, а в будущем ей предстоит переродиться ещё не раз, в некоторых из её будущих перерождений ей даже удастся возродить древние знания из пепла.
«И ради нее, – говорит Симон, – я сошел; ибо это то, ибо это заблудшая (погибшая) овца».
(Епифаний Кипрский (315—403), трактат «Панарион», 21.3.5).
Всё учение Симона строилось вокруг вызволения Елены из этого мира, вследствие чего раннехристианские теологи его последователей называли симониане или елениане – в честь той самой Елены, спутницы Симона.
Многие гностики будущего сходятся во мнении, что провидец, маг и чародей Симон Волхв не ошибся в своих пророчествах, поскольку в будущем именно Елена, мать Константина Великого, которого называют первым христианским императором, сподвигла сына принять христианство после совершённого ей паломничества в Иерусалим. Как известно из записей христианских хронистов, именно благодаря раскопкам, которые были инициированы царицей Еленой, матерью Константина Великого, были обретены такие святыни христианства, как Гроб Господень и Животворящий Крест. За вклад в распространение христианства мать Константина Великого все эти века почитается церковью как святая в лике равноапостольных.
Стоит отметить, что есть разные версии того, как Константин Великий пришёл к христианству. По самой известной, во сне ему явился Иисус Христос и сказал, чтобы его воины изобразили на щитах знак «XP», а через некоторое время он посмотрел на солнце и увидел в небе крест и услышал голос: «Этим знаком ты победишь». После одержанной победы Константин сам уверовал в Христа и объявил в Риме свободу вероисповедания, которая разрешала христианам, проживающим на территории Римской империи, исповедовать свою религию, которая до этого была под запретом. По свидетельству церковных историков, это Константин Великий убедил мать принять христианство.
Но гностики верили в мистическую версию, то есть в ту, где царица Елена, совершив паломничество на Святую Землю, уверовала в Иисуса Христа и убедила сына провозгласить христианство официальной религией Римской империи. Как бы то ни было, император Константин сделал выбор, который предопределил ход мировой истории.
Почему римляне выбрали богом именно Иисуса Христа – весьма загадочная история. Если вернуться во времена Иисуса и апостолов, то иудеи тоже ожидали прибытия мессии, но не такого, который описан в Евангелиях, а мессию-воина, который возглавит сопротивление и освободит их землю от римлян. Каждое иудейское освободительное движение возникало именно в ожидании обещанного спасителя. Они вступали в сражение с Римской империей в надежде, что среди них и появится этот мессия, воин-освободитель. Но весь парадокс в том, что спасителем стал не один из иудейских лидеров восстания, как говорилось в древних пророчествах, а совсем наоборот – тот, кто вовсе не воевал с Римом и провозглашал смирение.
Если вернуться к разговору о Симоне Самаритянине, то он, будучи современником Христа и апостолов, делал всё, чтобы дать новую жизнь греческой религии и философии. Своим учением о мироздании он хотел покорить весь языческий мир, и поэтому к патриархальной иудейской религии решил добавить женский аспект божества, Марию-Елену. Несмотря на то, что священнослужителями делалось многое, чтобы память о Симоне Волхве была стёрта, он все эти века почитался просвещёнными как основатель гностической школы, а гностицизм до сих пор считается тайным учением ранних Христиан. Быть может, вы уже догадались, что прототипом доктора Фауста, странствующего мага и алхимика, был тот самый Симон Волхв. Легенда о Симоне из Самарии была широко распространена на европейском континенте в средние века, и триумф в обретении идеала обоих героев был в обретении Елены, перерождении Елены Прекрасной, о которой Симон рассказывал в каждой проповеди. Но и это ещё не всё, просвещённые и гностики прошлого утверждали, что в притче о добром самаритянине, вызвавшемся помочь израненному путнику, говорилось о том самом Симоне Волхве из Самарии.
«По случаю один священник шёл тою дорогою и, увидев его, прошёл мимо. Также и левит, быв на том месте, подошёл, посмотрел и прошёл мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашёл на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино…».
(Лука, 10:31–34).
Как становится понятно из притчи, еврейский священнослужитель и левит прошли мимо путника, который символизировал греческое эзотерическое учение, воспетое Симоном. И в этом фрагменте есть два важных момента, на которые хотелось бы обратить внимание. Первое – евреям это учение было не особо интересно, поскольку у них уже было своё Священное Писание и тайная его часть, и это значит, что новая религия предназначалась для язычников. И второе – «подобранное», то есть основанное Симоном учение не ново, это возрождение древней религии, как не раз бывало на протяжении истории.
Что касается первого пункта, то если бы гностики и апостолы хотели бы обратить в новую веру иудеев, то убрали бы такие обряды, как крещение, упоминания о Троице и другие моменты, противоречащие монотеизму, а главное – писали бы Евангелия на древнееврейском или арамейском, но апостолы-евреи изначально записывали всё на койне (от греческого «общий»), поэтому койне также называют языком Нового Завета.
Гностики-евреи, которые в отличие от священнослужителей проповедовали о скором пришествии спасителя всего человечества, последующем разрушении храма и изгнании народа Израиля со Святой Земли, в проповедях утверждали, что они не вероотступники, а исполняют древнее пророчество, распространяя по миру Священное Писание, чтобы люди во всех краях узнали о Боге-отце, Творце всего. Если не сделать этого, то Священное Писание может быть утеряно или забыто, то есть основной миссией гностики видели спасти и сохранить еврейскую религию через религию новую. Несмотря на критику и преследования со стороны священнослужителей и обвинение гностиков в вероотступничестве, они утверждали, что их новая религия – это не разрушение основ иудейской, а её продолжение, поскольку она проповедует практически те же истины.
Гностики так же, как и определённая часть еврейских мистиков, много странствовали и, проникнувшись греческой культурой, религией и философией, а главное малыми и большими мистериями, пришли к выводу, что на тайном уровне они говорят практически о том же, о чём говорится в Священном Писании и его тайной части. И чем больше они изучали его, тем больше общего находили, приходя к мнению, что великое греческое учение о духовном мире и падшей из него богине истинно, поскольку говорит об одном и том же, как Каббала о верхней и нижней Шехине, что позже появилось в гностическом учении как история о двух Софиях.
Гностики также обращали внимание на то, что в тайной интерпретации всех религий говорится практически об одном – о боге и богине или мужчине и женщине, у которых было двенадцать потомков, один из которых возгордился и упал. У евреев это Иосиф сын Иакова, у гностиков – Эон София. А у греков, тот кто возгордился и упал в колодец, а по другой версии – в источник с зеркально спокойной водой был Нарцисс. Вам, наверное, известно, что Иосифа сына Иакова, «упавшего» в Египет, называют прекрасным так же, как Нарцисса. А спутница Симона Елена, которая также носит имя младшей Софии, в тайном учении соответствует Шехине, еврейскому народу или двенадцати коленам Израилевым, ради которых спаситель и спустится в этот мир, но услышит в ответ лишь упрёки в вероотступничестве.
Симон и его последователи стремились возродить великое греческое учение для душевных людей других народов, накормить всех страждущих разной пищей, от простого толкования до тайного, то есть той, которая будет близка им, их уровню души. Желая привлечь к нему внимание в разных землях, они объявили, что гностицизм, в отличие от еврейской религии, где говорится что будущий мессия прибудет спасти только их народ, колена Израилевы, принесёт спасение для праведников всех народов, а также искренне раскаявшихся грешников. Но главное отличие от патриархального иудаизма, которое хотели внести гностики в своё учение, состояло в том, что они явили миру новую религию, которая будет находить отклик и сострадание в женских сердцах, поскольку, как они считали, женщина воспитывает детей, и она убедит их служить той религии, которая близка ей.
Несмотря на благие намерения гностиков спасти Священное Писание, еврейские священнослужители отвергали все их доводы, называя гностическое учение не более чем вымыслом, и грозили казнью за проповедь идей о скором прибытии рождённого от девы спасителя всего человечества, которому предстоит быть отвергнутым и пострадать, несмотря на то, что и в иудейских пророчествах также говорилось о будущем спасителе, рождённом от девы. Гностики приводили известные строки из книги пророка Исаии 7:14: «…Итак Сам Господь даст вам знамение: Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил».
Несмотря на всестороннюю критику, гностики считали себя и свою религию продолжателями истинного учения пророка Моисея, символом которого служил библейский герой Иисус Навин. Они утверждали, что Моисей, символ Пятикнижия, вывел душу из Египта и довёл до границы с землёй обетованной, а преемника Моисея, Иисуса Навина (Иеошуа Бен-Нун), перерождением которого считали Иисуса Христа, сохранит народ Моисея и проводит его в землю обетованную, то есть послужит новым учением, которое принесёт избавление всему человечеству. Новое учение, по мнению гностиков, будет находить отклик в сердцах людей из разных народов, поскольку среди язычников есть много душевных людей, находящихся в поисках Творца, высшей силы, а особенно в сердцах у женщин, так как они проводят большую часть времени с детьми и рассказывают им о боге и о религии. Симон Волхв любил повторять: «Покорив сердца женщин, мы покорим мир».
Христианские теологи изобличали первых гностиков и их лидера, называя гностицизм выдумкой Симона Самаритянина и его учеников. Отцы церкви рассказывали и о других сектах, которые вольно трактовали пророчества о пришествии спасителя и Священное Писание, а симониане, то есть секта последователей Симона Волхва, которая просуществовала аж до IV века новой эры, была только одной из них. Раннехристианские писатели, изобличая секту последователей Симона Мага, рассказывали, что они, будучи евреями, не соблюдали никаких заповедей, нарушали пищевое табу, то есть ели пищу, запрещённую Торой, участвовали в языческих праздниках, посещали языческие храмы и гладиаторские бои. По их утверждению, последователи Симона были вероотступниками, считавшими себя избранными, поскольку их духовный лидер провозгласил себя воплощением верховного Бога. В обличение гностицизма и их лидера они писали, что Симон обещал последователям, а вернее, только тем, кто уверует в него как в бога, просветление и прощение всех грехов, а также то, что они непременно попадут в Плерому. Души гностиков, уверовавших в него, Симон любил сравнивать с золотой монетой и говорил, что даже если она упадёт в грязь, то не потеряет ценности.
За подобные убеждения гностики преследовались не только иудейскими священниками, но позже и христианскими, поскольку таким поведением, по их мнению, гностики насмехались над Святым Писанием и заповедями. Но, несмотря на это, гностическое учение тепло принималось знатными и богатыми римлянами, но не как религия, а скорее как философия, новый взгляд на мироздание.
Обращая внимание на то, с каким почтением и интересом римская знать принимает гностическое учение, и как оно быстро распространяется по империи, ранние отцы церкви писали: «К вере идёшь долго, а ересь плодотворна». В отличие от гностиков, говоривших о глубоких тайнах, которые они сравнивали с жемчужинами, заложенными в их учении, раннехристианские теологи, напротив, утверждали, что гностицизм пользуется такой популярностью, в отличие от еврейского Писания и христианских Евангелий, поскольку человеку легче понять что-то простое, что не требует веры и работы над собой, как произошло с последователями Симона, уверовавшими во спасение не по праведности, а по рождению или поклонению Симону Волхву и его спутнице Елене, как богам.
Стоит сделать некое отступление и сказать, что во времена второго храма был всплеск мессианской мысли, и многие объявляли себя спасителями человечества – от руководителей мелких духовных сект и до лидеров восстания против Римской империи. Всё потому, что иудеи ожидали прибытия мессии-воина, который возглавит сопротивление и освободит их землю от римлян. И если говорить о лидерах разных общин, провозглашавших себя спасителями, то представители еврейского духовенства строго преследовали каждого, кто объявлял себя богом, мессией или пророком, вследствие чего лидеры, а то и все представители сект по собственному желанию, а то и по принуждению покидали Иудею и отправлялись в Рим, Грецию, а то и в Египет, где жили общинами. Если говорить о Египте, то там обосновалось несколько мистических сект, среди которых стоит выделить две иудейские аскетические секты, называвшие себя Ессеи и Терапевты, то есть врачеватели, но не тела, а душ человеческих. Они вели общинный, весьма скромный образ жизни, проповедовали целомудрие, покорность и всеобщее равенство. Обращая внимание на все эти моменты, некоторые истории даже утверждали, что именно мужчины-терапевты являются первыми христианами-монахами, и даже указывали на то, что христианство могло зародиться в их среде. Но в контексте описания множества сект нам важно понимать, что еврейских тайных школ было много, и каждая из них аллегорически трактовала Священное Писание, за что преследовалась официальной религией.
Я не случайно затронул вопрос национальной принадлежности еврейских сект начала I века новой эры, ранних гностиков, лидером которых был еврей Симон Волхв, и каббалистов, поскольку именно доступ ко всем уровням трактовки Священного Писания, а особенно к его аллегорической форме, которая изложена в Каббале, позволяет расширить сознание, подняться на гору Синай, которая также называется пирамидой вечной Тишины. Главной заслугой Волхва Симона, основателя тайного гностического учения, считается то, что именно благодаря ему духовные искатели из разных народов, некоторые из них не имели доступа к еврейскому тайному учению, получили возможность прикоснуться к древним знаниям о мироздании и раскрыть свой потенциал в разных сферах жизни. Гностическое учение на протяжении веков шло рука об руку с официальным христианством и, несмотря на то, что христианские теологи так же, как еврейские священнослужители, критиковали гностическое учение, оно многие века считалось тайным уровнем христианской религии и находило пристанище в среде творческой интеллигенции и знатных людей.