– Все, отдашь это евнухам на входе, они знают, что делать дальше, – наконец распорядился император. Я снова поклонилась, чувствуя, что от нервного напряжения у меня уже трясутся руки. – Пойдем, – вместо того, чтобы выйти, правитель почему-то дождался, пока я догоню его и окинул тяжелым взглядом – с ног до головы, будто окатил ведром холодной воды.
– Ходи сзади, – распорядился дракон. – Если справишься, будешь моим временным секретарем. Ты эффектно смотришься, прямо как… белый павлин в дворцовом заповеднике. У императора должно быть все самое лучшее.
Отлично, меня сравнили с курицей-альбиносом…
– Да, ваше величество, – отозвалась я, кланяясь.
К счастью, больше правитель не обращал на меня никакого внимания, но мне хватило и внимания всех остальных. Когда я зашла в зал приемов следом за императором, старательно пытаясь спрятаться за его широкой спиной, на мне тут же скрестились взгляды по меньшей мере сотни придворных. Изучающие, ненавидящие, любопытные – они чуть не просверлили во мне дыру, и мне стоило большого труда сохранить на лице равнодушное выражение.
Еще я поздравила себя с тем, что догадалась захватить в кабинете чистый лист и карандаш, потому что во время приема император надиктовал мне еще два приказа и дал какие-то распоряжения. Я торопливо записала все на лист. После приема придется вернуться в кабинет и переписать как следует.
За весь вечер я увидела лорда Эттрейо лишь пару раз – он сидел за столом, и вокруг него было словно бы заколдованное пустое место, куда никто не решался ступать. Я, нахмурившись, попыталась вспомнить, что мужчина говорил о своем прошлом. Да почти ничего… Я только сегодня узнала, что он, оказывается, раньше жил во дворце, и у него тут даже остались собственные покои. Интересно, почему он уехал?
Точнее, почему его изгнали?
«Все равно лорд Каэл выглядит гораздо величественнее всех этих разряженных придворных, – с гордостью подумала я, – и император не может не осознавать этого».
– Ты, как там тебя, Сиэль, – вдруг окликнул меня император, и я повернулась к нему, все еще продолжая мечтательно улыбаться. – О, как у тебя глазки заблестели! – вдруг усмехнувшись, он придвинулся ко мне и спросил: – Засмотрелся на какую-то придворную даму?
– Нет, ваше величество, я бы не осмелился, – я тут же перепугано замотала головой. – Я засмотрелся на… курицу. Вон на том столе, очень аппетитно зажарена.
– А, точно, мы же еще не ели, пойдем сядем, – вспомнил император и направился к своему столу. Я, не осмеливаясь ослушаться, побрела за ним, и дальше пришлось сидеть и давится курицей под все теми же ненавидящими взглядами. Не признаваться же, что засмотрелась на лорда Эттрейо?
– Все, недоело, пойдем отсюда, – внезапно скомандовал император, когда я уже была готова клевать носом над своей тарелкой. Подскочив, я понеслась за ним. Интересно, а когда можно будет уйти? Он же не будет раздавать мне поручения всю ночь, наверное, императоры тоже спят?
Когда мы выходили из зала, придворные слаженно согнулись в поклоне, и вслед нам понеслись нестройные пожелания спокойной ночи. Никак на них не отреагировав, император быстро зашагал по крытой галерее. Мне приходилось почти бежать за ним.
– Что ж, – правитель остановился и развернулся так резко, что полы его одежды хлестнули мне по ногам. Вдруг сделав шаг вперед, отчего я спешно отступила, упершись спиной в колонну, он обхватил мой подбородок пальцами и покрутил лицо вправо-влево, разглядывая на свету фонаря, под которым мы остановились. Я испуганно замерла, не решаясь даже пошевелиться.
– Что вы задумали, Сиэль? – спросил мужчина. Его зрачки на миг вытянулись, став вертикальными, и тут же приняли свою человеческую, круглую форму. – Зачем твой… э-э… опекун вдруг вернулся ко двору?
– Чтобы служить вам, ваше величество, – сглотнув, отозвалась я. Я была совершенно честна – разве не за этим мы приехали? Но такое близкое соседство правителя нервировало, как и его жесткие пальцы, все еще удерживающие мой подбородок.
– И что, ты так хочешь служить мне? – император недоверчиво хмыкнул.
Я поискала внутри себя верный ответ. Мне вдруг показалось, что он почует ложь, если я совру, примерно, как акула чует кровь. Темные глаза правителя гипнотизировали, и я почему-то не могла оторвать взгляда от его зрачков. Все вокруг плыло, и я четко видела лишь лицо императора.
–Я хочу служить лорду Эттрейо, это мое единственное желание, – наконец, ответила я, – а его желание – служить вам и стране. Поэтому я тут, ваше величество.
–Хорошо, – он вдруг провел пальцем по моей щеке, и, резко бросив мое лицо, отошел на пару шагов назад. – Иди к себе, ты мне больше не нужен. Можешь прийти завтра, Фуширо будет урок – не будет пропадать где-то целый день. – С этими словами император развернулся и зашагал по коридору, а я буквально сползла спиной по колонне, медленно выдыхая. Сердце стучало, словно я только что убегала от целой толпы монстров. Ну и денек…
Мне пришлось приходить в себя добрых несколько минут, пока ноги перестали трястись, как желе, а дыхание успокоилось. Что-то с императором не то… В голове всплыли его темные, гипнотизирующие глаза, плывущее вокруг марево, полная невозможность соврать – сначала я ведь хотела сказать, что тоже хочу служить императору, а вместо этого выпалила правду. Не менталист ли его величество? Ну, в этом случае мне опасаться нечего – я здесь исключительно с добрыми намерениями.
Если честно, я вообще не хочу находиться во дворце, но, как я уже сказала, если это может помочь роду Эттрейо и лично господину Каэлу, то я готова служить императору.
Конечно, сразу вернуться к лорду Эттрейо я не могла – мне пришлось сначала идти в кабинет, записывать приказы как следует, и только после этого я решилась выйти на улицу. На небе уже горели яркие звезды, и я чувствовала себя совершенно разбитой. И еще голодной – кроме второпях проглоченного куска курицы, у меня с утра во рту росинки не было.
– Сиэль, – отлепившаяся от стены тень преградила мне путь, и я с облегчением узнала в ней господина Каэла. – Как все прошло?
– Э-э-э… – я неуверенно повела плечами. Я не знала, как оценить то, что произошло, поэтому просто доложила: – Император приказал мне явиться завтра, чтобы проучить Фуширо за прогулы.
– Хорошо, – мужчина, развернувшись, пошел по бесконечным дорожкам и дворикам. Наконец, свернув в коридор, он остановился у массивных дверей. Фонари на стенах отбрасывали резкие тени на светлый пол – весь дворец был выполнен в черно-белых тонах. Светлый пол, антрацитно-черные колонны. Позолота, серебро и тяжелый, терпкий запах южных цветов.
– Это наши покои, заходи. Ты можешь спать в этой комнате, – распахнув двери, дракон зашел в небольшой холл и кивнул на дверь справа.
– Спасибо, господин Каэл, – устало проговорила я и направилась в свою новую комнату. Мужчина зачем-то шагнул за мной, и, оглянувшись, плотно затворил дверь.
– Во дворце нужно соблюдать осторожность, тут повсюду шпионы, – пояснил он, подходя ко мне. – Ты хорошо справилась сегодня, молодец.
– Я? – я вполне искренне поразилась. – Я же ничего такого не делала. Господин Эттрейо… скажите, а куда мы отправимся после того, как секретарь императора вернется?
Если честно, я просто хотела услышать подтверждение, что мы не останемся тут гостить на неопределенное время – короткого знакомства с дворцом и его «дружелюбными» обитателями, начиная от излишне подозрительного монарха и кончая недовольно косящимися придворными, мне хватило.
Лорд Каэл, уже было собравшийся выйти, помедлил на пороге. Он вдруг вскинул на меня взгляд – испытующий, серьезный, словно колебался, стоит ли дать мне ответ на такой простой вопрос.
– Ложись спать, – наконец скомандовал он и все же вышел.
И что это значит? Я попробовала было подумать над этим вопросом, но спать хотелось так сильно, что мысли не желали ворочаться в голове. Нужно ложиться, подумаю обо всем завтра.
И, уже дойдя до кровати, я заметила на тумбочке возле кровати поднос. С едой.
«Наверное, господин Каэл позаботился», – тепло подумала я, и, наскоро перекусив, улеглась спать.
На следующее утро я явилась в кабинет императора сразу после завтрака. Сегодня он снова был в черном, длинном одеянии с разрезами от бедер, сквозь которые виднелись штаны и надраенные сапоги, обманчиво простом – пока вы не замечали искусную вышивку тем же цветом.
Темные волосы, забранные в высокий хвост, белая кожа, резко контрастирующая с угольно-темными бровями и антрацитовыми глазами, надменно-скучающее выражение – император драконьей империи воистину являл собой великолепное зрелище. Даже я, давно и безнадежно влюбленная в другого, на секундочку преисполнилась восхищения. Впрочем, правитель так быстро накидал мне заданий, что мое восхищение им резко пошло на спад.
Стоило мне сесть на свое место, как к императору потянулись посетители, и первым явился начальник дворцовой стражи, который сообщил, что Фуширо сбежал с какой-то девушкой. В его комнате нашли прощальную записку, и все его ценные вещи пропали.
– Вот дурак, – припечатал император, тяжело вздыхая, – если бы он пришел ко мне и сказал, что хочет жениться, разве я не устроил бы эту свадьбу? Сиэль, чтобы подобных глупостей от тебя не было, – резко бросил он мне, и я тут же поклонилась:
– Да, ваше императорское величество.
–Я что, похож на тирана? – вдруг задумчиво просил дракон, отпуская начальника стражи небрежным жестом. Тот поспешил сбежать, и на провокационный вопрос пришлось отвечать мне:
– Я думаю, вы производите впечатление справедливого и мудрого правителя, ваше величество. Страна процветает под вашим правлением.
Особенно коррумпированные чиновники и такие люди, как госпожа Иман.
– Врешь, – вдруг уверенно констатировал император. Перегнувшись через свой стол, он уставился мне в лицо: – И чем же я вызвал недовольство маленького Сиэля?
Я замерла, судорожно обдумывая, что мне делать. Наверное, он и вправду читает чужие мысли! Может, у него такая способность – чувствовать фальшь?
– Дело не в вас, ваше величество, – медленно произнесла я, тщательно подбирая слова. – Просто… лорд Эттрейо… купил меня. В сиротском приюте. И мне повезло, что я попал к нему, а не…– тут я сообразила, что с императором о борделях, наверное, не разговаривают, и спешно добавила, – Боюсь, другие дети оттуда попали в места похуже. Ваше величество, несомненно, мудрейший правитель, но никому не в силах искоренить человеческую жадность и пороки. Прошу наказать меня за дерзость, – чем больше я говорила, тем больше понимала, что надо было молчать, и наконец вытянула руку и замерла в ожидании императорского гнева.
– И зачем ты тянешь ко мне руки? – неожиданно спокойно отозвался правитель. – Я не твой учитель и линейкой тебя стукать не буду. Если я накажу, то, Сиэль, ты уже вряд ли поднимешься с пола, поэтому лучше не проси меня о наказании. Так, значит, Эттрейо купил тебя у работорговцев?
– Да, ваше величество, – отозвалась я, растерянно убирая руку под стол. Он что, не собирается сердиться?
– Ладно, открывай свиток и пиши, – я послушно раскатала на столе бумагу и занесла над ней кисть. – Приказать всем губернаторам провинций заняться искоренением рабства, и через два месяца явиться во дворец с отчетом. Те, кто не справится, будут лишены должности.
От удивления я даже на миг перестала записывать, но потом все же дописала текст как следует. Он что, просто так, из-за пары моих слов, может отменить рабство в целой стране?
Теперь мне стали понятны ненавидящие взгляды вчера. Тот, кто запросто разговаривает с императором, способен инициировать немалые перемены.
– Ну что, теперь ты доволен, Сиэль? – вдруг спросил император.
– Я недостоин оценивать ваши действия, ваше величество, – дипломатично отозвалась я. Хватит на сегодня откровений. Но, подняв голову от бумаг, я улыбнулась вполне искренне, на что правитель хмыкнул и приказал мне читать ему вслух бесконечную стопку писем и докладов.
Как я и опасалась, из-за сбежавшего Фуширо мне пришлось задержаться во дворце, и господину Каэлу вместе со мной. Впрочем, мужчина не ставил меня в известность, нарушило ли это его планы или нет. Мы вообще теперь редко виделись.
Скоро я более-менее привыкла находиться подле императора и поняла, как нужно ему отвечать. Главное, не врать прямо. В целом, новая работа устраивала меня почти всем. Единственным минусом было ее количество. У меня не было сменщика, и иногда мне приходилось засиживаться допоздна.
Однажды император вызвал меня прямо ночью, потому что ему в голову пришел стих, и он хотел записать его. Однако, пока я добежала, вдохновение правителя уже испарилось, зато на смену ему пришло раздражение, что он не успел зафиксировать такой замечательный образец поэзии. Поэтому мне пришлось до рассвета сидеть рядом, пока он перебирал строчки. В итоге стих сочинился, но он был почти полностью придуман мной.
Сообразив это, император обругал меня и выставил за дверь. Устало вздохнув, я побрела в свою комнату. Мне начало казаться, что Фуширо сбежал не с девушкой, а просто от жизни такой.
Теперь я почти не видела лорда Эттрейо. Раньше я проводила с ним практически весь день. Мы, конечно же, не разговаривали все время, но иногда просто молча сидели в одной комнате, и в его присутствии мне становилось как-то особенно легко.
Однако сейчас я видела его лишь вечером – он сдвинул свое расписание так, чтобы ужинать со мной, и я часто спрашивала его, как мне стоило поступить в той или иной ситуации. Постфактум, конечно, потому что все эти ситуации уже успели случиться днем. Чаще всего лорд Каэл одобрял мои действия, но иногда говорил, что я была неправа, и подробно рассказывал почему. И тогда я слушала его, подперев подбородок ладонью, и без опасений навлечь на себя подозрения любовалась его лицом. Я же внимательно слушаю, вот и смотрю.
Вообще, после прибытия во дворец я заново оценила все благородство своего опекуна. Меня уже пару раз пытались подкупить и один раз – пригрозить. От подкупа я наотрез отказалась, а про угрозу рассказала лорду Эттрейо. Не знаю, что он сделал, но больше ко мне не подходили. А того, кто мне угрожал, я через несколько дней увидела покидающим дворец почему-то на повозке, лежа. Словно он не мог сам ходить. Дернув плечом, я отогнала легкий холодок, пробежавший меж лопаток. Если господин Каэл проучил того человека, то, уверена, он не нанес ему слишком тяжелых повреждений. Мужчина никогда не одобрял лишней жестокости.