Сирус Гранер Сказка о четырёх больших троллях и маленьком Вилле-пастухе
Это было давным-давно, в те времена, когда троллей в тёмных горах и дремучих лесах водилось видимо-невидимо. В каждой горной расселине, в каждой норе под извивающимися, словно змеи, корнями можно было найти тролля. Одни жили в одиночку, у других были жёны и дети. Водились тролли большие и тролли малые.
Тролли-великаны, ясное дело, считали себя самыми главными. А наиглавнейшими среди них слыли четверо старых троллей: Бул-Бул-Булсери-Бул, который жил на севере, Друл-Друл-Друлсери-Друл – он поселился на востоке, Клампе-Лампе из южных краёв и Трампе-Рампе, бродивший повсюду, хоть у него и было логово на западе.
Жили они за много миль друг от друга, но по меркам троллей – не так уж и далеко. У большого тролля что ни шаг – пара миль, так что они могли за полдня добраться друг к дружке в гости. Однако встречались они нечасто, потому что не больно-то ладили. Каждый считал себя самым главным и косо посматривал на других, не упуская случая ущипнуть соседа.
Бул-Бул-Булсери-Бул обосновался в горе Буннер. Он там славно устроился: у него было всё, что только можно пожелать. Прямо напротив входа в пещеру лежало озеро, вполне достаточное, чтобы искупаться или порыбачить. Бул очень им гордился, ведь озеро было делом его рук. Как-то раз обвязал он верёвкой большущий камень, застрявший в земле, запряг волов, те потянули и вырвали его. Потом он договорился с Белобородым дедом со Снежной горы, что тот круглый год будет наполнять озеро водой – чистой, как хрусталь, и прохладной, как утренний ветер на Высокой горе.
Друл тоже жил – не тужил. Он устроил себе логово под Горбатой горой – лучше жилья и не сыскать! Там было полным-полно глубоких пещер, а на вершине лежал огромный валун, с которого видны были бескрайние еловые леса на мили вокруг.
Клампе-Лампе вырыл большую землянку под семью высокими соснами. И было у него там так тепло и уютно, что он обычно сидел сиднем дома и следил за очагом, огонь в котором горел, не затухая, уже тысячу лет.
Трампе-Рампе, наоборот, редко сидел на месте. Он носился по горам и долинам и неожиданно появлялся там, где его меньше всего ждали. Вот только услышишь издалека его громогласную песню – глядь! – а он уже промчался мимо: «Э-ге-гей!»
Маленьких троллей было в ту пору так много, что всех и не перечесть. Однако Вилле-Пастуха всё же назвать нужно. Пусть он и едва доставал до пояса троллю-великану, но зато был мал да удал. Он служил четырём старым троллям: управлялся с волами Була, пас козлов Друла, ловил непослушных баранов Клампе и объезжал быстроногих коней Трампе, а такое не всякому по плечу. Впрочем, богатства он за своё усердие не нажил. Однако Вилле не больно-то и тужил, что ходит в батраках: он никогда не унывал – ни в дождь, ни в зной. А вдобавок умел он дудеть в берестяной рожок и играть на тростниковой дудочке – да так звонко, что эхо разносилось над лесами и болотами.
Клампе-Лампе вырыл себе большую землянку под семью высокими соснами.
И ещё жила-была старая троллиха, мудрее которой не было на всём белом свете. Тролли, прежде чем браться за какое дело, особенно если не знали, как к нему подступиться, всегда приходили к ней за советом. Звали её Угель-Гугель, и жила она в старой избушке в глухой лесной чаще.
Как уже говорилось, большие тролли не больно-то ладили друг с другом и рады-радёшеньки были сыграть с собратом недобрую шутку. Тот, кому удавалось взять верх, расхаживал, посмеиваясь, и радовался: вот он какой хитрый и ловкий! Да только вскоре сам попадал впросак. И тогда уже бродил мрачнее тучи и шипел, как девятнадцать северных ветров.
Впрочем, какое-то время четверо троллей жили почти в мире и согласии – до той поры, как одно известие окончательно их не перессорило.
Разнёсся слух, что старый добрый король с Семимильной горы, повелитель всех в мире троллей и гномов, спустился в Тёмную пещеру в Чёрной горе и дверь за ним навсегда закрылась. Больше они его никогда не увидят, не пожмут ему руку, не услышат его прекрасных мудрых речей. Он царствовал три тысячи лет, и тролли почитали его, как никого другого.
Предстояло выбрать нового правителя, и многие были не прочь занять место старика. Стать повелителем больших и малых троллей, а также гномов и эльфов, жить в Семимильной горе, в чреве которой находятся семьсот роскошных залов, владеть волшебными златорогими быками, среброрунными овцами, златогривыми жеребцами и всеми прочими богатствами – разве это не завидный удел? Четыре старых тролля дни и ночи напролёт мечтали о том, как бы занять королевский трон. Бул был уверен, что прекрасно подходит на это место. Друл считал, что столь высокое положение годится ему больше, чем кому-либо, а Клампе-Лампе не сомневался, что лучшего правителя, чем он, не сыскать во всём королевстве, хоть пятьсот раз его обойди! Трампе-Рампе, в свою очередь, готов был дать свой огромный нос, которым он так гордился, на отсечение, что всенепременно станет королём.
Вилле умел дудеть в берестяной рожок и играть на тростниковой дудочке.
А посему тролли, случись им теперь встретиться, делали вид, будто не замечают друг дружки. Они ходили злющие-презлющие и готовы были стереть соперника в порошок, попадись тот им в лапы. Каждый считал: не будь всяких выскочек, дело бы сладилось просто и ясно. И чем ближе был день избрания нового короля, тем пуще они злились и тем усерднее ломали головы, гадая, как бы заполучить трон в Семимильной горе.
Однако, когда настал знаменательный день, тролли не смогли решить, кого же им избрать. Они разбрелись по домам и думали ещё семь дней. Однако и это не помогло. Они гадали и рядили и так и этак ещё неделю, но ничего не надумали. Что ж, делать нечего: придётся им идти за советом к Угель-Гугель, мудрее которой нет никого на свете.
Бул, прознав об этом, захотел подольститься к старухе и решил навестить её. Взял он свой посох и отправился в путь в самую лесную чащу. Он осторожно пробирался вперёд и поминутно оглядывался по сторонам: как бы кто не проведал, что он задумал. И вот добрался он до места, постучал, и Угель-Гугель сама открыла ему дверь.
– Какой важный гость ко мне пожаловал! – воскликнула она.
– Вот проходил мимо и решил посмотреть, как тебе живётся одной-одинёшенькой, – соврал Бул.
Они повели беседу о том и о сём, и в конце концов тролль завёл речь о королевской короне.
– Помоги мне в этом дельце, ведь ты самая мудрая на свете, а я тебе отплачу – обещаю, что получишь лучшую золоторогую корову с Семимильной горы, или не быть мне Бул-Бул-Булсери-Булом.
Только он это произнёс, как раздался стук в дверь.
– Матушка Угель-Гугель, – всполошился Бул, – спрячь меня, чтобы никто не узнал, что я к тебе приходил!
Троллиха спрятала его на чердаке, а потом пошла открывать.
Это явился Друл. Ему в голову пришла та же мысль, что и Булу.
– Какой важный гость ко мне пожаловал! – снова воскликнула старуха.
– Да вот шёл мимо, – отвечал Друл, – и дай, думаю, проведаю почтенную троллиху.
И он завёл разговор о том и о сём, о новом и старом, исподволь приближаясь к тому, зачем пришёл.
– Коли поможешь мне занять трон, – посулил он, – то получишь лучшую золоторогую корову с Семимильной горы. Обещаю, или не быть мне Друл-Друл-Друлсери-Друлом.
Однако и Друлу не повезло: не успела старуха ответить, как снова послышался стук в дверь. Кого ещё принесла нелёгкая?
Друл потерял голову от страха и взмолился, чтобы старуха его где-нибудь спрятала. Угель-Гугель открыла подпол, и тролль там укрылся. А она пошла открывать дверь.
На пороге стоял Клампе-Лампе: он тоже был не прочь сговориться со старой троллихой. Ясное дело, он считал, что один до этого додумался, и страшно гордился своей смекалкой.
– Какой важный гость ко мне пожаловал! – воскликнула в третий раз старуха.
– Славная погодка нынче выдалась! – отвечал Клампе-Лампе. – Ну я и пошёл прогуляться, а как оказался у твоей избушки, решил: надо бы заглянуть да посмотреть, как поживает почтенная троллиха.
Он говорил о том и о сём, о всякой всячине, и под конец завёл речь о своей просьбе, как прежде другие тролли.
– Какой важный гость ко мне пожаловал! – воскликнула старуха.
– Коли поможешь мне занять трон в Семимильной горе, получишь самую большую и удойную золоторогую корову, – пообещал он.
Однако и Клампе-Лампе не удалось узнать, что думает старуха по этому поводу, потому что дверь снова задрожала от сильных ударов.
– Ой-ой! Спрячь меня, умоляю! – завопил Клампе-Лампе. – Спрячь поскорее, чтобы никто меня здесь не увидел!
Старуха посадила его на лопату и сунула в печь, а потом с грохотом закрыла заслонку.
– Не удивлюсь, если это Трампе-Рампе, – пробормотала Угель-Гугель. – Ему, поди, тоже захотелось навестить меня.
Это и в самом деле был Трампе-Рампе.
– Какой важный гость ко мне пожаловал! – поприветствовала тролля старуха.
– Ага, – сказал Трампе-Рампе, – вот гулял в ваших краях да притомился немного, захотелось отдохнуть, прежде чем снова в путь пускаться. Но раз уж я тут оказался, пожалуй, стоит поговорить об одном важном дельце. Хочу получить твой бесценный совет, ведь ты мудрее всех на свете.
А Булсери-Бул, Друлсери-Друл и Клампе-Лампе сидели и слушали, как Трампе-Рампе стелется перед старухой мелким бесом и обещает ей с три короба. Неужто она подскажет ему, как добиться королевской власти?
Однако и Трампе-Рампе не получил совета, потому что в это время снаружи послышались взволнованные голоса и опять кто-то забарабанил в дверь избушки. Это явились посланцы троллей, которым поручили посоветоваться со старой троллихой. Когда гости вошли, Трампе-Рампе и след простыл. Угель-Гугель спрятала его в сарае на заднем дворе: пусть посидит там, покуда путь освободится.
Посланцы изложили свою просьбу.
Это явились посланцы троллей, которым поручили посоветоваться со старой троллихой.
– Тебе ведь известно, – сказали они, – что нашего доброго старого короля больше нет. Нам нужен новый, чтобы правил большими и маленькими троллями, гномами и эльфами. Почётное место в Семимильной горе ждёт нового короля. Но мы никак не можем решить, кого выбрать. И вот просим тебя дать нам совет: кому быть королём троллей и хозяином Семимильной горы?
Угель-Гугель, колдунья из Дремучего леса, самая умная на свете, не торопилась с ответом. Она уселась в тёмном углу, раскрыла свою учёную книгу, надела на нос очки и принялась бубнить странные слова. Никто не смел её отвлекать, час за часом текли в почтительной тишине, нарушаемой лишь монотонным бормотанием колдуньи.
Наконец она встала. Все с нетерпением ждали, что же она скажет? Посланцы в избушке, Бул на чердаке, Друл в подвале, Клампе-Лампе в печи и Трампе-Рампе в сарае – все навострили уши, чтобы не пропустить ни словечка.
– Вот что скажет вам Угель-Гугель, – начала троллиха. – Это я прочла в мудрой книге. Я знаю то, что знаю, но это – моя тайна. Помыслы многих устремлены к трону в Семимильной горе, и многим бы хотелось править в королевстве троллей. Один наверху и один внизу, один внутри и один снаружи. Есть и ещё и большие и маленькие, тролли и гномы. Но то, что я знаю, – это пока моя тайна. Скажу лишь, что королём и хозяином Семимильной горы, правителем всех троллей, гномов и эльфов станет тот, кто способен одолеть любую беду. Кто он, откроется через семь дней. Тогда трон в Семимильной горе займёт тот, кому предопределено судьбой править всеми троллями.
Этим пророчеством пришлось довольствоваться посланникам. Все – большие и маленькие тролли, гномы и эльфы – ломали головы: кто же он – тот, кто способен одолеть любую беду.
Четырём старым троллям не больно-то удобно было сидеть в своих укрытиях. Клампе-Лампе в печи так скрючился, что у него ноги затекли, но он не смел даже пальцем шевельнуть. А тут, как на грех, ещё мука попала ему в нос, когда он вдохнул поглубже, чтобы не задохнуться. Пришлось ему зажать нос пальцами, чтобы не чихнуть.
Булу на чердаке тоже приходилось несладко: половицы скрипели от малейшего движения – того и гляди пол не выдержит его тяжести и он провалится вниз. А в тёмном подвале было полным-полно всяких горшков и бочек, так что Друл не смел и шелохнуться – не ровен час упадёт это всё, и грохот его выдаст. Единственным, кто охранил беспечное настроение после ухода посланников, был Трампе-Лампе. Он знать не знал о других троллях и радостно вернулся в дом – выведать ещё что-нибудь у старухи.
Однако Клампе-Лампе не мог больше сдерживать чих. Предложи ему в тот момент все сокровища Семимильной горы и королевский трон в придачу, всё равно бы не выдержал. Ему надо было чихнуть, и он чихнул – да так, будто у него не нос, а огромная труба! Одновременно он дёрнул обеими ногами, и хоть те онемели, всё же вышибли заслонку и высунулись наполовину из печи.
Ну и переполох тут начался! Тролли и без того перетрусили, а услышав страшный чих Клампе-Лампе, больше похожий на рёв, совсем потеряли головы от страха. Бул подпрыгнул на месте, старый пол не выдержал, и бедняга рухнул прямо на Клампе-Лампе. Друл тоже подпрыгнул от неожиданности. Горшки и бочки с грохотом повалились на землю. Друлу же показалась, что это начала рушиться избушка, поэтому он вышиб дверь погреба и выскочил как ошпаренный. На миг все четверо застыли, сверля друг дружку недобрыми взглядами. А потом, не проронив ни слова, поспешили прочь – каждый в свою сторону.
Вернувшись домой, тролли сели и задумались: что же произошло? Ясно, что они стоят друг другу поперёк дороги. Как же тут быть?! Королём троллей и хозяином Семимильной горы станет лишь тот, кто способен одолеть любую беду, – так сказала Угель-Гугель, мудрая колдунья. Однако сперва надо разделаться с соперниками – вот главная задача.
Друлсери-Друл из Горбатой горы расхаживал в своей пещере, как медведь в клетке, и всё ломал и ломал голову. Наконец взобрался он на валун на вершине горы, чтобы оглядеть окрестности, и тут-то приметил Була, который шёл домой и тянул сеть, полную рыбы. Друл так разозлился, что совсем рехнулся: схватил валун да и швырнул со всей силы в гору Буннер, чтобы одним ударом прикончить соперника.
– Ох уж я поквитаюсь с тобой, тролль с горы Буннер! – прошипел он сквозь зубы.
Бросок был совсем неплох, но в Була камень не попал, а упал у самого озера, да с таким грохотом, что эхо разнеслось на семнадцать миль над землёй и под землёй. Скалистый берег озера обрушился, и вода хлынула в расселину. Казалось, она только и ждала, когда её выпустят, и тут же устремилась вперёд с шумом и грохотом, сметая всё на своём пути и грозя затопить долину. Жилища тысяч троллей и гномов вот-вот должны были оказаться под водой.
Тролли, как увидали, что произошло, перепугались не на шутку. Бул рвал на себе волосы и топал ногами от ярости – так жаль ему было озера, что служило ему и корытом и запрудой для рыб! Однако, как помочь беде, он не знал. Да и все прочие тролли от страха ничего придумать не могли.
И вот в самую последнюю минуту, когда вода уже подступала к долине, появился Вилле-Пастух. Приехал с пастбища у лесного озера на волшебных волах Була и в миг смекнул, что стряслось, а в следующий уже знал, что делать. Вилле отослал всех троллей по домам за лопатами и ломами и велел им рыть отвод для воды. Тысяча рук взялась за дело. Вскоре протока была готова – вода устремилась к морю, не причинив никому вреда.
– До такого бы никто из нас не додумался! – качали головами тролли. – Молодчина, наш Вилле, не смотри, что маленький.
А Булсери-Бул меж тем сообразил, кто сыграл с ним злую шутку. Он осмотрел валун и узнал его, так как видел камень на вершине горы Друла.
– Ну, ты за это поплатишься, старикашка! – заорал он вне себя от ярости и оглянулся в поисках подходящего камня, побольше, чем у Друла. Он со всей силы швырнул его и проследил со злобной радостью, как тот угодил точнёхонько в Горбатую гору, отколов почти половину.
Сам Друл не пострадал лишь чудом, но остался сидеть посреди своего разорённого жилища, не в силах выбраться наружу. Он ужасно замёрз, ведь холодные горные ветры пустились играть в прятки среди тысяч щелей и дыр, образовавшихся после обвала. Друлсери-Друла так продуло, что у него разболелись зубы, и он взвыл от боли, как одиннадцать сотен волков. Все тролли – и те, что жили по соседству, и из дальних краёв, – бросились ему на выручку. Однако не смогли вытянуть из него ни словечка: страдалец лишь кричал и стонал, скакал и дрыгал ногами. Сколько тролли ни просили его утихомириться – всё напрасно, так что ночь напролёт никто на пятнадцать миль вокруг не мог сомкнуть глаз.
А под утро пришёл на Горбатую гору Вилле-Пастух, чтобы отогнать коз Друла на пастбище. Увидал он, какая беда приключилась со старым троллем, взял ножницы и быстренько состриг шерсть со всего стада. Перво-наперво обмотал он тёплой мягкой шерстью голову Друла – боль сразу утихла, и тролль успокоился. Затем пастух законопатил шерстью все щели и дыры в каменных стенах, так что ветры не могли больше разгуливать в горных пещерах, как им вздумается, и им пришлось играть в свои игры снаружи. А уладив всё, Вилле заиграл весёлую мелодию на своей дудочке и повёл стадо на пастбище. Козы почувствовали облегчение – им не надо было больше таскать тяжёлые шубы – и на радостях скакали до небес.
– Друл бы до такого никогда не додумался! – сказали тролли. – Да и мы тоже. А вот Вилле-Пастух знает, как справиться с любой бедой.
Не успели тролли успокоиться, как приключилась новая напасть! Раздался страшный вопль, и в тот же миг тролли увидали, как на юге поднялось огромное облако дыма. На этот раз отличился Трампе-Рампе. Он как обычно бродил по окрестностям и увидал Клампе-Лампе, который тащил бревно для своего очага, где горел тысячелетний огонь. Тут Трампе-Рампе припомнил злоключения в избе старой троллихи и взъярился не на шутку. Теперь-то он проучит соперника! Ему было известно, что Клампе-Лампе мог жить припеваючи, пока в очаге у него горел огонь. Так вот он его возьмёт и потушит! Сказано – сделано. Набрал Трампе-Рампе в лёгкие побольше воздуха и дунул что есть силы. Да просчитался: огонь разгорелся ещё пуще. Тогда он дунул ещё раз во всю мочь, так что искры из костра разлетелись во все стороны и подожгли лес. Пламя бежало от дерева к дереву. Вот-вот доберётся до тролличьих владений и выжжет всё вокруг! Тролли метались в испуге, а Клампе-Лампе совсем потерял разум от ярости и страха.
И снова на выручку пришёл маленький Вилле-Пастух. Он пас своё стадо неподалёку, заметил дым, поспешил на подмогу. Увидев, в чём дело, он вихрем помчался назад, впряг лучших коней в огромный плуг и пропахал борозду вокруг горящего леса – такую широкую, что огонь не мог через неё перекинуться. И пожар вскоре потух сам по себе. Угроза для остального леса миновала.
Все тролли – большие и маленькие, – гномы и эльфы пришли пожать пастуху руку.
– Молодец! – хвалили они его наперебой. – До такого никто бы не додумался!
А Вилле-Пастух похлопал своих взмыленных коней, весело протрубил в берестяной рожок и отправился к своему стаду.
А Вилле-Пастух похлопал своих взмыленных коней, весело протрубил в берестяной рожок и отправился к своему стаду.
Клампе-Лампе прознал, что пожар – дело рук Трампе-Рампе. Кто-то видел, как тот улепётывал из леса. И задумал он отомстить. Ему известно было, что Трампе-Рампе проще всего повстречать на Высокой горе. Он отправился туда и столкнулся с обидчиком нос к носу. Тролли мигом схватились и давай мутузить друг друга. Ну и шум тут поднялся! Земля ходуном ходила, а Высокая гора сотрясалась от вершины до основания. Тролли повыскакивали из своих пещер, решив, что началось землетрясение. Слава богу, нет! Однако устоит ли Высокая гора, было неизвестно. Два тролля сцепились, словно дикие волки, и шипели, как бешеные драконы. Они катались по земле так, что в стороны летели огромные камни и вековые деревья. Никто не мог взять в толк, что на них нашло, почему они кличут на себя напасти, одна хуже другой. Незавидные это были времена. И как на грех не было короля, который бы положил конец этим распрям.
Многие пытались разнять дерущихся, но тщетно. А уж старик-тролль со старухой-троллихой, что жили в пещере в Высокой горе, такого страху натерпелись! Они были привычны к шуму и грохоту – горные ветры частенько вступали в противоборство над их домом, – но подобного ещё не видывали. Старик молил, чтобы драчуны пощадили его гору, но те так распалились, что ничего не слышали и не видели. Они дрались день и другой – без передышки. Ни один не мог взять верх, и ни один не желал сдаваться. Неизвестно, сколько бы продолжалась эта драка, но тут появился наш приятель, Вилле-Пастух. Он-то нашёл способ их утихомирить!
Вилле поспешил к Белобородому деду со Снежной горы и нашептал ему что-то на ухо. Старик кивнул, и Вилле вернулся назад с большим мешком под мышкой. Это был самый большой волшебный мешок Белобородого деда, который он открывал лишь раз в сто лет. Там хранились миллионы миллионов снежинок. Вернувшись на Высокую гору, Вилле развязал мешок. Снежинки радостно пустились в бешеный пляс. Они летели прямо в глаза Клампе-Лампе и Трампе-Рампе, которые продолжали колошматить друг друга. Сотни сотен и тысячи тысяч снежинок… Вскоре глаза драчунам залепило снегом. Они совсем ослепли, и пришлось им прекратить драку. В раже тролли не заметили, сколько народу собралось вокруг. А когда выбрались из снежного облака и огляделись, то поджали хвосты. Поняли Клампе-Лампе и Трампе-Рампе, что сами себя осрамили и им нечего больше рассчитывать на уважение троллей. Не сказав ни слова, пустились они наутёк, так что только пятки засверкали.
А старик и старуха с Высокой горы подошли к Вилле-Пастуху и пожали ему руку, благодаря за помощь.
– У тебя, малыш Вилле, – сказали они, – больше ума, чем у любого тролля, хоть весь наш край обыщи с севера на юг и с востока на запад. Ты спас нас от стольких напастей, так что ты, конечно, лучше всех можешь одолеть любую беду.
– Ты можешь одолеть любую беду… – пронеслось в толпе.
А ведь именно это сказала посланцам Угель-Гугель, самая мудрая в подлунном мире! «Скажу лишь, что королём и хозяином Семимильной горы, правителем всех троллей, гномов и эльфов станет тот, кто способен одолеть любую беду», – вот её слова.
Тролли всё точно подсчитали – в самом деле, прошло ровно семь дней с тех пор, как они побывали в избушке Угель-Гугель!
И снова поднялся шум и гомон на Высокой горе. Однако теперь от радости. Маленького Вилле-Пастуха подхватили на руки, и длинная вереница поющих и приплясывающих троллей устремилась к Семимильной горе. Там Вилле торжественно усадили на трон, и тысячи троллей принялись выкрикивать имя нового короля так, что оно разносилось над горами и долинами, над лесами и озёрами.
Так Вилле-Пастух стал повелителем троллей. Он жил долго и счастливо, и все говорили о нём с гордостью: «Наш король может одолеть любую беду».
Длинная вереница поющих и приплясывающих троллей устремилась к Семимильной горе.
Эту сказку я услышал вечером Иванова дня, когда солнце сверкало, как золотая корона, на остром гребне Высокой горы. Водопад Булсери-Була и поныне срывается со склона и омывает валун, который в ярости швырнул когда-то Друлсери-Друл. А река, русло которой вырыли тролли, по-прежнему течёт к морю. И сегодня можно увидеть вмятину на склоне Горбатой горы и огромный камень, который пробил её. И по сей день ни кустика не растёт на пожарище – там, где Клампе-Лампе спалил лес, а на вершине Высокой горы лежит снег, что высыпался из мешка Белобородого деда, и снег этот никогда не тает.