Гроймер откровенно наслаждался, глядя на меня:
– Кэйори, ты в курсе, насколько великолепно выглядишь? Как был самым прекрасным созданием Элимеи, так и остался!
Я подождал, пока юные будущие Всадники, свежеиспечённые выпускники Академии, покинут зал Службы, старательно не замечая их вытянутых лиц и расширенных глаз, и лишь затем дал волю гневу:
– Гром, ты соображаешь, что творишь?! Как я теперь на корга сяду? Боком?! Грудями в упряжь? Буду биться вот этими пальчиками? И несколько дней в декарде брать отпуск по состоянию здоровья?
Мой учитель и командир скользнул с кресла, приблизился, задрал мой подбородок и заглянул в откровенный вырез рубашки:
– Ничего, упряжь стерпит. Отпуск, вернее, свободные дни, вам всем положены. Ты один их не брал все три сотни лет. Твои корги, насколько я помню, постоянно такие же тощие, как и ты. Ноги пошире раздвинешь, благо длинные. Чтобы подчинить нординг, физической силы не требуется.
Он хохотнул и вдруг стал серьёзным:
– Кэй… Не подумай, что я издеваюсь. Но это вынужденная мера. Я устал успокаивать влюблённых в тебя девочек. Сама Иломена просила повлиять на тебя! Твои родители Орзилэ готовы кланяться, чтобы ты связал себя Обетом. Все девчонки на Армэре мечтают заполучить тебя в свою постель. А ты… Не ошибусь, если скажу, что ты за все прожитые годы и близко ни к одной женщине не подошёл. Посмотри мне в глаза и ответь. Честно.
Я возмущённо впился в его серые, словно пыль Иных, глазищи:
– Гром, это вопрос Верховного? Или учителя? Или ставленника Иломены? Как это сказывается на моей службе? Или на силе моего нординга?
– Это вопрос друга. Кэй… Кэйори. Я побратим твоего отца. Я ставил тебе Печать. Я отвечаю за тебя перед Иломеной.
Верховный подошёл к окну и долго глядел на залитые светом улицы Варри. Затем поманил меня рукой:
– Кэй, Рыжая Смерть… Мой лучший Всадник. В бою тебе нет равных. Твоя сила давно превосходит мою. Одно твоё имя сдерживает Иных. Но сердце твоё холодно, словно лёд Рапире. Ты помнишь, что я сказал тебе, когда мы разговаривали в последний раз?
– Что за свою бесчувственность я заслужил должное наказание… Гром, так называемые чувства – это пережиток Старых времён. Мне, изменённому, они не нужны! Уничтожать прорвавшихся Иных они только мешают! Верни мне моё настоящее тело!
Верховный Всадник Иломены печально покачал головой:
– Ты же понимаешь, что это невозможно. Кэй, ты будешь первой девицей в Отряде. И первой красавицей Армэра. Свет Ориэне не прекраснее твоего лица. Но ты должен почувствовать, что такое быть женщиной. Только так я могу заставить твоё сердце ожить и забиться… Ты не ответил на мой вопрос, Всадник Ночи.
Я отвернулся. Голос Верховного мягок, но под ним скрывается металл. Так под бархатистой шкурой корга чувствуются железные мышцы.
Он может теперь вышвырнуть меня из Отряда. Отправить домой, в Хэлое… узоры на рубашках вышивать! Или в сопровождение Иломены – к таким же незамужним маргре!
– Гром, я никогда не спал с женщиной. Я изменённый и горжусь этим!
Он глянул на меня жалостливо и сердито одновременно:
– Дурень… Не знаешь, что теряешь.
У него жена и две родные дочери, не считая многочисленных приёмных. Старшая, Оллая – знаменитая на весь Армэр художница. Младшая, Аркуре – наречённая Маррене, нашего будущего Властителя. Аркуре триста лет назад пытались связать Обетом со мной. Ведь если бы я не сбежал и не стал Всадником, я был бы на месте Маррене…
– Гром, за что ты так со мной?.. Вся моя жизнь – это Прорывы и Битвы. Сила Возвращений и сверкание нординга. Я уничтожил больше Иных, чем весь Отряд за всё время правления Иломены. Как я теперь покажусь родителям?! Как выйду на лёд Рапире? Коргов хвост! Мне теперь даже по нужде не сходить прилюдно!
– Ты вошёл сюда с таким видом, словно мир перед тобой расстилается ковриком Орзилэ. Продолжай в том же духе. Печать же с тобой. Нординг в твоей руке не станет разить хуже оттого, что нужду ты справишь не стоя, а сидя.
Я развернулся так резко, что волосы хлестнули по спине. Подстригусь обязательно! То, что я так бережно лелеял, будучи парнем, теперь неимоверно раздражает! Моё отличие, моя рыжая коргова грива, доходящая до задницы, за которой шли Всадники в бою – обойдёшься, девка!
Гроймер устало вздохнул:
– Кэй… Ты не спросил о Авивэль.
– Она меня не интересует!
Нужна мне одна из его приёмных дочерей, как коргу хвост! И так проходу не даёт!
– И правильно… Кого интересуют Ушедшие.
Я на секунду сбился с шага:
– Что?..
– Она покончила с собой, Кэй. Она выполнила своё обещание.
Я застыл на месте:
– Это не моя вина!
– Конечно, нет. Это она виновата, что влюбилась в такого бессердечного упёртого маргре. С обликом Элимеи и куском льда вместо сердца… Проваливай, Всадник! Сбор через три Восхода. Если тебе не придётся взять отпуск.
Ненавижу! Старый, властный, облезлый корг!
Двери разлетелись от удара моей силы.
– Кэйори!
Окрик командира заставил меня привычно замереть.
– В гневе ты прекрасна.