Дом Александра Колесникова затерялся в глубинах парка, больше похожего на лес. Здесь не было цветущих деревьев, только хмурые ели с тёмной хвоей. Под их ветвями как будто навсегда замерла осень, даже весенний ветер терялся здесь и смел только слегка касаться острых верхушек. Под деревьями не росла трава, только мёртвая хвоя ровным слоем усыпала почву и дорожки, похожие на нити из спутанного клубка.
Особняк, чем-то напоминающий замок, был красив и ухожен, но всё же почему-то не казался уютным. Была в нём лишь строгость и холодность, точно дом стал отражением души хозяина. Высокое крыльцо, украшенное мраморными вазонами, в которых никогда не было цветов, большие окна, в которых отражались тёмные ели, острая крыша, крытая тёмно-синей черепицей… На фотографиях дом неизменно поражал воображение, всем своим видом он рассказывал о тонком вкусе хозяина, но стоило посмотреть на особняк вблизи, и хотелось покинуть это хоть и красивое, но лишённое душевного тепла место.
Сам же владелец и парка, и особняка – именитый фокусник и иллюзионист – в этот майский вечер был совершенно один. Впрочем, одиночество никогда не тяготило его, напротив, Александр всегда сторонился близких контактов, всех держал далеко от себя. Не было у него ни друзей, ни приятелей. Мало кто удостаивался приглашения в этот замечательный дом посреди парка. Люди прощали такую причуду. И в самом деле, фокуснику необходимо особое место, что будет хранить тайны его мастерства.
Сегодня Колесников сидел в кабинете за широким дубовым столом, по углам которого мягко горели свечи в вычурных подсвечниках.
Комната, обставленная нарочито роскошно, отделанная в красно-чёрных тонах вмещала тысячи любопытных вещиц. В мощных книжных шкафах с толстыми ножками поблёскивали позолотой переплётов толстые фолианты, на полках толпились стеклянные флаконы и фиалы, у двери замерло поджарое чучело серого волка. За спиной Александра висел кинжал в богато украшенных ножнах. Вся эта роскошь заставляла вспомнить давно ушедшие времена, но, как бы это ни было странно, в этот мирок запросто вписывался современный телевизор, расположившийся напротив стола на массивной тумбе, и раскрытый ноутбук, стоящий на краю.
Хозяин, одетый в тёмно-алый халат, тасовал колоду карт Таро. Эти карты он сделал сам. Чёрную рубашку колоды рассекала серебристая молния, мерцающая в живом сиянии свечей, а все арканы были прорисованы столь тщательно, что иногда казалось – там живые лица. Да и сам Александр казался персонажем из старших арканов. Тёмные глаза, острые скулы, чёрные волосы – если кто себе и представлял мага, то именно таким. Изящные пальцы, перебирающие карты, украшали перстни с яркими самоцветами, а на шее поблёскивал в свете свечей крупный медальон с пентаграммой.
Но вот Александр сдвинул колоду и на некоторое время задержал карты в руках. Вопрос, который он хотел сейчас задать, был для него чрезвычайно важен, потому и стояла в кабинете глубокая тишина, потому и горели четыре свечи.
– Что ж, – Колесников выложил на стол первую карту и усмехнулся.
Эта улыбка выглядела странно, как будто лицо Александра не знало искреннего смеха, а лишь только силилось повторить подсмотренное у кого-то выражение. На дубовой поверхности стола лежал Шут.
– Здравствуй, брат мой, – почти нежно сказал Александр, глядя в лицо нарисованному лицедею. Он выложил рядом ещё одну карту, на этот раз Мага. – А вот и я сам, – прокомментировал он, и действительно лицо у нарисованного колдуна было таким же холодным, как и у него. – Таро правы, эту историю мы начали вместе. И между нами, – он положил ещё одну карту, – тройка мечей, точнее и не скажешь. Удар в самое сердце.
Некоторое время Александр смотрел на карты, будто вспоминая о чём-то, давно канувшем в прошлое. Но лицо брата так и не вынырнуло из глубин памяти, оно, как и у нарисованного на карте Шута, было плохо различимо. Яркими оставались только улыбка и пронзительно-синие глаза.
Сколько раз он уже пытался вспомнить эти черты? Но казалось, с каждым проведённым обрядом лицо брата всё глубже скрывается в тенях, и не было никакой возможности увидеть подробности. Правда, Александра это почти что не мучило, мало что в этом мире способно было вызвать у него какие-то чувства. Только холодный интерес, как у учёного, протыкающего бабочку иглой, чтобы собрать удивительную коллекцию.
Начало истории, когда-то помнившееся так ярко и ясно, теперь уже затёрлось, не тревожило ничем. Колесников словно являл собой доказательство пословицы «Время – лучший лекарь». Может быть, дело было и в чём-то другом, но в любом случае, Александр не был склонен к размышлениям о прошлом и попыткам проанализировать свой путь. Он всегда был уверен в собственных решениях, никогда не сомневался в сделанном выборе. Пусть чувства остаются кому-то другому, Колесников никогда не обращал на них внимания. Деньги и власть – вот, о чём следовало заботиться по его мнению.
Покоряя сердца людей удивительными фокусами, Александр вовсе не хотел позволить им увидеть мир иначе или подарить им немного волшебства. Нет, он желал, чтобы ему платили за выступления и аплодировали из зала. Да и на самом деле, гастролировал Колесников совсем не для того, чтобы показывать фокусы.
– Где же искать мне то, в чем я нуждаюсь? – задал наконец Александр следующий вопрос. На стол с тихим шелестом легли две карты – пятёрка жезлов и тройка пентаклей. Колесников поразмыслил немного, а затем пробормотал, – старый цирк, а программа будет новая… И это приведёт меня, – он выложил ещё одну карту поверх остальных – Верховную жрицу. – Да, это приведёт меня к тебе.
Жрица на карте не улыбалась, лицо её, печальное и прекрасное, сегодня напомнило Александру о женщине, что он не видел уже более десяти лет. Поднеся карту к глазам, Колесников задумчиво спросил:
– Как же звали её? И почему сегодня у тебя, милая моя, её лицо?
Карта, конечно же, хранила молчание. Опустив её обратно на стол, Александр помедлил, прежде чем вытащить очередную.
Верховная жрица в его раскладах всегда указывала на душу цирка, ту самую, что он столько лет пытался соединить, отыскивая кусочек за кусочком. Сколько было пройдено дорог во время этих поисков, сколько городов и стран исколесил Александр, сколько сменил имён… Он знал наверняка только одно – поиску его не будет конца, пока он не поймает все осколки в хрустальный шар. Что ж, сегодня карты говорили, что он близок к своей цели. И неважно, что на этот раз лицо жрицы кажется таким знакомым. В сущности, он видел уже немало лиц, у каждого осколка души было собственное.
Казалось бы, как могла его прагматичность сочетаться со сказками о душе цирка, но Колесников слишком хорошо знал – магические силы более чем реальны. И с каждым пойманным осколком души росли его возможности. Потому так целенаправленно разыскивал он всё новые, добивался их, одного за другим.
Александр мельком глянул на укрытый чёрной тканью хрустальный шар, что стоял на полке за стеклом. Цель была близка, но удастся ли её достигнуть? Не всегда задуманное сбывалось столь же гладко, как виделось на первый взгляд. Часто насмешливый Шут вмешивался в планы Мага и оставлял того ни с чем. Тогда приходилось начинать всё с начала, опять выискивать осколок, снова подбираться к нему ближе…
– Что же ждёт меня дальше? – спросил Колесников колоду, отбрасывая мысли о неудачах, и тут же достал ещё одну карту – туза пентаклей. – О, это хорошо.
По красивому, но такому холодному лицу Александра пробежала тень какого-то чувства. То ли это радости, то ли удовлетворения, трудно было прочесть со стороны. Туз пентаклей пророчил Магу достижение цели, пусть и придётся всерьёз всё обдумать, прежде чем получить желаемое. Колесников не боялся трудностей, слишком много лет он вёл эту охоту, чтобы теперь хоть чего-нибудь опасаться. Он уже научился и терпеливо ждать, и подстраивать козни, и подбирать удобный момент. Зная, что цель – совсем рядом, он был готов пустить в ход весь свой арсенал.
– Отлично, мне нужно знать, кто будет моими союзниками на этом пути, – Колесников теперь выкладывал карты без какого-либо промедления. На стол легли король мечей и король пентаклей, а между ними опустилась девятка пентаклей. – Авторитет и деньги. Директор цирка и спонсор, – прошептал Александр. – А между ними выгодное сотрудничество. Прекрасно.
И с тем, и с другим Колесников давно умел обращаться. Посулить кому-то больше власти, а кому-то больший достаток… О, это он умел, как и говорить особенно убедительно. Нет, с союзниками не возникнет ни споров, ни разногласий, они помогут ему на пути к цели. Теперь осталось выяснить, будут ли враги.
– А кто же будет мешать? – на этот раз Александр перетасовал колоду, прежде чем выложить на стол следующую карту. Ею оказался рыцарь кубков.
Лицо юноши, оседлавшего белогривого скакуна, было странно печальным, хотя глаза смеялись. Каждая деталь рисунка давала Колесникову, пусть небольшую, но важную информацию. Позже, когда Александр увидит мужчину, которого Таро обозначили рыцарем, он узнает его по этому выражению и по лучащимся смехом глазам.
– Интересно. Молодой человек, руководствующийся эмоциями, – Александр бросил на стол ещё пару карт. – Пятёрка кубков и Дьявол, – Колесников потёр переносицу. – Значит, ждёт мальчика потеря и разногласия с той, кто ему нравится. Дьявол всему виной.
Александр бросил взгляд на кинжал и качнул головой. Единственное, чему он так и не научился за все прожитые годы, – верить в любовь. Никто и никогда не сумел ему доказать существование этого чувства. На его памяти, рано или поздно, но сдавались абсолютно все любящие. Женщины предавали мужчин, мужчины изменяли женщинам. Деньги соблазняли и тех, и других. Разбивались сердца и семьи. Потому-то Колесников не волновался из-за назревающего противостояния. Участь мальчика представлялась заранее решённой. В их конфликте Колесников станет тем самым Дьяволом, что разрушит любовь мальчишки, ведомого лишь эмоциями и молодостью.
– А какое развитие событий ожидает меня? – Александр вытащил ещё несколько карт. – Звезда – мои надежды – будут реализованы через королеву кубков с помощью туза мечей, – он ещё раз взглянул на расклад. – Эмоциональная девушка, которой нужно всего лишь подарить то, чего она так хочет. Это легко, – он вытащил ещё одну карту и кивнул сам себе. – Ну да, вот и Колесница. Взять королеву кубков под контроль будет довольно просто.
Александр откинулся на спинку кресла, бездумно тасуя карты. Давно он не видел более ясного и чёткого расклада, да ещё и так откровенно намекающего на успех задуманного предприятия. Мягкий шелест, с которым карты тёрлись друг о друга, напоминал шорох озёрных волн, мягко накатывающихся на берег. Колесников прикрыл глаза, продолжая мерно перебирать карты. Он отпустил все мысли, позволяя Таро сказать то, что, быть может, осталось невысказанным.
Внезапно из колоды выпали три карты, они проскользнули между пальцами и с тихим шелестом опустились на ковёр у ножки стола. Александр наклонился, чтобы поднять их с пола. Два старших аркана: Влюблённые и Башня, а так же королева мечей. Колесников ещё раз глянул на расклад на столе, осмысляя новые факты. Он, как никто другой, знал, что все выпавшие карты имеют своё значение, особенно те, что вот так вот, самопроизвольно, выскользнули из колоды.
– Значит, рыцарь кубков любит королеву кубков, вот только между ними лежит королева мечей, а значит, связь их ждёт разрушение – Башня, – сказал он сам себе, крайне довольный полученным исходом. – Что ж, теперь я знаю, на что, при случае, обратить внимание.
Он аккуратно сложил карты в шкатулку. Башня легла сверху колоды, но для Александра она сейчас была символом триумфа, а не разрушения.
– Осталось только найти, который цирк в этом году собирается так кардинально изменить свою программу, – и Александр обратился к ноутбуку.
Поиски были недолгими, как и обычно, когда приходило время для новой встречи с душой цирка. Просмотрев новостные ленты, Александр наткнулся на красочные фотографии и краткий отчёт, повествующий о последнем в этом сезоне представлении цирка в городе N. Здесь же была приведена афиша с улыбающимся шутом, а также в конце статьи указывалось, что в цирк пришёл новый директор, обещающий реорганизовать программу.
Сам директор, чья фотография была дана тут же, обещал грандиозное новогоднее представление. Колесников пригляделся к изображениям.
– Так-то, брат, – обратился он к нарисованному на афише шуту. – Ты сам привёл меня к желаемому. А этот новый директор – не король ли он мечей?
Александр снова взглянул на улыбчивого клоуна на афише. Вспомнилось, как он раньше захлёбывался ненавистью, едва видел пёстрые одежды, яркий грим и широкую улыбку шутов-лицедеев. Сейчас даже это чувство отболело и почти не тревожило, хотя когда-то казалось, что такое пламя не может угаснуть. Но вот, год шёл за годом, и месть всем клоунам мира, желчная ненависть и жгучее неприятие растворились в том же тумане, где канули черты брата, образы арен, где выступал Александр, лица женщин, что вмещали в себя, пусть ненадолго, душу цирка.
Холодная усмешка скользнула по губам Колесникова. Он прикрыл глаза, размышляя, а затем его пальцы быстро побежали по клавиатуре. Не время окунаться в прошлое, нужно подробнее познакомиться с историей цирка и с людьми, которых ещё предстоит использовать в своих целях.
Город, где находился цирк, показался Колесникову знакомым, но он не стал проверять этот факт, слишком увлечённый, почти опьянённый успехом, о котором говорили карты. Может быть, дело было в том, что хрустальный шар заполнился почти полностью. Оставалось поймать только один осколок, и договор, заключённый так давно, что Александр уже не мог сказать, когда именно, будет исполнен.
Разузнав все необходимые подробности, Колесников спустился на первый этаж, достал из бара коньяк и плеснул себе немного. Усевшись на диван в гостиной, он задумчиво посмотрел на колыхающиеся от лёгкого весеннего ветерка занавески. Белая прозрачная ткань точно скрывала за собой тонкий женский силуэт.
И снова Александр вспомнил печальное и строгое лицо Верховной жрицы, а вслед за ним и ещё одно женское лицо. Миловидное, с мягкими чертами… Глаза девушки были печальны, но она улыбалась, а на щеках её были ямочки.
Закрыв глаза, чтобы лучше представить, Колесников попытался вспомнить, что же ему видится. Но ничего конкретного не приходило в голову.
– Время, – пожал плечами Александр, отпивая коньяк. – Десять лет прошло, ни имени твоего, ни облика не вспомнить.
Колесникову нравилось говорить вслух с подобными видениями. Эта милая причуда скрашивала его одиночество. Но призраки, пришедшие из памяти, никогда не отвечали. Как и сейчас. Только внезапно Александр увидел ту же девушку, но на трапеции.
– Воздушная гимнастка, акробатка! – воскликнул он. – Да, именно с такой девушкой и нужно проводить ритуал.
Он залпом допил алкоголь. Его всегда бледные щёки чуть раскраснелись, глаза заблестели.
– На этот раз я поймаю тебя, – шепнул он, донельзя довольный.
Ветер снова раздул занавески так, что почудилось – там стоит женщина. Александр словно ощутил её взгляд на себе. И впервые за вечер, а может, даже за прошедшее десятилетие, его охватило смутное ощущение, и если б только он мог вспомнить и узнать его, назвал бы это страхом. Но за свою слишком долгую жизнь Колесников разучился бояться. Он быстро прогнал неуютное чувство.
Та девушка, чей облик вдруг вынырнул из-за ушедших лет, что она значила для него? Ничего. В мире не было ни единой души, кроме души цирка, которая имела бы для Александра хоть какую-то ценность. Так и незачем вспоминать и задумываться, пусть призраки уходят туда, где им самое место.
Колесников откинулся на спинку дивана, улыбаясь всё той же странной, какой-то неживой улыбкой. Единственное чувство, что он узнавал наверняка – чувство удовлетворения. И сейчас оно было как никогда близко.
Наконец-то он исполнит договор и получит желанную награду! Осознание этого заставляло Александра ликовать. Он даже не обращал внимания на то, что уже и не помнил, что получит взамен.
Этажом выше в кабинете всё ещё дрожало пламя свечей. Сияние померкло, в комнату заполз и разлёгся по углам полумрак, но маленькие язычки дарили комнате подобие жизни. Хранили молчание старые книги на полках, будто погружённые в сонную дремоту, лишь иногда на переплётах проскакивала золотая искра – это одна из свечей чуть вспыхивала, догорая. Богатые ножны кинжала поблёскивали, переливались последними бликами света. Казалось, что спящий в них клинок, размеренно дышит, отчего плотная кожа, украшенная камнями, чуть приподнимается.
Что за сны могли сниться ритуальному ножу? Блеск ли арен, лица ли девушек, чью кровь он пил так радостно? Или холодная сталь, погружённая в тишину ножен, дремала без сновидений? Только Дьяволу было под силу ответить на эти вопросы.