Пустота, звенящая пустота и более ничего. Сознание растворено в эфире мироздания и только на грани реакции органов чувств я регистрирую некую активность. Но всё так далеко о меня, что даже не заслуживает и толики внимания. Но этот шум усиливается и начинает раздражать, отвлекая от действительно важного занятия. Я пытаюсь отследить мелькающие передо мной красивые вспышки. Каждая из них мгновением раньше была сгустком некой субстанции. Их было бесчисленное количество. Они имели разную форму и цвет, но все были удивительно красивыми. Эти, несомненно, живые создания, играли друг с другом и совершали самые немыслимые кульбиты. Но, к сожалению, каждое из них совершало следующее действие. Мгновенно разгонялись и исчезали в красочной вспышке света.
Сначала я стал улавливать шум, он ассоциировался у меня с тем, как шумит ветер в кроне дерева. Потом к нему добавилось птичье многоголосье. Затем я стал различать свет, его насыщенность нарастала и я застонал, прикрыв глаза. Проморгавшись, стал рассматривать окружающую меня действительность.
Я сижу на лавочке, что притулилась к вязам, растущим на небольшой алее. Напротив лавки жидкий ряд деревьев и кустарник. Небо хмурое и прохладный ветерок заставил меня обхватить себя руками. Метрах в двадцати слева, алея упирается в четырёхэтажное длинное здание. Справа пустырь, который обрамляет жидкий кустарник. Мои мысли лениво регистрируют эти подробности. Но я ещё не отошёл от того красочного мира, где пребывал несколько минут назад и этот мне категорически не нравится. Я оглядел себя, на мне непонятного болотного цвета комбинезон и грубые рабочие ботинки. Зачем-то посмотрел на кисти рук, будто это мне чем-то поможет. Руки как руки, длинные артистические пальцы, чистые ладони без мозолей и ссадин. Ногти короткие и аккуратно пострижены. Вдалеке показались две девушки, я на автомате отслеживаю новое для меня событие. Они торопливо прошли мимо, ветер подгоняет их, заставляя быстро шевелить ногами. Девчата стрельнули глазами в мою сторону и засмеявшись чему-то своему быстро забежали в здание.
Этот живой звук вдруг разбудил во мне что-то новое. Такое ощущение, что камень, закрывавшие моё сознание стронулся с места, и сейчас покатился с нарастающим ускорением. Будто плотину прорвало, меня накрыло образами о том, кто я есть. Вот только что у меня не было понятия, кто я такой. Даже не задумывался об этом и вдруг пришло понимание и вся моя жизнь промелькнула передо мною. Будто гениальный режиссёр перематывает киноленту в ускоренном режиме. От дикой боли я видимо отключился.
Пришёл в себя на том же месте. Не знаю даже сколько время я уже сижу на этой лавке.
Я Валентин Моисеев, недавно разменял седьмой десяток. Родился в далёком 1963 году в Казахстане, учился как и все советские школьники. Чтобы не идти в армию поступил в институт, благо с мозгами вроде всё в порядке. Окончил, женился, родился сын. Всей семьёй строили планы, собирались купить машину, благо у тестя имелся капитальный гараж. Неплохая дача за городом требовала свой автотранспорт. Тесть предлагал взять «Москвича 412», тот больно подходящий для дачных дел. Я же мечтал о восьмёрке, на худой случай планировал купить с рук шестую модель «Жигулей». Как раз знакомый продавал.
А тут 1991 год перепутал всем гражданам некогда большой и дружной страны все планы. Сначала Павловская реформа обнулила все мои сбережения, я опасался держать их в сберкассе. Потом вообще мы проснулись и с удивлением узнали, что страны больше нет. Есть самостийный Казахстан. Правда никто, включая его власти не понимал, что с этой самостийностью делать.
А там пошло-поехало, наступили бандитские девяностые. Если раньше у народа на руках были деньги, но пустые полки магазинов гнали всех на рынок. То сейчас ситуация стала диаметрально противоположной. Бабушки облизывались на бананы, украшающие прилавки магазинов, а купить внучку могли только одну штуку раз в месяц. Всего полно, а денег нет. Предприятия встали разом, мой завод ещё трепыхался, но лучшие кадры уходили торговать на рынок. Кто чем, кто вёз с московских барахолок китайское шмотье. А кто продавал скоммунизденное с завода. Ну если был конечно доступ к чему полезному. Лично я делал ножи и всякий инструмент для дома. Отдавал на реализацию соседу, тот стоял на зелёном рынке. Так и жили.
А когда тесть с тёщей решили уезжать в Германию, то я долго не думал. Вру, конечно, переживал. К этому времени у меня ещё остались в городе три моих женщины. Папа умер в прошлом году, остались мама с сестрой и бабушка. Правда как раз они жили относительно неплохо. У бабушки и мамы пенсия, мама ещё работала в музыкальной школе, а сестра в музучилище. А заодно преподавала итальянский язык в театре музкомедии. Единственная группа населения, кому не задерживали выплаты, были пожалуй, пенсионеры. Спасибо тогдашнему президенту Назарбаеву.
А вот моя супруга Инга, оказалась на голодном пайке. Она окончила наш мединститут и с помощью отца устроилась врачом-кардиологом в обкомовскую поликлинику. Тогда это было круто, а сейчас всем резко стало не до бюджетной медицины.
– Игорёк, надо валить отсюда. Вот вчера Сашке в школе одноклассник сказал убираться в свою Рассею. Он, конечно, мал для такого, но значит дома от родителей слышит.
Вот тогда я и задумался. Всё стремительно катится в пропасть. Наверное, когда-нибудь устаканится. Но мне с Ингой, наверное, судьба стоять на рынке. А сын, какое будущее его ждёт? Не станет ли он здесь человеком второго сорта?
Это и подвигло меня согласится. Дело в том, что Инга у меня чистокровная немка. Её родителей совсем молодых вывезли в Казахстан с Поволжья. Они и тут неплохо устроились. Отец дорос до директора горного техникума, мама участковый врач. Инга пошла по её стопам, а вот я всю жизнь отработал на машиностроительных заводах. Начал с мастера и дорос до зама начальника большого цеха. В принципе меня тут держат только мои женщины. Но может мне удастся их тоже перевезти в спокойную Европу?
После того, как мама погладила меня по голове и сказала, – езжай сына. А мы уж тут сами. Здесь прошла вся жизнь, здесь соседи, знакомые врачи. Пенсию платят вовремя, ты только приезжай к нам иногда, – и тут мама отвернулась, чтобы не показать слёзы.
Всем табором и поехали. Уже объединённая Германия поначалу приняла нас весьма скромно. Определили нас в бывший советский военный городок возле восточногерманского Лейпцига. Но позже нам удалось перебраться в Баварию. Так вскладчину взяли дом. Тесть с тёщей получили приличное пособие по старости, их младший сынок пошёл доучиваться на инженера-электронщика. Инга удачно прошла собеседование и ей взяли на стажировку врачом-кардиологом в местную больницу. Поначалу почти ничего не платили, но потом она получила полную ставку и мы вздохнули с облегчением.
А вот у меня не так всё прекрасно сложилось. Работал кем придётся, помогал в слесарной мастерской, собирал выброшенные телевизоры, чинил их и сдавал в мастерскую. Потом удалось найти хорошую работу механиком на заводе, где делали фарфор и посуду.
Первое время мне дико не хватало общения на родном языке. Были убогие передачи на русском языке по телевизору. Я даже нашёл библиотеку, где можно было взять почитать книги.
Это было время, когда кроме зарубежных писателей типа Стивена Кинга и Сидни Шелдон расцвели и наши российские авторы. Фантасты, работники фэнтезийного жанра, любовные романы и боевики. Мы узнали книги Романа Злотникова, Александра Бушкова, Сергея Лукьяненко, Дарьи Донцовой и многих других. Вал русскоязычной прозы захлестнул неокрепшие умы сограждан. Читал и я, уходя от непростой реальности.
И чем лучше шли дела у Инги на работе, её даже повысили, тем хуже у меня. Ну, мои родственники как-то быстро влились в местное общество. Да и язык они знали с детства. А вот мне он не даётся так легко. Вроде ходил на курсы немецкого. Объясниться на улице смогу, не более. На работе тоже никакого продвижения. Всегда я зарабатывал больше жены и содержал семью. А сейчас её зарплата втрое против моей. Ну и началось. Любимая тёща подзуживает дочь, вот Инга и пилит меня. Укоряет небольшой зарплатой. Я и раньше не особо в тёплых отношениях был с её родителями, а сейчас совсем хреново стало.
А когда Сашка закончил школу и пошёл учиться дальше, мы решили развестись. К этому времени тесть умер и, по-моему, у Инги наметился роман с завотделением на работе.
Видимо наши чувства не выдержали проверку временем и трудностями. После развода я снимал двухкомнатную квартиру в спальном районе Мюнхена. Нормальная немецкая семья предпочтёт снимать дом, а в подобных местах живут не совсем благополучные. Те, которые получают социальное жильё от государства. Вот тут я и увлёкся писательством. Познакомился в интернете с одним интересным человечком, который и сподвиг меня на эту стезю. Поначалу было сложно. И тут дело не в том, чтобы написать толковую вещь. Для того, чтобы её опубликовать и издать в бумаге – нужен длинный путь. И всему надо учиться самому. А если писать в стол, то не надо и начинать.
Незаметно меня увлекло писательство и всё свободное время я посвящал этому занятию. Это стало моей отдушиной, моим хобби. Раз в неделю встречался с сыном. Как правило это было на нейтральной территории. К себе не звал ввиду непрезентабельности района.
Сашка вымахал высоким и симпатичным парнем. У него уже есть девушка, немка. Мы познакомились. Ничего так, симпатичная и уважительная.
Бывшая супруга долго не горевала, быстро вышла замуж за того коллегу. Счастья им и любви до гроба.
А вот у меня не особо с этим делом. Изредка встречался с одной молодой особой. Она с сыном приехала из Албании и убирала в нашем доме. Познакомились и стали встречаться. Но так, без обязательств. И без особых острых эмоций.
Неожиданно в сети познакомился с одной интересной дамочкой. Схлестнулись мы на почве книг. Она тоже поклонница фантастики и альтернативки. По началу просто общались по выложенным главам моей очередной книги. Потом начали дружить в личке и наконец она приехала ко мне в гости.
Николь родители вывезли во Францию в трёхлетнем возрасте. Она работает в крупной маркетинговой компании и довольно успешна. Упакована неплохо, свой дом, машина… Девушка на пятнадцать лет младше меня, но это не помешало нам познакомиться поближе.
Я думал, что у нас нет особых перспектив, но неожиданно для себя взял отпуск и поехал к ней погостить. В Лионе я прожил две недели, и мы договорились, что стоит попробовать жить вместе. Сначала она переехала ко мне. Благо могла работать и удалённо. Через пару месяцев я принял её предложение перебраться к ней.
Николь мне нравилась как женщина и вообще с ней можно о многом поговорить. На русском она говорит бегло с лёгким акцентом. Но это не мешает нам обещаться во всех плоскостях.
А я прикинул, что меня держит тут в Германии? А в Лионе у Николь большой дом, доставшийся от родителей. Да и она пообещала помочь с работой.
Жить во Франции мне понравилось больше. Люди проще и нет этого швабского педантизма. Я устроился на небольшую швейную фабрику техником и в общем меня всё устраивало.
Писать не переставал и даже зарабатывал какие-то копейки.
– Сколько, сколько? – это Николь узнала о том, сколько в России может заработать удачливый автор.
– Тысячу долларов, если раскрученный? А как же они живут на эту тысячу.
– Ну так и живут, наверное.
Живя рядом со мной Николь много мне помогает. Ведь книги надо многократно вычитать, потом заказать обложки и сидеть вечерами, занимаясь продвижением своих шедевров. Лично я этим не занимался, поэтому особых дивидендов мне книги и не приносили. Но знаю от коллег, что для тех, кто занимается писательским творчеством серьёзно, тысяча долларов вполне достойная сумма. А если есть подработка, то вообще прекрасно.
– Игор, – Николь изначально произносила моё имя с жёстким раскатистым «Р».
– У нас писатели – очень уважаемые люди.
Дальше Николь поведала мне и привела примеры того, как французские писатели, издав несколько книг, становились весьма состоятельными людьми.
Я пытался с нею спорить, доказывая, что автор и писатель – разные вещи. А она меня опускала на землю грешную и долбила фактами.
В одном она права, количество писателей в стране напрямую зависит от количество читающих. Ну если, к примеру арабы или азиаты не читают, то откуда у них взяться писателям. Не на пустом же месте последние появляются. Любой автор, это читатель со стажем. И когда у него слова и мысли перестают помещаться в голове, он стремится излить это на окружающих. Иногда получается.
Так вот, если верить логике Николь, если я буду писать на французском и о Франции, то меня ждёт грандиозный успех.
Мои сомнения сразу разбивались ещё на подступе. История страны подробно изложена и в книгах, и в интернете. Конечно, здесь мне не обойтись без Николь. Она будет моим переводчиком.
Я воспринял это как некое развлечение и согласился. Дело в том, что Николь неугомонная любительница перчика. Она постоянно в поисках приключений. И меня за собой таскает. Прыжок с самолёта и дайвинг – это детский лепет на лужайке. А вот банджи-джампинг с высоты 70 метров – это уже серьёзно.
Наша первая совместная книга называлась «Королевский шут». Франция 17-го века, гламурный двор Людовика XIV и попаданец из нашего времени. Это моя любимая тема. Я здорово поизголялся над российскими императорами, заставляя их с помощью попаданцев совершать не свойственные им поступки.
Написал книгу я всего за три месяца. Дольше сидел и собирал информацию. А вот дальше мне оставалось только носить Николь кофе. Ведь помочь ей мне было нечем. Но моя подруга сама увлеклась процессом перевода. А это очень непросто передать язык и дух оригинала. В итоге у нас ушло два года. Потом мы предложили книгу издательству. Нам отказали, тогда Николь стала посылать наш труд в менее известные издательства. Сработало небольшое, находящееся в Марселе. Мою книгу опубликовали в электронном виде. И через полгода вдруг поступило предложение издать в бумаге небольшим тиражом.
Один знакомый журналист за небольшой презент в виде стола в ресторане написал обо мне статью. Ну, на мой взгляд там были излишние подробности про моё советское прошлое, но результатом стало предложение на довольно крупный тираж.
А когда на мой счёт поступила первая серьёзная сумма в 5000 евро, мы на радостях решили с Николь устроить себе отдых.
Моя женщина давно хотела посетить столицу испанской Астурии Овьедо. Где-то там в горах есть чудное озеро, которое она очень хочет облазить со всех сторон.
Сказано, сделано. Как опытная путешественница, Николь помогла мне собраться в дорогу. Самолёт до Мадрида, там поезд до Овьедо. Нам удалось снять чудесный домик на окраине города. До моря всего двадцать минут на машине.
Три дня мы просто отдыхали, гуляли по тихому городу и пробовали местные кулинарные изыски. Здесь рыба и морепродукты стоят сущие копейки. И всё свежайшее, прямо час назад бегало по океанским просторам.
А на четвёртый день мы взяли машину на прокат и покатили в природный парк Пикос-де-Эуропа. Именно там на высоте 1000 метров находятся озёра Лагос-де-Ковадонга. А нам нужно одно конкретное. К нему мы добрались уже под вечер. Но, учитывая позднее время мы решили вернуться сюда утром, а пока спустились ниже к небольшой гостинице, где и взяли номер с видом на луга с пасущимися коровами.
Утром встали и после завтрака отправились в поход. Мы вооружились треккинговыми палками и небольшими рюкзачками. До цели путешествия всего три километрами по живописнейшей природе испанской Астурии.
Несмотря на своё возраст, шестьдесят один год стукнул, я довольно бодр и иду сразу за Николь. При этом поглядываю на её крепкую фигурку и подумываю, как же мне с нею повезло. Николь сорок пять, а не скажешь. От силы можно дать тридцать с хвостиком. Только лучики под глазами выдают возраст.
– Игорь, сфотографируй меня на этой скале, – подруга энергично махнула в сторону скального выступа. Она быстро взобралась наверх, а я вытащил сотовый и попытался сделать снимок.
Нет, солнце засвечивает. Вообще хорошие фотографии получаются рано утром и вечером. А сейчас яркое солнце Астурии делает кадр белёсым. Хотя, если я обойду скалу справа и заберусь с другой стороны, то может и получится.
Через несколько минут я уже карабкался на склон горы. Вынув сотовый, на секунду заинтересовался непонятным свечением под левую руку. Такое ощущение, будто часть скалы выкрасили серебряной краской и она бликует под лучами солнца. Вот только не могу выбрать удачный ракурс, чтобы заснять это непонятное явление. Глаза видят, а снимок не получается. Пришлось подобраться поближе.
Внезапно накатило чувство дурноты, меня бросило в жар. Всё, больше я ничего не помню. Миг и я сижу здесь на лавке и отупело смотрю на свинцовое небо и редких прохожих.