Утро было необычайно тихим. Эрис резко распахнула глаза и уставилась в деревянный потолок. Рассветное солнце покалывало щеки. И все бы казалось нормальным, вот только… Сегодня почему-то лес молчал, и это виделось недобрым знаком.
Эрис порывисто поднялась с постели, накинула простую рубашку и шорты и взволнованной птицей выпорхнула из дома. Кожу обдало утренней прохладой. Девочка помчалась по вытоптанной дорожке, пересекая деревню сугор.
Когда же впереди показался алтарь Цитри, Эрис всмотрелась в два силуэта у выхода из деревни, остановилась и проворно спряталась за одну из хижин. Выглянув из-за угла, сугор внимательно следила за происходящим. Время было раннее, почти никто из деревни еще не проснулся, но Диас говорил, что хотел уйти без лишнего шума. Даже Эрис он строго настрого запретил провожать его. Сказал, что она точно начала бы плакать или, еще хуже, не сдержалась и разболтала бы все Далиму. За такое несправедливое обвинение в свой адрес Эрис, разумеется, обиделась на друга, но он был слишком строгим и настойчивым, поэтому ничего не осталось, кроме как согласиться. По крайней мере, так она сказала ему.
Диас вдумчиво слушал речь отца. Далим напоследок по-отцовски ласково потрепал сына по голове, что-то сказав ему, а тот недовольно завертелся.
Уже собравшись уйти в лес, мечник вдруг замер вполоборота к деревне. Сосредоточенно нахмурившись, он вглядывался туда, где только что, как ему показалось, сверкнули белокурые волосы. Но как внезапно эта магия возникла, так же внезапно она и исчезла. Хмыкнув себе под нос, Диас поправил походную сумку, переступил порог деревни и пошел прочь, скрываясь в объятьях леса. Белые лики каменных богинь мягко улыбались ему вслед.
Эрис испуганно вжималась затылком в стену. Он заметил. Он точно ее заметил! Справившись с волнением, сугор еще раз робко глянула за угол, но, как и ожидалось, там уже никого не было. Эрис покинула свое убежище, а когда дошла до границы деревни, остановилась, глядя вслед незримо удаляющемуся мечнику.
– Удачи, Ди, – слабо прошептала она, не сводя взора с лесной чащи. – Пожалуйста, возвращайся скорее.
Вечером в трапезном зале было как всегда весело и оживленно, вот только Эрис сидела за столом и меланхолично следила за тем, как нарезанные овощи плавно скользили по глади ее остывшей похлебки. Аппетита совсем не было. Когда же все разошлись по домам, лучница заметила, что один из взрослых почему-то пошел в другую сторону. Скрываясь от других охотников, юная сугор незаметно последовала за ним, а когда узнала кузнеца Далима, все поняла без лишних слов. Мужчина стоял недалеко от алтаря Цитри и тихо разговаривал с ней, возможно даже молился. Он казался одиноким. Почувствовав себя неловко, Эрис решила, что ей здесь точно было не место.
– Спасибо, что не послала ему хищника, Цитри.
У Эрис закружилась голова. Мысли о том, что Далим не знал правды, не давали ей покоя. Она чувствовала себя виноватой, вовлеченной в ужасный обман, связанный с ее другом; в результате все могло обернуться огромной трагедией. Для всех. После того, как лучница узнала о жертвенном звере Диаса, она читала о варане. Только из тех крох информации, что нашлось в рукописях, мало что пригодилось бы для охоты, но даже без больших знаний можно было твердо сказать – он сильный противник. Эрис опасалась, что, ослепнув от ненависти, Диас погибнет во время охоты.
До самой глубокой ночи девочка не могла заснуть, терзаемая тревогой. Когда же рассвет лишь начал окрашивать верхушки деревьев алым цветом, сугор тотчас проснулась и, будто подхваченная крыльями лесных духов, понеслась к алтарю в надежде, что друг уже вернулся и преподнес свою дань богине. Но жертвенный камень был чистым.
Тогда, чтобы скоротать время до окончания охоты друга, Эрис с головой погрузилась в свои тренировки. Шустрые стрелы со свистом разрезали воздух и вонзались в деревянные мишени, а порой из-за промаха позорно втыкались в землю. Все же навык стрельбы у лучницы был еще недостаточен. Позабыв об отдыхе, сугор до изнеможения снова и снова натягивала тетиву и атаковала мишени до самой ночи. Свалившись на землю от усталости и раскинув руки в стороны, Эрис захотела перевести дух. За весь день в деревне ничего не было слышно о Диасе. Значит, еще рано.
Как и в прошлый раз, после ужина один из охотников направился к алтарю. Эрис проводила его взглядом, но решила больше не преследовать. Она знала, кто он и зачем уходил, да и видеть, как мужчина заклинал лес вернуть ему сына, ей было невыносимо тяжело.
Каждый день лучница просыпалась на рассвете и без оглядки мчалась к алтарю Цитри, шепча молитвы, с единственной и самой сокровенной мольбой: «Пусть он вернулся. Пусть он вернулся. Пусть он вернулся!»
Но, не обнаружив в пристанище богини и следа жертвенной крови, девочка, как заговоренная, полностью уходила в себя и стреляла весь день, вымещая терзающее ее напряжение на бездушные мишени. Далим после ужина в одиночестве уходил в сторону леса и ждал в течение нескольких часов, когда же его сын вернется с охоты. В томительном ожидании прошло ровно десять дней, пока лидер деревни не позвал к себе Далима и не высказал свое вполне обоснованное опасение.
Диас пропал.
Эта новость была подобно раскату грома, поразившего деревню. Все подростки, что ходили на охоту до этого, отсутствовали не больше пяти дней, и дольше всех задерживались те, кому Цитри доверила поймать хищника. Но жители были уверены, что Диасу достался Кин, а это одно из самых безобидных созданий, обитающих в чащобе Хина. Взрослые охотники столпились на главной поляне и громко говорили о том, что могло произойти и что теперь стоило делать.
Эрис стояла позади всех и не верила своим ушам. Неутешительные речи слышались со всех сторон, и девочку буквально затрясло от страха и неверия. Диас все-таки не сдержал данного ей обещания. Неужели он… погиб?
По приказу Феназема на поиски Диаса были отобраны самые опытные охотники, одним из которых оказался Далим. Разрушитель не стал препятствовать его стремлению отыскать сына и дал добро на участие в вылазке. Группа сугор ушла из деревни и весь день прочесывала лес Хина вдоль и поперек. Час за часом нарастало отчаяние. Далим, точно обезумевший от своего горя, отказывался верить в произошедшее и до самой ночи не покидал лес, пока сам Феназем не пришел за ним и самолично не забрал угнетенного отца назад в деревню. Диаса так и не нашли.
Эрис лежала в своей постели и непроницаемым взглядом прожигала стену. Входная дверь хлопнула, девочка подскочила на месте, чтобы встретить отца. Уставший Клид снимал с плеча охотничий лук и колчан, чтобы отложить их в сторону.
– Мы обошли всю Хину, но даже следа мальчишки не обнаружили, – не поднимая глаз на Эрис, сказал он. – Завтра пойдем еще раз, уже переступим предел и исследуем часть других лесов лепестка, хотя вряд ли Диас забрел так далеко.
Эрис отрешенно опустила глаза в пол и вернулась к себе, не сказав отцу ни слова.
Лес стоял темной пугающей стеной, продолжая хранить свое недоброе молчание. И вот уже три дня как Эрис перестала бегать к алтарю по утрам. Сон оставался таким же тревожным, отчего девочка просыпалась с самым первым лучом солнца. Она с грустью следила за тем, как отец собирался в очередной поход. Клид не давал ей ложных обещаний, да и Эрис была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, каковы шансы на спасение Диаса. Прошло уже слишком много времени. Он точно не вернется.
Как только Клид уходил, Эрис уединялась на стрельбище и оставалась там до самого позднего вечера. Аппетита совсем не было, лишь редкий раз девочка заставляла себя выпить немного воды и съесть горсть лесных ягод. Разумеется, этого было недостаточно для нормальной жизни, и юная сугор постепенно приобретала нездоровую бледность и худобу. Выпуская в день не меньше трехсот стрел, она до кровавых ссадин на пальцах тренировалась в стрельбе, но уже даже не знала – зачем ей это было нужно?
Несколько вылазок подряд были безуспешными, и бывалые охотники уже открыто намекали Разрушителю, что пора бы закончить бессмысленные поиски и смириться с истиной. Сугор обошли почти все леса Зеленого лепестка, а это огромная площадь, занимающая добрую часть Мидира. Если бы где-то там и был Диас, то его бы уже давно обнаружили, только при условии, что дикие звери не растерзали его тело. Феназем прекрасно понимал мысли соратников, поэтому после очередной неудачи решился прервать поиски и объявить Далиму о гибели его сына.
Это была единственная за всю историю смерть молодого сугор на первой охоте во имя Цитри. Все жители деревни скорбели вместе с Далимом и также сильно переживали его потерю. По обычаю, чтобы душа погибшего в лесу охотника обрела покой и вернулась к богине, родственники приносили к алтарю какой-нибудь предмет его одежды и повязывали к одной из маленьких фигур хрупкой девы. Когда же очень сильно тосковали, приходили на это место и говорили с усопшим.
На поляне перед алтарем Цитри собрались все неравнодушные сугор, ведь сегодня Далим должен был отпустить Диаса и передать его дух богине. Склоня головы, они ждали, пока появится кузнец. Эрис, уронив плечи, стояла в передних рядах. Со спины ее обнимали руки матери.
Далим ступал молча, не спеша. Он нес к алтарю самую страшную жертву – своего единственного сына, последнего из его рода, чтобы навеки проститься с ним.
Перед образом богини Далим замер на мгновение. В его ладонях лежала ткань, которой Диас подвязывал свои волосы. Мужчина с родительской болью посмотрел на этот бесценный предмет, расправил косынку и потянулся к браслету покойной жены.
У алтаря, облаченный в траурные одеяния, стоял Феназем и по праву лидера деревни говорил прощальные слова. Эрис смотрела на поникшую спину кузнеца и до сих пор не верила, что весь этот кошмар происходил наяву. Среди других сугор слышались подавленные всхлипы. Они смешивались в странном созвучии с молитвенным шепотом Далима и шумом дождя.
Мать аккуратно натянула капюшон на голову Эрис, чтобы та не промокла и не простудилась, а девочка даже не пошевелилась, хоть ткань одежды и наползла ей на глаза. Лес молчал, небо тихо плакало.
Кузнец перевел взгляд на светлый образ каменной Цитри. Странно, но ему, скорбевшему по утрате отцу и мужу, на мгновение показалось, что богиня загадочно улыбается ему.
– Прошу, позаботься о нем, – одними губами произнес Далим и уже сделал шаг, чтобы завершить ритуал прощания, как вдруг прервался и испуганно отдернул руки от статуи.
Лик богини осветился узкой полоской сияния. Алтарный камень заблестел и засеребрился, словно был чистым прозрачным кристаллом. Вскоре сияющий солнцем пучок света разросся, покрывая теплом всю поляну у алтаря. Цитри засияла божественной силой, и все сугор в едином порыве немедленно склонили перед ней головы, а измотанный отчаянием Далим рухнул на колени.
Мужчина смотрел на сырую землю, когда прямо перед его носом по одной появились женские стопы. Даже наступив на грязь, они ничуть не испачкались. Кузнец вздрогнул от легкого прикосновения. Он неуверенно поднял голову и тут же глаза в глаза столкнулся с хранительницей деревни – прекрасной Цитри. Длинные золотистые косы ниспадали ей на плечи. Она оказалась точно такой, какой была увековечена при алтаре. Дева склонилась к кузнецу, и тот протянул ей вещь Диаса. Цитри обхватила руку Далима и, покачав головой, сама сомкнула его пальцы, давая знак, что ей это было не нужно.
– Но почему? – решился спросить сугор, на что она указала рукой в сторону леса, будто увидела там кого-то.
Кузнец покорно оглянулся туда же и постарался всмотреться в лесную чащу, но, не открыв для себя чего-то нового, повернулся обратно. Да вот только Цитри уже не было перед ним, и ее благодатный свет постепенно угас, сменяясь дождем.
***
В тот день Далим так и не простился с Диасом. Он доверился богине и ее воле. И все в деревне приняли напутствие Цитри.
С наступлением темноты Эрис, закончив очередную тренировку, последовала в трапезную, где уже собрались все сугор. Ужин был заметно напряженным. Лучница по привычке обернулась на место за столом, где обычно сидели Диас с отцом. Сегодня там было пусто. Даже Далим не пришел, чтобы поесть со всеми.
Клид потерял покой, ругаясь на Эрис, но заставить дочь поесть он так и не смог. Юная сугор встала из-за стола и захотела уйти домой.
– Гратус Сугор! Гратус Сугор! – раздался пронзительный крик подростков, влетевших в трапезный зал с перепуганными до ужаса глазами. Все охотники немедленно посмотрели на шумных детей, а Разрушитель поднялся с места. – Там… Там в лесу! Скорее! Оно идет в деревню!
– Это монстр! Древний монстр, Гратус Сугор!
– У него большое тело, и оно блестит под луной! А еще на его спине растут длинные шипы!
– У него вытянутая морда и страшные глаза!
Эрис чуть не подавилась воздухом, когда услышала о странном существе, крадущемся к деревне. Она сразу поняла, кого встретили ее друзья во время их шкодливой вылазки. Это был варан. Жертвенный зверь Диаса! И он зачем-то направлялся в их поселение.
Не дожидаясь, пока взрослые поднимут тревогу, Эрис скользнула со своего места и незаметно сбежала домой за своим верным луком и стрелами.
Когда девочка, возвращаясь, пробегала мимо трапезного зала, он был пуст, а впереди слышались голоса мужчин, организующих оборону. Чтобы не попасться никому на глаза, девочка держалась тени и перебегала от дома к дому, постоянно оглядываясь вокруг. Добравшись до края деревни, Эрис залезла на одно из высоких деревьев и спряталась за пышной зеленью точно так, как сделала это в день первой вылазки.
Заняв устойчивое положение, сугор извлекла из колчана стрелу и перехватила лук. С такой высоты она видела всех, кто находился поблизости, и это было ее явным преимуществом.
Уже скоро в темноте лесной чащи проявился силуэт непрошенного гостя. Охотники приготовились атаковать зверя, как только тот посмеет ступить на их территорию. И Эрис, всем сердцем ненавидящая это создание, впервые в жизни была намерена пустить стрелу и вложить в нее не только умение стрелять, но и сильное желание сразить врага.
Монстр не спешил выходить на поляну. Он часто останавливался, словно чтобы передохнуть, а потом делал несколько вялых шагов. Казалось, он был ранен и пришел к охотникам специально, чтобы те прекратили его мучения.
И вот на свет полной ясной луны вышел большой огненный ящер. Когда он показался, все сугор исступленно замерли, не зная, чему верить. Мужчины опустили оружие и расступились перед зверем, открывая ему путь прямо в сердце поселения – к алтарю.
Эрис с непониманием следила за поведением старших. Почему они не атаковали? Даже Разрушитель пятился и сердито отгонял соратников, чтобы те не мешали варану. Оружие было убрано, Феназем велел срочно позвать Далима, пока зверь с черепашьей скоростью приближался к жертвенному камню. Кто-то из охотников захотел помочь существу, но лидер рыкнул на него, добавив: «Это гордость каждого сугор. Он должен сделать все сам!»
Голова ящера была неестественно свернута на бок и повисла, а из-под нее виднелись запачканные кровью и примятые русые волосы. Тело монстра встряхнулось, будто его подбросили, и тогда Эрис заметила, что у рептилии не было одной конечности. Скованные броней бока были иссечены глубокими порезами, а хвост был покалечен и искривлен. Из-под твердой чешуи сквозь рваную кожу и плоть торчали острые кости чудовища.
Эрис в испуге зажала рот рукой, издав лишь радостный всхлип. По бокам синего камня повисли когтистые лапы и длинный хвост, не уместившийся на нем. Над вараном, устало склонившись, стоял Диас. Его волосы были мокрыми от пота и крови, одежда и бронник разодраны, на коже зияли алые следы от когтей и зубов. Самой болезненной оказалась рваная рана на груди, оставленная зверем во время схватки. Охотник был нечеловечески измотан и еле стоял на ногах, и все же…
Он был намерен завершить ритуал посвящения в настоящие сугор. Взявшись негнущимися пальцами за рукоять меча, Диас медленно извлек его из ножен и приостановился, чтобы отдышаться, а затем, боясь от слабости выронить клинок, ухватился за него двумя руками. Эрис ужаснулась – вместо длинного острого лезвия, которым часто хвастал друг, остался лишь уродливый обломок с кровавыми разводами.
Занеся оружие над мертвым телом варана, Диас с криком вонзил его в горло монстра. Из свежей раны пролилась густая кровь, наполняя синий камень Ишигур сущностью жертвенного зверя. Вмиг проснулся лесной ветер, и та могильная тишина, что окружала деревню сугор, сразу развеялась. Образ Цитри озарился устремившимся в звездное небо огненным свечением, а мечник покачнулся и рухнул на землю, утонув в забвении.
В тот день он вернулся домой с победой. В тот день он стал истинным сугор и отомстил за свою мать.
Новость о настоящем жертвенным звере Диаса быстро разлетелась по деревне, и все жители были поражены храбростью и силой юного сугор. На память о своей первой охоте ему остался рваный шрам на груди. Уже спустя неделю Диас заметно пошел на поправку. Похудевший за время охоты мечник с огромным аппетитом поедал все, что ему приносили, а потом целыми днями отсыпался за все бессонные ночи, проведенные в лесу. Пока Диас набирался сил, других сугор к нему старались не пускать, но иногда его навещал отец и со словами «это от Эрис» оставлял маленький сверток с ягодами.
С момента возвращения друга Эрис не переставала тренироваться в стрельбе, вот только что-то в ней заметно переменилось, и теперь юная сугор уверенно пускала стрелы, не жмурясь и не сомневаясь. Безостановочная череда ее снарядов била по мишеням, и Эрис, обводя взором стрельбище, замечала явные успехи в своих занятиях.
– Ого, да ты уже мастерски орудуешь луком! – послышался знакомый восторженный голос, и охотница тут же обернулась.
За ее спиной, присев на корточки, пристроился Диас и, заметив радостное удивление подруги, обаятельно улыбнулся.
– Что ты здесь делаешь? Тебе же еще нельзя вставать, – обеспокоенно спросила она и подошла к мечнику, на что он немедленно поднялся, все так же продолжая сиять.
– Сбежал, – беззаботно пожал плечами Диас. – Да брось, Эрис! Долго мне еще там валяться? Я уже здоров! – похлопал себя по плечу он.