Мда, когда я во второй раз отправился в прошлое на проклятом кешином Э-приборе, то меньше всего рассчитывал оказаться перед ружьями расстрельной команды и смотреть в беспощадные глаза солдат, которым велено убить меня, как бешеного пса. Даже теперь, находясь на волоске от смерти, я не мог поверить в происходящее. Неужели я и вправду погибну здесь, в чистом поле, за тридевять земель и два столетия от родного дома?
– Пли! – распорядился капитан и солдаты дернули спусковые крючки.
Я невольно зажмурился, но вместо выстрелов услышал только сухие щелчки. Сердце перестало биться, а потом с робкой надеждой застучало вновь. Я открыл глаза и увидел, что солдаты сконфуженно ковыряются в ружьях.
– Приношу глубочайшие извинения, сударь, – сказал покрасневший капитан. – Произошла осечка, ружья забиты порохом.
– Э, ничего страшного, – великодушно пролепетал я. – Не беспокойтесь, я подожду, не торопитесь.
– Хватит обмениваться любезностями! – загремел Добриков. – Прикончите этого гнусного изменника, капитан! У нас еще много других дел, нам надо ехать дальше.
Чтоб тебя молнии сожгли на месте, с ненавистью подумал я, потому как после гневной отповеди чиновника солдаты копошились с ружьями в два раза быстрее. Чтоб тебе сколопендры кишечник разодрали.
В конце концов, солдаты вроде бы вычистили дула своих ручных орудий и снова навели их на меня. Я подумал, что неплохо было бы покаяться и прочитать молитву, но знал, что вряд ли мне дадут отсрочку. Слишком уж торопятся господа из Тайной экспедиции покончить с этим делом. Наверное, на обед опаздывают, с негодованием решил я, поглядывая на необъятные чрева моих инквизиторов.
Капитан поднял руку, готовясь дать команду. Нет, теперь я не буду закрывать глаза, лучше уж поглядеть в лицо смерти.
Это оказалось верным решением, потому что я увидел, как от войска отделился всадник и стремглав поскакал к нам. Капитан услышал топот копыт и оглянулся.
– Ну что там? – нетерпеливо закричал Бобриков. – Зачем отвлекаетесь на всякие пустяки?
Всадник подъехал к нам и осадил ржущего коня. Я с удивлением узнал в нем Стрельцова, адъютанта Суворова. Внутри меня затрепетала робкая надежда на благополучный исход дела.
– Что за самоуправство? – громко крикнул Стрельцов. – По какому основанию вы подвергаете казни сего благочинного государева служителя?
– Юноша, не лезьте в чужое дело, – ответил Добриков. – Мы представители Тайной экспедиции в сем походе и заботимся, дабы злокозненные посланцы из других держав не нанесли нам убытку.
Тогда Стрельцов сунул им свернутую в свиток бумагу.
– Сей человек никак не может быть вредителем похода, – сказал он. – И вот вам тому твердое доказательство.
– И кем же оно подписано? – с усмешкой спросил Бобриков, разворачивая бумагу. – Князем Италийским, главнокомандующим сего похода? Известно ли вам, что мы не подчиняемся его сиятельству и вольны сами решать, кого подвергать наказанию, а кого миловать?
Сидя на коне, Стрельцов тоже улыбнулся, причем весьма торжественно и злорадно.
– Нет, сей приказ подписан его императорским величеством.
Бобриков выпрямился и впился глазами в текст. Добриков подошел к нему и тоже принялся читать, заглядывая через плечо коллеги.
– Сие есть именной указ императора! – ошеломленно сказал Бобриков и поглядел на меня. – В отношении вот этого человека, которого мы хотели расстрелять.
– Что там написано, господа? – спросил капитан, все также стоя с поднятой рукой. – Мне продолжать казнь?
– Нет, ни в коем случае! – крикнул Бобриков. – Остановите процедуру, произошла ошибка!
– Сие есть доверенная особа государя! – изумленно пробормотал Добриков, продолжая читать бумагу. – Он специально придан императором к особе главнокомандующего, дабы следить за его здоровьем и обеспечить таким образом успех всего мероприятия. А тех лиц, кто осмелится чинить ему препятствия, надлежит придать аресту и выслать в колодках для учинения следствия. Откуда же нам было знать?
Мясистые лица изменились и затряслись от страха. Солдаты опустили ружья, а капитан облегченно вздохнул. Экзекуция откладывалась на неопределенное время.
– Простите великодушно, господин хороший, – попросил Добриков, обращаясь ко мне. – Не со зла мы действовали, а лишь по долгу службы.
– Ошибочка вышла, не извольте гневаться, – лебезил его напарник. – Бдительность наша тому виной, да охота поймать всех злодеев и злоумышленников престола Российского.
Я стоял и смотрел вдаль на заходящее солнце. Никогда бы не подумал, что закат бывает таким дико красивым.
– Это все Бобриков устроил! – пожаловался следователь. – Пойдем, говорит, соглядатая иноземного поймаем! Там всего делов-то, раз, два и все состряпал.