Глава 5
Снаружи доносится раздражённый голос. Слышу треск веток, а затем за окном появляются две ноги в ярко-зелёных стильных узких сапожках. Похоже, они принадлежат той девчонке, сидевшей на верхушке дерева. А сейчас она, как настоящий слон, топает по зарослям ревеня. Я вопросительно смотрю на Бену.
Он прикладывает палец ко рту, затем защитным жестом прикрывает рукой Пенелопу и мотает головой. Я хорошо понимаю, что он не хочет, чтобы его заметила хозяйка Ванды.
Прежде чем она успеет растоптать ещё больше растений, я хватаю старую, пыльную подушку и выкидываю её через окно. Затем я высовываю голову.
Уровень пола в подвале немного ниже уровня земли. Очень удобно, чтобы кидаться из окна всяким мусором. Кроме того, сейчас наконец-то понимаю, почему я снаружи не заметила пристройки и нового входа в башню: эта часть здания скрывается за живой изгородью из ежевики. Правда, газон здесь аккуратно подстрижен, но смесь усиков ежевики и дикого винограда угрожает закрыть подвальное окно.
– А ещё нам понадобятся садовые ножницы, – ворчу я.
– Фу-у-у, – фыркает на меня обладательница зелёных сапожек.
– Ты обо мне или о подушке?
– Ах, это опять ты. – Девочка со светлыми волосами насмешливо смотрит на меня сверху вниз. – Ты собираешься переехать сюда? Я сначала подумала, ты новая ученица, но машина твоего отца всё ещё здесь. А это против правил. Родителям можно доезжать только до шлагбаума. Что вы вообще здесь делаете?
– Мой отец – новый смотритель школы, а я, естественно, буду здесь учиться. А что у вас тут за правила такие?
Она недоверчиво смотрит на меня.
– Учиться со второй четверти? Ты серьёзно?
– Не твоего ума дело.
– Все знают местные правила.
– Я – нет!
– И ты надеешься, что тебя здесь примут, городской ребёночек?
– Кто сказал, что я этого хочу?
Её взгляд с любопытством скользит по внутренностям нашего подвала.
– Смотритель, говоришь. Это странно!
– С чего бы? Ты что-то имеешь против? – Я упираюсь руками в бока.
– Нет.
– А почему мне здесь нельзя ходить в школу? Госпожа Рингвальд убеждена, что я с этим справлюсь.
– Это она тебе сказала?
– Да, она.
Краем глаза я вижу, как Бену закрывает лицо руками.
– Ты что, разговаривала с ректоркой? – Она удивлённо поднимает брови. – С Рингель? Такая плотненькая, рыжие волосы, круглая вязаная шапочка? Она никогда не разговаривает с учениками в день башенной церемонии.
– А вот со мной разговаривала.
– Очень странно.
– Ты столько раз уже это повторила. Что ты имеешь в виду?
Я потихоньку начинаю злиться.
Девочка пожимает плечами.
– Да ничего особенного. Как бы то ни было, ты всё равно точно не похожа на Внимающую днём. Так что мы вряд ли будем часто видеться.
Она откашливается и отворачивается, чтобы уйти.
– Похоже, тебе тут внизу самое место, дочка смотрителя. Со всеми этими мокрицами и тараканами.
Скрестив руки на груди, я сообщаю ей:
– Вообще-то у меня есть имя. Меня зовут Лена. Хэйворд.
– Хм-м. – Она рассеянно кивает и останавливается. Затем наклоняется вперёд, чтобы было удобнее заглядывать через подвальное окошко. Но, вздрогнув, отшатывается назад, когда Пенелопа, храпя, взбирается на подоконник и раздувает свой горловой мешок.
– Фу-у-у!
Я не обращаю внимания на выражение отвращения на её лице, но про себя решаю, что обязательно предложу Пенелопе за это что-нибудь вкусненькое. С другой стороны, меню жаб выглядит обычно не очень аппетитно. Может, ей достаточно будет простого «спасибо»?
– А ты не собираешься назвать мне своё имя? Или это тоже великая тайна?
Рядом со мной тихо хихикает Бену, прикрывая улыбку ладонью.
– Меня зовут Зои.
Мы стоим, сверкая глазами друг на друга.
– Кстати, Ванды тут нет, Зои В-Зелёных-Сапогах.
– Конечно, нет! Что делать белке-летяге в каком-то подвале?
– У тебя три попытки: она может тут прятать орехи? Пойти на вечеринку к горным троллям? Помогать мне делать уборку?
Зои делает поспешный шаг назад, как будто она собирается уйти, потому что ей с нами скучно.
– Не рассказывай сказки, здесь нет горных троллей! И передай Бену, пусть выходит, я уже давно поняла, что он здесь прячется. Два сапога – пара. Я сама позабочусь о Ванде.
– Отличный план, – кричу я и бросаю ей вслед первую попавшуюся под руки полуразорванную подушку. – Коза.
Бену ухмыляется.
– Она не такая плохая, как хочет казаться.
– Кто сказал, что я считаю мисс Зелёные-Сапоги такой уж плохой? Это ты прятался от неё.
Я пинаю по ржавой кровати, она с грохотом обрушивается на пол. Мы зажимает руками рты и носы, чтобы снова не вдыхать эти облака пыли. Но я всё равно чихаю.
– Будь здорова!
– Спасибо!
Высовываюсь из окна, чтобы подышать свежим воздухом.
– О, да там же озеро! – в восхищении восклицаю я, заметив что-то серо-голубое, сверкающее между деревьев сквозь облако пыли. – Там что, ещё одна башня? Прямо посреди воды? Круто! Может, я ещё и передумаю и соглашусь жить в одной из ваших общаг, хотя… – качаю головой. – Нет, скорее всё же нет! Я не островной зверь, не люблю находиться в тесном пространстве с большим количеством людей.
Я улыбаюсь Бену, который смущённо медлит с ответом.
– Вода – это не мой элемент, – признаётся он.
– И что в этом такого? – недолго думая, отвечаю я. – Я тоже не особо люблю плавать. Вода для меня всегда слишком сырая, слишком холодная. И мне нужна твёрдая почва под ногами. А что это за правила, о которых говорила Зои? А «Внимающие днём» – это что, какая-то тусовка для избранных детишек? Я совсем не хотела бы попасть в их трэшовый клуб зелёных сапог. Пусть даже не воображает. Ты тоже там состоишь? Но почему она с тобой так разговаривает?
Бену от удивления широко распахивает глаза:
– Я из «Смотрящих в ночи», это же сразу видно.
– В ночи?
Смотрю на него, ничего не понимая.
– У нас свои дела, у них свои. Сама увидишь. Не знаю, как тебе это объяснить… Всё дело в финальном распределении по классам и в четырёх башнях. Они сами выбирают, кто будет в них жить.
– Кто выбирает? Башни?
Уголки моих губ начинают подёргиваться. Бену кивает с такой серьёзностью, что я снова не могу удержаться от смеха. Мне правда нравится его чувство юмора. Как будто здания могут выбирать кого-то. Ну да ладно, я поняла, что он имеет в виду. В школе на Гранд-Стрит тоже были классы с углублённым изучением каких-нибудь предметов. Наверное, тут есть своего рода комитет из учеников старших классов. Я только надеюсь, что всё это работает справедливо. А распределение по группам проходит не на основе каких-нибудь дурацких испытаний на смелость или глупейших ритуалов. И если все Внимающие днём такие, как Зои, то уж лучше тогда быть Смотрящей в ночи. Во всяком случае, звучит это очень загадочно и обещает интересные приключения. Но точно знаю одно – я вряд ли так быстро передумаю про жизнь в общаге. Так зачем вообще об этом сейчас думать? Даже если речь пока идёт только об учёбе, а спать я в любом случае буду здесь. Кстати…
– Ладно, хватит об этом. Рано или поздно я обо всём этом узнаю. В любом случае сейчас мне нужна новая кровать. Эту вряд ли кто-нибудь сможет починить. А новые матрасы тут можно найти? Или они все сгорели?
Бену морщится и кивает:
– Боюсь, что да.
Я вздыхаю.
– Окей, в первую очередь нам всё равно понадобятся инструменты и тележка для перевозки мешков с мусором.
Я уже начала прикидывать, как вытащить отсюда весь этот хлам, не запачкав при этом всю квартиру. Через окно всё не пролезет, а вот лестница должна подойти для таких задач. Ведь как-то сюда всё это когда-то затащили. Я бы хотела до возвращения папы успеть закончить основную работу.
– Моему отцу точно не понравится, если здесь всё будет не так, как было оговорено в его контракте, – заявляю я слегка самонадеянно.
Это немножко не соответствует действительности. Мой папа очень непривередлив во всём, что касается быта. Просто не хочу, чтобы вид этого помещения заставил его сделать неверные выводы и он тоже пришёл к мысли, что мне лучше будет жить не здесь, в квартире смотрителя, а перебраться в общую спальню. На самом деле мне очень нравится быть своего рода аутсайдером. Особенно такие привилегии, как возможность жить в отдельной комнате, пусть даже в подвале. Или можно быстренько отремонтировать какое-нибудь помещение на другой стороне башни. Нам не обязательно кого-то ставить об этом в известность.
– Хорошо, но… Может, ты сначала?..
Бену идёт за мной, а я взбегаю по лестнице в гостиную и, став на четвереньки, начинаю сворачивать разноцветный ковёр, чтобы не испачкать его. Затем он снова идёт за мной в мою будущую комнату. Я выкидываю ещё несколько разодранных подушек и обломков мебели наружу через окно, чтобы получить побольше места, а затем начинаю тянуть ржавые остатки кровати в направлении лестницы. Бену в растерянности смотрит на меня.
– А может, ты немного поможешь? – спрашиваю я, задыхаясь. – Вместе управимся быстрее.
– Да, конечно, вот только…
– А после мы обязательно найдём и поймаем твою летягу, обещаю.
– Ванда совсем не моя…
Бену в отчаянии смотрит то на жабу, то на меня. Затем высаживает её с подоконника на улицу и глубоко вздыхает.
– Погоди немного, пока всё не определится. Я не думаю, что в этой подвальной комнате можно жить. Думаю, тебе всё же стоит подождать, что сегодня вечером башни…
Бедный Бену. Ему никогда не удаётся договорить то, что он думает. В этот раз его речь прерывает громкий топот, доносящийся из кухни.
– Ванда? – кричит он, поднимаясь.
– Папа? – кричу я.
Мы одновременно разворачиваемся и несёмся вверх по лестнице. При этом руки наши соприкасаются, и от этого по моей спине пробегают приятные мурашки.
– А, это ты!
Отец поднимается на ноги и удивлённо смотрит на меня и Бену. Затем ставит в сторону чемодан со своими инструментами и кладёт сверху на него куртку.
Судя по общей картине, заходя сюда, он споткнулся о свёрнутый ковёр и при этом опрокинул вешалку для одежды. А я даже до сих пор не знаю, где тут пылесос.
– Извини, папа! – сокрушённо выдавливаю я, поглаживая руку, по которой только что толпой бегали мурашки.
– Всё нормально.
Краем глаза я вижу, как что-то или кто-то быстро проносится по карнизу, но когда я перевожу туда взгляд, там уже никого нет. Я только вижу, как Бену поправляет свой капюшон и испуганно смотрит на меня.
– У тебя царапина на лице, – пытаюсь я отвлечь папу. – У нас где-нибудь есть пластырь?
Папа кивает и машет рукой в сторону своего чемодана с инструментами.
– В моём… то есть там.
– Ну, мне пора! – говорит Бену, протискиваясь мимо меня.
– Может, тебе помочь поискать Ванду?
Внезапно он краснеет.
– Да сама найдётся.
Он коротко улыбается, кивает моему отцу и проскальзывает через всё ещё открытую входную дверь.
И если мои глаза мне не врут, а у Бену совершенно случайно за это время не выросли длинные волосы, забранные в хвост, то я совершенно уверена, что из капюшона его худи на меня только что испуганно уставилась белка-летяга.
Мой отец с напускной радостью смотрит на меня.
– Как здорово, что ты уже нашла тут друзей.
Я качаю головой, просматривая чемодан в поисках пластыря, и пытаюсь не выдать себя.
– Не надо мне тут отговорки искать! Посмотри, какой абсолютный хаос здесь царит! – ругаюсь я, показывая флакончиком с дезинфицирующим спреем на лестницу, ведущую к подвальном хаосу.
– Для меня тут даже кровати нет. А там внизу – это просто катастрофа, грязная, вонючая дыра. О чём они вообще думали? Там вообще жить невозможно. Это такая подленькая хитрость, чтобы вынудить меня отправиться в одну из этих башенок?
Я в раздражении обрабатываю царапину на папиной щеке и сверху наклеиваю пластырь.
– Нет, папа. Так это не работает. Ты обещал. И ещё кое-что: осмотрись здесь внимательно, во всей квартире нет даже намёка на телевизор. – Я морщу лоб. – Тут даже ни одной розетки нет. А мой телефон, наверное, полностью разрядился! Его, кстати, мне ещё нужно забрать из машины. А наши чемоданы.
И тут я вспоминаю ещё кое о чём.
– Чёрт возьми, Бену! Пароль от Wi-Fi!
Нет уж, так обманывать себя я не позволю! Школа без Интернета, кто в такое сейчас поверит? Это просто дурацкая шуточка, рассчитанная на первокурсников! Но когда я уже почти выбежала на улицу, папа хватает меня за рукав и удерживает.
– Лена, подожди. Мне нужно с тобой поговорить.
– Но…
– Пегги права. Есть кое-что, о чём тебе стоит знать до башенной церемонии сегодня вечером.
– Ах, этот ритуал? Ты думаешь, это будет прямо настоящее серьёзное мероприятие: гонг, барабанная дробь и всё такое? Ты же знаешь, как я такое терпеть не могу, папа! Пожалуйста, не заставляй меня идти туда!
– Академия Эшвуд – это школа с древними традициями, Хелена. Пегги считает, что было бы неплохо, если бы ты смогла здесь интегрироваться. Даже если я думаю, что…
Хелена? Он сказала: Хелена? Это плохой знак. Я автоматически скрещиваю руки на груди.
– Да мне уже не по себе от этой Академии Трэшвуд и всех её элитарных клубов! Может, поговорим об этом чуть позже, а сейчас попробуем прибраться в моей комнате?
– Об этом я пытаюсь тебе сказать, моя земляная звёздочка[10].
Папа тяжело вздыхает.
– Нам нужно помещение.
– А я о чём твержу всё это время?
– Нет. – Он откашливается и выпрямляется. – Я не про тебя и себя. Нам, то есть мне и моей работе. Тебе нельзя здесь оставаться. Может быть, я подыщу тебе комнату в деревне… Тогда ты сможешь приезжать сюда на автобусе, а остаток пути придётся просто немного пробежаться, как раньше делали те, кто жил дома, а посещал только основные курсы? Или…
– Что?! Папа! Нет! Что всё это значит?
Он опускает плечи и внимательно смотрит на меня.
– Всё это очень сложно.
