Детские годы, проведенные мною в городке, навсегда врезались в мою память, оставив неизгладимый след. Дом моей тети, где мы жили на квартире, выходил на железную дорогу, по которой проходили товарные вагоны, груженные камнем кубиком, песком и цементом. И местные жители глубокой ночью незаметно пользовались строительными материалами, снимали с вагонов камни, песок и цемент, чтобы построить себе дома. В таких случаях подкупали сторожа, а также милицию, нагрянувшую в их двор.
Я быстро подружился с мальчишками этого двора. Среди них особо выделялся мальчик, которого звали бетон Рамиз. Он был задиристый и всегда приставал к незнакомым сверстникам, демонстрируя свои слабые мускулы и «стальную» грудь. Через несколько дней после знакомства Рамиз решил наехать на Заура из-за пустяковой причины. И как только он поднял руку на Заура, на глазах у всех оказался на земле. Заур, ловко увернувшись от удара соперника, одним приемом повалил его на землю. От обиды у Рамиза на глазах появились слезы, ведь до этого его никто так легко побороть не мог. Но он во второй раз драться не полез, признав свое поражение.
Возле железнодорожного полотна уже во весь дух шла стройка одноэтажных домиков легкого типа. Один за другим построили 5–6 домиков, в которых разместили медсанчасть НПУ «Ширваннефть», два здания выделили под общежитие для нефтяников, одно здание – под нефтяной техникум.
Мы часто гуляли в этой части города и встречали ветерана войны, инвалида, оставшегося без ног, двигавшегося на коляске. Его звали Иван. Мы приносили ему пирожки, когда ничего не было, давали деньги, взрослые также ему помогали. Иван потерял обе ноги на войне, летал на военном истребителе, был сбит в неравном бою с фашистами, и при падении его парашют не раскрылся, так он потерял обе ноги. Он лишился не только обеих ног, но и возможности летать на самолете. Иван сильно пил и матерился, часами лежал пьяный, потом его забирали. Особенно о нем заботился начальник общежития Бабаш Байрамов. Мужчина среднего роста, тощий и всегда с папиросой «Казбек» в зубах. Как потом я узнал, он был отважным воином и был награжден орденом Ленина и золотой звездой Героя Советского Союза. Но в быту он был скромным человеком и не очень-то гордился высоким званием Героя Советского Союза.
Здесь, на улице Низами, Заур познакомился с тремя мальчишками, которые жили неподалеку от нас. Это были Ашраф, сын известного ахунда Мирзы Халила, и Балабек, сын Зияда, руководителя одного из предприятий. Третьего мальчика звали Зохраб, его отец работал мастером на железнодорожной станции Али-Байрамлы. Все трое учились в средней школе № 2, как и Заур, ходили в эту школу в азербайджанский сектор. Они были неразлучными друзьями. В то время Заур увлекался живописью, и у него хорошо получались акварельные работы, Зохраб тоже рисовал, Балабек старался рисовать и уже делал сложные рисунки из учебника. Однажды он показал Зауру свою работу, срисованную с картины И. Бродского «Расстрел 26 бакинских комиссаров». Голова Мешади Азизбекова у него получилась большая, а туловище маленькое. Заур подверг его критике за несоблюдение пропорций, он огрызнулся, сказав: «А ты сам попробуй нарисовать такую вот панораму». На это Заур ответил, что ему еще рано рисовать такие картины, какие рисовал Исаак Бродский.
В школе организовали выставку детских рисунков. Классный руководитель Заура Анна Николаевна Жомиренко, отобрав несколько акварельных работ, передала их организаторам выставки. Тогда Заур получил школьную грамоту за лучшую акварельную работу.
Заур и трое друзей часто были во дворе у Зохраба, у которого был хороший сад, там росли инжировые, персиковые деревья, а также виноград. Рядом с домом, построенным из саманного кирпича имелись еще три подсобных помещения, где семья Салмановых занималась выращиванием мокрых коконов. Заур не имел понятия о шелководстве, но своими глазами видел, как пожирает листья тутовый шелкопряд. Когда семья отмечала Гурбан байрам, тетушка Зейнаб, готовившая праздничное кушанье из свежего мяса годовалого барана, приглашала отведать кавурму, вкусно приготовленную ею и завернутую в свежеиспеченный лаваш. Эти воспоминания далекого детства Заур описал в книге «Продовольственная безопасность. Азербайджанский хлеб», которая была издана в Санкт-Петербурге объемом в 640 страниц.
С Зохрабом и Гасаном Заур ходил на пленер делать акварельные этюды. Его друзья удивлялись тому, как он научился писать акварелью, придавая ей прозрачность и текучесть. А он всегда был в поисках, листал журналы с репродукциями русских и зарубежных классиков живописи, покупал книги по рисованию и живописи, изучал репродукции китайских живописцев. Часто Заур бывал в гостях у друга Ашрафа Мурадова. Его отец Ахунд Мирза Халил имел высшее духовное образование, которое получил в иракском городе Наджаф Ашрафе, официально числился главным ахундом Али-Байрамлы, проводил религиозные обряды, рассказывал прихожанам историю ислама и как погибли сыновья имама Али, эмира правоверных, в городской мечети, занимался целительством. Народная партия Ирана, или «Хезбе-Туде» является коммунистической партией, образовавшейся в 1941 г. Партия «Туде» помогала Мохаммаду Мосаддеку в деле национализации иранской нефти, но в 1953 году в результате переворота Мосаддек утратил власть, а партия «Туде» была запрещена, и многим ее членам пришлось иммигрировать или бежать в другие страны.
В первые годы после Иранской революции партия возобновила открытую деятельность. Но позднее вновь была запрещена, и многие другие ее члены эмигрировали. Мирза Халил участвовал в революционном движении и после краха народного правительства переселился в советский Азербайджан. Некоторое время жил в Астраханбазарском районе, нынешний Джалилабадский, откуда перебрался с семьей в Али-Байрамлы, где до конца жизни работал главным ахундом городской мечети.
Зауру было всегда приятно слушать рассказы этого мудрого аксакала на темы религии, истории, литературы, восточной философии. И много интересной информации он получил из уст этого мудрого человека в раннем детстве. И когда у него спрашивали, откуда все эти знания об исламе он почерпнул, Заур отвечал, что от ахунда Мирзы Халила.
В то время государство наше было атеистическим, газеты и журналы пестрели материалами, пропагандирующими атеизм, и обрушивались с критикой на служителей ислама. Однажды по всему городу прошли слухи о том, что ахунд Мирза Халил принимает коньяк и пьет его не из обычной рюмки, а из куриного яйца. Этот фельетон читали в горкоме партии, школах, учреждениях культуры. Но люди не верили ни единому слову журналиста, посягнувшего на честь и достоинство почтенного ахунда. Когда ажиотаж вокруг фельетона несколько поутих, у ахунда в мечети спросили, как все это было на самом деле?
– Ну разве я могу совершить такой недостойный для меня поступок, – сказал ахунд, – ведь я верую в Аллаха, а этот журналист безбожного правительства нагло очернил меня в глазах правоверных. Вы кому верите, ему или мне?
– Конечно, тебе, дорогой ахунд, – сказали прихожане мечети.
В этом провинциальном городке нашли приют и многие другие члены народной партии Ирана. Заур многих знал в лицо, и в день создания этой партии в городском Доме культуры обычно проводили торжественный вечер, был доклад, отдельные выступления и концерт местных мастеров. Иммигранты не выдвигались на должности в партийных советских органах города. Самая высока должность была работа садовником в парке культуры и отдыха. Садовник был интеллигентный и образованный человек по имени Гулу. Но были и рядовые. Был такой сапожник по имени Рза, несмотря на набожность, он много пил. Однажды милиционер подошел к нему пьяному и сказал: «Поднимайся и иди в вытрезвитель». Рза киши поднял на него глаза и сказал: «Зачем в вытрезвитель? Если бы я мог ходить, то пошел бы домой». У него было много детей, и все они выросли полноценными людьми, получили хорошее образование. Никто из них никогда не стыдился отца, потому что знали причину зависимости от алкоголя. Таких людей, как Рза киши, в городе было много.
Общение с ахундом Мирзой Халилом пошло на пользу Зауру, он почерпнул от него много знаний об исламе, хадисов о пророке, имамах и их врагах.
Заур работал журналистом и в один из дней уже независимого Азербайджана он встретился с Тариэлем Гасановым в Баку и взял у него интервью, которое озаглавил так: «Духовные ценности ислама». Заур задавал вопросы, Тариэль отвечал на них и не только по вопросам теологии ислама, но и по его очень сложной и трагической истории. Ислам и сегодня считается молодой, развивающейся религией, притягивающей к себе миллионы людей нашего огромного мира.
На странице Фейсбука Заур познакомился с высокообразованным человеком, известным ученым, философом, доктором наук Рафиком Алиевым и стал его другом на страничке Facebook. Осенью этого года на страничке Лазеря Гасанова было опубликовано интервью сайта дин. аз с Рафиком Алиевым, из которого Заур узнал, что перед поездкой в Ирак, Тариэль Гасанов взял отпуск на свое содержание и полгода день и ночь работал над переводом Священного Корана. Готовую рукопись с переводом он передал своему другу Рафику Алиеву. Еще до начала реализации этого проекта была достигнута договоренность о том, что над книгой будут работать три известных арабиста: Тариэль Гасанов, Васим Мамедалиев и Зия Буниятов. Именно поэтому Тариэль почти круглосуточно работал над переводом священной книги. Потому что в основе этой священной книги должен был находиться перевод с арабского языка на азербайджанский. Лучше Тариэля никто не знал тонкости арабского языка. Передав рукопись Р. Алиеву, он в спешном порядке выехал в Ирак. А когда вернулся, узнал, что книгу издали за подписью только одного автора, Васима Мамедалиева с комментариями Зии Буниятова.
Когда Тариэль был в Ираке, против азербайджанских дипломатов и членов их семей был совершен теракт. О том, как это произошло, рассказал журналисту 1news.az Ризвану Гусейнову Халыг Разев, экс-третий секретарь посольства СССР в Ираке[1]. Привожу текст с некоторыми сокращениями:
«Вместе с Тариэлем Гасановым мы столкнулись с большими трудностями в Ираке. Я с супругой и Т. Гасанов с дочерью Нихал жили по соседству в Багдаде. В конце июля 1992 года мы решили отметить день рождения моей супруги Ирады ханум, которая пошла домой к Нихал, в двух кварталах от нас, чтобы приготовить там праздничный стол.
Я чувствовал, что может произойти что-то неладное, и не хотел отпускать туда супругу, поскольку и я, и Тариэль были в это время на работе, но пришлось уступить ее желанию. Несколько позже я пришел в дом Тариэля, но никто не открыл мне дверь, хотя я много стучал. В смятении я несколько раз прошагал от дома Тариэля к своему дому и обратно, но не смог найти нигде ни свою супругу, ни дочь Тариэля. Через некоторое время пришел Тариэль, который должен был еще сопровождать гостей после переговоров, и поэтому он дал мне ключи от своей квартиры, я поднялся, открыл дверь, и моему взору предстала ужасная картина.
Жена Халыга Разева Ирада лежала с пулей в голове в прихожей, а дочь Тариэля в спальне на диване мертвая, тоже с пулей в голове.
– Началось расследование с участием спецслужб, военных и правоохранительных органов Ирака. Через несколько дней меня на встречу пригласил министр внутренних дел Ирака, который сказал мне, что убийство было совершенно по заказу.
Армянин был приставлен со стороны советского посольства охранником в доме Тариэля. У него были ключи и свободный доступ в дом Тариэля. Глава МВД Ирака сказал, что преступник арестован, но советская сторона оказывает сильное давление и требует выдать «своего человека». При этом представители посольства возмущаются, что «из-за каких-то азербайджанцев, которые уже отделились», создаются такие проблемы, и иракская сторона вмешивается в эти процессы.
Все эти данные и следственные материалы хранятся и в Азербайджане, но я не имею к ним доступа. В итоге, по словам главы МВД Ирака, этого армянина якобы украли и вывезли в СССР, и теперь его след потерян. Я заметил, что после всего этого за мной следят представители советского посольства, где меня к тому же стали избегать, прекрасно осознавая свою причастность к убийству.
Мы с Тариэлем должны были вывезти тела наших родных и похоронить их в Азербайджане, а также попросить помощи для расследования этого преступления. Фактически мы, азербайджанские дипломаты, стали первыми жертвами армянского теракта и заговора после независимости Азербайджана. По отношению к нам и Азербайджану было продемонстрировано открытое враждебное отношение, и мы имели право требовать обличения и наказания тех, кто убил наших родных. Ведь тем самым эти силы достигли своей цели – задержали ценой крови наших родных открытие посольства Азербайджана в Ираке.
Мы решили не лететь через Москву. В центральной прессе тогда пошла дезинформация, что тела погибших вывезены в Москву. На самом деле нам удалось на машинах переправиться до границы Ирака с Ираном, а тут уже иранские власти организовали специальный транспорт для перевозки тел и охрану, с которой мы доехали до Астары, до границы с Азербайджаном. Спасибо иранской стороне, она все сделала оперативно и без денег.
После того как похоронили своих родных, мы обратились к властям Азербайджана, в частности, к Исе Гамбару, который тогда имел влияние в руководстве. Мы объяснили, что являемся азербайджанскими дипломатами, права которых должно защищать государство. И. Гамбар сказал нам, что направит в Ирак сотрудников прокуратуры и КГБ Азербайджана для выяснения обстоятельств и расследования произошедшего.
По возвращении этой следственной группы из Ирака меня вызвали в КГБ, где сказали, что материалы следствия, фото и доказательства привезены в Азербайджан, однако до сих пор никакого ответа от Москвы якобы добиться не удалось. Так до сегодняшнего дня не наказаны виновники убийства членов семей азербайджанских дипломатов в Ираке.
Да, поныне не доведено до конца следствие, поскольку все следы тогда исчезли в распадающемся СССР, и тогдашние спецслужбы Азербайджана не посмели копать это дело. После всех этих событий я продолжил свою работу в МИД Азербайджана на должности начальника отдела Управления по связям с СНГ, где проработал до 1995 года.
Все эти волнения, трагические события в Ираке, плохо сказались на моем здоровье – у меня парализовало частично левую часть тела. Однако, несмотря на это, я написал четыре книги, посвященные арабскому устному фольклору, пословицам и их анализу. Затем по этой теме я выпустил 700-страничную книгу «Азербайджанские пословицы», точнее первый том, в котором приведено огромное количество арабских, азербайджанских пословиц и их анализ на трех языках: арабском, азербайджанском и русском. Первый том удалось издать благодаря спонсорству посольства Саудовской Аравии в Азербайджане, сейчас я ищу спонсора для издания второго тома и надеюсь, что кто-то проявит внимание и поддержку для выхода в свет этого фундаментального исследования. Отмечу, что экземпляры первого тома хранятся во многих известных библиотеках и личных фондах Азербайджана и зарубежья.
С того времени прошлого более 26 лет, но эта трагедия не забывается в семьях династии Гасановых.
Строительный бум охватил провинциальный город, обретший статус города республиканского подчинения, многоэтажные жилые дома все дальше уходили в степь Ширвана. Для ускорения строительства жилых домов открыли СУ-75, а потом строительный трест. Лазер Гасанов всю жизнь проработал строителем в родном городе. И можно сказать, что почти на каждом доме стоит его подпись как строителя. В романе я уже писал о династии Шиха Гюльбалы Алиева, семьи уважаемого мною Мёхсюма Халилова. А теперь рассажу о семье Гасановых, которые сыграли немалую роль в развитии Ширвана, в истории азербайджанской дипломатии, а также в науке современной арабистики, в написании первого перевода Священного Корана.
Завершая эти странички, посвященные семье Гасановых, я продолжаю писать эту главу романа.
Шли годы, и Заур после восьми классов поступил на работу сначала строителем, а потом нефтяником, он с семьей переехал в Новый город, матери дали квартиру. Теперь у Заура была отдельная комната, где он пропадал часами, работая над живописными произведениями. Вахтенная работа оператора-замерщика в резервуарном парке позволяла ему в дни отдыха заниматься живописью и читать художественную литературу. Зохраб приезжал к нему в Новый город, и они часами бродили по улицам строящегося города. Как-то он рассказал Зауру, что влюбился в девушку по имени Света, которая жила в здании поселка энергетиков. Они несколько раз прошлись с другом около ее подъезда.
Приближались новогодние праздники, и Заур не знал, что надумали влюбленные. Но все стало ясно потом, когда тетушка Зейнаб вдруг оказалась у него на квартире и сказала, что ее внук пропал. Заур стал ее успокаивать, что с ним ничего не случится.
– Он недавно был у нас, – объяснял он ей. – Мы немного погуляли, и я проводил Зохраба домой. Он сел в автобус и уехал в старый город.
– Но его нет со вчерашнего дня, и я сообщила об этом в милицию, – сказала она.
– А может, он на ночь остался у кого-то из родственников?
– Нет, такого быть не может, – ответила тетушка Зейнаб.
Прошло два дня, и вдруг Зохраб появился у нас как ни в чем не бывало. Я набросился на него с вопросами, и он тогда мне предложил: «Давай погуляем, и я тебе все расскажу».
Мы вышли на широкую улицу, которая тянулась вдоль поселка энергетиков.
– В тот вечер, когда я сидел в автобусе и готов был вернуться домой, – начал свой рассказ мой друг, – мне очень захотелось пройтись возле подъезда Светы. Думал, что за 10 минут я пройдусь под ее окнами и попрощаюсь с нею, но произошло такое, о чем я никогда не думал. Она из окна помахала мне рукой и пригласила к себе домой. Я поднялся на второй этаж, где находилась их квартира. Дверь была приоткрыта, и я прошел в квартиру Светы. Все произошло неожиданно, она обняла мою голову, и я почувствовал на губах горячий и страстный девичий поцелуй. И это меня всего перевернуло, я почувствовал дрожь в ногах, а мое тело уже мне не подчинялось. Я всем телом почувствовал девичью грудь, которая магнитом меня притягивала. Придя в себя, я спросил:
– Где родители?
– Они уехали в гости на два дня в Баку. Как видишь я одна, и ты можешь побыть у меня два дня. Ты мой кавказский пленник. Я отдаюсь тебе по любви, ты мне сильно нравишься.
– И я тебя люблю, дорогая Света.
– Я тебя буду звать Зориком, не возражаешь?
– Нет, – сказал он и нежно взглянул на молодую подругу.
Я слушал рассказ о страстно влюбленной паре. И своим философским мышлением почувствовал, что детство наше прошло и наступила пора юности и любви. Новое имя, которым подруга назвала Зохраба, мне самому понравилось, и я стал звать друга Зориком. Ведь это имя символизирует рассвет утра, утренней зори. Летом мой друг поступил в АПИРЯЛ им. М. Ф. Ахундова. Света училась в 11 классе, он приезжал к ней, и они продолжали встречаться. У Зорика были серьезные намерения жениться на Свете, но между ними произошло что-то непоправимое, и они сильно поссорились. А весной она уже встречалась с другим парнем. Зорик пришел ко мне, когда я уже переехал в старый город и жил в новом доме, построенном на мои деньги и средства родителей. Мы как два друга вышли на проспект Октября и прошли до здания городского финансового банка, где Зорик встретил Свету и ее нового друга. Тут чуть было не состоялась разборка. Света открытым текстом сказала следующее: «Раньше любила, а теперь мне нравится этот парень. Забудь меня, умоляю тебя». Говоря эти слова, она заплакала, Заур почувствовал, что девушка не кривит душой, а говорит правду. Она старалась и хотела его забыть навсегда. Это были трогательные минуты финала сильной и чуткой любви Зорика и Светы. Их пути разошлись со скандалом и взаимными обвинениями. И больше никогда не пересекались. Любовь школьников всегда остается в памяти, эти чувства, искренне возникшие в ходе дружбы, затем перерастают в большое чувство, которое проверяется временем. Оно тонкое и хрупкое, как стекло, готовое расколоться и разбиться на мелкие кусочки из-за бытовых сплетен, черного пиара на одного из влюбленных. Заур потерял Зорика в августе 1979 года, а со Светой, с которой учился в одном классе, он больше никогда не встречался.
Друзья вернулись, и Заур долго успокаивал Зорика. Но он был настолько влюблен, что и слышать не хотел о том, что Света изменила ему с парнем, который был ниже его ростом и не так красиво выглядел, как Зорик. Похоже, он впервые почувствовал женское коварство и удары любви. Но в молодости душевные раны быстро затягиваются, и новые знакомства и встречи помогают забыть прошлое.
Годом позже Заур тоже поступил в тот же институт, и они вместе учились и даже жили в одном общежитии. На последнем курсе пединститута Заур встретил девушку своей мечты, и они, поженившись, приехали в Али-Байрамлы.
Зорик служил в армии, а после возвращения он тоже женился на студентке педучилища, с которой жил в доме, который он сам себе построил, а спустя некоторое время ему выдали трехкомнатную квартиру в поселке энергетиков около школы № 9.
В то время на молодые кадры всегда имелся большой спрос. Заура забрали в редакцию городской газеты «Маяк», жена работала заместителем директора по воспитательной части, жили они с семьей на первом этаже в двухкомнатной квартире поселка, построенного для работников маслоэкстракционного завода. Эту квартиру Зауру отдал в аренду архитектор горисполкома Каторжин Федор, а сам переселился к бабке, у которой умер муж. В поселке жили армяне, в основном из Карабаха. Его соседом был Алеша Арзуманян, родом из села Гарабулаг, НКАО, а его брат Георгий учился с Зауром в одном классе, и они были дружны. Георгий уехал в Россию и жил в Волгограде. Вообще-то Зауру повезло с соседом. Алеша работал плотником и зарабатывал неплохие деньги. В месяц у него выходило по две и более тысяч рублей, иногда по праздникам он приглашал Заура в гости. И он его приглашал в гости, жили дружно, уважали друг друга. По соседству жил другой армянин, такой же плотник, по имени Шаген. Это был армянин другого характера, он тоже получал такие же деньги и всегда показывал свое превосходство над Зауром. Как-то он возвращался из вечерней школы и заскочил в магазин Салеха, чтобы купить детям что-нибудь на вечер. И здесь он повстречал Шагена Григоряна, у которого было хорошее настроение.
– Вот ты учитель, это что за профессия? – спросил он Заура.
– Если ты знаешь, что я учитель, зачем тогда спрашивать? – задал вопрос и Заур.
– Ну разве это профессия? – не отставал Шаген. – С утра до вечера вкалываешь с ребятишками, а в конце месяца гроши.
– Я на свою профессию не жалуюсь. Учился хорошо, профессиональный учитель. А что касается оклада, то со временем буду получать больше, – подчеркнул Заур.
– Вот я покупаю детям шоколадные конфеты, а ты карамель. Я понимаю тебя, зарплата не позволяет. А я могу себе позволить. У меня много денег, а у тебя копейки, а это значит, что твоя профессия никуда не годится.
Заур и его сосед плотник продолжили беседу в дороге. И он Зауру поведал, что состоит в одной организации, которой оказывает материальную помощь. А что это за организация, он ему так и не сказал. Но Заур своим шестым чувством понял, весь этот разговор он вел, чтобы поделиться с ним, чтобы сбросить с себя груз обета молчания и секретности. Да к тому же ему порядком надоело вносить ежемесячные взносы в эту сомнительную организацию. Но ему пригрозили: «Если не будешь платить, убьем».
– А ты никому помощь не оказываешь, потому что получаешь мало. Вот в чем разница между моей и твоей профессией, – сказал Шаген и стал подниматься на второй этаж, к себе в квартиру двухэтажного дома.
Тогда Заур особо не придал значения его словам. Но на следующий день между ними получился совсем другой разговор.
– Ты зачем здесь живешь, собирайся и уезжай. Азербайджан – это не твоя родина и не твоя земля.
– К чему такие разговоры Шаген? – спокойно отреагировал Заур. – Ты карабахский армянин, я местный житель, азербайджанец, живу в родной республике, тебе не мешаю. А ты меня гонишь и требуешь, чтобы я покинул родную землю.
– Ты знаешь, учитель, историю Азербайджана написали неправильно. Ты когда-нибудь слышал про Великую Армению?
– Нет, мы такого ни в школе, ни в институте не проходили. Но читал легенду о Давиде Сасунском.
– Значит, у Азербайджана нет истории, но скоро узнаешь.
Слова Шагена сильно задели его, и Заур стал искать ответы на эти вопросы. Неужели у нашей страны была другая история, мы этого не знали? Он успокоился после того, как узнал, кто такие армяне и почему их называют хаями. Прочитал много литературы про армянские фальсификации о Великой Армении, читал письмо Петра I об армянах и их защите в российском государстве. Но позже судьба его свела с Нагорным Карабахом. А произошло это следующим образом.
В 70-е годы старший сын Заура болел бронхитом с астматическим компонентом. Он возил его на отдых в Евпаторию, в детскую здравницу, что в Крыму, а через год с семьей поехали в Шушу. И на автобусной остановке вокзала Истису их встретила русскоязычная армянка, предложив комнату по выгодной цене. Они наняли такси и поднялись к ее дому, находившемуся выше автовокзала. Это был дом старинной постройки, толщина стен достигала двух метров. Хозяйка познакомила с мужем, сыном и дочерью. Заур с семьей отдохнули с дороги, выпили чай, который подала хозяйка. Женщины говорили в комнате, а Заур, взяв свой этюдник, вышел за ограду дома. Перед ним открывался прекрасный вид со старой заброшенной церковью. Потом Заур узнал, что это был некогда величественный собор Святого Христа Всеспасителя (Казанче). И Заур, не раздумывая раскрыв этюдник с акварельными красками, начал писать карабахский пейзаж с церковью. Позже, когда они освоились на новом месте, Заур спустился вниз, чтобы осмотреть здание церкви, находившейся в полуразрушенном состоянии, по оставшимся следам можно было заключить, что здесь шли жаркие бои в начале ХХ века. В атеистическом государстве нет места религии, и по этой причине мечети, церкви и синагоги были лишены внимания партийных советских органов. Все они находились в заброшенном состоянии и использовались не по назначению.
Хозяйку звали Шахханум, это была женщина невысокого роста, с умными глазами, любила общаться с людьми. Она имела высшее образование и работала учительницей русского языка и литературы, жаловалась, что ей не дают почетного звания «Заслуженный учитель». По договоренности с хозяйкой Заур решил дать угощение в честь их прибытия на отдых в Шушу.
В воскресный день утром на колхозном рынке, что около мечети, Заур купил три килограмма мяса годовалого ягненка, овощи зелень и ягоды. Шахханум взялась за приготовление шашлыка, который лучше ее никто в Шуше жарить не мог.
В тот памятный вечер во дворе хозяев мы сели за круглый стол, который Шахханум украсила продуктами, выращенными на карабахской земле. Посередине стола на огромном блюде дымились сочные шашлыки с помидорами и баклажанами.
Когда все заняли свои места, Шахханум встала и произнесла коронный тост: «За дружбу, за счастливую жизнь». И все, независимо от возраста, в один голос прокричали: «Ура!»
В тот вечер Заур с семьей провели очень хороший летний вечер за ужином. Им очень понравилось у Шахханум. Через неделю к нам присоединилась еще одна семья из Агдамского района. Нового знакомого звали Севиндик, они семейно вышли на Джыдыр дюзу, где армянин Григорьян сделал снимки на память. В знак первого знакомства Севиндик пригласил Заура с семьей на кебаб в местечко, называемое Чыраг булагы.
Вечером проехали на машине и, углубившись в лес, поднялись к местечку, где были установлены светильники, а неподалеку стоял мангал и работники общепита. Гости сели за длинный стол, на который сначала принесли чурек и лаваш, фатир, а потом овощи, прохладительные напитки, вино, водку и шампанское. Севиндик работал заместителем директора профтехучилища, и для роста его карьеры не было никаких препятствий. Заур с семьей хорошо отдохнул в Шуше и вернулся в Ширван.
Из беседы с Шахханум Заур узнал, что ее муж является сыном того самого кровожадного дашнака Лалояна, который вырезал тысячи мирных азербайджанцев в далеком марте 1918 года, когда был совершен геноцид против азербайджанского народа. Потомок Лалояна был невысокого роста тощий армянин, говоривший только на родном языке, он был скрытный и уходил от общения с людьми. Вся семья была покрыта тайнами, о которых никто не знал и не догадывался. Это был своего рода бирюк в овечьей шкуре. Заур тоже старался не заводить с ним разговор, а вот сын его, Сергей, наоборот, был контактным парнем. И он общался каждое утро с семьей Заура.
Летом 1979 года к Зауру в гости пришел его друг, Зорик. На то время у него родились один за другим три сына, с перерывами. Друзья были одни, и он рассказал Зауру об отпуске, проведенном в доме отдыха Владикавказа.
– У меня все было нормально, – рассказывал Зорик. – Но при обследовании кардиолог сказал, что у меня стало развиваться сердечнососудистое заболевание. К тому же горный климат Владикавказа отрицательно повлиял на мое здоровье, и я срочно вернулся домой.
– Тебе нужно срочно лечиться, – посоветовал ему Заур. – Поезжай в Баку, ложись в кардиологический центр. Может, это тебе поможет.
– У меня нет денег, чтобы вести такое лечение, – признался он другу.
Заур хорошо знал, что Зорик с рождения страдал пороком сердца, им также страдал его младший брат Хаким. Этой болезнью страдала также их мать Тюказбан ханум. Оба брата ушли из жизни один за другим. Такова карма этой семьи, о чем Заура предупреждали мать и отец. Он и слушать не хотел об этом, потому что дружбу может разрушить только смерть одного из друзей.
Заур проводил друга, и думы о нем продолжали его волновать. Заур выходил на работу и писал статьи, и ему неожиданно на работу поступила информация о кончине Зорика. Он умер в полдень в ресторане железнодорожного вокзала, где обедал с учителем Сабиром Гезаловым. Инфаркт оказался сильнейшим и последним.