Леха мчался на всех парах. Ему хотелось поскорее добраться до дома Мочилова, забрать эту треклятую речь Ворохватова, а потом бежать в столовую, где тетя Клава обещала щедро накормить обиженных курсантов. Правда, перед этим Лехе пришлось разыскать лейтенанта Смурного, который знал точный адрес Глеба Ефимовича, ведь Ворохватов забыл назвать улицу, дом и квартиру, а по второму разу обращаться к нему Пешкодралов побоялся.
Курсант останавливался у каждой таблички с названием той или иной улицы, но нужной пока не попадалось. Мочилов жил на улице Пулеметной, в доме под номером семь, в шестнадцатой квартире. Но где находится эта улица Пулеметная, Пешкодралов не знал. Он попытался было спросить у какой-то проходящей мимо бабульки, но та так запутала бедного парня, что Леха окончательно заблудился. Он выдохся, устал, был голоден и зол. Теперь он ненавидел капитана Мочилова почти так же, как Ворохватов.
И тут Леха почувствовал умопомрачительный запах пирожков. Желудок взревел так, что Пешкодралову даже стало страшно, что такой рев происходит у него внутри. Запах исходил от маленького ларечка на перекрестке. На крыше ларька висела красочная табличка «Выпечка, напитки, хот-доги». Пошарив в кармане брюк, Леха вытащил оттуда пригоршню мелочи, посчитал и с радостью обнаружил, что ему как раз хватит этих денег на маленькую бутылку минеральной воды и пирожок с капустой.
После этого он решительно направился к ларьку и, протянув продавщице мелочь, попросил:
– Мне бутылку минералки и пирожок с капустой.
Получив вожделенные еду и питье, Леха зажмурился от удовольствия, откусил сразу половину пирожка, запил глотком воды и только после этого открыл глаза. Такое наипростейшее действие тут же заставило Пешкодралова радостно вскрикнуть, прямо перед ним на стене дома, который стоял прямо на углу перекрестка, висела табличка с надписью «ул. Пулеметная», а чуть дальше другая табличка с большой семеркой, которая обозначала номер дома.
– Ура! Я ее все-таки нашел! – не удержавшись, радостно завопил Леха, чем вызвал полный подозрения взгляд продавщицы из ларька.
Однако Лехе уже было наплевать на то, что подумают о нем окружающие. Быстро проглотив остатки пирожка и допив минералку, Пешкодралов выбросил пустую бутылку в ближайшую урну и решительным шагом направился в один-единственный подъезд дома под номером семь. Шестнадцатую квартиру ему удалось обнаружить на четвертом этаже. Леха подобрался, сосредоточился и нажал на кнопку звонка. К удивлению курсанта, дверь ему открыли очень быстро, как будто только и ждали его появления. На пороге стояла невысокая и очень симпатичная женщина. Леха даже засмущался от такого приятного зрелища. А женщина тем временем с огромным интересом разглядывала Пешкодралова и молчала. Леха тоже молчал, не решаясь первым заговорить.
– А вы, собственно, к кому? – наконец подала голос чаровница. Голос этот оказался настолько мелодичным и нежным, что курсант окончательно смутился и покраснел.
Леха даже на мгновение забыл, зачем сюда явился, но тут же огромным усилием воли взяв себя в руки, он собрался с мыслями и выпалил:
– Мне нужен Глеб Ефимович Мочилов. Он дома?
– А-а, – разочарованно протянула женщина, – вы к Глебу, а я-то думала…
– Так он дома? – не совсем вежливо перебил ее Пешкодралов.
– Нет его, – мгновенно ощетинилась дамочка, и лицо ее при этом сделалось злющим-презлющим. – Муженек мой со вчерашнего дня дома не появлялся, алкаш несчастный. День рождения, видите ли, ему обязательно нужно отметить с коллегами, а не дома с женой, как все нормальные люди делают.
«Так вот оно что, – подумал Леха. – Значит, это жена Мочилова. Хорошо же она к собственному мужу относится».
– А вы по какому вопросу его видеть хотели? – тем временем продолжала выпытывать хозяйка квартиры.
– Понимаете, – замялся курсант, – дело в том, что вашего мужа нигде нет. Мы просто не можем его найти, а он очень нужен, потому что у него важные бумаги.
– Так-так… Он еще и важные бумаги утащил, – уперев руки в бока и прищурив глаза, проговорила жена капитана.
Леха знал, что такая поза у представительниц слабой половины человечества ничего хорошего означать не может. Его мама всегда так делала, когда хотела кого-то – не будем тыкать пальцем – как следует отругать или даже отшлепать. Пешкодралов инстинктивно вжал голову в плечи, как обычно делал это в детстве, и приготовился бежать со всех ног. Однако дамочка была настроена решительно. Она схватила упирающегося Леху за руку и втащила в квартиру.
– Ну-ка, молодой человек, рассказывайте, что у вас там произошло, – потребовала женщина.
– Н-ничего не произошло, – заикаясь, промямлил курсант. – Мы знаем, что вчера товарищ капитан отмечал свой день рождения, но только сегодня он не пришел, а у нас ведь торжественное построение.
– Да, это действительно странно, – немного подумав, согласилась хозяйка. – Глеб каждый год напивается на свой день рождения и часто остается ночевать в школе, но чтобы не явиться на торжественное построение – это не в его правилах.
– Вот и мы так же подумали, – радостно закивал Леха. – Все заволновались, а старший лейтенант Ворохватов послал меня сюда, чтобы я узнал, нет ли капитана дома.
– Как видите, нет, – вздохнула дамочка. – Но если он вдруг объявится, обещайте мне, что немедленно об этом сообщите, – и она так сжала руку Лехи, что тот рисковал остаться инвалидом.
– Хорошо-хорошо, – поспешно согласился он. – Мы немедленно вам сообщим.
– Ну, идите же, идите, – отпустила курсанта женщина.
Леха даже не помнил, как выскочил из квартиры. В нем одновременно боролись два чувства: восхищение женой капитана Мочилова и страх перед этой хрупкой, но такой сильной и волевой женщиной. Оказавшись на улице, Леха кинулся бежать по направлению к школе. Теперь он уже мало думал о капитане Мочилове, о важной речи, о торжественном построении, о каше тети Клавы, в общем, обо всем, что занимало его мысли по дороге в дом под номером семь. Теперь он думал только о жене Глеба Ефимовича, которая покорила сердце юного курсанта. И мысли эти настолько овладели Пешкодраловым, что он даже не заметил, как чуть было не проскочил школу милиции. Хорошо еще, что он вовремя услышал доносящиеся из-за забора команды:
– Равняйсь! Смирно!
Леха притормозил, развернулся на сто восемьдесят градусов и поспешил к входу, но тут же резко остановился. С другой стороны улицы прямо на него шло то страшное, чего больше всего на свете боялся Пешкодралов – Домна Мартеновна Залипхина со своими милейшим, а для Лехи противнейшим котом Мессиром.
Домна Мартеновна – дама сомнительной красоты и неопределенного возраста была очень романтичной и до такой же степени истеричной. Леха вообще считал, что она сумасшедшая. А вот Домна Мартеновна была совершенно другого мнения о Пешкодралове – она его обожала, как сказочная принцесса своего прекрасного принца, полюбила его с первого же взгляда и теперь мечтала о том, чтобы тот ответил ей взаимностью. Залипхина была актрисой по призванию. Она обожала играть везде и всюду, а иногда так вживалась в придуманную роль, что даже сама начинала в нее верить. Она очень часто меняла сценические псевдонимы, а о ее нарядах можно написать целую книгу. Но если не вдаваться в длиннющие описания, то можно просто отметить, что на этот раз Домна Мартеновна вырядилась в длинный зеленый балахон и такую же зеленую шляпку с черным пером, выдранном, как подозревал Леха, из хвоста местной вороны.
Леха не знал, что принесло Залипхину в этот ранний час к школе милиции, но вполне догадывался. Наверняка сумасшедшая мадам притащилась, чтобы поглядеть, как он, Леха, будет участвовать в торжественном построении, ведь вход-то сегодня разрешен всем желающим. Пешкодралову меньше всего хотелось лицезреть в этот и так не совсем приятный день Домну Мартеновну. А потому он, низко опустив голову, набычился и быстро пошел к воротам. В этот момент Леха был похож на барана, собравшегося штурмом взять новый ворота.
Только вот Домну Мартеновну такое представление не проняло. Она быстро смекнула, кто это такой «хмуренький» мимо нее идет. Прижав к себе покрепче Мессира, Домна Мартеновна дождалась, когда Пешкодралов с ней поравняется, а потом резво подставила своему любимцу ногу. Леха, не ожидавший такого коварного ходя, споткнулся, попытался удержаться на ногах, закачался и, наконец, полетел прямо на асфальт. Залипхина только этого и ждала. Всплеснув руками, она кинулась поднимать курсанта.
– Ай-ай-ай, – причитала Домна Мартеновна. – Ну как же можно так спешить?
Леха, утирая испачканный в пыли нос, исподлобья посмотрел на свою коварную мучительницу. Залипхина же, заглянув в лицо своей жертве, немедленно изобразила узнавание и кинулась к Лехе на шею со словами:
– О, мой возлюбленный! Это ты так некрасиво упал. Если хочешь, я пошлю проклятие на головы тех, кто поставил на твоем пути невидимую преграду, кто захотел покуситься на твою драгоценную жизнь…
– Никто на меня не покушался, – пробурчал Пешкодралов, тщетно пытаясь высвободиться из цепких объятий Домны Мартеновны.
– Но ведь ты упал на ровном месте, – не поверила словам курсанта Залипхина. – А так не бывает. Значит, это происки твоих врагов. Нет, даже наших с тобой врагов, которые даже решили пойти на убийство, только бы не позволить нам быть вместе.
– Извините, – попытался снова отцепить руки Домны Мартеновны от своей шеи Леха, – но мне нужно идти, иначе начальство ругаться будет.
– Да-да, конечно, – страстно зашептала Домна Мартеновна, прижимаясь головой к Лехиной груди. – Я не могу позволить, чтобы ты не выполнил своего долга перед Отечеством из-за меня.
Залипхина своей шляпой полностью закрыла лицо Пешкодралова, и тому с каждой минутой все тяжелее становилось дышать. К тому же воронье перо залезло Лехе в нос и при каждом движении Домны Мартеновны жутко щекоталось. Пешкодралов снова попытался освободиться, но не тут-то было. Залипхина намертво прилипла головой к его груди. Леха дернулся в одну сторону, потом в другую, но стало только еще хуже – кончик пера окончательно залез ему в нос. Леха дернулся, лицо его перекосилось, еще секунду он морщился, а потом громко, от всей души чихнул.
Домна Мартеновна вздрогнула и наконец отстранилась от Пешкодралова. Лицо ее при этом выражало крайнее удивление. Зато морда ее кота Мессира была далеко не такой удивленной – он был просто в гневе. Еще бы! Он ненавидел Пешкодралова с самой первой встречи настолько, насколько Домна Мартеновна его любила. И тут этот, по мнению Мессира, ушастый выскочка человеческого рода, посмел чихнуть на его любимую хозяйку.
Ну какой же кот вынесет такое! И Мессир не вынес. Выпустив когти и устрашающе зашипев, он отважно бросился на Пешкодралова, вцепившись в его грудь, к которой всего секунду назад так страстно прижималась Домна Мартеновна.
Леха взвыл и закрутился на месте, пытаясь сбросить с себя разъяренное животное. Но кот никак не хотел отпускать своего врага. Он утробно урчал и пытался одной лапой достать до Лехиных глаз. Домна Мартеновна, в надежде помочь своему прекрасному принцу, несколько минут побегала вокруг сцепившихся человека и кота, а затем, видимо, решив пойти на крайние меры, прицелилась, схватила кота за хвост и резко дернула на себя. Дикий кошачий вопль огласил ближайшие окрестности, даже за воротами школы милиции, где секунду назад стоял невообразимый шум, теперь стало тихо. Домна Мартеновна прижимала к себе обиженного Мессира, а Леха, не став дожидаться, когда эта сумасшедшая парочка придет в себя, бросился в ближайшие кусты у забора, подумав, что таким образом он уж точно спрячется от Залипхиной и ее бешеного кота.
Пока Леха бегал домой к капитану Мочилову, Дирол и близнецы Утконесовы с точностью выполняли приказание старшего лейтенанта Ворохватова, тот есть искали пропавшего Глеба Ефимовича. Правда, при этом они не забывали и о своих насущных потребностях, по крайней мере близнецы. Из-за этого мнения Утконесовых и Зубоскалина на дальнейшие действия разделились. Сашка немедленно хотел начать поиски капитана Мочилова, провести опрос всех попадающихся на пути курсантов, осмотреть все укромные уголки школы милиции. Близнецы же были ужасно голодны в отличие от сытого Дирола и хотели немедленно направиться в столовую. Как говорится, сытый голодного не разумеет. Вот и произошло великое противостояние Утконесовы – Зубоскалин.
– Поесть можно и потом, – менторским тоном вещал Дирол. – Как же вам не стыдно? Капитан пропал, а вам бы все пожрать.
– На голодный желудок ничего не найдешь, – невозмутимо отвечал Андрей. – Тебе хорошо, ты с утра поел.
– Да вы же сами меня заставили, – возмутился Санек.
– Не мы заставили, а обстоятельства потребовали, – поправил его Антон. – Я вообще не понимаю, из-за чего мы этот спор ведем. Ты хочешь искать Мочилова?
– Хочу, – кивнул Зубоскалин, не понимая, к чему клонит его сокурсник.
– А мы хотим поесть. Так почему бы не совместить приятное с полезным?
– Это каким же образом? – уставился на Антона Санек.
– Ты поищешь в столовой, а мы пока быстренько позавтракаем, – разъяснил наконец свою идею Антон.
– Где там, в столовой искать-то? – начал злиться Дирол. – Обеденный зал и кухня – вот и все тайники.
– Э, нет, ты не прав, там еще и кладовочки всякие имеются, – поддержал брата Андрей. – К тому же нам тетя Клава ни за что не позволит в своих владениях обыск устраивать, а тебя она любит, потому и разрешит.
Дирола такие доводы, по все видимости, убедили. Он подумал с минуту, а потом махнул рукой.
– Ладно, так и быть, пойдем в столовую.
– Ура! – закричали близнецы. – Да здравствует человеческий разум!
В столовой было тихо – все курсанты и преподаватели принимали участие в торжественном построении. Тетя Клава была в кухне. Что-то тихонько напевая себе под нос, она помешивала огромным половником в кастрюле, из которой доносился аромат мясного бульона.
– Тетя Клава, – тихонько позвал повариху Дирол.
– Ой, Сашенька, – обрадовалась женщина. – Что, крепко вам досталось от Ворохватова?
– Ага, – широко улыбнулся Зубоскалин. – Он нас послал Мочилова искать.
– Где?
– Да везде. Сказал, чтобы и в столовой каждый уголок проверили, – глазом не моргнув, соврал Санек.
– В столовой? – удивленно протянула повариха. – Нет, здесь его точно нет. Уж я бы заметила.
– Мы только приказ выполняем, – погрустнел Дирол и опустил голову.
У тети Клавы аж сердце защемило при виде несчастного лица своего любимца. Она готова была пойти на что угодно, лишь бы видеть эту белоснежную улыбку, так напоминающую ей улыбку незабвенного Агафона.
– Ну, не расстраивайся, Сашенька. Надо, значит, надо. Ищи где хочешь, – выдохнула тетя Клава.
– Спасибо вам, – в благодарность Дирол снова растянул рот в улыбке. – А еще можно вас кое о чем попросить?
– О чем угодно, – щедро позволила повариха.
– Ребята ведь так и не позавтракали сегодня, – Санек указал на мнущихся за его спиной близнецов, – а вы обещали, что покормите в любое время.
– Ну, раз обещала, значит покормлю, – уже не так тепло отозвалась женщина и, повернувшись к Уктонесовым, скомандовала: – Идите-ка сюда. Будете есть в кухне, чтобы в обеденном зале столы не пачкать.
Но близнецов это не испугало. Они были настолько голодны, что могли есть даже стоя на голове.
Пока близнецы поглощали остатки утренней каши, Дирол начал методично исследовать внутренности столовой. Прежде всего он тщательно осмотрел обеденный зал, но, к сожалению, так ничего и не нашел. Стулья, столы, маленький посудный шкаф в углу – вот и все убранство зала. Пришлось переходить непосредственно к самой кухне. Заглянув под все столы, перевернутые вверх дном пищевые баки и кастрюли, Зубоскалин замер в нерешительности.
– А ты в шкафах посмотри, – подсказала тетя Клава. – В шкафах иногда чего только не найдешь.
– Верно, – обрадовался Дирол и принялся открывать дверцы шкафов.
Только и это не принесло никаких положительных результатов. Здесь действительно было очень много полезных вещей, начиная с посуды и заканчивая недавно сдохшей мышью, но не было капитана Мочилова.
– А еще какие-нибудь помещения в здании столовой есть? – теряя надежду, спросил Дирол.
– А как же? Вот там за шторкой, кладовка есть, – указала тетя Клава на цветастую занавеску на стене.
Дирол прошел в указанном направлении и через секунду оказался в темной комнатушке, заваленной коробками с макаронами, крупами, банками консервов.
– Что там? – спросил из кухни Антон Утконесов.
– Ничего, – откликнулся Санек. – То есть тут, конечно, много всего, но Мочилова не видно.
Дирол с минуту вглядывался в темноту, потом вздохнул и вернулся в кухню.
– Нет его нигде, – развел он руками.
– Жалко, – посочувствовала тетя Клава.
– Значит, будем искать в других местах, – не стал отчаиваться Андрей. – Ну, мы поели. Спасибо, тетя Клава. Теперь можно искать Мочилова втроем.
Покинув столовую, курсанты решили разделиться. Близнецам казалось, что Мочилов где-то в учебном корпусе, а вот Дирол намерен был обыскать территорию, окружающую здания. Через минуту Зубоскалин уже осматривал ближайшие кусты, старательно высматривая хоть что-то, напоминающее о том, что здесь, возможно, проходил капитан Мочилов. И тут он увидел летящего прямо на него Пешкодралова с вытаращенными глазами…
Леха бежал, продираясь через колючие ветки кустов. В голове билась только одна мысль: «Только убежать от этой сумасшедшей и ее кота». И ведь как же хорошо все шло. Пусть он и не нашел капитана Мочилова, пусть не принес торжественную речь Ворохватова, но зато он встретил такую женщину! И тут эта Домна Мартеновна со своим бешеным котом. Вот невезение.
Пешкодралов так расстроился, что даже во второй уже раз за сегодняшнее утро споткнулся и упал, растянувшись на траве. Трава оказалась мокрой и противной. Чертыхаясь и посылая проклятия в адрес Залипхиной и ее кота, Леха поднялся и принялся неистово отряхиваться. В этот момент взгляд его упал на странный предмет, лежащий возле ближайшего куста. Курсант наклонился, пригляделся, а потом взял вещицу. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что вещица эта не что иное, как милицейское удостоверение на имя Глеба Ефимовича Мочилова капитана милиции. Удостоверение тоже было мокрым, но не от утренней росы, а от крови. Лешка посмотрел на свои руки и брезгливо принялся вытирать их о листву. Так вот оно, оказывается, что! Мочилов был здесь и выронил свое удостоверение. Но почему оно в крови? Осененный страшной догадкой, Леха принялся внимательно осматриваться и нашел, наконец, то, что искал, – из-под куста торчала ободранная палка.
Пешкодралов вытащил ее и стал внимательно изучать. Так и есть, на одном конце палки виднелись темно-бурые пятна. Значит, с Мочиловым случилось какое-то несчастье. Может, его похитили, а может, даже убили…
Леха так испугался собственного открытия, что чуть не закричал, но вовремя сдержался. Вдруг преступник где-то поблизости, а он спугнет его своим криком.
– Так что же я стою, – пробормотал себе под нос курсант. – Надо же немедленно предпринимать какие-то меры, искать преступника. Хотя нет, лучше сначала рассказать об этом остальным. Быстрее к ребятам! – и Леха побежал.
Он бы несомненно сбил с ног появившегося на пути Зубоскалина, если бы тот вовремя не отпрыгнул в сторону.
– Леха, ты что, привидение увидел?! Ты же меня чуть не снес! – заорал на него разгневанный Дирол.
– Хуже, хуже привидения увидел, – вытаращив глаза, затараторил Пешкодралов. – Вот, посмотри, что я нашел, – он протянул другу удостоверение и окровавленную палку.
Зубоскалин взял удостоверение, открыл, прочитал и поднял испуганные глаза на Леху.
– Ты где это взял? – шепотом спросил он.
– В кустах у забора, – так же шепотом ответил Пешкодралов. – А еще там вот эта палка осталась, на которой следы крови… Возможно, даже крови Мочилова.
– Идиот! – неожиданно простонал Санек.
– Кто идиот? – не понял Леха.
– Ты идиот, – грубо отозвался Дирол. – Это же улики, понимаешь? А ты их с места сдвинул, руками трогал. Ты думаешь теперь тебя начальство по головке за это погладит?
– Точно, – опешил Пешкодралов. – А я и не подумал о том, что на месте преступления ничего трогать нельзя. Просто я так испугался…
– Ладно, сделанного не вернешь, – махнул рукой Зубоскалин.
– Слушай, а давай мы все отнесем на место и положим, как было, – нашел выход из создавшейся ситуации Леха.
– А как же отпечатки пальцев? – подозрительно прищурился на него Санек.
– Мы их вытрем, – пожал плечами Пешкодралов.
– Ну, я же говорю, идиот, – хлопнул в ладоши Дирол. – Ты же вместе со своими и моими отпечатками еще и отпечатки преступника вытрешь!
– И правда, – искренне огорчился Леха. – А что же делать?
– Идти к Ворохватову и во всем виниться.
– Не пойду.
– Пойдешь.
– Не пойду, – и Леха начал медленно пятиться назад.
– А я говорю, пойдешь, – стал надвигаться на него Зубоскалин.
Возможно, эти препирательства и переросли бы в драку, если бы вовремя не появились близнецы Утконесовы.
– Ребята, что это у вас тут случилось? – спросил Андрей.
– Да вот, этот придурок дел натворил, а теперь отвечать отказывается, – огрызнулся Санек.
– Сам ты придурок, – обиженно бросил Леха. – Я же не со зла натворил, а от испуга.
– Ну-ка, рассказывайте, что произошло? – прервал спорщиков Андрей.
Пришлось Диролу с Пешкодраловым рассказать о страшных находках в кустах у забора.
– Да-а, – протянул после услышанного Андрей.
– Да-а, – эхом повторил Антон.
– На этом удостоверении теперь столько отпечатков, сколько на поручнях в автобусе. Дирол прав, лучше пойти к Ворохватову и все ему честно рассказать, – проговорил Андрей.
– Не пойду, – снова принялся за свое Пешкодралов.
– Тогда мы сами пойдем и все расскажем, – пригрозил Дирол.
Леха посмотрел затравленным взглядом на своих товарищей в надежде снискать сочувствия, но так и не обнаружив его, обреченно вздохнул:
– Ладно, пойдемте, – и волоча за собой окровавленную палку, поплелся к учебному корпусу.
Перед учебным корпусом вовсю шло торжественное построение.
Курсанты, одетые в парадную форму, маршировали, выполняли команды «смирно», «налево», «направо», «равняйсь», и делали еще много чего, дабы усладить зрение многочисленных гостей и высшего начальства. Когда же наконец курсанты выстроились в длинные шеренги и замерли, вытянувшись в струнку, наступила очередь преподавателей школы поздравлять своих учеников с началом нового учебного года и зачитывать торжественные речи по этому поводу.
Первым выступал Садюкин. Видимо, по той простой причине, что его уже написанная речь осталась у пропавшего Мочилова, Фрол Петрович была крайне немногословен. К тому же после вчерашнего застолья голова у него так болела, несмотря на выпитую утром бутылку пива, что говорить тем более не хотелось. Он вышел к микрофону, долго кряхтел, собираясь с мыслями, а потом выдал:
– Учитесь отлично и жить будете прилично, – и замолчал.
Все замерли, не понимая, к чему это было сказано. Но тут вдруг раздались аплодисменты, и кто-то тоненьким голоском заверещал:
– Браво! Браво! Как великолепно он сказал!
Это была Домна Мартеновна Залипхина, которая уже успела оправиться от встречи с Пешкодраловым и теперь вклинилась в толпу зрителей, состоявшую в основном из родственников курсантов. Как ни странно, но крики Залипхиной возымели большой успех, и все зааплодировали вместе с ней.
Садюкин скромно поклонился и спрятался за спиной Володи Смурного. Теперь настала очередь Ворохватова говорить речь. Он стоял у микрофона, а по бокам от него, словно телохранители, возвышались Ганга и Кулапудов.
– Если что, будете мне подсказывать, – прошептал им Ворохватов.
– Непременно, Иван Арнольдович, – лучезарно улыбнулся Веня.
– Дорогие курсанты, – начал говорить Иван Арнольдович.
– А также их родители, – подсказал Кулапудов.
– А также их родители и другие гости, – покорно повторил Ворохватов. – Еще одни учебный год начинается в нашей школе милиции.
– И в других школах тоже, – шепнул Ганга.
– И в других школах тоже, – как попугай повторил старший лейтенант. – Наша школа всегда отстаивала критерии нравственности и морали. Мы боремся с преступностью и не позволяем ее тленным щупальцам пробраться в сердце общества. У нас нет любимцев или наоборот. В нашей школе учатся те, кто любит и чтит закон, будь то белый человек, – он указал на Кулапудова, – или черный, – повернулся Ворохватов к Ганге, на которого все моментально уставились.
– Иван Арнольдович, можно уже и закругляться, – сквозь зубы пробормотал смущенный Федя, который очень не любил излишнего внимания к своей персоне.
– Так вот, давайте же любить закон и всеми силами стараться не допускать его нарушений, – послушавшись Гангу, закончил Иван Арнольдович.
Он отошел от микрофона и накинулся на Федю с Веней:
– Вы чего это мне всякую белиберду шептали?!
– Так вы же сами просили подсказывать, вот мы и подсказывали, – развел руками Веня.
– А по-моему, очень хорошо получилось, – проговорил Ганга. – Иван Арнольдович, вы только послушайте, как все хлопают.
Ворохватову действительно хлопали долго и громко, и это немного успокоило старшего лейтенанта.
– Но все равно капитан Мочилов еще получит за свою безответственность, – вспомнил злопамятный Иван Арнольдович. – Уж я об этом позабочусь.
– Может, уже и не ответит, – раздался за спиной голос Сашки Дирола.
Ворохватов обернулся и увидел Зубоскалина, Пешкодралова, держащего какую-то корягу в руке, и близнецов Утконесовых. Теперь вся группа капитана Мочилова снова была в сборе.
– Что ты сказал? – не расслышал Иван Арнольдович.
– Я сказал, что, возможно, Глеб Ефимович уже ни за что никогда не ответит, – повторил Дирол.
– Это почему? – прищурился Ворохватов.
– Да потому, что его убили, – выдал Сашка.
– Как? – одновременно выдохнули Ганга и Кулапудов.
– Мы вам все расскажем, но только нужно уйти отсюда, – проговорил Антон Утконесов.
– Тогда немедленно все в учительскую, там сейчас как раз никого нет, – скомандовал Ворохватов и первым кинулся в здание школы.