Мне уже очень давно не было так хорошо ни на воле, ни тем более в «Ленгарде».
Ками не оставляет меня ни на секунду. Может, это Вард ее попросил, а может, ей больше заняться нечем, но в любом случае я совсем не против ее компании. Она очень разговорчивая и активная. Вокруг нее пульсирует невидимая энергия, которая не только не утомляет, но и наполняет новыми силами. Я уже много лет так часто не улыбалась. И, в отличие от Варда или Энцо, ее не удивляет моя улыбка.
Я не знаю, который час, но, видимо, день почти подошел к концу. Мы с Ками поздно пообедали, и она снова попросила меня помочь на кухне, пусть в этот раз мы готовили всего лишь сэндвичи. Они показались мне просто идеальными, потому что я совсем от них отвыкла. Мне снова и снова напоминают о том, какими чудесными могут быть привычные вещи. После обеда мы расположились на диване в комнате Варда и не сползали с него ни на минуту, в основном потому, что Ками притащила целую кучу фильмов, и мы смотрели их один за другим на большой плазме несколько часов кряду. Я давно не смотрела кино, так что наслаждалась каждой секундой захватывающего действа. Особенно если учесть, что Ками приготовила целое ведро масляного попкорна, – уверена, из-за него Энцо заставит меня попыхтеть на тренировках.
Мы досматриваем уже третий фильм, по экрану бегут титры, и тут дверь в комнату открывается. С Ками я совершенно расслабилась – лежу, поджав под себя ноги и положив голову на подушку у подлокотника. Но когда в комнату входит Вард с большим бумажным пакетом в руках, я машинально подскакиваю и сажусь прямо.
– Привет, Лэндо! – говорит Ками. Ее голова покоится у меня на коленях. И она упрямо не желает вставать, даже когда я многозначительно приподнимаю ногу.
Вард неподвижно стоит в дверном проеме и глядит на нас с подозрением. И я его не виню. Он ведь раньше не видел меня в такой непринужденной обстановке.
Вард откашливается:
– Тетушка Эстер приглашает нас на ужин. – Его взгляд снова перебегает на меня. – Она хочет убедиться, что ты в порядке, Динь.
Он подходит ближе и вручает мне пакет.
– Это тебе.
Ками наконец поднимается, садится и, как только я открыла пакет, моментально засовывает туда нос.
– О-о-о, весьма миленько! – одобряюще говорит она, достает из пакета какую-то одежду и прикладывает ее к моему оцепеневшему телу. – Хороший выбор, Лэндон. Это ее цвет. Но где ты его достал? Если ты сегодня выбирался наверх, то мог бы и нас с собой взять, особенно на шоппинг!
Вард пропускает ее слова мимо ушей.
– Эстер ждет нас к десяти, так что начинайте собираться. С Энцо встретимся на месте.
Кажется, последняя фраза – это предупреждение. Только вот я уже и так в панике, в основном из-за платья. Мне даже не нужно надевать его: и без того ясно, что я уже много лет не носила ничего красивее.
Я закрываюсь в ванной, натягиваю платье, смотрю в зеркало… и вижу в нем совершенно незнакомого человека.
– Джейн, ты готова? – Ками сначала легонько стучит в дверь, а затем заглядывает внутрь и присвистывает: – Ты только посмотри на себя!
Смотрю. И не могу оторвать от себя взгляда. Мне невероятно идет это легкое платье, и как бы я ни всматривалась в свое отражение, я совсем не вижу их. Не понимаю, огорчает ли это меня или наоборот.
– Так, давай-ка сделаем тебе прическу.
Замираю и наблюдаю за тем, как Ками собирает мои растрепанные локоны в небрежный пучок.
– Отлично!
Она улыбается мне в зеркало, а затем хватает меня за руку и тянет обратно в комнату.
– Нам пора!
По пути в гостиную Варда я разглядываю свои ноги и раздумываю над тем, стоит ли мне снять шерстяные носки. Затем Ками стискивает мою руку, я поднимаю на нее вопросительный взгляд и замечаю выражение лица Варда. Мои щеки снова вспыхивают. Как бы мне хотелось, чтобы они перестали так пялиться! Это ведь не я решила надеть такое красивое платье. Я просто ненавижу свою форму-наволочку, но с радостью проносила бы ее еще тысячу лет, лишь бы не чувствовать себя так неуютно.
– Разве нам не пора? – нарушает затянувшуюся паузу Ками. Спасибо ей за это.
Вард качает головой, словно пытается вытряхнуть из нее все лишнее.
– Да. Действительно пора.
Он без лишних слов устремляется к выходу, и Ками с ухмылочкой следует за ним. У двери она оборачивается и протягивает мне пару шлепанцев, чтобы я надела их вместо носков. Они мне как раз.
– Мне показалось, что у нас с тобой один размер, – говорит Ками, кивая на мои ноги. – Я бы подарила их тебе, но, согласно нашим дурацким правилам, тебе нельзя носить обувь, пока тебя не впишут в программу. Понимаешь, да?
То, что она упоминает эту загадочную «программу», разжигает мой интерес даже больше, чем местные правила по ношению обуви. Вот бы узнать у нее какие-нибудь подробности… Но тут Вард зовет нас с дальнего конца коридора, и возможность ускользает.
– Вы идете или нет?
– А он сегодня какой-то… напряженный, – тихонько хихикает Ками и ведет меня за собой. – И мне это нравится. С тобой не соскучишься, Джейн.
Не уверена, что мне когда-либо говорили подобное. Даже тогда, когда я старалась нравиться людям. Я пытаюсь сориентироваться на ходу, но на самом деле понятия не имею, в какой части этого учреждения мы находимся. Двери слева и справа все одинаковые, а бесконечные белоснежные стены, тянущиеся во все стороны, тоже ни капли не проясняют ситуацию.
Я озадаченно хмурюсь, когда мы останавливаемся у одной из дверей, потому что это место отчего-то кажется мне знакомым. Но вспомнить, с чем это связано, я не успеваю, потому что Вард поднимает руку и стучит, а затем открывает дверь и приглашает нас внутрь. Ками все еще держит меня за руку, так что, когда она входит вслед за братом, я следую за ней.
И замираю на пороге.
– Мам! Они пришли!
Ками выпускает мою руку и кидается обнимать двух златовласых мальчишек, которые выбегают ей навстречу.
Она стискивает их так крепко, что дети с хохотом умоляют ее отпустить их.
Воздух прорезает высокий, радостный визг, а за ним следует:
– Лэнди, Лэнди! Мамочка, Лэнди пришел!
Я во все глаза наблюдаю за тем, как Вард опускается на колени, и в этот же миг в его объятия влетает маленькое кудрявое облачко.
– Милашка Эбигейл, ты, как всегда, великолепна!
Он берет девочку на руки, и та обвивает его ножками. Вард подбрасывает малышку, и она восторженно пищит:
– Еще, еще!
– Все что угодно для моей любимицы! – говорит он, сияя почти такой же яркой улыбкой, что и она.
У меня невольно отвисает челюсть. Он – мой тестировщик. Мой тестировщик. Тестировщик. А я все равно не могу отвести от них взгляда. А потом…
– Эй! Я тебя знаю!
Я оборачиваюсь к мальчику, который это сказал. Он немного старше тех двоих.
– Итан, это Джейн, – говорит Ками, сжимая его плечо. – Джейн, познакомься, это Итан и Айзек.
Старший, Итан, окидывает меня серьезным взглядом, Айзек расплывается в улыбке и легонько взмахивает ручкой.
– Я – Эбби! – выкрикивает девочка, сидящая у Варда на руках, а потом сползает на пол и бежит ко мне.
У меня не остается другого выхода, кроме как подхватить ее на руки. Я машинально прижимаю ее к себе, и она безо всяких колебаний обнимает меня за шею.
– У нас с тобой одинаковые волосы! Смотри! – Она вытягивает длинную прядь из моего пушистого пучка и прикладывает к своей голове. – Мы близняшки!
Я не могу сдержать улыбку. Она просто очаровашка. Ну и конечно, именно в этот момент в комнату входит Энцо в компании светловолосой женщины, с которой я уже сталкивалась раньше. В тот раз меня сопровождали охранники, но сейчас она смотрит на меня без капли страха, пусть и с некоторой опаской.
– Черт подери, и опять она улыбается! – усмехается Энцо и скрещивает руки на груди. – Кто ты, на хрен, такая и что ты сделала с Джей Ди?
Трудно, точнее, просто невозможно перестать улыбаться. Как сдержаться, когда малышка Эбби сплетает наши волосы вместе? Получается один огромный клубок из волос, но ее это не останавливает.
– Энцо! Выбирай выражения, – одергивает его блондинка.
И тут я понимаю, что это, должно быть, и есть Эстер. Энцо подмигивает мне.
– Прости, Эс. Виноват.
– Нам нельзя говорить слова на «х», – сообщает мне Эбби, перебирая маленькими пальчиками мои волосы. – И на «ч».
– На прошлой неделе Итан сказал папе слово на «ч», и его посадили в угол на целых десять минут! – говорит Айзек, робко подступая ко мне.
Он осторожно дергает меня за подол платья, и я опускаюсь на корточки, умудряясь сохранить баланс даже с крошкой Эбби на руках. Малыш наклоняется ко мне так, словно хочет поведать какой-то большой секрет, и шепчет:
– Ты очень красивая.
Три слова, и этот малыш совершил невозможное – заставил меня рассмеяться. Не знаю, кого это шокировало больше, – меня саму или окружающих. Одно дело – улыбка, но смех… это неслыханно! По многим причинам.
Энцо таращится на меня во все глаза. Вард тоже смотрит в мою сторону, склонив голову набок, а на щеке у него вновь появилась ямочка. Ками, кажется, готова разреветься от радости. Эстер все еще выглядит слегка встревоженной, но смотрит на меня намного теплее. Единственные люди в этой комнате, которые не осознают всю значимость случившегося, – это трое малышей. Их интересует лишь один вопрос: когда будут готовы вкусняшки?
Эстер кашляет и велит детям бежать мыть руки. Я отпускаю Эбби, и она убегает вслед за братьями.
– Меня зовут Эстер, я – тетя Лэндона и Ками, – наконец говорит хозяйка и протягивает мне руку.
Я колеблюсь всего секунду, а затем пожимаю ее.
– Сегодня ты выглядишь намного лучше. Похоже, тебе давно нужен был выходной. – Она поворачивается к Варду: – У вас все хорошо?
Он бросает на меня взгляд. Интересно, скажет ли он о моей панической атаке? Но нет, Вард переводит взгляд на тетушку и качает головой:
– Все отлично. Только осмотри ее руки, пожалуйста.
Я уже и забыла о синяках, которые на мне оставили ремни Ваника. И не сопротивляюсь, когда Эстер мягко приподнимает мои руки и осматривает запястья с обеих сторон.
– Вчера я этого не видела. Синяки не сразу появляются. – Она мрачнеет, а затем поднимает на меня вопросительный взгляд.
Энцо произносит всего одно слово:
– Ваник.
Дымчатые глаза Эстер темнеют.
– Я поищу что-нибудь в аптечке. Мы скоро вернемся.
Я бросаю на Ками умоляющий взгляд, но та лишь ободряюще улыбается и машет мне.
– Не беспокойся, много времени это не займет, – говорит Эстер, открывая дверь в ванную комнату.
Она намного больше, чем та, что в квартире Варда. Эстер усаживает меня на край ванны, в которой валяются разноцветные игрушки, просит немного подождать и начинает рыться в шкафчике. Затем она поворачивается ко мне с каким-то тюбиком, опускается передо мной на колени и начинает осторожно смазывать лекарством мои запястья.
– Мы уже виделись. Тебя вели по коридору охранники, – говорит она. – Я сразу поняла, кто ты такая, как только увидела.
Раз она – глава медицинского департамента, то ее наверняка проинформировали о том, насколько я опасна, и уже успели внушить ей страх по отношению ко мне. Я напрягаюсь, как перед ударом.
– И я хочу, чтобы ты поняла: я бы ни за что не пустила тебя на порог своего дома, если бы думала, что ты можешь причинить нам вред.
Я вздрагиваю от изумления. Почти незаметно, но она все равно видит и одобряюще улыбается.
– Тогда у меня были причины испугаться, – продолжает она. – И даже когда Лэндон позвонил мне и попросил помочь тебе… Признаюсь честно, я хотела отказаться.
Эстер рисует пальцами успокаивающие круги у меня на запястьях, и синяки бледнеют прямо на глазах. Вот это да! Никогда еще не видела такого быстрого эффекта.
– Я стала врачом несколько лет назад. До этого жила в жуткой нужде, и рядом не было никого, кто мог бы помочь, – говорит она. – Мы с малышом Итаном едва не погибли, но нам удалось выжить. И я поклялась, что никогда не допущу, чтобы люди страдали, если в моих силах как-то им помочь.
Наши глаза встречаются.
– Так что я рада, что Лэндон позвонил мне прошлой ночью. Не только потому, что я помогла тебе. Просто… когда я наблюдала за тобой сегодня, видела, как ты общаешься с детьми…
Она делает паузу и улыбается. Ее слова текут по моим венам, как жидкий солнечный свет. Но когда они достигают сердца, тепло сменяется холодом, таким глубоким и страшным, что на меня накатывает дрожь. Я ведь не заслуживаю нежности и признания ни с ее стороны, ни стороны ее детей. Я не заслуживаю заботы Ками, Варда или Энцо. Я ведь могу причинить им боль. Им всем. Я допустила промашку там, в комнате. И это – огромное счастье, что я всего лишь рассмеялась. Но если я дам слабину, то катастрофа неминуема. Я не могу позволить еще одну оплошность, как тогда…
– Признаюсь честно, я не знаю, как мне тебя называть.
Задумчивый голос Эстер вклинивается в мои тревожные мысли.
– Всем известно, что Джейн Доу – это не твое настоящее имя. И Динь тебя называет только один человек. – Ее глаза мягко светятся, прямо как две луны в окружении звезд. – Так что нам ничего не остается, кроме как называть тебя Джейн. Пока не подберем что-нибудь получше. Будь осторожна, а то такими темпами у тебя может случиться раздвоение личности.
Она шутит, но я с ней совершенно согласна.
– Так, мы закончили. – Эстер закручивает крышку и ставит тюбик на место.
Синяки почти полностью пропали. Что же это за чудесная мазь? От Эстер не укрывается мое удивление.
– Это секретный рецепт, – говорит она. – Он идеально подходит для лечения маленьких ссадин, и поверь мне, это очень полезно, когда в доме трое маленьких детей.
Жаль, что работает мазь только на мелких ссадинах. Думаю, во всем мире не найдется лекарства, которое смогло бы исцелить всю ту боль, которую причинил мне Ваник.
– Ты любишь лазанью? – спрашивает Эстер по пути в комнату. – Я знаю, у тебя довольно скромный рацион, но, думаю, вреда от небольшой перемены не будет.
Лазанья? У меня уже слюнки текут. Раньше мне очень нравилась итальянская кухня. Когда я была маленькой, мы ели итальянскую еду каждую пятницу. Пицца, паста, чесночный хлеб, даже джелато[3] на десерт. Обычно папа готовил, а я…
Нет.
Стоп.
Стопстопстопстоп.
– Джейн? Все хорошо?
Я так напряженно пялилась на собственные ступни, стараясь отогнать воспоминания подальше, что даже не заметила, как Эстер привела меня обратно в столовую. Вопрос Ками снова выдернул меня под софиты всеобщего внимания.
– У тебя животик болит? – Эбби хватает меня за руку, переплетая наши пальцы, и тянет за собой к столу.
Я сажусь, и она тут же взбирается ко мне на колени.
– Когда у меня болит, мама поет мне песенку. Хочешь, мы тебе тоже споем?
– Эбби, милая, давай не будем сильно доставать Динь, – говорит Вард. Он пристально наблюдает за нами и ловит каждое движение.
Эбби хмурится и становится от этого еще более миленькой.
– Динь? Кто такая Динь?
– Так он называет Джейн, – говорит ей Ками.
Малышка морщит нос:
– Глупое имя!
– В десятку, – ворчит Энцо.
Я слушаю их и чувствую, как тугой узел у меня в груди потихоньку развязывается и воспоминания волнами отступают назад. Я с благодарностью обнимаю Эбби.
– Животик прошел? (А она очень наблюдательна.) Но мы ведь не успели тебе спеть. Мы тебя достали?
– Все в порядке, малышка. Ну-ка иди сюда!
Вард неожиданно выхватывает девочку прямо у меня из рук и начинает ее щекотать. Эбби заливается хохотом. Он усаживает ее в детское кресло, стоящее на взрослом стуле. Итан и Айзек садятся по бокам, напротив Энцо и Ками. Вард опять окидывает меня долгим вопросительным взглядом, как будто хочет поинтересоваться, в порядке ли я. В ответ я слегка приподнимаю подбородок. Его взгляд теплеет – вот черт, я опять инстинктивно отзываюсь на это тепло, – и он уходит на кухню. А уже через несколько секунд они с Эстер возвращаются с потрясающей едой.
Когда первый кусочек лазаньи оказывается у меня во рту, я с трудом сдерживаю стон. Но второй раз я такой промашки себе не позволю. Вместо этого я просто торопливо поглощаю ужин, заедая его превосходно запеченными овощами.
Так много чудесных вкусов и умопомрачительных ароматов… Очередное напоминание о том, что реальный, настоящий мир не делится на палитру из скучных, серых оттенков. После всего того, что я испытала сегодня, как я смогу вернуться к прежней монотонной жизни? Я ведь была так… ну, не счастлива, положим, но мне все это нравилось.
– Как твое продвижение по программе, Ками? – спрашивает Эстер, и во мне вновь загорается любопытство.
Ками болтала о том и о сем целый день, но так и не сказала ничего по существу. А я до сих пор не имею ни малейшего понятия, чем она занимается целыми днями. О «программе» она упомянула только перед самым уходом к Эстер.
– О, ты знаешь, все очень даже ничего! – говорит Ками, взмахивая в воздухе вилкой. На долю секунды она смотрит на меня, а потом снова переводит взгляд на тетку.
– Как ваши тренировки, ребята? Вы делаете успехи? – спрашивает Эстер.
Я стараюсь не хмуриться. Ничего не понимаю. Ками тоже тренируется с Энцо? Мне нужно больше подробностей. Почему они не могут перестать так… осторожничать? Глаза Ками снова обращаются ко мне. По какой-то непостижимой причине она начинает нервничать.
– Я продвигаюсь довольно медленно. – Она явно уходит от ответа. – Но в то же время кое-какие… успехи видно.
– Ты теперь не думаешь, что Джейн…
Вард кашляет, и Эстер бросает на него озадаченный взгляд. Сжимает губы и снова опускает взгляд в тарелку.
– Надо в следующий раз больше чеснока добавить, – говорит она. – Будет острее.
Не знаю, чего мне хочется больше: опять рассмеяться или окончательно расстроиться? Или, быть может, швырнуть в Варда остатками своей лазаньи?
Вместо всего этого я втыкаю вилку в запеченную картошку и подношу ко рту, но откусить и дожевать мне не судьба. Раздается шорох, и дверь в квартиру открывается. А затем в столовую заходит человек. Очень знакомый человек. В комнате повисает тишина.
Я в шоке пялюсь на вошедшего к нам директора Фэлона. Его взгляд обегает стол и останавливается на мне. У меня полное ощущение, что в эту минуту остановилась и вся планета. А затем развернулась и завертелась в обратную сторону сразу после того, как комнату огласил счастливый детский крик:
– Папочка!
Эбби спрыгивает со своего креслица и бросается через всю комнату прямиком в объятия директора Фэлона. Итан и Айзек срываются следом за ней, Эстер встает и идет за ними.
– Рик, милый, я думала, ты не вернешься до конца недели?
– Планы изменились, – отвечает Фэлон глубоким, мрачным голосом, а затем наклоняется и целует Эстер в щеку. Треплет Айзека по волосам, коротко пожимает плечо Итана и поднимает Эбби на руки.
Между тем я стараюсь ровно дышать, чтобы не выблевать лазанью Эстер прямо на эту прекрасную скатерть.
Фэлон – отец Эбби, Итана и Айзека. Он муж Эстер. А значит…
– Привет, дядя Рик, – нервно говорит Ками. Когда она бросает на меня робкий взгляд, мне становится совершенно ясно, чего она боится. Но я в этот момент смотрю не на нее, а на Варда.
Варда, моего тестировщика.
Племянника директора Фэлона.