Сергей Чернов. Москва – Вашингтон. Июнь, 2012
Во время всего длительного перелета Сергей Николаевич терзал себя сомнениями на тему: правильно ли он поступил, не взяв с собой Евгения? Причем редкий случай, когда сам приемный младший брат настаивал на поездке именно вдвоем. И аргументировал это в силу своих мистических способностей:
– Мне кажется, над всей планетой сгущается аура смерти и вселенской катастрофы. Поэтому нам следует, о ставляя побоку все соображения конспирации, держаться вместе и работать дружным тандемом. Сам ты можешь и не справиться.
Тогда как старший Чернов возражал не менее веско:
– И какой будет с тебя толк, если тебя арестуют как шпиона и засадят в пыточные подвалы?
– Все равно от меня ничего не узнают.
– Да в этом ты меня давно убедил, но суть не меняется: я все равно останусь один против новых тайн, да еще придется отвлекаться на твое спасение. Оно нам надо?
Евгений пожал плечами:
– Конечно не надо. Но мы ведь вроде перестраховались по всем направлениям? И разве не ты утверждал, что я отныне в полной безопасности?
– Утверждал. И сейчас утверждаю: тебе в России ничего не грозит. Но! США – это не Россия! Там в любом случае имели шансы заметить неразбериху с настоящим Женькой и докопаться до истины. Так что я лечу сам. Вполне возможно, что и сам разберусь. А с тобой будем общаться условленными фразами.
В последние годы академик приложил массу усилий, умений и талантов для полной легализации Найденыша как своего родного младшего брата. Для этого он несколько раз лично смотался в Италию, плотно пообщался с матерью и настоящим братом и с помощью внушительных капиталов устроил так, что подлинный Евгений весьма удачно женился на удивительно смирной неаполитанке, сменил имя и взял ее фамилию. После чего стал жить-поживать да детей наживать. Ну а мать, тоже найдя собственное счастье в новом супружестве, в любой момент была готова выполнить любую просьбу старшего сына. И раз он решил другому человеку дать документы и имя Евгения Николаевича Чернова, то она не возражала. Сделал – значит, так и надо.
Некоторые трения начались с отцом, который проживал в Израиле. Он слишком нагло и интенсивно стал в последние годы требовать денег от старшего сына, мотивируя это своей старостью и слабостью. На самом деле «новый еврей» уже был на пенсии и мог жить в свое полное удовольствие. Еще в первый год своей эмиграции старший Чернов тоже сменил исконно русскую фамилию на еврейскую ортодоксальную, а в остальном жил вполне тихо, не высвечивался. Отличаясь разве что русским наплевательским отношением к собственному здоровью. А конкретно: с водки перешел на дешевое вино и немилосердно выкуривал в день по три пачки сигарет. В результате такого отношения к собственному телу у него началась закупорка вен на ногах, одну ногу пришлось врачам отрезать сразу, а когда через две недели отрезали вторую, пациент всего лишь шестидесятичетырехлетнего возраста умер прямо на операционном столе. Так что когда сын позвонил отцу в очередной раз, свежеиспеченная вдова со странным злорадством поведала о смерти своего последнего супруга, о его сожжении в крематории и с ненавистью в голосе потребовала больше никогда ее не беспокоить.
После этого ничего не оставалось, как запоздало взгрустнуть да почтить память разгульного папаши поминальным застольем.
То есть родственные отношения были улажены, документы в полном порядке, и даже новые отпечатки пальцев во всех регистрах были сделаны с пальчиков Найденыша. Вот потому он и хотел обязательно использовать возможность, которую предоставили академику: взять самого дельного и лучшего помощника.
Он-то хотел, а вот сам Сергей Чернов так и не согласился. Приведя напоследок еще один веский довод:
– Обо мне и так уже все что можно и что нельзя собрали. Теперь только мне моего помощника, сподвижника и товарища засветить не хватает. Одно дело, когда ты просто незаменимый человек для нашего института, и совсем другое, когда я тебя с собой возьму как доверенное лицо на невесть какое важное для всей планеты дело. Пусть даже ты и брат родной – но сразу возникнет огромная куча разных подозрений.
– Жаль. Тем более что дело и впрямь важное.
Евгений уже и сам знал со слов Сергея Николаевича о сути предстоящего расследования и был твердо уверен, что благодаря именно его умениям удастся быстро раскрыть либо воистину заговор инопланетных существ, либо заговор обитателей Земли. Хотя он же и продолжал утверждать, что пока еще земляне не достигли того уровня технического совершенства, чтобы создавать гравитационные разрушители земной коры. Именно о таких устройствах он помнил и знал, что те используются в иных цивилизациях для трансформации и более удобного изменения материков на необитаемых планетах. Он еще много чего знал, помнил, догадывался и феноменально много умел, но так и остался в Москве. А в спешке и предотъездной суете Сергей Чернов взять хоть одного своего помощника из наилучших тоже никак не удосужился. И не успел, и сильно засомневался.
Потому что и сама его поездка выглядела несколько странно. Никто из официальных научных кругов его не командировал и суть дела не объяснял. Никто из правительственных чиновников, в том числе и сам президент России со своей командой, про связь данной поездки с событиями на Новых Бермудах и о существовании минусового колодца над Пентагоном даже не догадывались. И только сам факт этого незнания мог послужить для обвинения прославленного академика чуть ли не в измене Родине. По крайней мере, будь сейчас времена брежневского застоя, Чернова и к трапу самолета не подпустили бы.
А так все прошло как личное приглашение от главы всеамериканского научного общества «НЛО – в массы!», знаменитого ученого Вилли Ласка. Вилли тоже специализировался на изучении паранормальных явлений, на поиске следов инопланетян и во всем мире считался, пожалуй, самым скандальным, крикливым и безапелляционным приверженцем вездесущего присутствия на земле неопознанных летающих объектов. Причем свою правоту, а вернее будь сказано, свои убеждения профессор Ласка отстаивал всегда с пеной у рта и громогласными криками. И частенько эти убеждения ни на чем конкретном не базировались. Просто ученому страшно хотелось верить в существование «зеленых человечков». Так что если порой и хотели в среде уфологов или поклонников НЛО кого-то уличить в бессистемных, притянутых за уши и беспочвенных гипотезах, то так сразу и заявляли горлопанам: «Тебе (или вам, в зависимости от научного звания) только с профессором Ласка спорить! Он в такое сразу поверит!»
То есть репутация у Вилли была скорее скандальная, чем заслуженная великими научными открытиями или эпохальными выводами. Но Сергей Николаевич заокеанского коллегу терпел, частенько встречался с ним в словесных баталиях и даже допускал в любое время дня в свой институт. По его суммарным с Евгением наблюдениям, этот человек являлся кем-то совсем иным, не тем, за кого себя пытался выдавать. И как заявлял более детально анализирующий разговоры Найденыш, «у этого Вилли в помыслах просматриваются уникальные эманации неземного происхождения. Не удивлюсь, если он просто потомок кого-то из инопланетян, но правда может оказаться намного дальше от моих предположений».
Вот и сегодняшним утром профессор Ласка примчался в институт, восклицая на ходу в своей привычной манере:
– Новые НЛО! Вблизи Вашингтона замечены новые НЛО!
Так как от него и не то можно было еще услышать, смиренно вздыхающие помощники спихнули гостя на своего шефа и, давя в себе ехидные смешки, разбежались по своим рабочим местам. В громогласно объявляемую новость они не верили совершенно. И это притом, что все являлись и уфологами, и специалистами по поискам пришельцев, которые должны были ловить каждое слово на подобную тему. Причем один из молодых кандидатов еще и вслух осмелился съязвить:
– Вблизи Вашингтона?! А вы еще в Москве?
Глядя ему вслед, Ласка нахмурил брови и проворчал:
– Этот настоящим ученым никогда не станет. – Потом подхватил под локоток вышедшего ему навстречу Чернова и поволок его в кабинет. – Коллега! Уникальный случай, уникальный! Вы не поверите!
– Если не поверю, то уж точно выслушаю, – улыбался Сергей Николаевич. – Чайку не желаете?
– Какой там чай, – восклицал профессор, но дверь тем не менее закрыл за собой плотно, – когда тут такие дела творятся!
Уже в кабинете он многозначительно обвел руками потолок и стены и затем приставил ладони к ушам, как бы вопрошая: «Нас не подслушивают?»
Академик пожал плечами.
– Чай у меня отличный, только что заварил.
То есть он-то был уверен почти полностью в непрослушивании своего кабинета, но мало ли что…
Ласка это понял, согласился на чай и продолжил тараторить по поводу просто чудесных снимков, сделанных каким-то туристом. А сам тем временем достал из-за пазухи с десяток распечатанных листков с текстами и диаграммами, цветными рисунками и выложил на стол перед русским коллегой. При этом он опять указал пальцем на глаза и предложил спокойно рассмотреть и вчитаться в предоставленные материалы.
Подборка про минусовый колодец и плюсовую воронку могла увлечь любого специалиста, который хоть что-то понимал в силах притяжения Земли. Ну а сопроводительный текст пояснил практически все основные детали случившегося. На последнем листке было написано приглашение принять участие в расследовании этого дела, подписи не было. Только и говорилось, что билеты на самолет уже оплачены и забронированы. Предлагалось взять самого лучшего и достойного помощника или ученика.
Примерно то же самое вещал вслух и неумолкающий профессор:
– Сергей! Только ты сможешь взвешенно подойти к этому сложному делу и разобраться с этими НЛО. Тебе в этом вопросе доверяют даже больше, чем мне. Поэтому немедленно мчись в аэропорт! Тебя ждут великие дела и великие открытия!
Еще не посмотрев все листки и рисунки, Чернов сразу в душе согласился на поездку. Тем более что мультивизы для посещения любой страны мира у него в паспорте имелись, а переговорить с Найденышем и заскочить домой за сумкой путешественника времени хватало. Поэтому он только и высказал дежурные сомнения, которые присущи каждому человеку, срывающемуся в неожиданную командировку:
– Да я бы с радостью, но это все так неожиданно. Работа горит. Коллеги не предупреждены. В Челябинск собрался…
– Да никуда твой Челябинск не денется! Тут такое дело, верное! Тем более, тебе за участие заплатят по наивысшим прейскурантам академика-консультанта.
– О! Ну если так… – А сам тем временем указал на листки и на свои карманы. Дескать, можно ли забрать?
Заокеанский коллега многозначительно скривился и отчаянно замотал головой: нельзя. Потом убедился, что все прочитано и понято, и тщательно спрятал бумаги обратно за пазуху. Еще и зажигалку при этом показал, мол, сожжет, как только представится возможность. Потом вскочил, крепко пожал руку Сергею и, многозначительно глядя в глаза, отчеканил:
– На тебя вся надежда. Дело серьезное, никто другой не потянет! – Он говорил правду. Или, по крайней мере, был уверен в правдивости своего утверждения. – Как вернешься, поделишься своими соображениями!
Да и убежал. Оставив о себе еще одно новое, противоречивое мнение. Теперь уже точно сомневаться не приходилось: вся эта крикливость, излишняя напористость и безумная тяга к спорам – не более чем хорошо прижившаяся маска, которой таинственный профессор пользуется с невероятным умением. И его не совсем лестная репутация увлекающегося, доверчивого чудака – однозначно дутая. То есть тандем братьев Черновых определил важность этого человека правильно.
К сожалению, за время короткой встречи и бурного обсуждения братьям трудно было и новую тему обговорить: а кого же или какие такие силы представляет Вилли Ласки на самом деле? Все-таки получить допуск на работу в самом здании Пентагона, да еще и русскому человеку, дело уникальное. Найденыш только и успел высказаться:
– На месте все прояснится. Как только узнаешь, кто с тобой в одной команде, то легко просчитаешь и того или тех, кто эту команду собрал вместе.
Вот над этим вопросом и думал Сергей Николаевич, когда его в аэропорту Нью-Йорка прямо из одного самолета провели во второй, где он оказался единственным пассажиром. Маленький, скорее всего, частный самолет уже через полтора часа приземлился в Вашингтоне, и русского академика, проведя чисто поверхностный, формальный таможенный досмотр, пригласили в роскошный длинный лимузин. Чернов бывал уже в США многократно, но еще ни разу с ним не обходились так предупредительно, вежливо и с таким почтением. Словно он прибыл по личному приглашению президента.
Но вот дальше начались непонятки. Вначале в автомобиль вместе с академиком уселись два здоровенных воина из антитеррористического подразделения. Закатанные в бронежилеты и увешанные оружием, они могли только одним своим видом отогнать на край земли любую организованную банду. Помимо этого, машину сопровождали сразу четверо тяжеловооруженных полицейских и затемненный джип военного образца. Заметив, как гость удивленно начал крутить головой, встречающий секретарь натянуто улыбнулся:
– Недавно произошел неприятный инцидент с террористами, поэтому и предпринимаются повышенные меры безопасности. Вам не о чем волноваться, господин Чернов! – Этот тоже не врал, хотя в словах и присутствовала толика недоговоренностей.
– Я не волнуюсь. Хотя несколько странно, что такое происходит в столице.
Секретарь вежливо улыбнулся и хотел продолжить объяснения, но тут зазвонил его мобильный телефон.
– Брайан слушает! Да, госпожа Монро, встретили. Все в порядке. Направляемся к месту вашего проживания. Немного недоумевает по поводу такой усиленной охраны. Хорошо, передаю ему. – После чего секретарь протянул телефон гостю: – Господин Чернов, с вами хочет поговорить госпожа Монро.
Сергей взял аппарат, прижал его к уху и, настроившись на звуковое восприятие, произнес:
– Алло, я вас слушаю.
Помимо умения различать ауры людей и определять правдивость их утверждений Найденыш обучил своего спасителя еще и умению создавать точный, можно сказать, почти идеальный портрет только по звуку голоса. И Чернов всегда обожал вначале просто поговорить с незнакомым человеком по телефону, а потом сопоставить созданный мысленно портрет с оригиналом. Сопоставления всегда были в его пользу, одновременно помогая совершенствоваться в этом волшебном, сказочном искусстве виртуально-пространственного изображения.
Еще больше Сергею Николаевичу нравилось угадывать, как выглядит говорящая с ним женщина. Несколько таких телефонных разговоров переросли даже в скоротечные романы, о которых жалеть не приходилось. Свою сиюминутную собеседницу он только и знал, что по имени да фамилии, ну и по причастности к открытию удивительных феноменов природы с нарушенной гравитацией. Фотографии ученой дамы Вилли Ласка на своих бумагах не распечатал, поэтому было весьма интересно.
Правда, еще до того, как собеседница заговорила, у Чернова перед мысленным взором промелькнула почему-то высокая, облаченная в старинное закрытое платье учительница. Она одной рукой жеманно поправляла очки у себя на переносице, а второй манерно прижимала к уху трубку декоративного телефонного аппарата времен Эдисона. И даже представилась первая строгая фраза: «Молодой человек, вы ошиблись номером!»
Но слова послышались совсем другие, причем на чистом, певучем русском языке:
– Сергей Николаевич! С вами говорит Лилия Монро! – Тон голоса сильный, напористый, пленительный и нежный одновременно. – Рада вас приветствовать в столице нашего государства. И надеюсь, что дальний перелет нисколько вам не помешает насладиться коротким путешествием на автомобиле.
И все! Чудо произошло! Образ идеальной, сказочной женщины сразу создался, возник из пустоты пространства, высветился в мельчайших подробностях, запечатлелся в мозгу, будто выжженный каленым железом. Все духовное существо одинокого мужчины зацепилось за этот образ, рассматривая его, словно голографическое изображение, и поворачивая прелестное личико то в фас, то в профиль. Остальной мир вокруг перестал существовать, солнечный свет померк, осязание с обонянием тоже отключились, зато слух обострился десятикратно. А мысленное зрение впервые создало иного человека с такими подробностями, что можно было к этому образу прикоснуться физически, вдохнуть его дурманящий запах и даже, прикоснувшись губами, попробовать нежную, бархатистую кожу лица на вкус.
Такого с Сергеем еще никогда не происходило. Да он даже представить себе не мог, что подобное может происходить с разумными. Ему об этом и Найденыш ни разу не рассказывал. А тут!..
В окружающий мир его вернуло резкое восклицание встречающего секретаря:
– Господин Чернов! Что с вами?! – При этом он наклонился вперед и осторожно коснулся плеча гостя.
Тотчас стали различаться и отдельные слова в трубке мобильного телефона:
– Почему молчите? Сергей Николаевич! Ау-у! Вы там не заснули?
– Да нет, все в порядке. – Академик резко выдохнул отчего-то застоявшийся в груди воздух. – Просто дорога и в самом деле слегка утомила.
– Тогда мы будем подстраиваться под вас, – опять послышался напористый голос Лилии.
И Сергею удалось вставить вопрос:
– В каком смысле – под меня?
– Дело в том, что третий наш товарищ по команде как раз уже подъезжает к зданию, где мы будем проживать. С ним я переговорила раньше, чем с вами. Так он согласился не затягивать время и не отвлекаться на дополнительный отдых, а сразу после нашей краткой беседы и предварительного обсуждения отправиться в Пентагон. Пропуска нас ждут на входе в любое удобное для нас время. Но если вы хотите отдохнуть…
– Так нет проблем! Я тоже чувствую себя превосходно! – Чернов и сам не заметил, как перешел на несколько игривый тон и непроизвольно расправил плечи. – В самолете кормили превосходно, удалось даже поспать, так что будет и в самом деле лучше сразу посетить место нашего предстоящего поиска и составить для себя некое общее представление о нем.
– Отлично! – обрадовалась ученая дама. – Тогда во время нашей предварительной беседы нам подадут поздний ленч, чтобы мы во время работы не почувствовали себя оголодавшими тиграми.
– О! Уважаемая госпожа…
– Давайте проще и по именам? – вдруг предложила женщина, и лицо академика расплылось в предвкушающей улыбке.
– Буду только рад, Лилия! Но хочу заметить, что во время интересной работы я забываю о питье и пище.
– А я, увы, – призналась собеседница, – наоборот, плохо работаю на голодный желудок. И как следствие – всегда переедаю.
Она еще не осознавала, что русский гость ее ни разу не видел даже на маленькой фотографии, а он тем временем лихорадочно размышлял, как можно сразу польстить новой знакомой, а то и воспользоваться при этой лести своими уникальными, таинственными возможностями. Поэтому не придумал ничего лучше, чем похвалить стройный стан и стройный силуэт, которые тоже нарисовало его опытное воображение:
– Сомневаюсь, что с вашей изумительной фигуркой, Лилия, вам грозит банальное переедание.
Тон собеседницы сразу стал другим. Напряженным, слегка растерянным и недоумевающим. А возведенный на пьедестал образ в сознании вдруг нахмурился и приоткрыл губки для рассерженного порицания:
– Сергей, это вы так шутите?
Чернов и здесь оказался в плену стереотипа: женщина, тщательно следящая за своей фигурой, всегда жутко боится, что у нее на бедрах скопился лишний килограмм, страшно закомплексована по этому поводу и страшится, что ее во всеуслышание могут обозвать «толстой». Он ведь и в жутком сне не мог бы себе представить, что появившийся перед ним образ идеальной женщины на самом деле выглядит как безобразный, препротивнейший бурдюк с салом.
Поэтому постарался ответить самым игривым и доверительным тоном:
– Дорогая Лилия! На конкурсе «Мисс Вселенная» я бы сразу огласил вас победительницей!
Все-таки госпожа Монро была истинной ученой. Потому что в повисшей паузе успела сообразить и понять очень многое. А именно: что над ней, скорее всего, нисколько не издеваются, просто не видят. Тогда как слышат хорошо. А голос – это единственное счастье, которое оставалось у несчастной, превратившейся в «толстую корову» женщины. Благодаря ему она умудрялась командовать коллегами, соратниками и даже собирать вокруг себя последователей и ярых поклонников ее идей.
Так что, скорее всего, симпатичный академик повелся именно на тон, обертоны и модуляции, возомнил себе невесть что и теперь вот даже перешел к комплиментам.
Если бы эти комплименты еще не были так жестоки!
Но вслух госпожа Монро только и сказала:
– Мне титул не нужен. Вместо этого я обяжу вас станцевать со мной десяток танцев. Согласны?
– Естественно! Почту за честь!
– М-да? – Взлелеянный образ уже прожигал насквозь своим язвительным, огненным взглядом. – Тогда до встречи!
Короткие гудки отбоя. Мобильный телефон возвращается секретарю, который, несмотря на присутствие двух воинов охраны, пытается скрыть на лице непроизвольную улыбку. Несколько странное выражение и на лицах охранников. И возникает четкое ощущение неправильности происходящего. Причем настолько глубокое ощущение, что академик покраснел и ему стало душно.
– Жарко! – пожаловался он, хотя даже укутанные в бронежилеты товарищи чувствовали себя комфортно. – Далеко еще ехать?
Секретарь усилил мощность кондиционера, взглянул за окно и с готовностью ответил:
– Минут десять, не больше. Может, желаете напиток со льдом?
– Спасибо, не откажусь. Сок, если можно.
Лимузин оказался оборудован и холодильником со льдом, и мини-баром. Так что когда через довольно узкие ворота въехали во внутренний двор приземистого особняка, Сергей Николаевич опять почувствовал себя в форме и вернул себе должное расположение духа. В чем конкретно проявилось его неправильное поведение при разговоре по телефону, он у секретаря выспрашивать не стал. Нет ничего лучше, чем все проверить собственными глазами и сделать собственные выводы.
И выводы не заставили себя ждать. Ну а глаза, увидевшие то чудо в странном балахоне, которое подошло и протянуло руку для приветствия, чуть не вывалились на покрытую плиткой садовую дорожку.
Но голос! Голос был тот самый! И принадлежал он стоящему перед ним созданию – отнюдь не ангельскому, отнюдь не прекрасному и отнюдь не отвечающему образу той желанной, взлелеянной и выстраданной идеальной женщины.
На этот раз чудо получилось с обратным эффектом: голос тот, а вот все остальное…
– Теперь я могу вас, Сергей, поприветствовать лично, а не по телефону. – И голос Лилии звучал зло, сердито и даже с порядочной толикой ненависти. – Кстати, сразу представлю вам и господина Бокеда. Познакомьтесь.
Да только русский академик никак не мог прийти в себя и стоял с потерянным видом. Только что родившаяся у него в сознании Вселенная сейчас рушилась в тартарары.