Рюгён – «ивовая столица»

Через дорогу за театром «Мансудэ» в тени платанов за высоким решетчатым забором располагается территория российского посольства в КНДР. За ним проходит проспект Чхоллима от старинных ворот Потхонмун и река Потхонган, утопающая в зарослях плакучих ив – деревьев, из-за которых в старину Пхеньян называли «ивовой столицей», Рюгён.

Бродя по набережной реки Потхонган, натыкаюсь на группу пхеньянцев, играющих в шахматы «чанги». Зрители вплотную облепили каменные столики и скамейки. На столе – квадрат серо-желтой оберточной бумаги, расчерченный в крупную клетку.


Игра в шахматы чанги


Шахматы тоже были самодельными – деревянные шестигранные фишки с выведенными на них краской условными обозначениями, которые в старину писались иероглифами, а сейчас буквами корейского алфавита.

Сразу за мостом я увидел группу стариков весьма преклонного возраста, которые расположились прямо на набережной, выложенной бетонной плиткой. Около них крутился мужчина лет сорока пяти с портфелем из черного кожзаменителя. Он вынимал из портфеля какую-то старую посуду, сделанную, возможно, до освобождения Кореи, с намеком на антиквариат.


Старики на берегу реки Потхонган


Один из стариков, на вид уже лет девяноста, внимательно приценивался к крупной пиале. Я подошел, поздоровался. Мужчина поспешно сложил всю посуду в портфель.

– Наверное, журналист. Из какой страны? – спросил мужчина с портфелем.

– Из СССР, – ответил я.

– А, это хорошо! Это как брат, что ли!

– Интересно играть в шахматы, наверное… – пытаюсь поддержать разговор. – Дедушки все живут в этом районе?

– Да, дома им скучно, здесь они и собираются.

Кстати, среди иностранцев бытовал миф о том, что в Пхеньяне нет стариков. Откуда это было взято, не понимаю, возможно, слух разнес кто-то приехавший в КНДР на несколько дней. Ему не попались на глаза старики, и он заключил, что их там вообще нет. Подобного рода слухи очень легко всегда подхватывались журналистами разных стран и распространялись мгновенно.

Во время прогулки по Пхеньяну 22 октября 1988 года оставляю машину у отеля «Пхеньян» и двигаюсь вверх по улице Подынаму («Ивовая»). Для того чтобы попасть на эту улицу со стороны отеля, спускаюсь в подземный переход. Народу там немного. Мальчика лет четырех за руку ведет мама. Я обгоняю их и слышу, как сын говорит маме:

– Мама, смотри, иностранный гость! О! Фотоаппарат – фотографирует, значит!

Я улыбаюсь, и мать отвечает малышу:

– А ну-ка, поприветствуй иностранного гостя.

И малыш машет мне рукой, говоря: «Аннён хасимника!» («Благополучно ли поживаете?»).

Только поднимаюсь на улицу, как группа школьников вытаращивает глаза и тревожно кричит: «Вон! Иностранец! Иностранец!»


Сборка магнитофонов


Фотоаппарат, висящий на шее, с длинным телеобъективом, явно настораживает корейцев. Направляю объектив на двух симпатичных ребятишек в розовых ползунках. Они отбились от мамы, которая заговорилась с другими женщинами на автобусной остановке. Ее тут же толкают локтем в бок, показывая на меня пальцем. Мать поспешила сразу забрать малышей.

Настало время обеденного перерыва на корейских предприятиях и в учреждениях, с 12 до 13 часов. У одной из столовых на улице Подынаму образовалась очередь человек из семи. Захожу ради интереса в ателье по ремонту телевизоров. Внутри до потолка выложены телеприемники, в основном советские «Темпы» и японские «Шарпы» (Sharp).

Кстати, в самой КНДР тоже была налажена сборка магнитофонов с приемниками, которые в то время были распространенной бытовой аудиотехникой. Мне удалось побывать на одном таком заводе, где делали аппараты под маркой SUNYO, чтобы было похоже на японскую модель SANYO.