Глава 4

– Ну, в чем дело? – подождав, пока стук в дверь превратится в грохот, сестра Тишины откинула засов и стремительно отступила, держа в руках лампу.

– Демонская девка! Как ты додумалась отравить моих воинов?! – мощным рывком распахнув дверь, рявкнул Кэнк и замер, подавившись невольным вскриком. – Пресвятые духи! Это что за нечисть?

В женщине, стоявшей гордо выпрямившись прямо напротив него, не было ровно ничего от вчерашней провинциалки. Ни в одежде, ни в лице. Впрочем, именно лицо он и рассмотрел в первую очередь, и вот оно-то и ввергло верного помощника Леонидии в глубокую оторопь. Никогда раньше он не только не видел такого, но и не мог представить себе девушку, способную добровольно так себя изуродовать. Черные и алые полосы, похожие на раны от острых когтей, капли сочащейся из них крови… только присмотревшись получше, Кэнк понял: все это нарисовано.

Да и одежда, которую он окинул взглядом чуть позже, стала другой, вместо чепчика голову пленницы прикрывала маленькая шляпка, обмотанная вуалью, вместо жакета почти мужская черная куртка, подпоясанная ремнем, с дерзко выставленным напоказ кинжалом, из-под укороченной юбки видны мужские штаны. Непонятно было, где она все это взяла, но еще сильнее стискивала душу тревога, а кого именно они привезли в тайное логово, от которого до их жилища осталось проехать всего несколько часов верхом?

– Не отравила, – ледяным тоном отрезала эта странная девушка, – просто положила поспать… и остыть. А как прикажешь обходиться с насильниками?! Вы ведь не простые разбойники… нетрудно было понять. Так почему начинаете действовать их методами?

– Что здесь происходит? – раздался недовольный голос Леонидии, и Эста тонко усмехнулась.

Девушка и на секунду не поверила, что та не стояла за приоткрытой дверью своей комнаты и не подслушивала.

– Ваш адъютант интересуется, почему его люди спят у меня под порогом, – с ледяной вежливостью пояснила сестра Тишины и скривила губы в едкой усмешке, отчего ее ужасное лицо показалось Кэнку особенно зловещим.

– Кто именно? – Хозяйка отважилась выйти в коридор и рассмотреть мужчин, слаженно похрапывающих, привалившись друг к дружке. – А, Тижан! Я же послала его сделать объявление!

– Он решил начать с моей комнаты, – холодно пояснила Эста, с удовольствием наблюдая, как меняется взгляд Леонидии по мере того, как та осознает, что видит перед собой вовсе не ту девчонку, которая прислуживала ей за ужином.

– А как их разбудить? – Кэнк угрюмо смотрел на пленницу, догадываясь по ее новому облику, сколько неприятностей доставит ему эта перемена.

– Сами скоро проснутся, – сухо пояснила тихоня и, глядя только на Леонидию, добавила: – Госпожа… я принимаю предложение стать вашей компаньонкой.

– Вчера речь шла о камеристке! – едко ухмыльнулся адъютант.

– Или секретарем, – уточнила Эста, – на цену это не повлияет.

– А ты считаешь… – Атаманша на миг запнулась. – Мы договоримся о цене?

– Несомненно. Хотя она и будет очень велика, но жизнь ведь дороже.

– Да разве это жизнь, – с внезапной тоской выдохнула хозяйка, помолчала и, искоса глянув на помрачневшего Кэнка, поправилась: – Но ты права. Я готова платить.

– Значит, сопровождающий секретарь, – окончательно определилась с должностью Эста, – с правами телохранителя.

– Ха! – с ядовитым весельем фыркнул злой, как весенний медведь, Кэнк. – Наглость в ней растет, как тесто на бешеных дрожжах!

– Неверное определение. – Эста больше не желала выражаться, как юная провинциалка. – Не наглость, а уровень взятых на себя обязательств. Как мне вас называть, госпожа?

– Так и называй, «госпожа»! – рыкнул раздосадованный адъютант, уже считавший вчера Тижана устроенным.

– Госпожа Ниди, – тихо произнесла несостоявшаяся королева, – ведь ты меня узнала?

– Разумеется. Потому и взяла этот контракт, что его оплатой смогу закрыть тот, что на мне висит, – одновременно откровенно и туманно объявила Эста и перешла к обыденным вопросам, – где и как мы будем завтракать?

– Сейчас скажу, чтобы принесли еды. – Кэнк дождался от подруги повелительного кивка и почти бегом ринулся к лестнице.

– А мы пока обсудим с тобой оплату. – Скользнув неприязненным взглядом по похрапывающим подчиненным, атаманша направилась в свою комнату. – Но не представляю, как ты будешь вывозить отсюда золото. Сама понимаешь, мы не храним деньги в гномьем банке.

– Ну если бы я взяла деньги, то воспользовалась бы вашей пирамидкой для отправки их друзьям, – входя следом за ней и накрепко запирая дверь, твердо пояснила тихоня, – но я намерена взять дом или поместье в придачу к информации.

– К информации?! – Леонидия побледнела и с надеждой глянула на дверь.

– Госпожа Ниди! – с укором уставилась на нее Эста. – Зря вы так испугались! Просто пока еще не знаете последних новостей! А когда узнаете, поймете, ваши секреты имеют какое-то значение всего для двух-трех человек, которые испытывают к вам личный интерес. А всему Ардагскому королевству больше совершенно не интересно, что делает несостоявшаяся жена бывшего короля!

– Последних новостей? – еще больше побледнела та. – Как хорошо, что мы заговорили сейчас! Расскажешь мне немедленно?

– Конечно, – помедлив всего секунду, кивнула Эста и метнулась к двери. – Кэнк идет.

Она успела неслышно отпереть засов и вернуться к столу, когда дверь резко распахнулась, и ворвавшийся адъютант смерил их испытующим взглядом.

– Вот еда.

Тихоня немедленно достала скатерть и расстелила на столе, отметив про себя, что остатки ужина кто-то убрал еще раньше, расставила тарелки и принялась их заполнять, следя краем глаза, как успокоенный Кэнк выглядывает в коридор, проверяя, не проснулись ли его друзья.

– Яда нет, – проведя над миской с политым медом творогом и над еще теплыми лепешками, сообщила она деловито. – Можете кушать спокойно.

– Как ты это определяешь?

– Амулет, – не стала скрывать Эста, – привязан ко мне кровью.

– Дорогая вещь, – подозрительно прищурился Кэнк и вдруг заметил на заветном пальце свежеиспеченного секретаря нагло поблескивающее зеленым камнем кольцо. – А это откуда?!

– Амулет? – подняла делано-непонимающий взгляд Эста. – Это подарок матушки.

Которой именно, уточнять она не стала, не его это дело.

– Нет! – свирепея, прикрикнул адъютант. – Кольцо откуда?!

– Это? – Тихоня подняла руку, полюбовалась загадочной игрой света в гранях и широко усмехнулась, намеренно придав своей улыбке вид звериного оскала. – Муж подарил. Фамильное.

– Кто твой муж? – в рыке мужчины звучало что-то затаенное.

– Граф Дагорд аш Феррез, – веско отчеканила она, гордо посматривая на адъютанта, – или проще, Змей.

– Но разве это он был в башне?! – резко обернувшись, испытующе уставился на свою госпожу Кэнк.

– Конечно, он, – с превосходством ответила за Леонидию сестра Тишины. – А ты кого надеялся увидеть? Ведь кричал же, змей?!

И сама замерла от вспыхнувшей яркой молнией неожиданной догадки.

Пресвятая Тишина! Так вот кто должен был попасть в ту башню! И вот почему там его давно ожидали хорошо знакомые слуги! Ах, как кстати они пришли в поместье герцога все вместе, если бы не предусмотрительность матушки, вряд ли бы ей, Эсте, удалось выполнить второе задание! Ведь после того, как Олтерн оказался бы в разрушенном доме, за его жизнь и самый беспечный игрок на ступенях храма Всех Святых не дал бы жалкого медяка!

– Просто слово у меня такое, – всматриваясь в ее лицо, мирно проворчал Кэнк, – а каким образом Дагорд оказался в поместье герцога?

– По службе, – отрезала девушка, – но больше ничего не спрашивай. Лучше скажи, откуда он тебе знаком?

– Когда-то был кузеном, – саркастически усмехнулся адъютант, – правда, потом мы были по разные стороны передовой. Вроде как врагами стали.

– Кто-то идет, – предупредила Эста и принялась торопливо хозяйничать на столе, разливать горячий отвар, подкладывать на тарелки еду.

– Госпожа, все готово, – доложил пришедший бандит, – лошади нагружены.

– Выступайте, мы уже идем, – скомандовала Леонидия. – А Тижан пришел завтракать? Напомни ему, они с Зартом сегодня песочники.

А едва посыльный ушел, повернулась к тихоне и с мольбой уставилась в ее лицо.

– Ты новости обещала… про короля.

– Король теперь Лоурден, его отец отрекся в пользу сына. И первые два указа, которые молодой король подписал по просьбе отца, были о полной амнистии и о более строгом свадебном ритуале. Каждая невеста и жених должны будут три раза ответить «да» на вопросы, по любви ли они вступают в священный союз, и по своей ли воле.

– Как амнистии?! – неверяще помотал головой Кэнк. – Для всех?

– Да, – чувствуя, как у нее перехватило горло, тихо подтвердила Эста. – Мой отец и брат тоже были осужденными. И даже лишенными памяти. А Змею герцог сказал, что уже распорядился привезти его братьев и кузенов. И еще сказал, они были на самой легкой работе, рубили лес.

– И куда Дагорд их поведет? – собирая сумки, мрачно ухмыльнулся бандит. – Поместье разрушено, а у некоторых появились жены и даже дети.

– Поместье ему вернули. Правда, не так давно, но один друг Дага уже несколько лет как выкупил его в аренду и держит там охранников. Змей собирался все восстановить, он на это деньги копит.

– Вот теперь я верю, что ты его жена, – усмехнулся Кэнк, – все знаешь. Не знаешь только одного. Помнишь, вчера мы проезжали длинный подвесной мост через пропасть? Так вот, то ущелье – граница королевских земель. И сейчас мы уже находимся на чужой территории. А того моста, через который мы все сюда пришли, больше не существует.

– И кому же они принадлежат, эти камни? – деловито поинтересовалась Эста, опуская на лицо вуаль и застегивая пряжки плаща.

Говорить кузену жениха, что она отлично знает очертания не только границ родного королевства, но и всех крупных стран на этом континенте, тихоня считала излишним.

– Лет двести назад здешние места принадлежали гномам, а потом они выгодно продали весь Западный хребет Торемскому ханству. Но торемцы очень скоро поняли, что им эти горы и даром не нужны. Добывать, кроме мрамора и гранита, тут нечего, но возить мрамор по горным тропам не возьмется ни один самоубийца. А железные и медные жилы очень бедны, все значительные гномы выработали сами. Ну а таких самоцветов, как в Геркойских горах, тут и вовсе нет, – шагая по коридору к лестнице, пояснял Кэнк.

Монашка согласно кивнула, все верно, то же самое говорила и сестра Армиса. Но еще она говорила, что после ухода гномов труднодоступные внутренние долинки и высокогорные луга Западного хребта облюбовали беглецы изо всех ханств и королевств, да контрабандисты, доставлявшие по местным тропам ювелирам Торема самоцветы из Дройвии. А назад они везли голубые жемчуга Лорейского моря, тончайшие шелковые кружева из Гардена и расшитые дивными узорами Торемские покрывала.

Оседланные лошади ждали их в паре сотен шагов от той пещеры, куда отряд прибыл вечером. К выходу из широкого, но низкого тоннеля идти пришлось пешком, но вот поговорить о серьезных вещах здесь не удалось. Везде сновали бандиты, подтаскивающие последние тюки и заканчивающие приготовления к отъезду, и за пять минут они вылили на Эсту значительно больше заинтересованности, чем досталось ей вчера за весь день. Многие старались подойти к девушке как можно ближе, чтобы рассмотреть ее во всех подробностях, и их озадаченные лица яснее, чем написанное на двери трактира объявление, выдавали всеобщее потрясение.

Сегодняшняя пленница отличалась от вчерашней, как шмель от бабочки, и большинство бандитов искренне жалело, что наивная и веснушчатая селянка сегодня скрыта под непроницаемой вуалью и строгим полумужским костюмом. Но еще больше поражало ее поведение и отношение к ней госпожи и ее верного телохранителя и помощника. Хозяйка почти дружески о чем-то тихо переговаривалась с девчонкой, на которую вчера поглядывала издали с задумчивым интересом.

И конечно, всех нестерпимо интересовало, почему обычно веселый и болтливый Тижан и хозяйственный Зарт мрачны, как зимняя вьюжная ночь, и везут у седел снаряжение песочников.

Эста слышала все шепотки, ловила все взгляды и понимала настроение большинства из нечаянных спутников и их мысли. Не понимала только одного, почему у нее никак не складывается четкое видение взаимосвязи причин и следствия произошедших пятнадцать лет назад событий и происходящего сейчас. Чего-то пока не хватало в объяснениях герцога и в обрывках сведений, полученных от так и не ставшей королевой женщины. И все росла в мозгу девушки уверенность, что именно эта неизвестная пока информация и является главной, и только ее и хватит, чтобы оплатить ее собственный труд и необходимость обмана Змея.


Тропа, вильнув несколько раз между скал и перебравшись через пару подвесных мостиков, значительно более коротких, чем тот, который бандиты сбросили в пропасть, обрубив за прошедшей последней лошадью канаты, внезапно вывернула на сверкающий на нежарком солнце, гладкий, как лучшее фрезийское зеркало, язык ледника. Он лез из соседнего, более широкого ущелья, подходившего к тропе под углом, и полностью перекрывал путь сильно подтаявшим, скользким катком почти в полтысячи шагов в ширину. И его невозможно было ни обойти, ни миновать никаким иным способом, кроме одного – пройти напрямик.

Вот теперь Эсте стало понятно, что означает название «песочник» и почему оно считается наказанием. Оба ее ночных жениха нацепили на сапоги и накрепко привязали к ним широкие ступни, усеянные снизу острыми шипами, затем повесили на плечи мешки с песком. И осторожно выдвинулись на лед, предварительно посыпая перед собой дорожку смешанным с золой песком. Как вскоре стало девушке понятно, случайно укатиться и погибнуть они не могли, у каждого за пояс была привязана длинная веревка, второй конец которой держали оставшиеся на тропе бандиты. Но все равно работа песочников оказалась очень тяжелой, требовалось осторожно продвигаться по льду вперед и очень тщательно насыпать перед собой дорожку из песка чуть более полушага шириной. Эста прекрасно понимала, как непросто несколько часов, которые потребуются, чтобы закончить прокладку тропы, провести в постоянном напряжении на слепящем глаза льду. Но как ни сочувствовали песочникам сообщники, желающих встать на их место не находилось. Лишь еще один из бандитов, по-видимому, тоже за что-то наказанный, сновал между замершим на последнем каменистом отрезке дорожки отрядом и первопроходцами, поднося им мешки, остальные терпеливо ждали.

– И как долго простоит такая тропа? – заинтересовалась тихоня.

– Ровно один день, – испытующе глянув на нее, веско сообщил Кэнк, – к вечеру она наполнится талой водой, а за ночь замерзнет, сверху, с горных вершин, все время стекает холод. А через несколько дней тропа еще и сдвинется, этот язык все время потихоньку сползает вниз, к бурной речке. Ну а ниже переходить очень неудобно, там пришлось бы в конце подниматься к тропе, и лошадям такое намного тяжелее.

– А почему бы вам не протянуть к той стороне веревку? – задумчиво рассматривая темнеющую напротив низкую, поросшую кустами и кривыми деревцами гору, предложила тихоня.

– Для кого? – усмехнулся один из бандитов, остановившихся неподалеку и бесстыдно подслушивающих чужой разговор. – Для тех, кто пойдет по нашим следам? Нет уж, пусть попробуют, найдут в этих местах песок для тропы.

– Ты думаешь, без песка тут не пройти? – заинтересовалась девушка.

– Конечно, – уверенно ухмыльнулся он и подавился своим смешком, увидев, как странная пленница слезает с лошади.

– Эста! – В голосе Кэнка прозвучала настолько знакомая возмущенная интонация, что девушка не смогла не улыбнуться лукаво.

Все-таки хорошо, что она поверила своей интуиции и была с ним предельно откровенна, когда заметила слишком горячий интерес к кольцу Змея.

– Веревку потом можно будет убрать, – кротко и проникновенно сообщила тихоня, – последним пройдет песочник без груза. Зато по ней можно им передавать песок, и вообще они смогут привязаться. Думаю, тогда мы переправимся намного быстрее.

– Ты куда-то торопишься? – едко ухмыльнулся адъютант, но в его глазах плеснулась острая тревога.

Вот за нее Эста была благодарна ему намного сильнее, чем если бы получила в подарок диадему с лунными камнями. И если бы могла, обязательно рассказала ему, как долго не сходит по весне в окрестностях северного монастыря слежавшийся снег, как подтаивают вешними днями и к утру замерзают скользким стеклом слежавшиеся кучи снега и притоптанные дорожки. Насколько хорошо нужно уметь по ним ступать и скатываться с пригорков, если не хочешь набить синяков. И как старшие сестры учат младших ходить и по льду, и по каменным уступам, и по перекинутому над пропастью бревну, не уставая приговаривать: там, в большой жизни, никто девочкам-тихоням и глупышкам не приготовил копны соломки, чтобы постелить в каждой ямке.

Хотя сейчас тихоня вполне могла бы спокойно сидеть на коне или на солнечном повороте тропы в ожидании, пока песочники прокладывают путь. Вот только все росло в ее душе беспокойство, металась в поисках выхода интуиция, все чаще повторяя, время сейчас играет вовсе не за тихоню. Там, куда так упорно и обреченно стремилась госпожа Ниди, ждали их неизвестные, скорее всего уже знавшие о смене короля и об амнистии. И трудно было представить, что этот указ мог им понравиться. Ведь, узнав о помиловании, все, кто до времени таился тут, как ее брат в потайных комнатах замка, немедленно захотят вернуться домой. Ну, может, за исключением нескольких человек, кому по душе такая жизнь или просто некуда идти.

И тогда тот, кто построил где-то в недостижимых горных долинках маленькую, но крепкую и надежную страну с преданными и покорными подданными, вмиг окажется охранником ее руин.

– Ну не сидеть же тут полдня? – Девушка достала из кармана моток шелковых нитей, с которым никогда не расставалась.

Если было нужно сделать занятый вид – ловко вязала ажурные шарфики, а если требовалась прочная леска или бечевка, так же уверенно их распускала. Привязав один конец нити к большому обломку камня, тихоня сунула клубок в оставшийся от спрятанных денег Змея и привязанный к поясу пустой кошель и завязала его, оставив лишь щелочку для выходящей нитки.

– Это гарденский шелк, – пояснила напоследок внимательно следившей за нею хозяйке и смело ступила на лед.

Все бандиты, открыто или тайно следившие за ее действиями, смолкли и напряглись, а стоявшие неподалеку торопливо шагнули ближе, готовясь спасать глупую девчонку. Но она шла спокойно и уверенно, как-то очень мягко, словно кошка, ставя ноги. Всего несколько секунд, и девушка обогнала потихоньку продвигающихся по льду песочников. Прошла мимо, даже не повернув головы, и они от изумления замерли, не веря своим глазам.

– А если она не вернется и не станет ждать? – подозрительно проворчал один из бандитов, когда пленница ушла уже шагов на пятьдесят, оставив за собой только паутинку неимоверно крепкой нити.

– Ты предлагаешь выстрелить ей в спину? – холодно осведомился Кэнк, меряя соратника презрительным взглядом.

– Возможно, и стоит, – не сдавался тот.

– Хватит говорить глупости, – резко оборвала этот разговор Леонидия, – собирайте и крепко связывайте самые прочные веревки.

– И сначала самые тонкие, притащить на нити веревку не так легко, – поправил ее указание Кэнк. – Бовин, заберись на камни, найди местечко повыше, где можно надежно закрепить веревку. А потом несколько человек переберутся на ту сторону и помогут ее натянуть.

Бандиты торопливо бросились выполнять его указания, отлично понимая, что он имеет в виду. Такую переправу из нескольких натянутых канатов, за которые можно держаться при переходе и быстро переправлять грузы, они устраивали в прошлые годы и ходили до новой весны, пока дожди и таявшие снега за ночь не начинали намораживать на веревках неподъемные глыбы льда, рвавшие все в клочья. Но в этом году госпожа почему-то запретила так делать, а после того, как вчера приказала обрубить тросы единственного моста, у многих появилось ощущение, что они беспомощная дичь, убегающая от своры натасканных собак и отряда вооруженных до зубов охотников.

Девушка тем временем ушла так далеко, что ее не достала бы ни одна стрела, и только несколько заинтересованных взглядов не выпускали из виду идущую уверенно, словно по песчаной дорожке, фигурку.

Момент, когда девушка, пошатнувшись и словно падая, взмахнула руками, многие пропустили, но дружный вздох не остался незамеченным, и уже в следующий миг все снова следили, как она идет дальше, все более нетвердо ставя ноги и слегка пошатываясь.

Но даже самые зоркие не рассмотрели, как выскочили из-за камней на противоположном склоне навстречу отважной пленнице мужские фигуры, схватили ее и утащили в тень скал.

Загрузка...