Прелюдия

Перед ними простирался огромный, необъятный лес.

Половина одиннадцатого… Стоял теплый июньский вечер, который никак не желал превращаться в ночь. А ночной сумрак уже наступал, но все не мог наступить. Все больше и больше темнело, но света было еще достаточно, чтобы сквозь полумрак различить, словно на выцветших обоях, тонкую мозаику листьев, призрачные, похожие на рассыпанный попкорн, белые пятнышки цветов в траве. Бледные руки и светлые платья девушек тоже таяли в темноте, колеблясь, как у призраков. Зато под деревьями была такая темнота, что уже ничего не разглядишь. Они переглянулись и улыбнулись друг другу, но их жадные до всего, пылкие юные сердца бились очень сильно, слишком сильно. Они шли между стволами дубов и каштанов, по покатому склону спускаясь сквозь папоротники к дороге. Держась за руки. Здесь, между деревьями, воздух был недвижен: ни ветерка, ни дуновения. Лес казался мертвым. Где-то далеко, возле самой опушки, у фермера во дворе залаяла собака, потом по дороге промчался мотоциклист, притормозив перед поворотом, а потом снова нажал на газ. Одной из девушек было пятнадцать лет, другой шестнадцать, но все принимали их за близнецов. Одинаковые длинные волосы цвета мокрой соломы, одинаковые продолговатые личики с огромными глазами на все лицо и одинаковые фигуры, вытянутые, как идущая в семя трава… Несомненно, обе были хорошенькие, даже красивые – на свой странный манер. Да-да, странный. Что-то было такое в их взглядах, в их голосах, что вызывало неловкость. Летучая мышь слегка задела волосы той, которую звали Алиса, и девушка сдавленно вскрикнула.

– Тише! – цыкнула на нее Амбра, старшая из сестер.

– Я ничего не сказала.

– Ты вскрикнула.

– Ничего я не вскрикивала!

– Нет, вскрикнула! Ты что, испугалась?

– Нет!

– Врешь… Ясное дело, испугалась, сестренка.

– Я же говорю: нет! – запротестовала младшая, изо всех сил стараясь придать твердость своему совсем еще детскому голосу. – Я просто удивилась.

– Ладно, могла и испугаться. Лес – вообще штука опасная, все леса такие.

– Ну, и что мы тут будем делать? – недовольным голосом спросила Алиса, оглядевшись вокруг.

– Ты разве не хочешь его увидеть?

– Конечно, хочу. А ты уверена, что он придет?

– Он обещал, – с очень серьезным видом сказала Амбра.

– Мужчины часто обещают, а потом забывают выполнить.

Амбра коротко хохотнула.

– Что ты знаешь о мужчинах, в твоем-то возрасте?

– Достаточно.

– Вот как?

– Я знаю, что отец спит со своей ассистенткой.

– Это я тебе сказала!

– Знаю, что Тома́ мастурбирует.

– Тома – не мужчина, а мальчишка.

– Ему уже восемнадцать!

– И что с того?

Так шли они в лесной тишине, предаваясь той словесной игре, той пикировке, которую любили затевать с детства, сколько себя помнили. Днем было бы легче уловить различия в их облике. Крутой лоб и упрямое выражение лица Алисы выдавали, что она пока еще сущий ребенок. А вот Амбра, с ее уже оформившимся и расцветшим женским телом, с ее тонкими и более четкими, чем у сестры, чертами лица, уже заставляла оборачиваться прохожих на улице.

– И почему это он должен прийти? – спросила младшая. – Ведь мы для него – всего лишь две дурынды.

– Ошибаешься, – отвечала старшая, явно задетая за живое.

Они как раз огибали старый дуб, лежащий в кустах жимолости. Его корни, выпачканные в земле, как пальцы, поднимались к звездам. Мощное дерево не устояло под натиском кого-то более слабого – неважно, ветра или паразита. Вот и всегда так: слабые одерживают верх над сильными.

– Мы для него – нечто совсем другое, – заявила Амбра.

Ей очень хотелось добавить: «Во всяком случае, я, ведь ты еще маленькая», – но она сдержалась.

– Вот как? А кто же, интересно, мы для него? – спросила Алиса зазвеневшим от любопытства голосом.

– Две молодые девушки, очень умные, умнее всех, что ему до сих пор встречались.

– И это всё?

– Да нет же!

– И кто же мы еще для него?

Амбра остановилась, повернулась к сестре, и ее глаза с расширившимися зрачками потемнели и блеснули.

– Посмотри на меня, младшенькая.

Алиса в упор уставилась на нее.

– Ну, смотрю, – сказала она. – И прекрати называть меня младшенькой, у нас всего год разница.

– Ну, и что ты видишь?

– Девчонку шестнадцати лет в старомодном белом платье, – хихикнула Алиса.

– Погляди на меня, тебе сказали.

– Я смотрю.

– И ничего не видишь!

Амбра расстегнула пуговицу на платье.

– Сиськи вижу, – ответила Алиса уже медленнее.

– Так.

– Женское тело…

– Так.

– Девчонка – просто отпад…

– Так. А еще что?

– Не знаю…

– А ты подумай!

– Не знаю!

– Кто мы для него такие? – подсказала Амбра, помахав книгой, которую держала в левой руке.

– Его фанатки, – сразу ответила Алиса задрожавшим от волнения голосом.

– Вот именно, фанатки. А он обожает фанаток. Особенно тех, у кого грудки и киски.

Они пошли дальше, и под ногами у них трещали сухие ветки.

– А может, мы для него слишком маленькие? – забеспокоилась Алиса. – Ему ведь не меньше тридцатника.

– В этом-то и фишка.

Они пробрались сквозь кустарник, и среди листьев перед ними замаячила вышка, стоящая посреди поляны. Луна освещала круглую черепицу и светлый камень, что делало ее похожей на сторожевую башню.

– Две очень хорошенькие девушки. Одни, ночью, с ним… Они его обожают, боготворят… Вот чего он хочет. И для этого он придет.

– И он считает себя сильным красавцем, умным и холодным, – в тон сестре продолжила Алиса.

Амбра отодвинула последнюю ветку, и перед ними появилась вышка.

– Да. Только мы гораздо умнее его, правда, младшенькая?

* * *

Он наблюдал за девушками, спрятавшись в кустах. Они топтались на месте и явно нервничали, потом принялись спорить. Видимо, уже были готовы отступиться от задуманного и уйти. Он провел кончиком языка по губам, потом по дырке в зубе, который разболелся ночью, когда он лежал в постели, и поморщился. Кариес… Но вид двух девчонок в платьицах для первого причастия вызвал у него улыбку. Отогнав круживших над головой ночных бабочек, он выпрямился.

* * *

– Амбра, давай уйдем. Он не придет. Мы с тобой одни… в этом лесу.

Услышав собственный голос, произнесший вслух эту фразу, Алиса забеспокоилась. Уж лучше было не озвучивать то, о чем они говорили, даже не думать об этом.

– Ты просто боишься, – сказала Амбра.

– Да, боюсь. И что?

Ей очень хотелось сказать сестре то главное, что ее волновало: а вдруг кто-нибудь другой прячется в лесу? А он просто позабыл прийти? А вдруг по лесу рыщут дикие звери? Она хорошо знала, что крупнее оленей, лис и косуль в этом лесу зверей не водилось. А в листве могли прятаться ястреб, дятел, марабу или филин. Последний, кстати, ухал где-то совсем близко: может, сидел в засаде на вышке и выводил свое важное и торжественное «у-гу!», как лесной нотариус. Ему тремя криками вторила обыкновенная лесная сова, словно высмеивая его полный достоинства голос.

Лес пестрел настоящей мозаикой ручейков и маленьких озер, и в теплой июньской темноте во все горло надрывались квакши и древесные лягушки.

– Ты что, всерьез веришь, что он придет? – спросила Алиса.

– Он придет.

В голосе старшей появились нотки нетерпения и сомнения, и от младшей это не укрылось.

– Еще пять минут – и я ухожу, – заявила она.

– Как хочешь.

– И ты останешься здесь совсем одна.

На это ответа не последовало.

Вдруг по листве в ближайшем кустарнике пробежала дрожь, словно ветер прошел, хотя никакого ветра не было. Девушки вздрогнули и повернулись в ту сторону.

Из чащи вынырнул чей-то силуэт. Он с шуршанием отвел ветки кустарника и медленно направился к девушкам. На нем был белый льняной костюм, сшитый явно не для лазания по кустам.

– Ты что, шпионил за нами? – бросила Амбра.

– Я за вами наблюдал… Вы пришли… И это хорошо.

Он внимательно разглядывал их, переводя глаза с одной на другую.

– Это не совсем платья для первого причастия, – с улыбкой заметил он.

– Мы нашли те, что больше всего на них похожи, – отвечала Алиса.

– Вы великолепны, – оценил он. – Я очень тронут и тем, что вы пришли… и таким вниманием…

С этими словами он взял каждую из них за руку.

– Мы твои самые большие фанатки, – простодушно сказала Амбра, показав книгу и сжав ему руку своей горячей ладонью.

– Твои самые большие фанатки, – эхом отозвалась Алиса, стиснув ему другую руку.

Девушки говорили искренне. С двенадцати лет они увлеклись его романами для взрослых, с невыносимыми сценами насилия, которые повергали в шок и вызывали отвращение, с убийствами и пытками. Особенно им нравилось, что виновным у него часто удавалось выпутаться, а жертвы оказывались не такими уж и невинными. Прежде всего, в этих романах царила атмосфера упадочничества, все персонажи действовали из нездоровых побуждений, с достаточно грязной мотивацией, а их извращения отличались редкой изобретательностью. Ну и, как и следовало ожидать, секса там было хоть отбавляй.

– Я знаю, – сказал он.

Судя по виду, писатель растрогался, глаза под длинными черными ресницами увлажнились. Лицо его нельзя было назвать красивым, но в правильных и гармоничных чертах угадывалась алчность, которая наверняка могла кому-то показаться соблазнительной.

Вдруг поднялся ветер, и верхушки высоких деревьев зашумели. Он заметил, как обе девушки вздрогнули, и его улыбка стала еще шире.

– «Эти юные особы боятся теней лесных», – продекламировал он.

Это была цитата из фильма Ингмара Бергмана «Девичий источник». Он покачал головой, сделал вид, что с тревогой оглядывается вокруг, и нахмурился.

– Место здесь такое тихое, такое безлюдное…

– А чего нам бояться? – возразила Амбра. – Мы же с тобой.

– Правильно.

– А ты с нами, – продолжала она. – Что же ты делаешь в лесу с двумя шестнадцатилетними девчонками?

– Пятнадцатилетними, – уточнила Алиса, и ее слова прозвучали как обвинение.

– В этом нет ничего плохого, правда? – с иронией заметил он.

И внимательно всмотрелся в обеих, сначала в одну, потом в другую, явно спрашивая себя, где же ловушка. Потом оглянулся.

– С вами пришел еще кто-нибудь?

– Никто.

– Вы в этом уверены?

Амбра по-приятельски ему улыбнулась.

– Ты погляди-ка на себя, – вдруг язвительно произнесла она. – Человек, который пишет в своих книгах о самых жестоких приключениях, знаменитый автор кровавых сцен испугался двух девчонок.

– Ни капельки я не испугался, – очень мило возмутился он.

– Но забеспокоился.

– Не забеспокоился, а проявил благоразумие.

– Можно, конечно, все списать на эмоции, но эмоции-то остаются. Как же тебе удается писать такие жуткие и завораживающие книги? – сказала старшая, пристально глядя ему прямо в глаза. – Полные волшебного яда страницы? Ведь на вид ты… такой нормальный.

Теперь голос ее изменился и потемнел под стать лесу. Все лесные жители, казалось, почувствовали напряженность момента, и потому совы, орланы и филины вдруг затеяли перекличку с дерева на дерево, а в роще прокричал олень. Разве что косуль не было слышно: наверное, они ничего в этом не понимали. Весь лес зашевелился, словно проснувшись, и зверье лесное начало готовиться к ночной симфонии, как инструменты оркестра настраиваются перед концертом.

– А у тебя никогда не возникало желания осуществить свои идеи на практике?

– То есть?

– Ну, все эти убийства, пытки, насилия…

Он удивленно уставился на нее.

– Значит, все это вранье, выдумка?

Он внимательно следил за эмоциями девушки, но особого волнения в ней не почувствовал.

– Значит, ты никогда не думал о том, какое действие оказывают на нас твои книги?

Он разглядывал Амбру, а она подходила все ближе и ближе.

– Мы самые большие твои фанатки, не забывай об этом, – прошептала девушка, и он почувствовал ее жаркое дыхание у себя в самом ухе. – Ты можешь просить нас о чем угодно.

От ее голоса и дыхания у него волосы на затылке встали дыбом. Амбра отстранилась и с удовлетворением заметила, что глаза его потемнели и в них зажегся тот мрачный огонек, который она уже много раз замечала в других глазах. Ей нравилось вызывать к жизни этот огонек. Он возбуждал и волновал ее. Как же все-таки легко манипулировать мужчинами, это даже разочаровывает… И для этого вовсе не нужно быть красивой или умной. Достаточно просто-напросто дать им то, чего они добиваются, но не сразу.

И не слишком часто.

– Ну, так что же?

Даже в темноте она увидела, как вспыхнуло его лицо. Он пристально, в упор посмотрел на обеих, и его глаза сверкнули вожделением и жестокостью.

– А вы, оказывается, классные девчонки, – сказал он.

Загрузка...